Слава Богу! майор вновь протер вспотевший лоб. А вы провидец господин Ольбрихт. Не преувеличивайте господин майор. Просто я изучил в штабе последнюю сводку о противнике. Короткий бой действительно, еще толком не начавшись, после нескольких орудийных выстрелов затих. Движение обеспечивающих подразделений продолжилось.
Через десять минут 'Оппель- капитан' с офицерами управления, беспрепятственно подрулил к самому большому зданию в поселке. На его входе еще висела добротная доска с надписью 'Сельский Совет'. Офицеры не спеша вышли из машины. Их внимание сразу привлекла недалеко стоявшая группа солдат и младших командиров, которые громко смеялись. Ольбрихт огляделся и по эмблемам, красовавшимся в виде медведей на башнях танков, понял, что это танкисты из 3-ей танковой дивизии.
Когда майор Зигель, так звали интенданта, и оберлёйтнант Ольбрихт подошли вплотную к веселящейся группе панцершютце, те притихли. Только рослый, с закатанными рукавами танкист унтер-фельдвебель, не замечая их, оскалившись, садистки длинной палкой тыркал в лежащего раненого человека. Тот был русским танкистом. Его обгорелый комбинезон говорил о ранении и недавней трагедии. Молоденький паренек сидел на пыльной дороге и затравленно, жалостливо смотрел на немцев. Его лицо было в кровоподтеках. Из рассеченной губы текла кровь. Он пытался отвернуться от ударов унтер-фельдвебеля, но у него это плохо выходило. Получая ощутимые толчки, он слабел на глазах.
Что здесь происходит? громко произнес Ольбрихт. Кто старший, доложите?
Рослый унтер-фельдвебель недовольно повернулся и нагло посмотрел в лицо Франца. На его черной помятой танковой двубортной куртке висел знак за штурмовые атаки и серебряная полоска за ранение. Не приняв стойки смирно, он смело ответил, глядя прямо в глаза оберлёйтнанта, не обратив внимания что в двух шагах от того сзади стоял майор:
Это наш пленник господин оберлёйтнант. Мы его допрашиваем.
Допрашиваете? удивился Ольбрихт. Какие показания дал русский пленный?
Этот русский Иван не понимает по-немецки. Придется его расстрелять. Возится с ним нам некогда.
Подождите выполнять свои экзекуции унтер-фельдвебель, не отводя взгляда, твердым берлинским акцентом проговорил Ольбрихт. Его раздражал бесцеремонный вид сержанта. Приведите себя в порядок и доставьте военнопленного в это здание. Я сам его допрошу. Ольбрихт осознавал, что влезает не в свое дело. Но позволить у всех на глазах убить, как зверя, этого военнопленного, он не мог. Он был так воспитан.
Господин оберлёйтнант! Это наш пленный и мы с ним поступим так, как считаем нужным, вдруг раздался раздраженный голос. Майору Зигелю была не интересна возня по поводу пленного и он, видя назревающий конфликт с самоуверенными танкистами, удалился осматривать здание сельсовета.
Кто вы? Представьтесь? Ольбрихт внимательно посмотрел на подошедшего старшего лейтенанта. Тот хотел что-то возразить, но передумал, видя перед собой мужественного, строгого, хотя и молодого офицера, явно прибывшего из штаба.
Командир 2-го взвода, 4-ей роты, 2-го батальона, 6-го полка, третьей танковой дивизии оберлёйтнант Нотбек.
Оберлёйтнант Ольбрихт второй адъютант командира 24 моторизованного корпуса. Офицеры отдали друг другу приветственную честь.
Вы выполнили свою задачу господин Нотбек?
Да господин Ольбрихт. Отмеченные на карте поселки свободны от русских. Южнее их тоже нет. Во время разведки произошел встречный бой с русским танком. Унтер-фельдвебель Румпф, командир взвода указал в сторону танкиста с палкой, одним точным выстрелом поразил врага. Наши потери: один мотоцикл и два раненных панцершютце.
