Свое будущее я так и не увидел, а вот те сведения, что удалось узнать о Захаре, мне совершенно не нравились. До 2010 года я убивал его трижды. В восемьдесят девятом, девяносто шестом и в двухтысячном. Я хотел потом получше разобраться со своими видениями, но почему-то каждый раз находились причины отложить это разбирательство на завтра.
В конце второй декады августа в последний раз к нам приехал Стас. Вместе с ним прибыл еще один человек, назвавшийся Артемом. Стас велел нам слушаться его до тех пор, пока он не передаст нас следующему опекуну.
Был Артем блондинист, слегка с рыжиной, лысоват, улыбчив и больше похож на какого-нибудь ирландцакак я их себе тогда представлял, чем на русского. Умение расположить к себе, раскованность и какая-то запредельная доброжелательность сильно выделяли его манеру общения из всех знакомых мне людей. Коричневая вельветовая куртка, кроссовки и смешная шапочка на голове с длиннющим козырьком придавали ему некую внешнюю похожесть на того бездомного американца, что приедет в СССР через два года, понаделав изрядного шума, Джозефа Маури.
Потом, спустя еще двадцать лет, выяснится, что ехал этот псевдобездомный американец в Союз не знакомиться со страной победившего социализмаон познакомился с ней еще в 60-х, когда ездил в Сочи «снимать русских девок». Он приехал увидеть одну из нихособенно ему полюбившуюся. Но расплывшаяся бабища, в которую превратилась та хрупкая девочка, с ходу предложит иностранцу отоварить ее в «Березке», и роман двадцатилетней давности иссякнет сам собой.
Ко времени их прибытияСтаса с Артемоммы с Захаром по требованию Романа Алексеевича уже говорили меж собой только на английском, и Артем, с ходу включившись в разговор, обнаружил то безупречное произношение, к которому я так и не подошел, а Майцеву оно и вовсе никогда не светило.
Парни, сказал он, говорить вы можете, но носителям языка будет с вами трудно. Знаете, как появился голландский язык?
Нет. Мы с Захаром пожали плечами, потому что филология была последним, нет, пожалуй, предпоследнимперед энтомологией, что интересовало нас в этой жизни.
Пьяные немецкие матросы сошли на берег и, думая, что они уже в Англии, попытались объясниться с туземцами на английском языке, пошутил Артем. Посмотрев на наши постные лица, он добавил:А вы у нас станете эстонцами. Эстонский акцент английского языка чертовски трудно подделать и распознатьпотому что его никто никогда не слышал!
Он рассмеялся, а мы с Захаром его не понялипоэтому стояли серьезные, как два БТРа.
Ладно, парни, не берите в голову. Я буду вашим сопровождающим в ближайшую неделю. Он оглянулся на Стаса и тот согласно кивнул. Собирайтесь, через час выезжаем.
Через час мы оказались в черной «Волге» на задних сиденьях.
Неразговорчивый Стас крутил баранку, а сидевший с ним рядом Артем заливался соловьем:
Теперь вы, парни, члены советской делегации участников «Дружбы-84» в Гаване. Не обольщайтесь, не олимпийцы. Технический персонал. Принеси-подай. Шнурки завязать, сопли подтереть, капу в рот сунуть. Правда, среди Абдурахмановых, Абдукалыковых, Нурказовых, Конакбаевых и Абаджянов вы будете смотреться не совсем русскими. Держитесь ближе к Акулову и Яновскому. Впрочем, вам будет не до того.
Мы на Кубу поедем? изумленно спросил Майцев.
А ты знаешь еще какую-то Гавану? уточнил Артем. Нет? Тогда на Кубу. И не поедем, а полетим родимым «Аэрофлотом». На замечательном самолете «Ил-62». Прямым рейсом. Двенадцать часов, пальмы, море
А зачем нам на Кубу? спросил я, вспомнив желание Леньки Попова получить там аккредитацию. Вы ничего не путаете?
