Численное преимущество италикам помогло, как жгут на шее при кровотечении носом. Измотанные долгими переходами, изнуренные чумой и поражениями, отчаявшиеся до последнего предела, германцы смели свежих и полных сил противников, подобно лавине, встретившей на своем пути детскую снежную крепость.
Тяжелая конница серпом разрубила италийский строй. Встречная атака неаполитанских рыцарей увязла в саксонской пехоте. И удар резервного полка личной гвардии Оттона завершил разгром.
Наслаждаться победой королю пришлось недолго, он даже вина по этому поводу выпить не успел. В битве был потерян день. Всего один день, но даже секунда порой бесценна. Оттону пришлось вступать в схватку с конницей Теркачу и Рубца, прямо с марша развернувшейся в боевые порядки. Сивера и мадъяры справедливо рассудили, что с марша лучше, чем из боя. Да и некуда больше отступать армии несуществующего королевства.
Оттон под восторженный рев армии отклонил почетную капитуляцию и бросил своих солдат на смерть. И они пошли. Кто хотел убежатьсделали выбор намного раньше. У короля остались лучшие. И дрались, как львы. И хотя сражение фактически было избиением, слишком неравными стали силы к тому моменту, пленных взяли крайне мало. Не то, чтобы не бралиони не сдавались. Горстка раненых рыцарей да сам король в бессознательном состояниивот и вся добыча.
Наградой бесстрашному королю стала быстрая и почетная смерть на эшафоте Неаполя. Очень хотели оставить его в живых. Не для того, чтобы посадить за написание мемуаров на манер Паулюса.
Опыт и знания короля нам бы пригодились, хотя и сами не дураки. Хорошие головы лишними не бывают. Не зря же мы хомячили лучшие умы со всех доступных нам земель. Но разбитый, потерявший королевство, армию и в придачу семью (Эдит Английская, чертова фанатичка, устроила настоящий джаухар. Нашлась, понимаешь, принцесса индийская! Ну и горела бы сама, а детей-то зачем?) пленник не принял бы предложение. Оттон оставался королем и от своих понятий о чести не отступился. А не принесший присяги живой, пусть и несвободный, он мог стать опасным.
Неаполь, год 942 от Рождества Христова, август
Большая комната. Светлая, но при этом не открытая всем ветрам. Непонятно где нашли столь огромные пластины слюды, но это сделали. Стены задрапированы светло-бежевой тканью. Полы укрыты пышным восточным ковром, в длинном ворсе которого нога тонет чуть ли не по щиколотку. Под стенойроскошнейшая кровать с балдахином, рядом притаился невысокий столик с вином и фруктами Здесь расположены гостевые «королевские» покои замка неаполитанского герцога. Так что всё по чину. Король и должен располагаться в «королевских» покоях. Дверь закрыта, под ней молчаливыми статуями застыли верные гвардейцы. Снаружи, чтобы не тревожить Наше Величество. И чтобы никто не мог войти незваным и нежданым. Всё по чину
Губы, перечеркнутые узкой полоской свежего, лишь слегка поджившего шрама, изогнулись в кривой усмешке. Все похоже. Но все не то.
Всё по чину. Но гвардейцыне его верные магдебуржцы, готовые на все. А русские дружинники в своих каплевидных шлемах и с красными щитами. И задача их несколько отличается от привычной. Они должны не защитить от покушения. Они обязаны не дать королю сбежать. Нет, если вдруг в гулких коридорах раздадутся крики, и станет тесно от нападающих, дружинники умрут, но не пропустят к королю убийц. Да и кому в голову придет такая блажь, как прерывать жизнь человека, которого скоро казнят? Будь он хоть семь раз король и в придачу трижды император. Но в спасителей, могущих рискнуть, верилось еще меньше. Последние из магдебуржцев кормят собой ворон. Много нынче расплодилось стервятников на заваленных трупами полях Европы
И комнатане гостевые покои, коими хочет казаться, но тюремная камера. «Королевскими покоями» она могла быть вчера, когда была готова принять гостей. Ногостей. Без молчаливых русов у дверей.
