Вика покосился только.
Долго ж я тебя искал, золотопогонник продолжил он немного невнятно, добривая подбородок. Ох и отыграюсь! А ты молодецвон как развернулся! У самого товарища Сталина в помощниках ходишь! Я хотел сказатьходил-с. Знаешь игру такую«Кто встал, тот место продал»? Ты встал, я сел! Ух и развернусь! В такие чины-с выйду, что, того гляди, спасибо скажу Ряснянскому и тебе, покойному. Хе-хе Тебя как звать хоть? Да можешь и не говорить, мне без разницы Но до чего ж похож, мать моя! Ну один в один. Будто на себя в зеркало смотрю. Да-а Чего только природа не учудит.
А не боишься в чеку загреметь? А, Вика? криво усмехнулся Авинов. Ты же в моих делахни бэ, ни мэ, ни кукареку.
Пф-ф! презрительно фыркнул Юрковский. Приду к этому как бишь его Токмакову, скажу, что я белый шпион и надо мне помочь в моей шпионской деятельности. Ну, это кулачьё недобитое мигом-с разохотится, а я ему пландай мне, мол, пару-другую пленных большевичков, кого не жалко-с, и я вроде как освобожу их, и мы вместе совершим побег от белоказаков. Я так прикинул, что, ежели я один явлюсь до своих, то веры мне меньше будет Нет, ну до чего ж похож! снова восхитился он.
А вот Аня сочла, что в постели я другой. Получше, поумелей.
Виктор снова фыркнул и обтёр лицо горячим влажным полотенцем.
Ух, хорошо! Что, обидеть меня хочешь? А, двойничок? Давай-давай Лягайся языком! Жить тебе осталось Так-с Вот сейчас подкреплюсь, и можно тебя кончать. Только не быстро, не надейся даже, а с толком, с чувством, с расстановкой. Понимаешь, интересно мне смотреть как бы на самого себя!
Хочешь глянуть на свой труп? Думаешь протянуть подольше моего?
Авинов усердно тёр верёвку, стянувшую его руки. Железяка двутавровая была тупа, но щербинки, зазубринки по волоску, по волоконцу рвали путы.
Хмыкая, Юрковский натянул гимнастёрку и взял с комода свёрток.
Сальце с хлебцем проворковал он. Мм Амброзия. Эй, близняшка! Жить хочешь? Могу дать лишних пять минут подышать!
Давай, согласился Кирилл.
Тогда расскажи мне что-нибудь такое эдакое!
Штабс-капитан подумал. Pourquoi pas?
Ладно, усмехнулся он и начал:Ровно год назад, в конце сентября, я оказался в Питерепо заданию Корнилова. Заперся в дядиной квартире, думаю, высплюсь хоть. И тут началось такое эдакое, что всю историю перекувыркнуло. Прямо в дядиной гостиной возникла машина времени, и прибыл на ней некто по имени Фанасдобрый дядька из 4030-го года
Вот это я понимаю, крякнул Юрковский. Вот это брешет, так брешет!
А это не брехня вовсе, спокойно сказал Авинов. Фанас рассказал мне, что случится в будущем. Как вы устроите переворот в октябре, как Корнилов попытается собрать Белую гвардию Лавра Георгиевича убило бы в апреле при штурме Екатеринодара, а в двадцатом вы всё равно бы победили. Потом Ленин бы помер, Троцкого бы сняли, Фрунзе зарезали, Кирова пристрелилии вышел бы наверх Сталин. Вот этот бы развернулся! Он бы такое Советское государство отгрохал, что даже Америка забоялась бы. Миллионы людей исчезли бы в концлагерях, а на двадцатую годовщину Великого Октября расстреляли бы кучу народуРыкова, Бухарина, Антонова-Овсеенко, Тухачевского Никого бы не оставили из нынешних вождей, всех извели, даже Троцкого достали бы в Мексикеи грохнули ледорубом. Тебя бы тоже расстреляли, Вика. Этого Кирилл не знал, но очень уж ему хотелось, чтобы так могло быть. Ты к тому времени стал бы солидным человеком, заместителем наркома. Ночью приехали бы чекисты, вывели бы тебя из твоей московской квартиры, усадили в «воронок» Знаешь, что это такое? Узнал бы! И привезли бы тебя в Лефортово. Долго бы избивали, ломали пальцы дверьми, совали в задний проход раскалённый шкворень, неделю не давали бы спать, сводя с ума, а потом бы устроили показательное судилище, где бы ты признался во всёмчто являешься немецким шпионом, троцкистом и наёмником буржуазии. Грохнули бы тебя в подвалах Лубянки, твоя бедная супруга очутилась бы в концлагере для жён врагов народа, а сына сдали бы в детский дом
Юрковский неотрывно смотрел на Кирилла, даже жевать перестал.