Хорошо оберлёйтнант. Унтер-фельдвебель Румпф, должен вам заметить, достоин большего поощрения, чем избиение пленного палкой. Подумайте об этом. Командир взвода моментально покраснел. Об успехах в бою будет доложено в полк господин оберлёйтнант.
Хорошо и прикажите привести пленного к нам. Я и майор Зигель допросим его. Я знаю немного русский язык. Только приведите военнопленного в порядок. Не нарушайте конвенцию об обращении с военнопленными.
Слушаюсь господин оберлёйтнант.
Когда Ольбрихт зашел в дом, здесь уже работа кипела вовсю. Солдаты быстро и весело выносили старую мебель и различную канцелярскую рухлядь. Два гренадера, напевая известную солдатскую песенку: 'Я замужем и то, что вы молодой человек умеете делать, то же самое умеет делать мой муж' ударами прикладов сбили доску, владельца здания, а затем водрузили над входом нацистский флаг. Красное полотнище с белым кругом и черной свастикой по центру сразу придало зданию мрачно-зловещий вид.
Ольбрихт прошелся по коридору помещения, и случайно наступил сапогами на осколки стекла. Раздался характерный хруст. Лицо оберлёйтнанта скривилось как от зубной боли. О, черт! выругался он. Ольбрихт плохо переносил звук раздавленного стекла.
Обойдя осколки и переступив через сваленные комиссарские газеты, он открыл очередную дверь и вошел в большую комнату. Посредине комнаты вальяжно на венском стуле сидел майор Зигель. Он курил сигарету и раздумывал о выполнении текущих задач. Увидев Ольбрихта, Зигель прервался от своих размышлений и без энтузиазма спросил:
Как дела господин Ольбрихт? Разобрались с танкистами? Майор Зигель, как и любой трусливый человек, а он был таковым, недолюбливал мужественных людей. В них он видел опасность для своего существования. К разряду таких людей он относил и Ольбрихта. С первой встречи перед войной, когда Франц прибыл в управление корпуса, он не возлюбил того за прямоту, честность, офицерскую порядочность, а позже и за смелость в бою. Сам Зигель был малодушным, неискренним, боязливым человеком и понимал, что рядом с Ольбрихтом выглядит тускло. Это всегда его возмущало, а ведь он был гораздо старше этого сопляка. Но побороть в себе мучавшие внутренние противоречия он не мог. Поэтому, будучи старшим по званию, он не мог приказать оберлёйтнанту Ольбрихту. Он его просто боялся. Считал его выскочкой и 'выдвиженцем'. Всегда оказавшись рядом с ним при решении служебных дел, он старался уйти от ответственности и подставить под удар Франца.
Как дела господин Ольбрихт? вновь задал вопрос Зигель, видя молчание молодого адъютанта. Умерили танкисты вашу прыть?
Сейчас приведут сюда военнопленного господин майор, и мы его допросим. Не возражаете? не замечая колкости майора, ответил тот.
Зачем он нам нужен? Это не наше дело Франц. Пусть танкисты сдадут его в штаб полка, Зигель вскочил и стал нервно ходить по комнате.
Возможно дело не наше. Но я господин майор не могу позволить этим веселым парням просто вот так убить человека. Это не гуманно.
Что вы говорите? Не гуманно! язвительно воскликнул интендант. А вот наш великий фюрер учит, что славянские расы, как низшие, мы должны уничтожать, во имя великой арийской нации. Разве это не так? Вы можете пострадать Франц за свой гуманизм. -
Тем не менее, он военнопленный и мы обязаны его допросить, не сдавался Ольбрихт.
Как хотите, но без моего участия. У меня много и других дел. Не забывайте, что вам поручено подобрать помещение для генерала. Как подберете, дайте мне знать, чтобы привести дом в порядок. Завтра штаб должен работать в Поляниновичах.