Узников же содержат в тюрьме. В камере. То, что нынешнее обиталище роскошно и по стенам не сочится вода, а узнику не приходится спать на голом камне или охапке гнилой соломы, деля последний кусок хлеба с жадными крысами, по существу ничего не меняет. Разве что прямо говорит о том, что пленители не склонны подвергать пленника излишним мучениям. А еще о том, что им не требуется выбивать из него какие-то сведения.
Впрочем, что сырой подвал, что роскошная комната на пятом этаже донжона. Разница невелика. Чтобы сбежать отсюда, нужен канат в четыре десятка локтей. Или крылья. Но король Германии не похож на ангела или птицу. А простыни тщательно пересчитывает старик-ключник с глазами сторожевого пса. Да и если случится чудо, и из огненного облака вывалится лестницабежать некуда. И не к кому. Вассалов, сохранивших верность побежденному сюзерену, нет. Все достойные погибли. Остальные попрятались по норам, боясь привлечь к себе хоть малейшее внимание победителей
Италия, Саксония, Швабия вся Европа под русами. Весь христианский мир! Нет! Всё то, что было христианским миром, которого больше не существует!
Генрих погиб еще под Аусбургом. Тело нашли под грудой вражеских трупов и опознали лишь по поножам.
Безнадежно больной Бруно оставлен в Магдебурге. В слабой надежде на милосердие и еще в более слабой на чудодейственные лекарства, которые так расписывала людская молва. Если брат и выжил, то он в плену. Или же казнен. С непредсказуемых русов станется. Эти дикие варвары способны вылечить от чумы, чтобы казнить.
Любимая Эдит не придумала ничего умнее, как поджечь часовню, в которой ожидала окончания битвы. Результат стал однозначен и виден даже с такого расстояния Жену поглотило пламя. И детей. Она обрекла малышей на мученическую смерть. А ведь знала! Знала, что русы не убивают детей. Не могла не знать. При ней же не раз удивлялся странностям врага
Но имеет ли он право осуждать отвагу жены?! Не сумев найти смерть в бою! Оказался в плену целым и невредимым. Царапины и ссадины не в счет. Единственное утешение, что не поднял руки, трусливо бросив меч. Трудно продолжать бой, когда в шею упирается копье, а по затылку бьет шестопер Русские дружинникисами бесы. Не может человек так сражаться. Или может?
Впрочем, эти мелочи неважны перед лицом вечности. Стоит ли продолжать терзаться? Не сегоднязавтра жизнь закончится, а вместе с ней прекратятся и все неудачи
От невеселых мыслей отвлек скрип двери. Оттон поднял взгляд на вошедшего. Надо же! Князь Ярислейв пожаловал собственной персоной. Почтил присутствием, так сказать Молодой, лет двадцать пять, не больше.
Досада вспыхнула с новой силой! Его, сумевшего собравшего под свои знамена весь цвет христианского рыцарства, разгромил даже не Великий Князь русов, оставшийся в своей варварской столице, а щенок!
Приветствую нашего царственного брата!
Ярислейв вежлив. Или правильно будет «Ярослав»? И говорит чисто, будто не русский его родной. Оттон молча кивнул в ответ. Стоящему на краю смерти безразличны церемонии.
Уже приготовился умирать? правильно понял рус. Не слишком торопишься?
Оставлять мне жизньслишком опасно. Мало ли кто захочет сделать символом борьбы плененного врагами короля. Убитьпроще. Новомученниками и так полнятся небеса. Одним больше, одним меньше равнодушно пожал плечами король. Благодарю, что не заставили насладиться гостеприимством неапольской тюрьмы.
