Агент - Валерий Большаков

Валерий БольшаковАГЕНТ

Глава 1СОВЕТСКИЙ ШПИОН

Западная Фракия, р. Места. Июль 1918 года.

Разрывные пули мерзко щёлкали в потёмках, прыская синеватыми вспышками. Хотелось вжаться в горячую, пыльную землю, спрятаться от стали разящей, но дух был сильнее плотиштабс-капитан Кирилл Авинов ползком сменил позицию, волоча за собою «люську»ручной пулемёт «льюис». Обсыпая землю с бруствера, спрыгнул в траншею. Под пыльными сапогами захрустели стреляные гильзы и обглоданные скелетики копчёных селёдок, громыхнула пустая банка из-под корн-бифа. Жёлтый скорпион в панике кинулся прочь, быстро-быстро перебирая полупрозрачными лапками.

 Кузьмич!  позвал Кирилл.

 Туточки я, ваше-блародие,  откликнулся ординарец.  Кхым-кхум

 Патроны давай!

 Да это ж нам зараз

Клацнув, встал на место толстый диск магазина. Уперев сошки, Авинов взялся за приклад пулемёта. Переступив, он вляпался в свежее дерьмо.

 А, ч-чёрт!

 Никак грека насрал,  определил Елизар Кузьмич.  Феодосис на это дело дюже способный!

 А лопатой нельзя было поддеть да выбросить?  раздражённо рявкнул штабс-капитан.

 Грека!  развёл руками денщик. Дескать, что уж с ними поделаешь? Такими уродились

Развиднелось. Болгарские солдаты, перебегавшие в предрассветных сумерках, выделялись смутными чёрными тенями, уродливыми и горбатыми мазками-кляксами, забрызгавшими серый холст. Отлогий берег Месты сплошь зарос шиблякомчащобным кустарником да хилыми деревцамидубками, можжевельничком, шиповником, фисташкой, миртом. Болгары ломили сквозь заросли на полусогнутыхлиц было не разобрать, только розоватые блики проскальзывали по стволам «манлихеров». Зато крику было

Бойцы 1-й болгарской армии орали надсадно, протяжно, отчаянно, словно падая в пропасть: «А-а-а-а-а-а!..»

Авинов прищурилсясаженей двести до «братушек», не меньше.

 Батальо-он!  прорезался голос Железного Степанычаполковника Тимановского.  Готовьсь!

Марковцы тут же защёлкали затворами. Вскинулись штыки, едва отсвечивая в зоревых лучах. Полтораста саженей.

 Первая рота, цельсь!

 Вторая рота-а!..

 Третья-а

Кирилл прислушался: Кузьмич смутно бурчал о «славянушках-иудушках»мы их-де от турка ослобонили, а они немакам муде лижут

Авинов вобрал в грудь побольше воздуха, пропахшего миртом, и медленно выдохнул. Сто саженей Пятьдесят

 Батальон! Огонь!

 Пли!

 Рота пли!

Хлопки выстрелов слились в нестройный залпшатавшиеся фигурки болгар, набегая, вскидывались и валились.

 Пулемёты, огонь!

«Льюис» затрясся, словно в приступе ярости, злобно плюясь свинцом. Грохнул второй винтовочный залп. Крики болгар взвились, истончаясь до воя. А на левом фланге уже дрожала земля под копытами казачьих коней.

 Шашкивон!  разнеслась команда.  Намётом!

Подбадривая себя криками да свистом, донцы есаула Валноги поскакали на врага, разворачиваясь в лаву. Ни к селу ни к городу вспухло в небесах белое шрапнельное облачко, и больше неприятельская батарея не стрелялаОсобая дивизия Русского легиона чести заняла болгарские позиции.

 Братушки!  неслось оттуда.  Братушки!..

Казаки крутились, сноровисто работая плетями, сгоняя пленных в кучу, гуртуя человеческое стадо. Батальная сцена удалась. Занавес.