Я все прекрасно помню господин майор. Я вас не задержу. В этот момент открылась дверь и двое панцершютце с автоматами втащили в комнату русского танкиста. Он был настолько слаб, что не стоял на ногах, и солдатам пришлось его придерживать, чтобы он не упал.
Посадите его на стул, приказал Ольбрихт, и принесите воды.
Слушаюсь, ответил один из солдат и выбежал за водой.
В общем, Франц, мне делать здесь нечего, заторопился Зигель. Допрашивайте пленного сами, если горите желанием. Но я бы вам не советовал. Майор Зигель раздраженно пошел на выход. Проходя мимо военнопленного русского, ему внос ударил резкий запах пота, крови и человеческой мочи. Тот бесчувственно сидел, склонив голову на грудь. Интендант презрительно посмотрел на русского и с отвращением скривился:
И эту дохлую русскую свинью я должен допрашивать Франц? Его место на помойке. Руки противно пачкать. Фу!
Я вас не задерживаю господин майор.
Еще бы, господин оберлёйтнант. Не забудьте о своем поручении.
Идите господин майор. Пусть ваши люди выставят охрану у двери.
До встречи господин Ольбрихт, майор, тяжело дыша, удалился.
После того как на пленного русского вылили полведра воды, он открыл глаза.
Ваша фамилия, звание, должность, воинская часть? начал вести допрос Ольбрихт.
Пить. Дайте попить воды, простонал пленный.
Оберлёйтнант дал команду конвоиру и тот поднес пленному котелок с водой. Пленный с жадностью выпил треть котелка холодной колодезной воды и краешками губ улыбнулся:- Спасибо.
Ваша фамилия, звание, должность, воинская часть? повторил свой вопрос Ольбрихт. Паренек-танкист жалобно посмотрел на немецкого офицера и тихо заскулил:
Курнуть дайте разочек.
Что? переспросил того Ольбрихт.
Папироской угости господин офицер. Не будьте жмотом.
Ольбрихт не все слова перевел, что произнес пленный, но понял одно, что тот хочет курить. Сдерживая раздражение, он приказал солдату угостить пленного сигаретой, так как сам не курил.
Чувствуется Европа, не то, что наша махра! немного отойдя от побоев и насладившись первыми затяжками сигареты, более спокойно и уверено проговорил танкист.
Ваша фамилия, звание, должность, воинская часть? третий раз как заводной произнес один и тот же вопрос Ольбрихт.
За короткое время войны в Польше и здесь с Советами он понял, что все военнопленные разные. Уже с первых шагов допроса, по их поведению, видно как они будут вести себя дальше: толи замкнуться и будут ждать своей смерти, толи сразу сдадут всю военную информацию, толи как этот тщедушный русский танкист будут торговаться. Да этот торгуется и все мне расскажет, утвердился в своем убеждении Ольбрихт, когда русский, устремив на него взгляд побитого хорька, все в той же жалостливой манере промямлил:
Вы меня не убьете? Я буду жить, если отвечу на все ваши вопросы господин офицер. Я все расскажу.
Да, да вы будете жить.
А вы не брешете?
Ольбрихт смутился. Он понял, что это бранное слово. Но разве он мог гарантировать жизнь танкисту, в этой военной мясорубке. Конечно, нет. В любую минуту каждого из них может поджидать смерть. Когда жизнь немецкого солдата и марки не стоит, а русского и подавнокопейки. Какая может быть гарантия? Вон их сотни тысяч пленных, взятых в окружениях и котлах. Что их ожидает? Конечно смерть: от пули, болезней и голода. Это война. У этого русского единственный выход уцелеть на времяэто стать помощником Германской армии. Он слышал, что в оккупационных районах стали формироваться первые полицейские отряды 'Ordnungsdienst', сокращенно 'OD'. Его путь лежит только туда.
Все будет зависеть от вашей преданности Великой Германии, ее порядкам, установленным на территории Советов, через небольшую паузу твердо произнес оберлёйтнант.
