Добрались быстросперва не до самой заставы, а до ближайшей деревни. До крепости было меньше километраоттуда, из-за гребня горы, доносились раскаты боя. Но километр по ровной местностиэто минута езды, а в горах то же расстояние пешком может занять несколько часов. Если не перестреляют по пути, как зайцев. Староста кишлака изрядно струхнул и никак не хотел давать проводника, боялся мести Мохтот-шо. Тогда Виктор, молча слушавший переговоры, встал, отодвинул переводчика, тощего и очкастого таджика Фарруха Ташмухамедова, сграбастал афганца за грудки и поднял вверх, больно стукнув затылком о глиняный потолок. Чалма слетела с головы старейшины, остроносые чувякис ног его. «Ты, Хайрулло, сын Ахмада, прорычал Ларсенис, да продлятся годы твои и годы твоих детей, готов ли ты встретиться с Аллахом? Если сейчас не дашь нам проводника, то отправишься на небо прямо через эту крышу, я тебе обещаю! А следом за тобой отправятся твои дети и жены! Ваш путь будет легок и быстр, и уже через миг вы будете наслаждаться всеми благами рая! Аллах милостив!»
Казалось, в речах огромного, страшного беловолосого русского офицера не было ничего неверного, противоречащего Корану. На самом же деле он обещал убить всю семью Хайрулло за несколько минут. Он говорил на том языке, на котором Хайрулло привык говорить всю жизнь. Более того, он говорил на дари настолько чисто, словно не был шурави, а вырос в этом самом кишлаке. Поэтому Хайрулло понял его быстро и четко. Всю жизнь он молился о том, чтобы побыстрее попасть в рай, но сейчас передумалскорее не головой, а позвоночником. Потому что предчувствие того, как шея его с хрустом сломается о потолок, усиленный сверху бревнами, окаменевшими от древности, заставило старосту забыть обо всем. Даже о рае.
Долгих дней тебе, кумандан! завизжал Хайрулло. Я дам тебе в проводники своего сына! Двух сынов дам и пять ослов! И если хоть один волос упадет с головы твоей
Не надо о волосах, перебил его шурави-кумандан. Я не в парикмахерскую пришел. И давай быстрее, наших братьев убивают на заставе! Дай нам хороших проводников, побольше ишаков, и этого будет достаточно. И не вздумай подать знак Мохтат-шаху! Я сразу узнаю об этом. Понимаешь?
Да, понимаю!
Лейтенант аккуратно поставил старосту на земляной, твердо утоптанный пол. Трое старейшин деревни, оцепеневшие во гневе и страхе вдоль стен, с облегчением вздохнули. Советские офицеры ухмыльнулись. Вопрос, кажется, был решен без применения насилия. Или почти без применения. Не возражал даже замполит роты Серегин, отвечающий головой и званием за единение между советским и афганским народами. Для шурави в тот момент нюансы не имели значения.
Через пять минут рота двинулась по узкой тропке, вытоптанной в густой «зеленке» ниже вершины хребта. Впереди роты шел один из проводников, замыкал колонну второй, в чью спину был уткнут ствол АК сержанта Седых, во избежание неприятностей. Неприятностей роте и так предстояло более чем достаточно.
Когда до заставы оставалось метров двести, комроты капитан Павленко поднял руку. Все остановились. Грохочущие разрывы лупили каждые несколько секунд. Ларсенис, достаточно опытный к тому времени, без труда узнал этот звук. Минометы, бьющие снизу вверх навесом, через стены крепости. Когда Вик только пришел в Афган, минометов у «духов» почти не было, во всяком случае в этой провинции. Теперь появились, и в немалом количестве. Если душманы пристреляются, крепости конец. И конец, судя по всему, был близок.
Ларсенис подошел к Павленко и шепнул ему в ухо:
Давай я сниму их. Они на этом склоне горы, гниды. Я вижу их.
Давай, Витя. Игорь Павленко махнул рукой еще раз, заставляя роту залечь и выставить стволы. Смогёшь?
Сумею. Дай мне «дудку» и наводчика. «Духи» стоят в прямой видимости, даже не прячутся. До них около шестисот метров. У них четыре миномета или пять. Дай «дудку», и я сниму их.
Людей?
Хрен! Вдолблю по минам. Если хоть одну «квакалку» порвет с миной в стволе, всем вокруг будет крышка.
Попадешь?
Спорим на сто рублей? Когда я не попадал?
Кого тебе наводчиком?
Хасанова.
Этого чабана?!