К своему стыду, я не очень много знал о Кубе: она где-то рядом с Америкой, там растут упомянутые Артемом пальмы с бананами и сахарный тростник, там есть наши, советские, военные базы, там живут красивые мулатки и Фидель Кастрожуткий бородатый здоровяк, с которым я не хотел бы встретиться в подворотне. Еще что-то я помнил о его сподвижнике Че Геварепутешественнике и революционере, которому не сиделось на одном месте. Наверное, он был последним из «профессиональных революционеров». Потом мне вспомнилась учительница литературы и русского языка из соседней школы. Я не помнил, как ее зовут, но ее история была достаточно известна в городе. Она написала письмо Фиделю Кастро с выражением восхищения его мужеством и волей кубинского народа к свободе, равенству и братству. И, я уж не знаю, как так вышло, но спустя месяца три-четыре она получила официальное приглашение от Фиделя Кастро посетить Остров Свободы! Она съездила, провела там почти месяц, разъезжая по стране в сопровождении «кубинских товарищей». И потом еще год ездила по школам нашего города, знакомя учеников со своим необычным путешествием. Она смеялась, вспоминая, что в январе вода на пляжах у Гаваны охлаждается до 24 градусов и кубинцы удивлялись ее морозостойкости, когда она полезла в эту «студеную» воду. В общем, там все было совсем не так, как у нас.
Серега, моя профессия запрещает мне что-либо путать, проникновенно сообщил Артем. Если я начну путать, я быстро умру от голода и всеобщего презрения. Нет, все верномы летим на Кубу.
Странно, заметил Захар.
Стас, останови, попросил Артем и, когда машина остановилась, скомандовал:Обана выход.
Мы послушно вышли, и наш сопровождающий отвел нас чуть в сторону.
Послушайте меня, мальчики, сказал он. Я видел дураков, но таких как выеще нет. Вы понимаете, что, послушав нашу беседувсего лишь два часа, любой встречный-поперечный будет знать, что вы готовитесь для заброски нелегалами в Штаты? Представьте, что Стасвраг. Надолго для них, он показал большим пальцем за спину, останется тайной ваша задача?
Мы с Захаром стояли перед ним покрасневшие, будто уличенные в рукоблудии. Ведь нас учили, нам рассказывали, а мы
В общем, так, заключил Артем. Мне начальство приказало, я сделаю. Но потом напишу рапорт, в котором четко отражу свое мнение о том, какие вы неподготовленные придурки. Понятно?
Не особенно. Захар встал в позу.
Не любил он, когда его начинали отчитывать. Случается у человека такая черта характеравози на нем воду как на ишаке, но ишаком не называй вслух, и все будет ровно. Но Артем ошибсяон сказал то, чего говорить не следовало.
Ты понятия не имеешь, говорил Захар, для чего исполняешь свой приказ. Порученоделай! И не пищи, понял-нет?
Я не увидел того короткого и быстрого движения, что уронило Захара на землю.
Артем нахмурился и почесал подбородок:
Что за молодежь нынче? Учишь-учишь У тебя тоже есть возражения?
Я наклонился над Майцевым.
Все с ним нормально будет, посулил Артем. Если научится уважать чужие шрамы.
Я поднял другаего немного качало, а глаза не желали фокусироваться на действительности.
Регистрацию и таможню в Шереметьево мы прошли как раскаленная спица через маслоне останавливаясь ни на минуту. Артем предъявлял всюду наши документы, а мы просто шли за ним следом, как за ледоколом. И ни у кого из погранично-чиновной братии не возникло вопросов, на которые нашему опекуну трудно было бы ответить.
Я выезжал за границу в первый раз. У Захара уже был такой опытв девятом классе он пропустил две недели школьных занятий, потому что Майцеву-старшему досталась семейная путевка в Болгарию. Но как говорится: прапорщикне офицер, курицане птица, Болгарияне заграница. При упоминании Болгарии чаще всего говорили«а, шестнадцатая республика!» и никто всерьез зарубежьем ее не считал. Примерно как и Монголию, только в Монголии не было моря и никто туда по доброй воле ехать не желал, в большом отличие от солнечной республики на черноморском побережье. Поэтому для Захара все было так же непривычно, как и для меня. Мы крутили головами по сторонам, все нам казалось в диковинку.
Такого количества иностранцев я не видел еще никогда. Да если не считать короткой пьяной ночевки в ДАСе у Леньки, я вообще никогда не видел иностранцев. А здесь они бродили целыми толпамиочень разные, совершенно недисциплинированные, одетые в какие-то невообразимые штаны в клеточку, какие в Союзе увидишь разве что на клоунах в цирке, и яркие рубахи. Чаще всего говорили на английском, слышался немецкий язык, гораздо реже французский, испанский и итальянский.