Вот как? усмехнулся он. Забавная история
Не волнуйся, сказал Авинов, этого с тобой не случится. Я нарушил ход истории, положив кирпич в нужном месте и наклеив, где надо, объявление. И на эти две незамысловатые причинки накрутились, навертелись такие следствия Белые начали на какой-то месяц раньше, генерал Корнилов не рассорился с генералом Алексеевым, а сдружился, оповестил всю Россию, созвал всех офицеров и нижних чинов в Белую армию. Не все за ним пошли, а всё ж побольше, чем в иной реальности. И самого Корнилова, и Маркова, и Дроздовского должны были убить в этом году, а Колчака, по-моему, в следующем, однако они живы-здоровы. Мы победим, Вика. И когда на Красной площади будут вешать Ленина, Сталина, Троцкоговсё это ваше «рабоче-крестьянское правительство», в котором нет ни одного рабочего, не говоря уже о крестьянине, я один буду знать, что могло бы статься с Россией, но, слава Богу, не свершилось!
Виктор задумчиво смотрел на Авинова, дожёвывая шматик сала. Кирилл под его взглядом не елозил связанными руками по балке, сидел смирно. Неожиданно послышались тяжёлые шаги. Юрковский даже не вздрогнул, надо полагать, топал его сообщник Горбунков.
Горбунок! позвал его Виктор. Хочешь поглядеть на моё отражение?
Подельник вошёл, сутулясь, сложив руки за спиною, словно на прогулке в тюремном дворе. Это был огромный человек с обветренным, несколько обрюзгшим лицом, с плечами, налитыми силой, с ушами, похожими на оладьи, расплющенными о лысую голову. Пустые прозрачные глаза настороженно посматривали из-под кустистых рыжеватых бровей, левая из которых была рассечена.
«Экий человечище! отстранённо, как бы вчуже подумал Кирилл. На борца похож»
Юрковский, ухмыляясь, указал на Авинова. Семён повернулся к Кириллу всем корпусом и замер, окаменев этакой живой глыбой.
В следующую секунду всё пришло в движение.
Верёвка, стягивавшая запястья штабс-капитана, лопнула. Нащупав браунинг, ухватившись за него непослушными пальцами, Авинов с трудом поднялся на ноги.
Кончай его, Семён! крикнул он. Я это, я! Эфенди!
Горбунков развернулся косолапо, по-медвежьи, шлёпая ладонью-лопатой по лакированной кобуре маузера.
Чисто выбритое лицо Юрковского мигом приняло загнанное выражение.
Чё вытаращился, контра?! проорал Кирилл.
Взвизгнув, Виктор сунул руку за наганом.
Стоять! рявкнул Семён. Воронёный маузер смотрелся игрушкой в его лапище.
Да куда ты целишься, дурак?! заорал Юрковский. Эфендиэто я!
Ещё один! воскликнул Авинов, разминая онемелые пальцы. Двоим нам тесновато в этом городе Стреляй, Горбунок!
Тот, набычившись, сверлил взглядом то одного Юрковского, то другого. Вслед за зрачками двигалось и дуло «девятки».
Первым не выдержал Виказашипев, словно от боли, он схватился за рукоять нагана, торчавшего у него за поясом, одновременно приседая. Выстрел из маузера слился с револьверным. Семён промазал, а вот Юрковский попалпуля вошла сообщнику в рот, вышибая на стену кровавые сгустки. Человечище с грохотом упал навзничь.
Наган дёрнулся в сторону Кирилла, но браунинг первым сказал своё веское слово.
Смертельно раненный Виктор рухнул на колени, вяло водя ладонью по мокнущему красному пятну на груди, роняя револьвер.
Ненавижу захрипел он, булькая кровью. Не
Авинов стоял недвижимо, будто закоченев. Рука его до боли сжимала рубчатую рукоять пистолета.
Эфенди умер, пробормотал Кирилл. Да здравствует Эфенди
Юрковский остался один.
Глава 21СТАВКИ СДЕЛАНЫ
Сообщение ОСВАГ:
Северная Добровольческая армия под командованием генерал-лейтенанта В. Марушевского перешла в наступление в Олонецком направлении, овладев Петрозаводском. 6-я армия РККА в беспорядке отступает.
