А потом вдруг познакомился с бабкой Левонтихой, колдуньей, у нее сайт свой в Интернете был или «Вконтакте» группа Сам же Вожников и захотел способность великую получить опасности предвидеть, выкупил у Левонтихи снадобье да принял при этом и в прорубь надо было нырнуть, так Егор и нырнул а вынырнул уже в начале пятнадцатого века, после нашествия на Русь ордынского эмира Едигея! Не сразу эта мысль к молодому человеку пришла, что в глубокой он в глубоком прошлом, однако же пришла, никуда не денешься. Когда средневековые города один за другим пошли, потом лихая ватага ушкуйников, ордынское рабство, побег Княжество! Сначала с помощью Еленки, с которой в Орде познакомился и вместе с нею оттуда бежал, стал Егор Вожников белозерским князем Соседей-хитрованов прижал, Москву алчную, потом и до Орды очередь дошла, до Литвы, до Константинополя Все теперь под рукой «Великого князя Георгия» хаживали! А кое-кто интриги плел как Сигизмунд Люксембург Зигмунд король венгерский и германский.
Дела, конечно, имелись вполне неотложные, шутка ли всей Русью править, да еще с интриганами успевать управляться, о своем положении-то некогда и подумать было разве вот только сейчас появилось времечко!
Способность-то, кстати, Егор получил, не обманула бабка перед лицом грозившей опасности являлись ему видения правда, как-то нерегулярно в последнее время. К примеру, нападение пиратов князь не предвидел ничего подобного в голове, перед глазами не появилось Может, потому, что выпил много? Спиртное способности подавляло, да А скорее, просто потому, что лично Егору опасность смертельная не грозила вон, выжил же! От меча или стрелы разбойничьей не погиб, в море не утонул, не сгинул. Чего переживать-то? Сиди вот теперь тут, на острове, кукуй, вспоминай что-нибудь веселенькое какие-нибудь соревнования по боксу еще в юности или вот, «бухгалтерский учет и аудит».
Нельзя сказать, чтоб молодой человек не пытался вернуться обратно домой, в свою эпоху, по возможности ни одной колдуньи не пропускал, все надеялся: вдруг да они смогут? Не смогли. А одна из волшбиц красивая, кстати, и молодая на вопрос Егора, когда же он вернется домой, прямо так и ответила: никогда! Живи тут и не трепыхайся, парень, сам во всем виноват!
Да уж, сам Вожников поворошил прутиком угли и тяжко вздохнул. Кроме себя самого, к кому еще предъявлять претензии? Бабка Левонтиха ведь предупреждала не вздумай в прорубь в грозу нырять, да Егор не внял тогда какая зимой гроза? А ведь случилась!
С другой стороны, давно уже все меньше и меньше тянуло обратно ведь все здесь: семья, друзья, дела государственные. Шутка ли Русь и прочие земли нынче под его рукой! Это вам не две пилорамы и лесовоз с фискарсом! Так просто не бросишь, даже если б и возможность была. На кого все оставить-то? Да и семью жалко, Еленку любит ведь да и так неплохая девчонка, красоты редкостной. Егор родную свою супругу тоже любил, и очень даже сильно. Да сын, Миша И еще детишки пойдут.
Какие, к черту, пилорамы, когда тут Сигизмунд Люксембургский воду мутит, гад! Не он ли пиратов послал? Нет, вряд ли не мог он никак прознать про замысленный князем вояж, никак не мог, все в глубокой тайне делалось.
Просто разбойники, витальеры, не до конца добитые Орденом и Ганзой. Еще лет двадцать назад они могли и сотню кораблей запросто выставить, а то и две, флоты громили, города захватывали а теперь Просто Ганза и Орден посчитали, что пираты им больше не нужны лишняя головная боль! Зачем открытый разбой, когда и легальным образом можно делать деньги куда большие, нежели тривиальным лиходейством? Тем более многие бывшие пираты, разбогатев, купили себе дома в больших ганзейских городах, обзавелись семьями, деньги в торговлю вложили почтеннейшие бюргеры! Столпы общества кто-то и бургомистром стал, а многие ратманами, зачем им теперь бывшие дружки «кровавая пыль девяностых»? А низачем, дискредитируют только да деньги зарабатывать мешают, а еще что самое неприятное смущают простой народ, голытьбу, всяких там «вечных подмастерий», крестьян и прочих. И если раньше, чего греха таить, многие ганзейские города оказывали «своим», прикормленным, пиратам поддержку, то потом сговорились такого больше не делать вот и кончилось пиратское братство. Нет, разбойники оставались, конечно свято место пусто не бывает, но уже не те, не те измельчали! На караван торговый могли напасть и то далеко не на всякий. И хорошо, что
Вдруг снова прозвучала сирена
Егор вздрогнул неужто «Серенада»? Не послышалось?