Не за что, улыбнулся рус. Мои поступки не стоят благодарности. Просто не вижу ни малейшего смысла в издевательствах. Или так жаждется ощутить холод подвала?
Оттон отвернулся, презрительно задрав подбородок. И тут же сообразил, что выглядит минимум смешно. Рус верно сказал. Хотели быпосадили знакомиться с крысами.
Князь же, так и не дождавшись ответа, прошелся по комнате. По-хозяйски присел на край кровати, подтянул поближе столик, жалобно заскрипевший всеми сочленениями. Налил в кубок вина, отхлебнул, смакуя
У меня есть предложение к тебе, Оттон, неожиданно произнес рус, поставив оставшийся практически нетронутым кубок обратно. Иди под руку Руси. Найдем, где применить хорошего правителя.
Король задумчиво посмотрел на собеседника. Тот не шутил. И в словах не было ни грана издевки. Рус предлагал жизнь. И свободу. Относительную, но все же
Что, сами не справитесь? легкое волнение не прошло бесследно. Первые слова показались вороньим карканьем.
Ярослав пожал плечами. Снова взял кубок, рассматривая тонкую работу медника
Справимся. Как справлялись до этого. Но с тобой у нас может получиться немного лучше. Самую чуточку, но лучше. К примеру, Магдебург. Твой любимый город. Он почти умер. С тобой вернется к жизни быстрее.
Ты не боишься предлагать это врагу?
Мы же правители, а не козопасы. Враг-друг Сегодня врагзавтра друг. А достойный уважения враг куда лучше друга, которого презираешь. Герцогу Неаполя я не доверю даже деревню.
Заманчиво. Очень заманчиво. И много доводов «за». Но еще больше«против»
Нет, Оттон затряс головой, будто боясь передумать в последний момент. Мы враги. И останемся ими навсегда. Я хотел уничтожить то, что создавал ты. Ты хотел уничтожить то, что создавал я. Повезло тебе. Суть от этого не изменилась. Мой народне твой народ. И твой народ никогда не станет моим. И пока я жив, ничего не изменится. Я буду поступать, исходя из этого. Нам не по пути.
Что ж, честный ответ, сказал, поднимаясь с примятой постели Ярослав. Другого и не ждал. Думаю, ты понимаешь, что подписываешь себе приговор? Я бы рад оставить тебя в живых. Но этого не хочешь ты.
Смерть придет и к лучшим из нас. Рано или поздно. Надеюсь, Бог в милосердии своем отпустит мои прегрешения. И на Небесах найдется подходящий уголок.
Не буду настаивать. Уважаю твой выбор.
Князь подошел к двери.
Ярислейв, неожиданно сам для себя окликнул уходящего руса Оттон. Смертник имеет право задать несколько вопросов?
Безусловно, обернулся рус. Он даже может получить несколько честных ответов.
И, не дав Оттону спросить, ответил на вопрос, мучавший короля сильнее, чем сожаление о погибшей жене.
Твой брат Бруно жив. Здоров. Сейчас в Кордно. Изучает науки и мучается тем же выбором, который так легко сделал ты.
Оттон улыбнулся:
Не легкобыстро. Брату придется сложнее. Надеюсь, Бруно не выберет смерть!
Это ему не грозит, улыбнулся Ярослав. Его выбор: приносить пользу на практике или ограничиться теоретическими изысканиями. Это тоже не просто в шестнадцать лет.
Оттон кивнул. В комнате повисла тишина. Задать следующий вопрос король не решался.
Спрашивай, пришел ему на помощь князь. Не стесняйся. В худшем случае, просто не отвечу.
Откуда русы набрали столько силы?
Объединились, пожал плечами Ярослав. Это легкий вопрос.
Этого не должно и не могло произойти так быстро.
Тем не менее, произошло. Что еще хочешь узнать?
Что произошло с Льстимиром?