Авинов устало похлопал себя по груди, по бокам, стряхивая пыль, и поправил фуражку.

 Отстрелялись, кажись,  бодро высказался Кузьмич.  Кхым-кхум

 Отстрелялись Не задело?

 А от хрена с морквой!  Исаев гордо продемонстрировал дырку в рукаве.  Мазилы

Выбравшись из окопа, Кирилл пошагал к соснам, выросшим у античной дорогивиа Эгнатиа. Кое-где древнее полотно покрылось толстыми намётами пыли, проросло травой и деревьями, а в иных местах колея оголяла каменные, добротно уложенные плиты.

Бросив тяжёлый «льюис» на подводу, Авинов поморщился. Пыль. Она была вездеприпорашивала листву сухого, пахучего леса, присыпала римскую виа и русские блиндажи, повисала в воздухе, отчего небеса гляделись мутно-жёлтыми. Прах накладывался на одежду, на сапоги, на лица, а струйки пота, смачивая эту противную, душную пудру, оставляли на щеках корочку грязи, стягивавшую кожу. «Скупнуться бы»подумал Кирилл. Духотища какая

Скрипя камешками и пофыркивая, прошагал гнедой конь. В седле, гордо подбоченясь, покачивался генерал-майор Тарановский, командующий Особой дивизией Legion Russe pour LHoneur. Он был чист и свеж, как будто только что из душа. Навстречу ему подскакал сам Марков, ставший намедни «полным генералом».

 Благодарю, Виктор Петрович!  воскликнул он.  А то уж очень оригинальное положениеведу бой на все четыре стороны света. Так трудно, что даже весело стало!

 Рады стараться!  оскалился Тарановский.

Прихрамывавший «Степаныч» скомандовал:

 Смирно, господа офицеры! Равнение направо!

Бойцы встали во фрунт.

 Стоять вольно!

Генерал Марков приподнялся на стременах и прокричал:

 Здравствуйте, родные!

1-й Офицерский хорошо вдохнули грянул:

 Здравия желаем, ваше высокопревосходительство!

 Друзья! Задачу свою мы выполнили, и за нами послан линкор «Эджинкорт». На нём прибудем в Константинопольи в новые бранные дела за Родину! К чёрту на рога! За синей птицей!

 Есть к чёрту на рога!  восторженно взревели марковцы.  Есть за синей птицей!

Штабс-капитан Авинов блаженно улыбнулсялюбил он такие минуты, первые после боя, когда отбита атака, и вокруг все свои, живые и невредимые, а потом будет ещё лучше. Баня! Пускай и турецкая, но банька. И тушёночка под коньячок «Ординар», испать, спать, спать

Места впадала в Эгейское море напротив острова Тассос. Ровно в полдень на фоне этого «Острова сирен» нарисовался строгий силуэт военного корабля. Сизый цвет линкора вносил недобрую, тревожную ноту в разнеженную палитру Тассоса с его мраморными скалами, пышной глянцевитой зеленью и белокорыми соснами.

Флот Его Величества короля Георга V передал «Эджинкорт» Верховному Правителю России в счёт будущих репараций, как победителю турок. Адмирал Колчак, правда, ворчал: «На тебе, боже, что нам негоже»

Линкору не везло. Строили его в Англии для бразильцев и нарекли «Рио-де-Жанейро». На стапеле корабль перекупили турки, назвав «Султаном Османом I-м», однако он им так и не досталсяначалась война, и британцы реквизировали дредноут, переименовав в «Эджинкорт».

Это был самый длинный корабль Гранд-Флита, и он нёс на себе аж семь орудийных башен главного калибрабольше всех прочих броненосцев. Формально за башнями были закреплены буквенные обозначенияот «A» до «G», но морякиребята с юмором, они их нарекли по дням недели. Досталось и названию кораблябалагуры переделали «Эджинкорт» в A Gin Court«Дворец джина»

Но главнокомандующего Черноморским флотом не тянуло шутить: щедрый подарок англичан содержал порчинкулинкор способен был на мощнейший залп, но отдача оказывалась настолько значительной, что корпус «вело».