За меня не беспокойтесь господин офицер! танкист в порыве подался вперед. Я детдомовский. Терять мне нечего. Все самое дорогое у меня 'энкавэдэшники' отняли и мамку и отца, русский всхлипнул.
Говорите медленней, я не все понимаю.
Хорошо господин офицер, я сделаю все, что вы скажете, тщедушный вытер обожженной грязной рукой глаза и притих.
Последний раз повторяю. Ваша фамилия, звание, должность, воинская часть.
Криволапов Степан Архипович, механик-водитель 1-го взвода, третей роты, 2 го батальона, 99 танкового полка, войсковая часть 7805, 50 танковой дивизии, медленно, но четко отрапортовал пленный танкист.
Одну минуту, Ольбрихт поднял палец вверх. Все аккуратно запишем. Он достал из кармана блокнот и сделал в нем первые пометки.
Назовите фамилии командиров?
Командир танка
Стоп. Всех не надо. От командира роты и выше, что знаете.
Хорошо, Криволапов оживился и стал спокойно докладывать сведения. Командир роты старший лейтенант Хромченко. Командир 2-го батальонакапитан Потехинский. Командир 99 полка- майор Резников, комиссар полкабатальонный комиссар Спиридович. Командир дивизииполковник Бахаров.
Увас хорошая память Криволапоф? поспевая за русским танкистом. улыбнулся Ольбрихт.
Я стараюсь господин офицер.
Хорошо Криволапоф. Я доволен. Где расположена ваша часть?
Мы вышли из поселка Лебедевка, но место дислокации полка северо-восточнее Довска, поселок Староселье.
Вы можете показать на карте?
Нас обучали, а я механик-водитель танка Т-26.
Очень хорошо. Позже покажите.
Как вы оказались в поселке Поляниновичи? Какие задачи были поставлены вашему взводу?
Вести разведку в направлении Старый Быхов.
Где остальные экипажи?
Где, где, почему-то зло проговорил Криволапов. В болоте, господин офицер!
Почему в болоте?
Нас послали вести разведку скрытно, по заболоченным местам. Вот и утопли многие. А мы вот выскочили. Прошли Журавичи, Хотовню, Искань и в Поляниновичах нарвались на ваши танки. За речкой у мостика нас и подбили. Все погибли, кроме меня. Я вот только обгорел немного. Ничего, заживет как на собаке.
Что вы знаете о составе полка, дивизии?
То, что видел господин офицер. Есть танки, пушки, зенитки.
Сколько танков, какие?
Много. В полку Т-34 около тридцати, Т-26 больше 40. В дивизии считайте сами. Не знаю.
Хорошо. Какие ближайшие задачи поставлены роте, батальону, полку. Вести разведку. Ударить на Пропойск. Ну, и здесь помочь местной пехоте. Это нам наш политрук роты рассказал.
Хорошо. Очень хорошо. Ольбрихт исписал два блокнотных листа и был доволен полученной информацией. Она требовала проверки, но появившаяся под боком танковая дивизия русских ничего хорошего не сулила. Надо срочно докладывать в оперативный отдел штаба, чтобы приняли меры.
Вы сможете показать на карте где расположены русские части и их примерный состав?
Конечно, покажу господин офицер. Пехота окопалась возле Искани, в Хотовне гаубицы стоят, Криволапов замолчал.
Что молчите? Ольбрихт посмотрел в блокнот, красноармеец Криволапоф.
Поесть охота, господин офицер. Да перевязку сделать бы, а то невмоготу очень рука болит, русский танкист поднял правую руку вверх. Она была красная, в некоторых местах зияли лопнувшие волдыри.
Да, да вас сейчас отведут в санитарное отделение. Там и покормят. На этом прервемся. Остальную информацию доложите в штабе. Только без фокусов, не скрывать. Ваша дальнейшая судьба зависит от вас самого, от вашей преданности великой Германии. Вы меня поняли красноармеец Криволапоф?