С ума сошел, коротко ответил Ярослав. И подумав, добавил. Впрочем, ты достоин знать правду. Всё равно унесешь знание в могилу. Мы не бесы и не демоны. Мы пришли из будущего. Не все, всего полсотни. Но этого оказалось достаточно. Полян на Хучве разгромили оружием нашего времени.
Оттон поверил сразу. Не требуя доказательств. Просто стало ясно, что собеседник не врет.
И как там, в будущем? жадно уточнил король. И тут же замешкался, смутившись. Нет, не надо. Я и так понял. Паршиво там, раз вы пришли менять. Но кому паршиво? Только русам? Или восточным франкам тоже?
В нашем будущем паршиво всем. Пусть даже не все согласны это признать. А что случилось с тобой, хочешь узнать?
Оттона достало лишь на то, чтобы кивнуть.
Ты сумел объединить в один кулак германские земли. Отразил венгерскую угрозу. Захватил Полабье и Италию. Воссоздал Римскую Империю. Ты действительно великий правитель, Оттон. Можешь гордиться собой, не нарушая заповедь о гордыне.
А дальше?
Ярослав усмехнулся:
Дальше После твоей смерти всё вернулось назад. Веков так на девять. А потом твой народ бросился догонять остальных. Развязал две войны, по сравнению с которыми нашикак возня детей на подворье. И обе войны Германия проиграла. И на момент, когда мы уходили, лизала задницу фактическому властелину мира. Радостно лизала.
Русам? ошарашено спросил Оттон. И тут же поправился. Нет, тогда вы бы не стали что-либо менять. Но тогда кто? Византия? Или сарацины?
Британцы. Точнее, их потомки, устроившиеся за океаном. В землях, о которых сейчас не знают.
Жители Оловянных островов? Англы, бритты и пикты?! Эти беспомощные шавки, не умеющие держать меч король не сумел скрыть своего разочарования.
Они самые. И победили не столько мечом, сколько золотом и коварством. Может, тебя утешит, что сами британцы тоже лижут зад своим потомкам. И по их городам бродят стада эфиопов.
А русы?
Русам тоже паршиво, Оттон. Мы выигрывали все войны. Но не сумели устоять против золота и коварства.
Оттон замолчал надолго. И только когда Ярослав уже решил, что разговор закончен, и направился к двери, произнес:
Восточные франки под властью бриттов! Такое не приснится в кошмарном сне! Может, всё к лучшему
Я на это надеюсь. Ладно, наговорил я тебе много. Переваривай. А если вдруг передумаешь умиратьскажи охране. Меня позовут.
Не передумаю, ответил Оттон. Всё это ничего не меняет. Что будет в будущемзнает только Бог, а мы живем в настоящем. Здесь мы враги.
Книга
"Лето шесть тысяч четыреста пятидесятое вообще оказалось на редкость удачливым в военном плане. Последний оплот христианства пал. И победа досталась раньше и меньшей кровью, чем рассчитывалось.
Второй идеологический противникислам, тоже удостоился нескольких сильных ударов. Полученная от арабов за набег на Русь куча золота разбудила в печенегах боевой дух и жажду наживы. На Киев «волки степей», естественно, не пошли. Даже не собирались. Вместо этого, Дети Быка обрушились на незадачливых нанимателей. Мелкие и средние эмираты, скопище которых представлял собой арабский халифат, падали в руки степняков перезрелыми яблоками.
Серьезное сопротивление теоретически могли оказать кармады, но они вдруг обнаружили, что сражаться с регулярным войском совсем не то же самое, что грабить и резать безоружных паломников. Бандиты от ислама обращались в бегство при первом же намеке на серьезную драку. Немногие схватки заканчивались с таким соотношением потерь, что отдельные бойцы всерьез собирались выходить на сечу с кнутом вместо меча. Пришлось устраивать показательные бои с кем-нибудь из наших. Ничто так не способствует вправлению печенежских мозгов и не усмиряет чувство собственной крутости, как немного поваляться в пыли, будучи сброшенным с коня кем-то посильнее тебя.