Он снайпер, жестко произнес Виктор. И глаз у него как у сокола. А если будешь выпендриваться, скину тебя в пропасть и скажу, что капитана Павленко сразила подлая духовская пуля. Тебе дадут медаль «За тупость». Посмертно.
Понял, табиб. Смешная шутка.
Ни черта ты не понял. Там Мохтот-шо. Он нужен мне. Очень хочу его распотрошить.
Зачем?
Личная месть. Его люди убили моего друга, не моргнув глазом, соврал Виктор.
Через три минуты Вик лежал на краю ущелья, удобно пристроив сошки СВД на большом плоском камне и обложив со всех сторон ветками винтовку и себя. Хасанов, перебежавший назад на полкилометра, дал наводку четко. В оптике Виктор отлично видел пять минометовдва советских «подноса» и три американских М-19, морально устаревших еще во Вьетнаме и именно по этой причине отданных моджахедам бесплатно в огромном количестве. Бородатые «духи» суетились вокруг, едва успевая заряжать короткие стволы, выплевывающие смерть вверх по навесным траекториям. Замечательно. Будет вам сейчас. Держитесь кучкой, трупы.
Павленко лежал рядом и смотрел в бинокль.
Не гляди, сказал ему Виктор. Сетчатку обожжешь, ослепнешь. И ребятам своим такую команду дай. Нам слепых бойцов не надо.
Павленко повернулся к ближайшему сержанту и прикрыл веки ладонью. Показал на бинокль и изобразил на нем крест. Просигнализировал: передай по роте дальше. Вик не видел этого, он целился.
Мохначи сунули в стволы очередные минымоджахеды-заряжальщики действовали по всем «квакалкам» одновременно, повинуясь единой команде. Виктор задержал дыхание на пару секунд, а потом выжал мягкий, с длинным ходом, правильно настроенный спусковой крючок до конца. Сперва он хотел ударить в ствол «подноса», но понял, что это не даст ничего. Если он не попадет точно в центр ствола, а на таком расстоянии это было нереально даже для такого профессионального стрелка, как Вик, пуля уйдет рикошетом в сторону. Поэтому Виктор перевел ствол вправо, всего на долю градуса, и выстрелил прямо в мину, которую извлекал из ящика один из не «заряжальщиков», а «доставальщиков».
Если бы время замедлилось, Вигго увидел бы, как доставальщика разнесло в кровавые брызги. Увидел бы, как шикарно разорвался ящик с минами. Как сдетонировали мины в соседних ящиках, поставленных кучей, и как угробилась вся минометная батарея, убив тех, кто находился в пределах пятидесяти метров, и тяжело ранив всех, кто стоял метров на сто вокруг. Но Вик увидел только начало вспышки и спешно отвел глаз от прицела, не собираясь портить зрение. На противоположном склоне ущелья разразился фейерверк с длинными алыми сполохами, почти новогодний, смертельный для всех, кто попал под его невыносимое очарование.
Супер! проорал слегка оглохший Игорь. Хана им?
Да не хана! Это же Мохтат! Ничего не слышал про него?
Ничего особенного
Сейчас увидишь!
И в тот же миг с враждебного склона сорвались вниз десятки черных и серых теней. Длинные, плоские, расплывающиеся в стремительном движении, они неудержимо мчались вперед. Вик снова припал к резиновому наглазнику и увидел то, что ожидал. Кроме огромных среднеазиатских овчарок к заставе во все копыта неслись бараны. Не овцы, как передали им по рации, а именно баранытяжелые, с массивными закрученными рогами. Некоторые из них были не домашними, а дикимигорными архарами, ударными механизмами, созданными самой природой. Их тяжелым черепом, весящим вместе с рогами больше десяти килограммов, с кинетической массой молота, управлял мозг размером с два грецких ореха. Ну, может, с три орехаВиктор не помнил подробностей. И каждый из зверей нес на спине брезентовую сумку, свисавшую по бокам и укрепленную ремнями под брюхом. Виктору уже приходилось видеть такоена каждом боку собаки или барана висела полуфунтовая или фунтовая тротиловая шашка американского производства. Взрыватели были дистанционнымиоб этом свидетельствовали черные проволоки антенн, торчащие из сумок.
У этих зверей не было инстинкта самосохраненияскорее всего, его выпотрошили вместе с внутренностями. Оставили только бешеный запас агрессии, вместе со взрывчаткой на боках. С заставы начали бить очередями, но толку почти не было.
Игорь, быстро! гавкнул Ларсенис. Поднимай своих в штыки, и бегом!