Да же очень хорошо понял. Я вас не подведу. Вы мне жизнь спасли. Я памятливый. Все что знаю, расскажу и покажу на карте.
Вот и прекрасно, оберлёйтнант улыбнулся. Повеселел и Криволапов.
Позовите сюда штабс-фельдвебеля, приказал Ольбрихт конвоиру.
Слушаюсь, господин оберлёйтнант, принял стойку смирно гефрайтер, а затем выскочил за дверь. Через несколько минут в комнату вошли конвоир и старшина роты обслуживания.
Господин штабс-фельвебель, обратился к старшине Ольбрихт, этого военнопленного, он указал на танкиста, накормить, оказать медицинскую помощь, и держать под охраной. После обеда со связистами отправить в штаб к майору Гартунгу. За его сохранность отвечаете лично.
Слушаюсь господин оберлёйтнант. Все будет исполнено, как вы приказали.
Выполняйте.
После того как Криволапова увели в санитарное отделение Ольбрихт еще раз пробежался по записям в блокноте и остался ими доволен.
Больше бы таких Криволаповых, подумалось ему, мы бы с большевиками разделались в два счета. Наломали они дров своими идеями. Солдаты батальонами сдаются в плен, не хотят воевать за Советы и сдают с потрохами своих командиров и комиссаров. Вот их руками и надо душить большевизм. Неплохое начало дня.
Что нужно еще сделать? задал Ольбрихт себе вопрос. Немедленно доложить в штаб о сведениях, полученных во время допроса. Выбрать дом для генерала. Обед. Прекрасно.
Поднявшись из-за стола, он быстро сложил карту и блокнот в полевую сумку. Затем выполнил несколько физических упражнений и в хорошем настроении вышел на улицу.
Глава 7
2 мая 1944 года. Город Бобруйск, Беларусь. Штаб 9 армии Вермахта. Восточный фронт.
Шел теплый проливной дождь. Майские небесные струи, сбивая цветы черемухи, омывая, первозданные листья кленов и берез, прижавшихся к металлическому ограждению внутреннего дворика штаба, мутными потоками уносились, мимо въездных ворот на улицу и далее вниз к реке Березина. Такого дождя в этом году еще не было: сильного, ливневого, смывающего всю зимнюю грязь.
Дождь радовал и одновременно огорчал начальника отдела 1-Ц штаба 9 армии Вермахта подполковника Кляйста. Радовал тем, что окончательно ставилась точка до чертиков надоевшей русской зиме а, следовательно, предполагалась усиление агентурной работы, с положительными результатами так необходимых армейскому отделу разведки. А огорчал, что весенние приднепровские дороги, не успев достаточно подсохнуть, вновь на время превращались в непроходимую кашу. Подполковник ненавидел плохих дорог и во многом связывал с ними все неудачи компании на Восточном фронте.
Задумавшись, армейский разведчик, наблюдал разбушевавшуюся стихию и курил сигарету. Его долговязая фигура, чуть ссутулившись, как тень торчала у окна, временами выпуская колечками дым. Тяжелая борозда, делившая лоб надвое говорила, о мыслительной работе и внутренних переживаниях офицера.
Недавнее расформирование Абвера директивой фюрера от 18 февраля 1944 года, зимние провалы групп оставили болезненный след в его сердце. Оно саднило, временами сильно кровоточило, не давало покоя и, тем не менее, жаждало бурной деятельности.
Вдруг по всему стонущему небу пробежала золотая, огненная змея и над штабом раздался оглушительный, мощный раскат грома, поглотивший одновременно и шум потока воды и настойчивый стук в дверь. Лишь, когда постучали второй раз, Кляйст понял, что стучат в его кабинет. Подполковник вздрогнул, хотя ждал гостя. Его узкие губы сжались в нервную ниточку. Рука недовольно затушила сигарету, и он прошелся к рабочему столу.