Под шумок полыхнули антиарабские восстания в Иране. Навязанные завоевателями порядки персов совершеннейшим образом не вдохновляли. А тут еще, совсем рядом, практически за углом, красноречивый пример уже год как независимой Согдианы.
Знаменем борьбы за освобождение достаточно ожидаемо стал зороастризм, взявший в руки меч. Масла в огонь подлили кипчакские наемники. Посчитав, что эмиры умышленно выдали их братьев исконным врагам-баджнакам, куманы поддержали смуту. Кипчакам никто не подсказывал и ни на что не намекал. Сами догадались.
Тюрки и арабы активно резали друг друга, печенежская конница ураганом носилась по равнинам, грабя и уничтожая всех подряд. На помощь единомышленникам двинулись египтяне, но на Суэцком перешейке столкнулись с тремя печенежскими племенами, явившимися омыть копыта своих коней в водах Индийского океана. Обнаружив, что море, до которого они добрались, не Последнее, а всего-навсегоКрасное, кочевники сорвали злость на войске Ихшида. Египтяне поспешно отступили, окончательно забыв о владениях на Аравийском полуострове.
Следующий удар исламу нанесла Инга Олафссон. Впоследствии, Серый утверждал, что отправил «чертову девчонку» в Испанию исключительно для нейтрализации матримониальных планов. Может, оно, конечно, и так. Однако возникает вопрос, за каким хреном воевода самолично рванул на Пиренейский полуостров, как только у викингов возникли малейшие проблемы. Последнему бритому ежу ясно: за время марша Серого через Альпы и Пиренеи либо воинство Кровавой Головы вырежут под ноль, либо валькирия успешно справится с возникшими затруднениями. Так оно и вышло. Справилась. А вот воевода попал, как кур в ощип. Впрочем, сам виноват. Не хрен, кривя душой, рассказывать сказки! Можно подумать, подчиненные слепы, аки кроты, и ничего не видят. Конспиратор хренов!
Инга благополучно разгромила войска христианских королевств севера полуострова, перепугав изнеженных южан казнями духовных пастырей, королевских семей и прочей сопротивляющейся мелочи. Казни проводились показательно и с национальным колоритом. Северный «кровавый орел» вполне достойно смотрится на фоне индейских и негритянских обрядов, среди которых ритуальное поедание вырванного сердца на амвонах христианских храмов за неимением пирамиддалеко не самый устрашающий.
В оправдание жестокости, хочу заметить, что случаев казни викингами детей ни в Испании, ни ранее во Франции зафиксировано не было. Свинопасы к вопросу подходили с позиции «моряк ребенка не обидит». А за своей разноцветной гвардией Инга присматривала отдельно и очень внимательно, особое внимание уделяя разнообразию, качеству и, главное, количеству питания. Чтобы всегда сытые были. Во избежание, так сказать.
Чуть позже, дочка Карлссона вторглась в Кордову и взяла на топор Сарагосу, разогнав войско сына халифа. Тройное превосходство по личному составу снова не оказалось фактором, способным что-то изменить. Взятого в плен наследника содержали вполне достойно бывшего положения, рассчитывая использовать на переговорах. Но мужеложец не придумал ничего лучше, чем начать приставать к одному из своих охранников. Свинопасы могут стерпеть многое, но не всё. Гомосексуализм на Скандинавском полуострове пониманием не пользуется.
Тело аль-Хакама, зашитое в свиную шкуру, бросили собакам при большом скоплении народа. Перестарались, конечно. Но вождей вспыхнувшего бунта похоронили тем же образом. Народ намек понял и стал безмолвнее камня.