Тоже на «Дружбу» народ прилетал, объяснил нам столпотворение Артем. Легкоатлеты.
Я посмотрел на стоявшего почти на нашем пути здоровенного дядьку в красных штанах и зеленой рубахе навыпуск, без самой малости двух метров роста, с кулаками, в которых легко можно было спрятать бутылку пивадаже пробка не торчала бы, наверное.
Проследив за моим изумленным взглядом, Артем хмыкнул:
Разные бывают легкоатлеты. Этот ядрами кидается. Или молотом. Метров так на шестьдесят.
К громиле в красных штанах подошел еще один такой же, чуть ниже, но зато с монументальным пузом, они что-то весело стали обсуждать, громко хохоча на весь терминал.
Какие-то дикие они совсем, заметил Захар.
Капиталисты, чего с них взять? скорчил презрительную гримасу Артем. Направо посмотрите, немцы из братской ГДР стояттихо, чинно, спокойно. У окна чехитоже видно, держатся вежливо и с достоинством, а эти бестолковые. А вон и наш административный помощник руководителя делегацииВладимир Семенович Бор, сейчас я вас познакомлю.
Мы подошли к серьезному мужику, вполголоса отчитывавшему какого-то невзрачного человекаэто было видно по его нахмуренным бровям, рубящим жестам правой ладони и потупленному взору распекаемого.
раз услышу подобное, вылетишь из состава с треском! закончил Бор. Не знаю, чего там позволяет вам Олимпийский комитет, со мной такие вещи не пройдут. Либо как я сказал, либо вали отсюда в свой Хабаровск! Свободен.
Он повернулся к нам:
Здравствуй, Артем. Это и есть твои ассистенты?
Да, Владимир Семенович. Захар и Сергей.
Нам пожали руки.
Держитесь Артема, велел нам Бор. Если потеряетесь, ищите меня, но лучше не нужно теряться незапланированно, потому что будет вам плохо. Лучше всего, чтоб вас никто не видел и не слышал до самого возвращения. Усекли?
Ага, да, нестройно ответили мы и пошли за Артемом на посадку.
Раньше на самолете «Ил-62» мне летать еще не приходилось. «Як-40» и «Ту-134»вот и все, чего я уже опробовал. Очень хотелось посмотреть на новые «Ил-86»; два таких самолета я увидел на поле: они были просто громадныкак киты среди селедок. Я замер перед окном. Артем посмотрел на самолеты и сказал:
Удобные машины, комфортные, только летают недалеко. Мы без пересадки на шестьдесят втором за двенадцать часов доберемся, а на этих сутки придется мучиться да с пересадкой где-нибудь в Париже.
Пересадка в Париже! Я увидел, как загорелись глаза у подошедшего к нам Захара. И Артем тоже заметил.
Не раскатывай губу, парень, усмехнулся он. Из аэропорта вас бы все равно никто не выпустил. А в посадочной зоне все международные аэропорты одинаковы. Если, конечно, дело происходит не в Африке.
Я несколько раз пытался рассмотреть будущее Артема, но всегда все было одинаково: после того, как он передаст нас в Гаване следующему в длинной цепи сопровождающих, мы о нем никогда больше не услышим. Так же как никогда больше не увидим Владимира Бора.
Первый советский межконтинентальный реактивный самолет «Ил-62» оказался внутри длинной тесной кишкой с двумя рядами строенных сиденийпримерно как хорошо мне знакомый «Ту-134», но с добавочным посадочным местом с каждой стороны от прохода. А в остальномничего интересного.
Захар великодушно уступил мне место возле окна, и около пяти часов вечера я увидел, как мы оторвались от земли, взмывая в небо навстречу неизвестности.
Артем сидел возле прохода и часто улыбался проходящим стюардессам.
Захар постоянно зевал, борясь с заложенными ушами.
Нас кормили в полете три раза. Дважды я вставал из кресла, чтобы просто пройтись по проходу, размять ноги и затекшую спину.