Я не сторонник, задуманной вами операции господин гауптманн, после сухого приветствия бесцеремонно выдал вошедшему офицеру Кляйст, тем самым показывая свое отношение к спланированному мероприятию и долю своей ответственности за нее. Он был раздражен, что инициатором операции был не его отдел, а этот выскочка и любимчик генерала Вейдлинга. Только, подчиняясь приказу командующего армией, я вынужден оказать вам помощь и даже взять под контроль отдельные вопросы в подготовке и проведении этой авантюры. Шифр-телеграмму я получил и ознакомлен с планом операции 'Glaube'. Времени отведенного на подготовку катастрофически мало. Поэтому я вас пригласил к себе, чтобы лично познакомится с вами, с вашими взглядами по выполнению операции, а также скорректировать свой участок работы. У меня нет сомнений только в первом этапе операции, тем не менее, мне интересно знать все, что касается ее подготовки. Я слушаю вас господин Ольбрихт.
Металлические нотки армейского разведчика не понравились Ольбрихту и он, не сдерживая эмоций, в таком же тоне парировал:
Смею напомнить господину оберст-лёйтнанту, что мы решаем одну задачу. Это получение достоверной и полной информации о состоянии противника и планировании его боевых действий в зоне ответственности армии. Последние группы ныне не существующей организации Абвер, насколько мне известно, не только не предоставили такой информации в штаб, а возможно своим провалом навредили нам, раскрыв сведения о дислокации войск.
Кляйста всего передернуло. От возмущения наглостью капитана на его щеках заиграли нервные желваки. Он уставился на него злыми невыразительными глазами и хотел что-то возразить, но встретив беспристрастный стальной взгляд командира разведбатальона, только замахал руками:
Прекратите Ольбрихт. Прекратите. Не будем перепираться. Лучше перейдем к делу. Присаживайтесь. И выдавил из себя улыбку. Вы с нами должны дружить господин гауптманн, если понимаете что-то в разведке. Мне импонирует ваша настойчивость и смелость, возможно, это ваши единственные козыри в этой операции. Ведь разведку в глубоком тылу противника вы никогда не проводили. Вся ваша работа заканчивалась разведкой передовой линии и в лучшем случае взятием языка. Не так ли господин гауптманн?
Вы правы господин оберст- лёйтнант, Ольбрихт говорил твердым берлинским, но уже ровным акцентом. При назначении на должность я проходил курсы в Берлине, но работать в тылу разведчиком не приходилось. Но я полон решимости, достать сведения о противнике, поэтому и разработан четкий план операции. Времени, конечно, мало. Я просил две недели, но командующий утвердил десять дней.
Вот видите Ольбрихт, у вас нет опыта работы в тылу врага. При первой проверке, если она состоится, патрули 'СМЕРШ' или русской военной комендатуры вас раскроют. Вы вступите в бой. Подтянутся войска и вас перещелкают как фазанов. У вас другое мнение? Или у вас есть подготовленные люди для этих целей, Кляйст саркастически улыбался и самодовольно барабанил пальцами по столу.
Людей у меня таких нет, Ольбрихт сдвинул брови. Но я надеюсь, на бога и работать буду по ситуации, максимально используя решительность, внезапность и доблесть наших солдат. После выполнения задания и захвата в плен русского штабного офицера, мы выйдем в запланированный район и через коридор возвратимся к себе.
И наделаете много шума, как обычно это делают танкисты.
Если придется умеретьэто будет достойная смерть солдата.
Хороший ответ Ольбрихт. И все же я остаюсь противником этой операции. Но мои доводы, не бьют ваше упрямство. А приказ нужно выполнять. Кляйст понял, что прямым наскоком Ольбрихта не собьешь и принял острожную соглашательскую позицию.
Когда вы сможете предоставить мне список всей группы для ознакомления и подготовки на него документов.