В результате столь неприятного инцидента переговоры с халифом долгое время велись исключительно сталью. Абд ар-Рахман Третий оказался крепким орешком. После нескольких безрезультатных сражений кампания зашла в тупик. Араб начал перебрасывать войска из Африки, что могло нарушить хрупкое равновесие. Тогда Инга отправила драккары набегом на побережье. Пять кораблей и две с половиной сотни человек Достаточно мало, чтобы армия северян не почувствовала убыли. И достаточно много, чтобы оттянуть из войск халифа гарнизоны большинства прибрежных городов. Положение ар-Рахмана резко ухудшилось. Серый подходил к Пиренеям, а корабли Олега Игоревича миновали траверс Майорки. Арабам надо было идти на переговоры и выторговывать максимально мягкие условия сдачи. Только как мусульманин может вести разговор с убийцей своего сына, да еще с женщиной! Последнеекуда важнее.
Но голубоглазый светлокожий араб был хитер, как лисица, и изворотлив, словно сто тысяч ужей. Неожиданно на горизонте нарисовался торговец с характерным булгарским выговором, на каждом шагу клянущийся своим еврейским богом и его главным пророком Изяславом В итоге добрый месяц войска стояли друг напротив друга, а в небольшом домике Ицхака бен Цадика, совершенно случайно оказавшимся между позициями сторон, ежедневно принимались дорогие гости: сакалиба, все как один белобрысые и голубоглазые, и викинги, в числе которых выделялся сравнительно хрупкий воин с красными волосами. Количество изысканных испанских вин, выпитых за это время, может сравниться только с количеством употребленной в том же помещении сивухи. Точнее, сивухи выпили больше: винодля кого напиток недостаточно крепкий, для кого запрещенный Аллахом. Сивуха жесовершенно другое дело! И молоко капать не надои так мутная.
К приезду Серого соглашение о капитуляции Кордовы и вхождении халифата в состав Росского Союза практически подготовили. Оставалось только одно условие: со стороны росов принять капитуляцию должен муж предводительницы викингов. И никто иной. О чем дева-воительница с милой улыбкой и поведала воеводе. Да еще и с тонким-тонким намеком, кто именно будет мужем. Намекнула, можно сказать, заявив: «Сегодня свадьба, завтра принимай Кордову!» И попробуй откажись, когда в роли приданного большая часть Испании! Не считая Франции, Швеции, Норвегии и Дании. И хрен бы с ними, со странами, но нетронутая войной Кордова вместо горы развалин и рек крови Да князья бы воеводу на части порвали! Хотя нет, не князья. Этим на культуру отлить с большой колокольни. А вот мы В общем, никуда Сергей Иванович от судьбы не делся. Был воевода Серый, стал Сигмунд Русин. Как говорит Шамси, «сектаны кысмет»»
Следствием этих операций стал последующий передел мира. Наша западная граница не передвинулась на Лабу, как планировалось, а пролегла по берегу Рейна. Не всё же германцам славян онемечивать! Иногда и наоборот надо! Балканские племена обрели независимость. И через десяток лет мирно влились в ряды славянского братства. В тех краях, помня своеобразный подход «братушек» к видению себя в исторических процессах, пришлось значительно усиливать контрразведку. Во избежание, так сказать, вечного балканского костра. Но это, впрочем, не столь важно.
Большим событием стало очередное Великое Мадьярское Переселение. Потомкам Арпада очень понравилось в Италии. Собственно, этим и был вызван повышенный энтузиазм Теркачу в походе на Рим. К этому времени неугомонный зять Игоря успел обзавестись таким авторитетом, что иного приемника Жолт себе не представлял. Но чего-то на Апеннинском полуострове будущему Великому Надьфейеделему не хватало. И он затребовал себе Бургундию, а заодно современную нам Швейцарию и кусок Австрии, предусмотрительно подмяв под себя все будущие морские и горнолыжные курорты Европы. Собственно, никто особо не жался, что нам, Черного моря мало? Да и от Средиземного и Балтийского куски неслабые остаются. Да и с горными лыжами Кавказ в любом случае побогаче Альп будет.