Молодой человек вскочил на ноги звук гремел где-то за деревьями, на другой оконечности островка
Вот снова!
А вот показались мачты И паруса. Паруса обычной рыбацкой шнявы юркого, с низкими бортами суденышка с двумя мачтами и узкой кормой. Именно там, на корме, и трубили в рог видать, подавали сигналы собратьям. Ловившим рыбу где-то поблизости.
Вожников улыбнулся ну, вот и выход. Чего еще ждать-то?
Едва не споткнувшись, он бросился по берегу к мысу, закричал, замахал руками. «Робинзона» заметили, стоявшие на корме люди доброжелательно замахали в ответ, и вот уже судно, сменив курс, мягко стукнулось бортом о плоские камни. Упал с борта узкий дощатый трап.
Добро пожаловать на «Сесилию», уважаемый господин! сделав приглашающий жест, широко улыбнулся какой-то элегантный человек, по всей видимости, шкипер или даже хозяин судна.
Лет тридцати, высокий, в коротком зеленом плаще поверх темного, шитого серебром камзола, со светлыми, падающими на бархатный воротник волосами и узкой рыжеватой бородкой. В левом ухе золотом горела серьга.
Я шкипер и хозяин этого славного судна, Антониус Вандервельде, слегка поклонившись, представился галантный молодой человек. А вы, сударь, я так понимаю, потерпели крушение в недавний шторм? Ох, и страшное ж было дело много погибло судов.
Да, я с судна поднимаясь на борт шнявы, неопределенно пробормотал князь. И хорошо заплачу, коли вы доставите меня в Стокгольм!
Герр Вандервельде приложил руки к груди и с сожалением молвил:
Увы, Стокгольм слишком уж отсюда далек. А мы идем в Штеттин и никак не можем изменить курс просто протухнет селедка.
Что ж Рассудив, что не в его положении привередничать и навязывать своим спасителям иной маршрут следования, князь махнул рукой. Штеттин так Штеттин. Оттуда куда нужно доберусь.
Проходите, проходите, господин. Шкипер гостеприимно проводил спасенного на корму. У нас, конечно, не торговое судно каморки маленькие, но все же там можно выспаться, отдохнуть.
Антониус Вандервельде и князь Егор говорили по-немецки, на том его диалекте, что был в ходу в северонемецких городах и в Ливонии. Южные же немцы, откуда-нибудь из Баварии или Швабии, их речь, конечно, поняли бы плохо, а то и вообще бы не поняли. Впрочем, Егор умел говорить и так, как принято в Швабии, Баварии, Каринтии настояла имеющая склонность к иностранным языкам супруга. Немецкая речь ей нравилась, да частенько и необходима была, а учить одной было скучно, вот любимого мужа и напрягла.
Вообще, конечно, правильно сделала, особенно что касаемо северных диалектов без этого никуда, все же соседи, можно сказать друзья.
Вы, господин, судя по выговору, из Ревеля?
Из Нарвы. Егор оглянулся на пороге предоставленной ему каюты и вдруг хлопнул себя по лбу. Совсем забыл! Меня зовут Генрих, Генрих Мюллер из Нарвы, я финансист.
О, финансист понятно! Всегда уважал ученых людей, герр Мюллер. Приятно познакомиться, очень и очень рад.
Я тоже рад, улыбнулся Вожников. Надеюсь, вы понимаете, что все ваши услуги будут щедро оплачены?
О, мой господин! Поверьте, мы и без того оказали бы вам всю возможную помощь. Шторм, он, знаете ли, всякого может коснуться и весьма ощутимо, ха-ха-ха! Я велю принести вам что-нибудь перекусить, и наверное, те сапоги, что у нас есть, вам придутся впору. Отдохните, поспите, а ближе к вечеру прошу вас ко мне на обед. Очень приятно будет пообщаться.