Части дивизии генерала С. Маркова стремительно продвинулись на территорию так называемого Королевства Финляндии, овладев городами Каяна, Тавастгус, Кристинсстад, Сердоболь, Николайстад (Ваза). Сенат Финляндии в полном составе посажен под домашний арест. Охранные отряды сдаются в массовом порядке, разрозненные части финских егерей продолжают оказывать сопротивление.
Одновременно с сухопутной проводится морская операцияБелый флот на пару с союзным подавил Рейхсмарине и высадил десант в Улеаборге, Або и Мариегамне. Особо отличился экипаж линкора «Императрица Мария», этой осенью впервые вышедшего в море после позапрошлогодней диверсии.
Товарищ Сталин сразу упылил в Москву, а Конармия ещё неделю моталась по степи, разыскивая белоказаков. Вот только Мамонтов почему-то не стал дожидаться будённовцевушёл за линию фронта. Тогда Ворошилов вернулся и отомстил как следует жителям Тамбова. Всё им припомнили хлеб-соль, и «братиков», и тех горожан, что ушли с белыми, сбив Офицерский полк, и слободских, составивших полк Крестьянский. Да только тамбовцы были уже не те, нынче у них был сильный защитникТокмаков, ночная власть в городе, а по губернии и вовсе круглосуточная.
В Тамбове, Борисоглебске, Кирсанове спешно окручивали колючей проволокой концлагеря на пятнадцать тысяч душ. Днём Ворошилов и вернувшийся предгубисполкома бросят людей в лагеря, а ночью повстанцы придут, вертухаев перережут и всех выпустят.
На свету некий ярый «снегирь», начальник милиции, расстреляет спекулянта, менявшего на хлеб часы-«кукушку», а по темноте его самого повесят на Частной улице. Виси, мол, качайся в назидание!
Авинову пришлось туго. Крестьяне-повстанцы не складывали оружия, они продолжали бороться против Советской властии за свою жизнь. Кремль объявил их бандитами, подлежащими истреблению за разбои и грабежи. Четыре бронепоезда утюжили пути, обстреливая леса химическими снарядами, аэропланы бомбили сёла и деревни, чоновцы расстреливали всех подряд, «от старца до сущего младенца».
И антоновцы, то бишь токмаковцы, приспособилисьони развинчивали рельсы, цепляли их концы упряжками лошадейи разводили «усами». Уложить обратно рельсы, согнутые в дугу, было нельзяи пару дней в округе стояла тишина, «бепо» пройти не могли. Однако и пассажирские составы тоже простаивали.
На перекладных, то и дело пересаживаясь с поезда на подводу, с подводы на грузовик-попутку, Авинов добрался-таки до Белокаменной.
Голодный, злой, невыспавшийся, Кирилл первым делом позвонил Сталину из какого-то большевистского присутствия и доложился:
Товарищ Сталин, Юрковский прибыл.
Очэнь хорошо, товарищ Юрковский, ответил глуховатый голос наркомнаца. Ви в Москве?
Только что с вокзала.
Хорошо, товарищ Юрковский, отдыхайте. Вечером ви мнэ понадобитесь.
Послушав гудки и скорчив рожу, Авинов тут же дозвонился до «Буки 02»:
Дядь Петь, картошки я накопал («Задание выполнено»).
Гнилой много? поинтересовался «Буки 02» («Без происшествий?»).
Да не
Ну это дело надо обмыть! Выпивка за мой счёт. Первачок! («Встречаемся на Патриарших прудах. Есть задание. Это важно!»)
Честно говоря, Авинов был разочарован. Обычно Буки говорил не «обмыть», а «отметить»и встреча проходила в «Подполье», где можно было хоть поесть по-человечески. И на тебе
Выйдя на бульвар Патриаршего пруда, Кирилл сбавил шаг, ступая неторопливо и чинно. Умаялся комиссар, решил воздухом подышать. Имеет право.
Стогова ждать долго не пришлосьгенерал догнал Авинова и зашагал рядом.
Всё хорошо? спросил он.
Всё хорошо, и даже лучше!
Кирилл в нескольких словах обрисовал положение дел с «токмаковщиной».
Отменно поработали, похвалил его «Буки 02», отчётливо! Хвалю.
Премного благодарны. А что там насчёт «первака»?
Вам поручается максимально ослабить большевистскую оборону Петрограда, понизил голос Стогов, дабы взять город с минимальными потерями.
Делов-то! фыркнул Авинов. Всего лишь организовать взятие Питера!
На лице генерала появилось виноватое выражение.
Безусловно, задание очень непростое запыхтел он.
Не то слово буркнул Кирилл.