Через день. Завтра прибывает три танковых экипажа на Т-34, подобранных оберлёйтнантом Риккертом из Русской освободительной народной армии, из так называемого Локотского формирования. Сейчас она дислоцируется в местечке Дятлово в Западной Беларуси. Бригадой командует генерал Каминский. Он показала себя с лучшей стороны в борьбе с партизанами Орловской области, а ныне в районе МинскаЛепеля.
Нам удалось связаться с боевой группой обергруппенфюрера СС Готтберга, в которую включена русская бригада, и через него выйти на Каминского. Так что после проверки и тщательного отбора несколько русских танкистов, преданных нам, войдут в состав разведгруппы. Если вы пожелаете на них посмотреть, такая возможность вам будет предоставлена.
Да, да я обязательно на них посмотрю.
Два экипажа панцершютце на Т-34, во главе с командиром взвода лёйтнантом Эбертом отобраны лично мной из 20 резервной танковой дивизии армии. Командирский экипаж на PzKpfw-V 'Пантера' также мной подобран.
Подождите Ольбрихт, Кляйст поднял на капитана удивленные глаза, но по замыслу должно быть только пять русских Т-34, причем здесь 'Пантера'.
Дело в том, господин оберст- лёйтнант, что командирская машина оснащена мощной станцией FuG7, где дальность приема-передачи ключом и голосом до 50 километров, тогда как Т-34/76 пройдя модернизацию в Мриенфелде, оснащены стандартной комплектацией с дальностью связи до 4 километров. Мне нужна мощная станция. Поэтому я остановился на 'Пантере', она несколько схожа с Т-34 и не так помпезна как 'Тигр'. И, во-вторых, я решил поменять русский танк на 'Пантеру', для усиления огневой мощи группы и дальности стрельбы. В тылу врага нам это также не помешает. Мне не удалось найти в войсках Т-34 с пушкой 85 мм. Эти танки появились у русских недавно, с зимы 43 года и пока нами не захвачены.
Но это усложняет дело господин гауптманн. Как быть с вашей легендой? 'Пантера' в группе будет выглядеть как бельмо на глазу и может попасть под подозрение у русских.
Это ваши проблемы господин оберст- лёйтнант. Можете представить нас как прибывший после ремонта танковый взвод. Все бронированные машины пройдут техническое обслуживание в армейских мастерских. Они будут укомплектованы, по завязку вооружены, заправлены и свежевыкрашенны, со звездами, да же с надписями типа 'За Сталина' или 'Бей врага', - Ольбрихт улыбнулся, ему понравилась собственная мысль сделать большевистские надписи, как это любят делать почему-то русские.
Хорошо, этот вопрос мне понятен. Мы так и сделаем, тем более нам известны случаи использования русскими нашей бронированной техники, отдельными батальонами в 33 и 48 армий на наших центральных участках обороны. Теперь уточните господин гауптманн, места перехода и возврата вашей группы. Покажите мне их на карте.
Все переходы спланированы так, чтобы группе не форсировать Днепр, а также на стыках русских соединений. Вот посмотрите, Франц зашел сзади подполковника и через его плечо карандашом стал показывать точки на развернутой армейской карте с линией обороны.
Станьте справа от меня. Черт бы вас побрал Ольбрихт! потребовал Кляйст. Я не люблю, когда кто-то стоит у меня за спиной.
Франц молча, сделал шаг вправо.
Продолжайте.
Переход будет на северном участке армии в расположении 6 пехотной дивизии, 35 армейского корпуса генерала пехоты Визе. Здесь недалеко от поселка Цупер есть наш плацдарм. По нашим данным в направлении на Майское проходит фланговое разграничение двух стрелковых русских корпусов 42 и 29, 48 армии генерала Романенко. Здесь встык мы и нанесем внезапный тактический удар. Возврат спланирован здесь, между поселками Селец и Никоновичи. Здесь вообще проходит водораздел двух русских фронтов: 1-го и 2-го Белорусских, между 40 и 19 стрелковыми корпусами. Еще уточняется конкретный участок части русских, где будет проходить переход. Но уже установлено, что на участке нашего 76 полка 18 моторизованной дивизии, 12 армейского корпуса генерал-лейтенанта Мюллера.