Сейчас?
Не будь идиотом! Когда до заставы останется метров двести, залегайте и стреляйте, при такой кучности зверей это сработает! Опоздаешь на минуту, и будет поздно! Доберутся до заставыи все шашки подорвут разом! Ты видишь, что на них повесили?
Да, вижу!
Вперед, капитан! Я пока тут поваляюсь, развлекусь.
Ротный быстро поднял бойцов и понесся к крепости. Стая животных уже пересекла дно ущелья и поднималась вверх, оставляя на пути кровавые пятна от подстреленных и разорванных в клочья тварей, грубые борозды в щебне и сплошную завесу пыли, закрывающую ущелье бурым облаком. Вик остался на месте, даже не перекатился вбок, решил, что никто не смог засечь его положение в момент взрыва пяти минометов. Он не спеша, расчетливо вбивал пулю за пулей в зверей, пытаясь попасть во взрывчатку. Если попадал в шашку, происходил эффект доминособаку или барана разрывало в ошметки, а дальше детонировала взрывчатка вокруг, оставляя пятно из трупов диаметром около двадцати метров. Увы, чаще Виктор не попадалслишком быстро неслись эти бестии.
Затем из пылевого облака начали выбегать люди. Ларсенис сразу вспомнил зомбаков Мохтата, набитых тряпками и неуязвимых для пуль. Этитакие же? Проверить было не сложно. В отличие от зверей, моджахеды двигались не спеша, перебежками, стреляя в сторону роты, уже залегшей в «зеленке» и палящей изо всех стволов. «Духи» были отличной целью. Виктор выцелил одного из душманов, подождал, когда тот встанет в полный рост, и всадил пулю ему в сердце. В груди «духа» раскрылся черный цветок, «дух» упал на спину и выронил автомат. Времени ждать не было, Ларсенис перевел прицел на свору животных-подрывников и сшиб трех, в том числе одного архараочень удачно, попав прямо в тротиловую шашку. Затем сменил пустой магазин винтовки и припал к наглазнику, выискивая убитого моджахеда. Сердце Виктора дало неприятный перебой, когда он увидел, что тот ползет на карачках, подбираясь к своему автомату. Кровь из ожившего не текла, да и нечему там было течьвместо сердца в его груди находился клубок тряпок. Вик прикусил губу, стараясь унять неуместную дрожь в руках, и влепил пулю в висок животрупу. Башка лопнула, как арбуз, афганец рухнул на бок и затих, даже не дернувшись в конвульсиях.
Значит, опять зомби. Чертов Мохтат! Он оживляет мертвых! И что там висит у него на груди? Или тот умиравший боец просто бредил?..
Допустим, Вик доберется до Мохтот-шо, что само по себе уже кажется невероятным. Обыщет егомертвого, по-другому не выйдет. Что он получит? Таинственный амулет? Колдовские способности? Что он будет с ними делать Оживлять тела советских бойцов, превращая их в ходячие трупы? Бред собачий! За такие художества Ларсениса моментально отправят на медкомиссию, «по дурке». А то и хужепод трибунал отдадут. Советская армияне банда дремучих моджахедов, для которых командир стоит на втором месте после Аллаха, а колдовствовещь реальная и обыденная
Пуля громко шарахнула в камень рядом с головой Вигго, осыпала его градом колючей крошки и вывела из минутного забытья. Вик среагировал автоматически, перекатился влево на несколько метров. На том месте, где он только что лежал, автоматная очередь скосила ветки. Что, подобрались так близко? Шайтан их задери! Виктор вскочил на ноги, сунул бесполезную СВД в кустыпоследний магазин на десять патронов остался там, откуда он только что ретировался. Оружие у него былоАКМС с двумя магазинами, скрученными изолентой, и пистолет Макарова. Достаточно, чтобы отстреляться и добраться до своих. При одном только условии: если те, в кого он будет стрелять, будут умирать после попадания. На что Виктор не слишком рассчитывал. Он вдвинулся боком в кусты, спрятался, и тут же на тропу выскочили трое «духов»оборванных и грязных донельзя. Вик не стал проверять, живые это или оживленные, поставил автомат на одиночную стрельбу и вогнал каждому из мохнорылых по пуле в лоб. Промазать с такого расстояния для Виктора было просто невозможно. А потом он побежал к заставе со всех ног. Вряд ли кто из моджахеддинов мог обогнать его, чемпиона по пятиборью, но, как известно, пуля летит куда быстрее человека. Поэтому Виктор останавливался каждые сто метров и стрелял назад, уже очередями, в «духов», выползающих снизу на тропу. А потом патроны кончились Вик повернулся вперед и увидел перед собой огромную овчарку, злобно скалящую зубы. Через спину собаки перевешивалась торба со взрывчаткой. Виктор на рефлексах, не прекращая бега, выстрелил из пистолета псу в череп. Перепрыгнул через тварь, медленно валящуюся на бок. Приземлился неудачно, вывернув лодыжку. Не устоял на ногах и покатился вниз, пытаясь уцепиться пальцами за острые камни. И тут его накрыло
***
Виктор открыл глаза и увидел потолок, трещины на облупившейся пожелтевшей краске. Повернул голову вправо и узрел палату, битком набитую ранеными, свою руку с иглой, воткнутой в вену и укрепленной двумя полосками лейкопластыря. Попытался повернуть голову обратно, но не получилось. Голова его, обмотанная тонной бинтов, вдавилась в подушку. Казалось, из черепной коробки вычерпали весь мозг и налили туда густого студня из невыносимой боли.