Едва ли не впервые за последние месяцы у меня появилось время подумать о происходящем. И первый вопрос, который я себе задал, был такой: почему мои «несгибаемые старики» мне поверили? Ведь они сами строили «Союз нерушимый»! Неужели выстроенная ими система не имела никакого запаса прочности и они точно знали, что она рухнет? Тогда что они за строители и не зря ли я им доверился? Ведь пока я научусь что-то делать сам, пройдет немало времени, и пока оно будет идти, я все буду делать так, как мне скажутне без сопротивления, конечно, если увижу от действия негодные последствия, но все-таки не сам. Что двигало ими, когда они принимали решение? Почему они согласились на какую-то невнятную игру с отдаленными перспективами, вместо того чтобы поговорить с теми товарищами, что остались во власти, и удалить из Кремля явных предателей? Не хватало политического авторитета? Но если им не хватало, то каков же был вес в партии у тех, кто реально что-то решал? Или мы все-таки стали участниками какой-то хитрой интриги? Но тогда нас должны были держать при себек чему отправлять на край света идеальный детектор? Хотя какой из меня идеальный детекторвсе мои знания о будущемэто лишь моя личная память и газетные статьи, объясняющие, что и как произошло. И тогда мои старики должны понимать, что реальной подоплеки многих вещей я просто не могу знатьпотому что эта информация и в будущем для меня будет недоступна.
К примерубыл ли Горбачев «агентом влияния»? Как-то так устроена психология, что когда человека убедили в том, что дважды два равно пяти, то даже разум оказывается бессилен этому убеждению сопротивляться. Я прибавляю два к двум, я раскладываю каждую двойку на единицы и складываю уже их, я каждый раз получаю ЧЕТЫРЕ, но я в это не верю, потому что убежден, что должно получиться ПЯТЬ. Так и с Михаилом Сергеевичем: человек ведет себя как вражеский агент, сдавая все достижения страны, ее народ и ее ресурсы, говорит, как вражеский агент, замазывая дерьмом все вокруг, хитрит и изворачивается как уж на сковородкено вот поди ж ты! Нет прямых доказательств, что ему за это заплатили, что его заставили и научилии я свято верю, что он просто хотел как лучше, а получилось так, как получалось у российского посла в Украине, заслуженного газовика и вообще хорошего человека.
Находилась ли на самом деле наша страна в том предсмертном состоянии, выход из которого был возможен только через ту действительность, что была должна сложиться? Ничто вокруг на это не указывало: народ сыт-обут, ну да, не все всегда есть, случается дефицит какого-то товара вроде мыла или стирального порошка, но только для тех, кто не хочет ничего делать.
Про стиральный порошок нам на лекции рассказали байку, что исчез он потому, что понадобился советским доблестным войскам для устроения сейсмической атаки. Якобы с помощью насосов закачают мыльный раствор под землючтоб смазать всякие геологические слои и тектонические плиты, потом подорвут в определенном месте килотонн двадцать и пошло-поехало сверхземлетрясение на всей территории вероятного противника! Мы посмеялись и попросили у лектора адрес пункта приема стирального порошка, чтобы принести хотя бы «жменю» на помощь родимым армии и флоту. Он отшутился, сказал, что сам занял очередь, но движется все очень медленно, потому что советская власть ударными темпами вводит в эксплуатацию все новые и новые заводы бытовой химии на страх потенциальному противнику.
Может быть, мои «железные старики» просто знали цену своим товарищам, засевшим в Кремле? Готовых на что угодно, лишь бы остаться у кормушки? Надеюсь, когда-нибудь Павлов и Воронов меня просветят на этот счет. Вот кстати, когда я «вспоминал» о Павлове теперьон все так же бросался с балкона на газон в октябре девяносто первого. А Воронов умирал на три года позже. Странно это.
Я знал, что уже очень скоро Союза не станет, но вот понимания причин этого невероятного будущего так и не приходило. Я то скатывался к полной убежденности в действиях вражеских агентов и предателей, то решал, что во всем виновата кривобокая экономика. Но в условиях интеграции в СЭВ она и должна быть кривобокоймы делаем турбины для ГЭС, а, к примеру, чехи или югославыботинки и вагоны для метро! Потому что это нормальное разделение труда: если у чехов получается лучше всех выделывать шкуры и быстрее шить ботинкипусть они этим и занимаются! Зато взамен получат лучшие в мире самолеты и качественную сталь!
Вопросы крутились, роились, пересекались и смешивались в непотребную кучу, но ответов не быломои догадки оставались только догадками, а знание не приходило. И я открывал шторку и смотрел на горизонт, необыкновенно красивый, подернутый бело-розовым пухом облаков, далекий и недостижимыйпримерно как мое желание не допустить катастрофы.