Так толком и не выспавшийся из-за комаров и разного рода переживаний, Вожников воспользовался любезным предложением хозяина «Сесилии» с удовольствием и самой искренней благодарностью. И пусть каморка оказалась узенькой и похожей на гроб, а кровать чрезвычайно жесткой и узкой, тем не менее это все же был не шалаш, не мох и не скалы. И, слава господу, не зудели вокруг комары!
Немного подкрепившись все той же печеной рыбой что еще могли есть рыбаки? спасенный с большим удовольствием опорожнил кувшинчик белого вина, объемом литра полтора точно, и завалился спать, упершись ногами в переборку. Было хорошо слышно, как бегали по палубе матросы, как свистел в свою дудку боцман и хлопали на ветру паруса.
Что ж, пусть Штеттин. Там тоже есть подворье новгородских купцов и, может быть, что-то удастся узнать о судьбе подвергшегося пиратскому нападению каравана. Неужели ни одно судно не спаслось? Маловероятно.
Ближе к вечеру любезнейший господин Вандервельде, как и обещал, принял «герра Мюллера» в своей каюте, оказавшейся куда просторней, нежели предоставленная гостю каморка.
Стол уже был накрыт ржаные лепешки, суп из кореньев и свежей крапивы в большой серебряной супнице, жареная, обильно сдобренная шафраном и прочими пряностями рыба, просяная каша на конопляном масле, паштет из мелко порубленных птичек воробьев или синиц со свеклой и морковью, вареные пестрые птичьи яйца, орехи, изрядный кувшинец вина. С него и начали.
Выпив за знакомство, поели, затем снова выпили и перешли к неспешной беседе, изредка прерываемой лишь появлением помощника шкипера несколько угрюмого молодого парня с вытянутым мосластым лицом. Помощник советовался с хозяином по поводу курса и ночлега, предлагая пристать к какому-то островку что и было сделано, и новые приятели, вышедшие на палубу освежиться, с полчаса любовались закатом и островом таким же, на котором до того прозябал князь, правда, куда большем. И лес тут рос гуще не только сосновый бор, но и ельник, и даже виднелась крытая лапником рыбацкая избушка, сложенная из серых от времени бревен.
Тут раньше было языческое капище, охотно пояснял шкипер. Даже приносили в жертву людей! Да-да, не удивляйтесь, такие вот были когда-то кровавые и безбожные времена, не то что нынче. Да-а подумать только, сколь великих успехов с соизволения Господня достиг человеческий ум! Мельницы, бумага для письма, стекло, изящные ткани, доспехи по фигуре все для удобства жизни. А ведь еще каких-то лет двести назад ничего этого не было! И все жили в дикости бедные, бедные люди.
За соснами пламенел закат, и отражающиеся в темных волнах кроны деревьев казались объятыми пламенем. В быстро темнеющем небе прямо на глазах вспыхивали желтые звезды, и мерцающая половинка луны качалась над крышей рыбацкой избушки, уже почти не различимой из-за наступившей ночной тьмы.
Гейнц, обернувшись, подозвал шкипер молодого матроса. Зажги-ка в моей каюте свечи, да не сальные зажигай, достань из шкафчика хорошие, из русского воска.
Кивнув, матрос убежал исполнять приказание, а хозяин «Сесилии» посмотрел на звезды.
Вот ведь, горят. И указывают дорогу морским судам только здесь слишком уж много островов и скал для того, чтобы идти ночью. Ну что, дражайший герр Мюллер? Спустимся ко мне? У нас еще остался марципановый пирог, правда, немного черствый, сладкий мармелад из корней лопуха с шиповником, орехи и, конечно, вино. Посидим, поговорим, выпьем как принято у нас в Голландии, я ведь оттуда, из Гента.
Собственно, говорил один шкипер, судя по всему, относившийся к той, не столь уж и редко встречающейся породе людей, что нуждаются вовсе не в собеседниках, а скорей, в слушателях. Это сейчас было князю на руку он вовсе не хотел в подробностях рассказывать о себе врать. Тем более столь гостеприимному и любезному человеку, как герр Антониус Вандервельде.
А герр Вандервельде говорил о многом от устройства небесных сфер, описанного знаменитым Николя Оресмом, до рецепта похлебки из чечевицы с шалфеем, толченым жареным луком и корицей.
В эту ночь Егор уснул поздно и проснулся лишь от беготни матросов судно снималось с якоря. И снова безбрежное море, и поросшие редколесьем скалистые островки, и крики кружащих над мачтами чаек.