На критику Колчака генерал Корнилов ответил спокойноВерховный напомнил о зубах дарёного коня и посоветовал адмиралу избегать залповой стрельбы. «Берегите снаряды, Александр Васильевич,  сказал он, усмехаясь и ударяя по столу пальцем с массивным перстнемего характерный жест,  они нам ещё пригодятся!»

Паровой катер, надсадно попыхивая, приблизился к линкору, застопорившему машины. Матросы ловко спустили трап, зашкертовали.

 Шибко большой,  поцокал языком Саид Батыр, оглядывая «Эджинкорт».

 Подымаемся,  скомандовал Кирилл.

 Чичас, сердар!

Текинцы без своих малиновых халатов казались худенькими подростками, посмуглевшими на солнце. Даже «шибко большой» Саид, переодетый в чёрную форму, словно усох, хотя в родном кишлаке числился «пахлаваном»богатырём. Но свои невообразимые тельпекиогромные мохнатые папахиджигиты сохранили. Куда ж без них?..

Авинов зашагал по шатучему трапу. Саид, Абдулла, Джавдет, Юнус, Умарвсе потопали следом. Ревниво оттеснив Ахмеда-онбаши, наверх поднялся Елизар Кузьмич Исаевпожилой уже, но крепкий сибиряк. Истинный чалдон, остроглазый и гордый бородач, он в атаку ходил со святым образком поверх шинелииконкой почерневшей, дедовской

Ежели Кузьмич снимал винтовку с плеча, то лишь для того, чтобы стрелять. А уж коли выстреливал, то убивални один патрон даром не пропадал у чалдона.

На палубе было людноофицеры и нижние чины прогуливались или кучковались, обозревая окрестности. Молниеносная война за Западную Фракию обошлась без лишений и особых потерь. Белогвардейцы похохатывали: «Курорт, господа!»

А Кирилл задерживаться не сталчто он, моря Эгейского не видел? Штабс-капитан сразу спустился в офицерские душевые, пока толпа не набежала, и попал в полузабытое царство белого кафеля и фаянса, блескучей хромировки и зеркал. Опустив ванну, похожую на бадью, цепями подвешенную к подволоку душевого отсека, Авинов наполнил её горячей водой и залез, глаза пуча от жара и восторга. Господи, как мало надо военному человеку!..

Полчаса спустя Авинов покинул душевые, розовый и чистый, запелёнутый в купальный халат. С удовольствием причесал мокрые волосы у запотевшего зеркала. Щёки заросли трёхдневной щетиной, усам и вовсе неделя

Заглянувший Исаев осведомился:

 А то бритовку навострить, ваше-блародие?

 Потом,  разморенно ответствовал Кирилл.

 Ну, опосля, так опосля

Штабс-капитан пролез в свою тесную каютку, где наличествовала узкая койка, крошечный столик да принайтованный к полу табурет. Маленький иллюминатор, к счастью, был раздраени накрахмаленная занавеска весело порхала под порывами ветерка, настоянного на гниющих водорослях, соли да хвое.

С довольным стенанием Авинов рухнул на койку, привалился к переборке. Хорошо!

И тут в дверь вежливо постучали.

 Par bleu!прошептал Кирилл.  Открыто!

В каюту боязливо заглянул незнакомый унтер с рыжими бакенбардами. Разглядев Авинова, он сразу как-то приободрился. По-журавлиному коряча ноги, переступил высокий комингс и затворил дверь за собою. Кирилл оторопело смотрел на незваного гостя. «Что за»

По-своему поняв выражение на лице штабс-капитана, рыжий мигом сорвал с головы матерчатую фуражку.

 Товарищ Юрковский,  сказал он негромко, роясь в кармане,  тут вам просили передать

Доковырявшись, наконец, до бумажонки, сложенной вчетверо, унтер передал её Авинову. Обалдевший Кирилл механически принял листок, по-прежнему ничегошеньки не понимая. «Что за цирк?  вертелись мысли.  Какой ещё Юрковский? А я здесь при чём? И почему вдругтоварищ?..»