Он задумался. Цель, которую ставил перед ним Центр, была пугающе огромна, она казалась неохватной и непосильной. Задача во много-много действий
Развалить оборонуэто же не только «военки» касается, недовольно проговорил Авинов. А рабочие? А начальство? Помолчав, он сказал:Ладно, попробуем Именно «попробуем»! Во множественном числе. Связи с питерским подпольем у вас налажены?
Знамо дело, браво ответил Буки, на том стоим.
Тогда пусть готовятся к решительному выступлению! Пусть организуются в «пятёрки» и собирают оружие. Хорошо бы наладить агитацию на заводах городадескать, под Корниловым крестьян землёю наделили, а рабочим установили восьмичасовой день, и не голодно им, и зимой тепло будет Газет бы подкинуть, что-нибудь вроде «Правительственного вестника» или «Русского курьера». Пусть почитают не свою «Правду», в кавычках, а истиннуюпро ижевцев, воткинцев, сормовцев в армии Каппеля, про наших офицеров-голодранцев Питерский пролетариат маненько другим сталразброд там, волнения и шатание. Задача ясна?
Так точно! ухмыльнулся генерал. Разрешите идти?
Ступайте, улыбнулся Авинов, а я с нашим другом Рейли перетолкую
Шагая переулками Арбата, Кирилл пришёл к выводу, что ничего тёплого к агенту СТ-1 не испытывает. Авинова раздражала наглость Рейли, его властное превосходство, основанное не на глубоком знании ситуации, а лишь на самоуверенности, на имперском снобизме англичан. Эти островитяне настолько привыкли к хвастливому: «Солнце не заходит над Британией», что даже не заметили, как очутились в тени Северо-Американских Соединённых Штатов
А всё мастерство Рейли заключалось в отменном умении отравить, заколоть, застрелить и задушить. Такой вывернется, тем более что у него всегда под рукой «одиннадцать паспортов и столько же жён»
А вот и неприметный особнячок, где Рейли свил гнёздышко. Шторы на окне раздёрнуты, герань цветёт
Авинов замедлил шаг. Парниша, лениво щёлкавший семечки напротив, весь былособая примета. Он стоял на углу, прислонясь к стене, в костюме и в сапогах, с чубом, выпущенным из-под картуза И даже табличку с надписью «МЧК» необязательно было вешать ему на шеючекист узнавался издалека.
«Обложили-таки!»подумал Кирилл. Владимир Ильич запретил Феликсу Эдмундовичу форсировать «дело Локкарта», и тот решил действовать по тихой
Авинов прятаться не сталоправив кожанку, он решительно двинулся вперёд. Поравнявшись с парнишей, Кирилл глухо спросил:
Берзин не подходил?
Утром был! с готовностью ответил чекист, быстро выбрасывая шелуху. Потом ушёл.
Авинов кивнул.
Если со двора выедет машина, сказал он, запомнишь водителя.
Ага!
Минуя парадное, штабс-капитан поднялся на второй этаж и постучался условным стуком. Открыл ему капитан Хилл.
Хэллоу, товарисч!
Хэлло, хэлло, проворчал Авинов, изображая крайнее утомление.
В маленькой квартирке было теплопузатая голландская печь в углу гостиной пышела жаром. А вот и временный хозяин
Сидней Рейли внешне выглядел совершенно спокойным, но некоторые приметыпосвистывание, притоптываниевыдавали, что он нервничал. Хотя нет, это просто возбуждение
О, мистер Юрковский! белозубо улыбнулся агент СТ-1. Рад, рад Я уж думал, вы о нас забыли! Ну что? Наши планы остаются в силе?
Подкуп латышских стрелков? уточнил Авинов.
Рейли молча осклабился и кивнул.
А что, молвил неуверенно Хилл, разве нельзя дождаться наших из Мурманска? Рота австралийских коммандос просочится незаметно
Не доверяешь латышам? усмехнулся Сидней Джордж.
Мм Не совсем.
Латышиединственные солдаты в Москве, отрывисто сказал Сидней Джордж. Тот, кто контролирует латышских стрелков, контролирует столицу. Латыши не являются большевиками, они служат большевикам, потому что им некуда детьсяЛифляндия под немцем. Онииностранные наёмники. Иностранные же наёмники служат за деньги. Кто больше предложит, за тем они и идут. Подумав, Рейли ухмыльнулся. А Ленина с Троцким мы, пожалуй, не станем расстреливать. Они должны стать не мучениками, а посмешищемснимем с них штаны, да и проведём в одном исподнем по улицам Москвы!