Вот впереди показался парус, потом еще один, и даже несколько еще немного, и Вожников смог разглядеть около двух десятков вымпелов ганзейского города Ростока. Быстро догнать медлительные пузатые когги юркой шняве не составило никакого труда. По приказу капитана на грот-мачте взвился цветастый зелено-красный стяг как видно, сигнал приветствия. Точно такими же флагами отсалютовали и ганзейские корабли не слишком ли много чести для простых рыбаков? Или шкипер Антониус Вандервельде был у ганзейцев на особом счету? Оказывал какие-то услуги? Наверное, так.
Нагло вклинившись в средину торговой флотилии, «Сесилия» зарифила паруса, уравнивая скорость, да так и пошла вместе с коггами. Странно, что их капитаны не протестовали. Уж точно имелись у голландца какие-то заслуги.
Вечером опять пили вино со шкипером, а утром Утром в каморку Егора ввалились трое дюжих матросов, и еще пара вооруженных абордажными саблями дожидалась у двери. Рядом с самым озабоченным лицом стоял Вандервельде, презрительно прищурившийся при виде схваченного гостя.
Да что происходит?! громко возмущался Егор. Объясните, уважаемый господин шкипер?
Голландец покривил губы:
Дело в том, герр Мюллер, что у нас есть все основания полагать, что вы не тот, за кого себя выдаете.
Не тот? округлив глаза, усмехнулся князь. А скажите на милость, кто?
Пират. И пособник пиратов, жестко произнес хозяин «Сесилии». А потому сейчас вас закуют в кандалы и посадят в трюм.
Но где доказательства?
Вы непременно узнаете их на суде.
Ну, хоть так. Хоть суд будет, а там Там все, что угодно, произойти может Егор суда не боялся, а потому дал спокойно себя заковать ну, не драку же устраивать: парочку-тройку рыбаков, конечно, вырубил бы, а дальше увы. Тем более никаких нехороших предчувствий не наблюдалось, и предупреждающие видения князя тоже не посещали.
Ну вот в трюм, пожимая плечами, звякнул цепями арестант. Что, в каморке-то нельзя оставить? Боитесь, что сбегу?
В каморке? Подумав, шкипер махнул рукой: А и в самом деле, зачем привычное место менять? Вам ведь там вполне уютно, правда?
Вожникова живо водворили обратно в каюту, только теперь уже не на правах гостя, а арестантом, о чем красноречиво свидетельствовали красовавшиеся на руках и ногах цепи, ходить особенно не мешавшие, но вот если бежать или, не дай бог, плыть Ко дну и пойдешь, не во время шторма, так сейчас прыгни только.
Кормить, кстати, хуже не стали, даже давали вино, правда, уже не в капитанской каюте. Хм давали Егор усмехнулся еще с «пилорамных» времен он не любил безличных глаголов «схватили, повезли, кормят». Всегда интересовался кто это все делает, почему, с какой целью и на какие средства? Вот и сейчас все делалось по приказу герра Антониуса Вандервельде если только глазам и ушам верить. А ежели включить голову, то вовсе не факт, что хозяин «Сесилии» в этой затее главный. Ему могли и приказать. Те, у кого есть какие-то «доказательства» о причастности «герра Мюллера» к пиратскому братству. Впрочем, никаких таких доказательств вполне может и не быть, просто имеется большое желание расправиться с Егором! И кому ж он дорожку-то перешел? Да много кому из сильных мира сего но только в качестве великого князя. Герр Мюллер точно никому не нужен, будь он хоть трижды финансовый гений. А если так, то кто-то знал все или почти все и следил за князем аж с самой Ладоги Перед схваткой с пиратами, кажется, маячило впереди какое-то знакомое судно как его называл покойный кормчий Онуфрий Кольцо хульк! Однако таких кораблей много, да издали они все похожи, только по количеству мачт и различишь. Пожалуй, одни пузатые когги и выделяются среди прочих. Ладно, что гадать? Скоро Штеттин, а там там и своих полно, и ганзейцев.
Города, куда пришли уже к вечеру, князь так и не увидел узника сразу же засунули в подогнанный на причал крытый возок, запряженный четверкой мулов. Эти выносливые, но весьма неторопливые животные повлекли повозку по мощеным улицам. Рессор, конечно же, никаких не имелось, что Егор сразу же почувствовал на своих боках колеса подпрыгивали на булыжниках, и трясло немилосердно. Можно было утешать себя тем, что ехать, ясное дело, недолго средневековые города все же не мегаполисы.