Рыжий неловко затоптался, его короткие, толстые пальцы нещадно мяли фуражку.

 Виктор Палыч  залебезил он просительно по стародавней холопской привычке.

По привычке барской, Кирилл выискал в кармане кителя новенькую ассигнацию и одарил ею унтера.

 Премного благодарны!  поклонился тот.

Дверь тихонько закрылась за вышмыгнувшим «почтальоном», а штабс-капитан всё смотрел и смотрел на узкую створку, словно наглядеться не мог.

 И как это понять?  громко спросил он.

Развернув листок, Авинов пробежал глазами послание, написанное печатными буквами. Не поверил, прочёл ещё раз:

Кирилл задом вернулся к койке и осторожно присел. Растерянность была полнейшая. Потом всё же маленькие серые клеточки взяли своёповертели кубики так и сяк, да и сложили вместе. «Юрковский» плюс «Виктор Палыч» получается Виктор Павлович Юрковский. Он же Эфендиэто такая кличка шпионская, называется «оперативный псевдоним». Эфенди явно не из нижних чинов, он офицер, иначе унтер искал бы адресата в кубриках. Всё правильно: этот рыжий у Эфенди в связных, а сам Юрковскийагент разведки! Причём красный агент. Не зря же«товарищ»! Тогда Визирькакой-нибудь этот резидент. И тожебольшевичок

Авинов задумчиво потёр виски. Факты складываются только таким образом, иначечепуха на постном масле! Верно, всё верно Но он-то здесь при чём?!

И тут рассудочный сумрак осветила вспышка озаренияда его ж разыгрывают! Выдохнув с облегчением, Кирилл повеселел даже.

 Вот, мерзавцы!  хмыкнул он добродушно.

Интересно, кто же это его провёл? Авинов снова глянул в записку. Бесполезно. Разве по печатным буквам угадаешь почерк? Гришко, наверное Или Шевелёв. Томин, тот тоже горазд на хм на шалости. Почтовый ящик у них! Шпионы задрипанные И главное, какое место выбралиБебек! Знают же, сволочи, что там Дашка живёт

Улыбаясь, Кирилл подкрался к дверии резко открыл её. Нет, хихикавших друзей за нею не оказалось.

 Всё равно сволочи  проворчал он и запер дверь.

Глава 2УЗНИК ИЛЬДИЗ-КИОСКА

Великий Город-Царь, столица цезарей и султанов, медленно вставал из моря. Константинополь походил на сновидение, воплотившееся в яви. Глаза жадно шарили по куполам Святой Софии и Голубой мечети, по башням Топ-Капы и зубчатым стенам Юстиниана. Справа открывался шумный азиатский Стамбулприбрежные дворцы, утопавшие в зелени садов, карандашики минаретов, полоски белых домов под сенью горы, где, по преданию, Сатана искушал Христа. А далече таяли в тумане Принцевы острова.

В порту было не протолкнутьсязачуханные пароходы-угольщики тёрлись о белые борта судна-госпиталя «Мавритания», между серых громад линкоров шныряли рыбачьи лодочки-канки.

 Гульнём, стало быть,  бодро сказал ординарец, оглаживая полный бант солдатских Георгиев,ваше-блародие?

 Это тебе можно гулять, Кузьмич,  рассмеялся Авинов,  а я человек семейный!

Сойдя на берег, Кирилл словно окунулся в море разливанное красных фесок, шумнокипящее от тысяч гортанных голосов, от щёлканья бичей арабаджи, гордо восседавших на козлах фаэтонов, от гудков автомобилей, тыкавшихся в толпе, от воя побирушек, зазывных воплей уличных продавцов, протяжного крика муэдзинов, лая бродячих собаксвященных животных, обижать коих не рекомендовалось