Подождите Ольбрихт, вы ничего не спутали? Этот участок расположен у наших соседей слева, в 4-ой армии.
Да господин оберст- лёйтнант, это так. Я объездил всю передовую линию, по миллиметру изучал карту с нанесенными частями противника и убедился сам и убедил генерала Вейдлинга, что участок между Быховом и Чаусами наиболее приемлем для возврата. Он проходит по ровной местности не изрезанной реками. Не забывайте мы пойдем на танках. Недалеко от передовой линии находится смешанный лес, где можно укрыться для подготовки и затем нанести внезапный удар для прорыва. Вопрос с соседями уже согласован.
Хорошо Ольбрихт. Я согласен с вами. Смотрю, вы тщательно поработали над картой и разведданными, используя даже аэросъемку. Отличная работа. Жду ваш список группы. Специальные занятия с вами проведет офицер отдела гауптманн Ланге. У него же накануне получите красноармейскую форму, документы, предметы первой необходимости. Также получите шифровальные коды. Кстати, ваш радист, справится с заданием? Ему можно доверять?
Унтер-офицер Дортман имеет отличный почерк и принимает 30 групп. Он надежный, проверенный воин и в операции будет к месту.
Хорошо. Вы этим меня успокоили. На связь будете выходить три раза. Первый сеанс в 10 утра, после выхода на точку. Второйчерез трое суток, накануне возвращения в это же время. Третийза два часа до прохода через коридор.
У меня возражения по времени сеанса господин обертс-лёйтнант.
Слушаю вас.
Предлагаю первые два сеанса проводить вечером в 2200. Даже если нас засекут, уйдем, так как перемещаться мы будем ночью. Третий сеанс сориентируем на установленное время.
Хорошо, принимаю. Какой будет ваш позывной? Ольбрихт слегка задумался, после чего ответил:Предлагаю 'Ариец'.
Ариец? Кляйст вскинул брови. Почему 'Ариец'? Зачем с таким пафосом?
Не знаю. Что-то подсказало сердце.
Подсказало сердце? А оно не ошибается? Франц молчал, только сильнее сжал зубы.
Хорошо, пусть ваш позывной будет 'Ариец'. Просьбы есть ко мне господин гауптманн? Кляйст пристально посмотрел в глаза Ольбрихту.
Нет, господин обертс-лёйтнант. Ольбрихт встал в положение 'смирно'. Возможно, позже появятся. Когда мы еще с сами встречаемся?
Через неделю, для окончательной корректировки всех вопросов. Бывший 'абверовец' также поднялся из-за стола, положил папку с документами и картой в сейф и впервые за весь разговор улыбнулся. Его улыбка заставила Франца внутренне напрячься. Он знал, что улыбка у старших офицеров подобных Кляйсту, может означать вовсе не доброе и теплое расположение к гостю, а наоборот, содержать потаенную каверзу.
Видимо, я вам подберу несколько человек, прошедших спецподготовку, не замечая напряженности Ольбрихта, вставил Кляйст. Возможно, вас встретят на той стороне наши агенты и окажут помощь. Я подумаю над этой вдруг возникшей у меня идеей, глаза Кляйста загадочно заискрились. В эту минуту он был похож на сомнамбулу читающего все мысли и желания Ольбрихта. Тот даже отшатнулся, подсознательно почувствовав проникновение ледяных и скользких щупалец абверовца в его внутренний мир.
Вы чего-то боитесь, господин Кляйст? Немного растеряно произнес Франц.
Боюсь? Не смешите меня. Столько лет воюя, и видя смерть, я перестал уже бояться что-либо и кого-либо. Но на войне всякое может случиться. Не правда ли господин гауптманн? зрачки подполковника еще больше расширились Кстати, вы слышали, что командующего армией переводят на юг?