Инга с Серым подмяли под себя огромные пространства Франции, Испании и Скандинавии. А в дальнейшем еще и кучу островов. Тех самых, которые Великобритания, Ирландия и Исландия. Столь обширное государство противоречило нашим первоначальным планам. Пока на престоле воевода, ничего страшного. А потом? Не станут ли потомки друзей заклятыми врагами? Ведь даже дети забывают заветы отцов, а то говорить о правнуках? Вопрос обсуждался в узком кругу не раз и не два. Рассматривался вариант с физическим устранением Инги. Правда, при Сером не заикались.
Но хитрый воевода придумал выход. Весьма сложный и своеобразный, но пока уже семь десятков лет схема работает на ура. Интересно, потомок, сохранилась ли система наследования престола Скандии до ваших дней. И если сохранилась, сколько копий сломали историки, чтобы объяснить происхождение явной нелепицы? Особенно, если она прошла ряд трансформаций, и первоначальный смысл давно потерян.
Возможно, я еще напишу книгу о том, что было задумано. Но не сейчас. Потом, если успею, мне всё же уже немало лет, а написать надо еще многое. Сегодня впервые прихватило сердце. Лекарств, взятых из своего века, давно нет, а местная медицина, хотя уже и не средневековая, подобное не вытянет. Всё может закончиться в любой момент.
Умирать не страшно. Я прожил долгую и очень насыщенную жизнь. Пережил всех соратников и детей многих из них. Но я хотел, чтобы ты знал, как всё происходило на самом деле.
Нашей целью не были завоевания. И установление мирового господства тоже не входило в первоочередные задачи. Так же, как и спасение, и прогресс всего человечества. Открывать Америку мы не поплыли, хотя драккары викингов там уже побывали. Нам не до нее. Пусть инки и атцеки продолжают лить кровь своих соплеменников еще несколько столетий. В нашей истории краснокожие к пятнадцатому веку не знали железа и колеса. Значит, не будут знать и в этом. Потомки разберутся, что делать с ними.
Мы же шли спасать Русь, как ни выспренно звучит. Возможно, требовалось работать медицинским скальпелем. Но наши руки изначально заточены под меч и боевой топор. Тем не менее, у нас получилось. И не потому, что разгромлена Византия, Итиль и Рим. Не потому, что христианство сейчас не сильнее иудаизма, ислам благополучно отброшен в пустыню Сахара, а западная граница Руси куда ближе к Атлантике, чем когда-либо.
По большому счету, это не самое главное"
Киев, лето 6450 от Сотворения мира, разноцвет
Сегодня десятку выпало нести службу на воротах. Не сказать, что Есеня был тому рад, но и огорчения особого не испытывал. С одной стороны, по городу ходить, ноги битьсчастье малое. Особливо летом. Портки мокреют, мудя трут, мухи в загривок куснуть норовят Но с другой стороны, каждый поворот улочки сулил новости да развлечения. То бабы посварятся, то кто кому в морду заедет. Весело! Да и как через рынок идешь, каждая торговка побаловать норовит. Кто пирожок сунет, кто капусткой угостит. Было и еще одно добро от такого разделения. Если раньше ты все время на одном месте сидел, то сейчас, с новыми порядками, каждый день на новом месте. Заодно и город выучить можно, все его потаенные углы да переулочки. Так что, вот так, с набегу, и не скажешь, что лучше.
Впрочем, Есеня голову раздумьями не забивал, благо на то особо времени и не оставалось. У закатных ворот с раннего утра жизнь бурлила. Скрипели несмазанными осями телеги, везущие на продажу всякую всячину, которую обязательно следовало досмотреть. Весяне шли нескончаемым потоком, прямым ходом направляясь до торговых рядов. Навстречу той же людской рекой перли горожане, спешащие по своим делам: кто рыбку половить, кто по грибы-ягоды, а кто и до родичей. Всякому дело найдется, ежели он не камень придорожный, а человек добрый.