Ага, очухался, сказал кто-то невидимый по левую сторону густым прокуренным баритоном. Насима, вкати ему розовый укол. Наш братишка, врач. Не надо парню мучаться
Тонкие женские пальцы воткнули шприц в резинку, идущую вверх от иглы. И все стало розовым.
***
Эй, симулянт, хорош валяться, сказал сиплый баритон, когда-то уже слышанный Виком. Вскрытие показало, что ты жив. А поскольку ты находишься в Демократической Республике Афганистан, мать его за ногу с кувырком и полуприсядом, то не хрен валяться и изображать из себя паралитика. Не занимай чужое место. Проснись и пой, табиб Витя. Нас ждут великие дела.
Виктор открыл глаза и обнаружил недалеко от себя жесткие, щеткой, усыодин черный, другой белый, седой. Над усами нарисовался нос картошкой, под усамигубастый рот. Изо рта тянуло перегарчиком, ощутимо, но терпимо. Вик сфокусировался изо всех сил и увидел доктора целикомгрязно-белая шапка на голове, темно-зеленые глаза, халат, надетый на голое тело. Из выреза халата курчавились волосыполучерные-полуседые. Как и усы.
Мохтот, прошептал Вик. Шо.
Шо? переспросил доктор. Шо ты хочешь знать, Витя?
Мохтот-шо.
А, ты об этом уроде, Мохтат-шахе?
Да. Он жив?
Жив, сообщил доктор. Жив и, вероятно, здоров. Он шо, твой дядя? Зачем ты о нем беспокоишься?
Меня вырубило Губы Ларсениса двигались тяжело, непослушно. Там Мохтат был Как наши, как Павленко?
Павленко живой. Я сейчас сообщу ему, он примчится. Игорь приходил к тебе раз сто, но ты никак не очухивался, даже пару раз собрался помереть. Но не помер. Я же говорюсимулянт. В общем, Витя, у тебя черепно-мозговая травма. Башкой ты хорошо приложился. Хорошов смысле удачно. Ни кровоизлияния, ни повода для трепанации. И ни одна пуля тебя не зацепила. Ни одного перелома. Удачливый ты, Витя. Через неделю начнешь прыгать, как местная саранча.
Да уж Заставу отбили?
Отбились. Трое наших двухсотых и семь раненых. А «духов» нашинковали почти сто человек. Говорят, ты там круто отличилсясамим комроты командовал, а потом перестрелял половину банды и прикрыл могучим своим телом подход к заставе.
Да ладно Просто действовал по обстоятельствам
Вот он, наш скромный комсомольский герой! провозгласил усатый доктор. Да тебя комбат к медали представил, между прочим! И к ордену представили бы, да нельзя орден без медали, сам знаешь. В общем, зовут меня Юрий Петрович Кондратович. На всякий случай сообщаю, что Петровичотчество, а Кондратовичфамилия. Смотри не перепутай. А находишься ты в отдельной медицинской роте нежно любимой тобой мотострелковой бригады. И чувствую, что задержишься здесь надолго. Не потому что башкой болеть будешь, а из-за того что толковые хирурги нужны нам позарез
Так лейтенант Ларсенис и остался в медроте. Так и стал ординатором, а потом и старлеем. Это надолго выбило его из охоты за Мохтат-шахом. Вряд ли кто сейчас дал бы ему винтовку Драгунова, даже если бы он очень попросил. Теперь основным его оружием стал скальпель.