Оно, конечно, за то, что все людидобрые, стражник голову на отгрыз не давал бы. Вполне мог кто и с нехорошим умыслом идти в ту или иную сторону. Но за тем пусть скрытники смотрят да десятник. А Есеня за другим доглядывать приставлен. Его дело не в мешках копаться иль бдительным оком лазутчиков высматривать. Он для того слишком телом велик да мыслью протяжен. Его дело в другом заключается. Зычным ором рычать да грозным видом про порядок напоминать. Ведь ежели порядка нет, каждый норовит не в свою очередь протиснуться. Или еще хуже, встретятся два знакомца посреди прохода да начнут байки друг дружке сказывать. Вот тут самое время Есене к ним подойти и на ухо гаркнуть, свалите, мол, уважаемые, в болото, не мешайте проходу!
Ну а вдруг беда будет, да проспят заставы на дальних подступах, и под стенами городскими объявится вдруг ворог лютый, так главноеуспеть ворота затворить, засовом дубовым заложить, дабы не пустить в город супостатов. А потом можно на стену вылезти, чтобы горе-налетчиков хулить срамно во всю мощь глотки мореной, дабы во всех концах земли Русской слышно было
Ближе к обеду прошел обоз торгового гостя Дрозда о десяти телегах, вернувшийся с древлянских земель. Гости чаще через Полуденные ворота идут. Туда со степей печенежских прямой путь. Еще многие через пристань в город попадают. Ну это которые водой добираются. А сюда лишь те приходят, кто с древлянами торг ведет да с Волынью.
Вот вернется с победою из похода дружина княжеская, тогда, может статься, и через Закатные ворота торговые пути пролягут. Из дальних стран, что на закате обретаются. Или, скорее, свои в те края ходить начнут, тот же Дрозд, к примеру. Но по-любому их больше станет.
Когда солнышко забралось повыше и стало припекать позлее, людское течение изрядно поредело. Оно и понятно, кто по делам выбиралсяс утра пораньше вышел, чтобы макушку не жарить. А возвращаться еще не время. Но Есеня тому нисколько не огорчался. Меньше народудышать легче. Да и глотка надорвалась, не рык выходит медвежий, а шип змеи подколодной. Хотя и орать больше не на кого.
Прохожие редкие спокойнее через ворота идут, не толкутся, и поперед своего череда проскочить не норовят. А у стражника время появилось и позевать всласть, и одежу с бронями поправить. Да и, что уж тут, можно о любушке своей помечтать, а то и смотаться в сторожку, хлебнуть кружку кваса. Жарковато все же, хоть и скоро листьям падать пора настанет.
Дробный перестук копыт, донесшийся издалека, насторожил Есеню. А вылетевшие из леса всадникизаставили броситься к воротам, роняя под ноги кружку с недопитым квасом. Вои любыеопасность есть. Но как коней ни гони, а ежели караульные хлебалом щелкать не будут, в город проскочить не успеешь. То годами проверено. И многим учением. Добрую половину весны со всеми стражниками игрища воинские проводили. Как там воевода русинский говорил? «По оттачиванию взаимодействия»? Вспоминая трудные слова, Есеня аж вспотел. И начал опасаться, что заглаженный постоянными касаниями засов проскользнет в руках.
Но тревога оказалось ложной. Вои-то были вои, да свои. И по броням видно, и по коням. Да и чубы крашеные не спутаешь. Тут не затворять ворота надо, а, наоборот, поширше открывать, чтобы ни малейшего препятствия не было гонцам, везущим послание Великому Князю от воевод его верных.
Есеня не подкачал. Бросив дубовую плашку, прислонился к створке, до того закрытой по ненадобности да поднатужившись, сдвинул ее в сторону. И еле успел отпрыгнуть, когда мимо пронеслись гонцы. Только пыль взвилась. Да повисли в воздухе брошенные одним из всадников слова: