Понимаешь, Серый Стать доцентом в этом институтеэто на самом деле то, чего я хочу больше всего. Но я никому не говорил этого. Ты же знаешь наших: сразу начнут ржать и приклеят этого доцента прозвищем навечно.
Это точно. Я согласился, потому что похожие истории случались часто. А вопрос-то твой в чем?
Ну понимаешь Если я никому не говорил, то откуда ты об этом знаешь?
Я задумался. Мне остро хотелось посвятить в свою тайну еще кого-нибудь, потому что носить в себе такое знание в одиночествеэто выше человеческих сил. Захар, по крайней мере, не сдаст. Если пообещает и будет о своем обещании помнитьне сдаст никому. С другой стороны, мне нужна была чья-то помощь, потому что мне становилось все яснее и яснее, что обладать этим знанием и не попытаться что-то исправить в том гадостном мире, что должен был обрушиться на мою родину уже через три-четыре годанедостойно не только гражданина, но и просто человека.
Но вот как исправить? Здесь я терялся в догадках. Ясно было одно: нужно что-то делать! И делать срочно.
Захар Сергеич, сказал я, давай так поступим: я сейчас зайду в профком, а потом покажу тебе кое-что. И расскажу. Годится?
Лады. Майцев уселся на скамейку посреди холла, потому что мы уже пришли.
Я отдал ему свой дипломат и без стука вошел в кабинет, занимаемый студенческим профкомом.
Еще не переступив порог, я знал, о чем пойдет речь.
Наш профорг, усатый мужик совсем не студенческого возраста, сидел за столом у окна и нагло курил «Kent». Но, скорее всего, какую-нибудь «Стюардессу» или «Родопи», упакованные в давным-давно искуренную пачку «Kent», лежавшую перед ним на столеи судя по кислому, отвратному дыму, так оно и было.
Ты кто? не выпуская сигареты изо рта, спросил он.
Фролов. Мне Стрельцова сказала, что вы меня
Точно, оборвал меня усатый. Ятебя. Хорошо, что сам пришел. Итак, Фролов, до меня дошли слухи, что все лето ты околачивался в сельских районах и помогал шабашникам переводить добро на говно.
Чего это на говно? Его заявление вызвало во мне ожидаемый протест, потому что те коровники, что я построил под руководством Максима Бергабригадира артели, были весьма неплохи.
А! Он затушил сигарету в баночку из-под индийского кофе, до половины заполненную водой. Знаю я, как вы, шабашники, такие вещи делаете! Без проекта, без надзорахерась-херась и готово! Не так, что ли?
Я кровельщик вообще-то был. Помимо воли под его напором я почему-то стал оправдываться. Мое дело маленькое.
Ну вот и молись, кровельщик, чтобы бракованный шифер, между прочимукраденный Бергом с территории шиферного завода при попустительстве кладовщицы, не полопался хотя бы год.
Он закурил еще одну сигарету и, увидев, как я недовольно поморщился, выпустил струю прямо в мою сторону.
Не куришь что ли?
Не сподобился, ответил я. Да и запах какой-то.
Ничего, Фролов, скоро в армию пойдешь, там из тебя мужика сделают. Он даже прикрыл глаза и растянул в улыбке рот, обнажив крепкие, но очень кривые и почти коричневые от никотина зубы; видимо, представил себе этот процесс «делания мужика».
Да я и так Совсем не баба.
Это ты потом своему сержанту расскажешь, а сейчас вот что! Ты деньги за шабашку получил?
Ну да, есть немного. А что?
А взносы профсоюзные кто за тебя платить Родине будет? Я? Нет, братец, я свое заплатил вовремя!
А разве с шабашек положено? Что-то ни о чем подобном мне слышать не приходилось.
Он встал со своего места и, попыхивая сигаретой, обошел вокруг меня.
Вот смотрю я на тебя, Фролов, и понять не могу. То ли ты умело притворяешься, то ли в самом деле дурак? Тебе на прошлой сессии предлагали в стройотряд пойти? Предлагали. А ты не захотел заработать честных девяносто рублей в месяц с автоматической уплатой профсоюзных взносов. Тебе подавай четыреста! Вот и плати со своих доходов в пользу ребят, что ударно надрывались на стройке, возводя, между прочим, бассейн для института!
Так не построили же? Как стоял второй этаж незаконченный, так и стоит.
В следующем году построят. Или через три года. Дело не в этом. А дело в том, что они взносы уплатили со своих небольших доходов, а тынет! Хотя заработал не в пример больше однокашников. Теперь пришла пора восстановить историческую несправедливость!
Как это должно выглядеть: «восстановить историческую несправедливость»? Я, честно говоря, не понял, но, устав препираться, вздохнул:
Сколько я должен?
Усатый профорг подошел к своему столу, покопался в разложенных на нем бумагах.
А, ну вот она, родненькая! Итак, Фролов, в ведомости у председателя колхоза «Брячинские нивы» ты расписался за четыреста двенадцать рублей. Это больше семидесяти, значит, размер твоих взносов составит один процент. Он потыкал пальцем в кнопки здоровенного калькулятора «Электроника БЗ-34». То есть четыре рубля двенадцать копеек. Коньяк «Три звездочки» десять лет назадтика в тику!
Из-за четырех рублей он мне компостировал мозг? Я полез в карман и вынул пару мятых пятерок и мелочью сколько-то. Отсчитав монеты, я положил перед ним на стол одну пятерку и копейки, отступил на шаг:
Где расписаться?
Расписаться-расписаться-расписаться, пропел усатый. Он отдал мне сдачурубль с надорванным краем. Не нужно расписываться. Давай книжку свою профсоюзную, штампик поставлю.
Уже на выходе из кабинета я услышал брошенное мне в спину:
И в комитет комсомола зайдитам тоже за тобой должок числится. За три месяцапри твоих заработках четыре рубля шестнадцать копеек!
Ага, спасибо, зайду.
Захар дисциплинированно ждал меня в холле и при моем появлении сразу вскочил:
Ну что?
Взносы не уплачены были. Не скопить мне на «Иж-Планету-5». Даже к защите диплома.
Много должен? сочувственно сморщился Майцев.
Четыре рубля двенадцать копеек, трагичным голосом сообщил я. Все пропало, шеф!
Тьфу на тебя! Серый, чего ты дурака валяешь? Пошли лучше перекусим чего-нибудь, а то что-то пузо сводит уже.
Он отдал мне мой дипломат, и мы вразвалку потопали по темным пустым коридорам в буфет на втором этажепочти напротив нашей кафедры.
В полупустом зале лениво жужжали мухи, совершенно не желавшие садиться на разбросанную по подоконникам липкую ленту. Изредка кто-то из посетителей взмахивал рукой, отгоняя назойливую тварь, и тогда становилось заметно, что за столиками сидят не жующие манекены, а вполне нормальные люди.
Очереди не было, но мы все равно задержались на раздачеЗахару понадобилось выразить новенькой кассирше (кстати, довольно хорошенькой) свое безмерное восхищение. Он сыпал комплиментами обильно и вязко, словно совсем забыл о том, что вчера был за это бит. И конечно, юная работница торговли не удержаласьчерез пять минут захаровского монолога у него был и телефон Ирочки и твердое обещание «как-нибудь встретиться».
Я взял стакан березового сока за восемь копеек, пару пирожков с картошкой по девять за каждый и полстакана сметаны за двенадцатьвсе вместе на тридцать восемь копеек. Захар потратился куда основательнее: он прикупил еще шоколадку «Аленка» и подарил ее своей новой знакомой. Я хмыкнул: с такими тратами ему никакой стипендии не хватит!
Мы сели за стоящий в углу столик на кривых трубчатых ножкахслегка качающийся и никогда не горизонтальный. Зато чистый.
Ну? Усевшись, Захар посмотрел на меня так, словно сию минуту ожидал немедленного признания в работе на ЦРУ и диверсии против журналов «Молодой коммунист» и «Агитатор».
Баранки гну!
Не, ну Серый, ты же обещал!
Дай поесть!
Я смотрел на него и видел его почти безоблачные пятнадцать лет будущей жизни. Потом еще десять лет выживания в обшарпанных институтских стенах, пара грантов от неведомых фондов, защита докторской. Профессура на кафедрекак короткий этап провинциальной карьеры и отъезд в длительную командировку в какой-то университет в Сиэтле. И думалось мне, что я не совсем вправе лишать его той жизни, что была ему уготована. Но с другой сторонычто я смогу сделать один? Только удавиться.
Значит, Захарка, дело вот в чем Я вижу будущее.
Глава 2
Сказать, что Майцев мне не поверилзначит сильно смягчить его отношение к моему откровению. Он не только не поверил, он еще и надулся, решив, что я пытаюсь его разыграть. Вот есть у него такая черта характерато, что не укладывается в рамки возможного, обязательно служит одной целиобмануть несчастного Захара! Как дожил-то с такой мнительностью до института?
Он принялся размахивать руками и доказывать мне, что происходящее со мной невозможно в принципе.
Ты пойми, горячился Майцев, если бы человек мог знать будущее, он бы непременно попытался его изменить! А если его изменить, то оно уже никакое не будущее, а просто вариант развития событий! Даже не так! Вот смотри: чтобы в будущем что-то было, нужно, чтобы там был свет. Так? Какое будущее без света? Но его там еще нет! Он еще не достиг той точки пространства, в котором наступает будущее! Мы не можем видеть будущее, потому что оно еще не освещено! Понимаешь? И значит, предсказать его невозможно!
Как же, ага! Если невозможно, но происходитзначит еще как возможно! Просто нет подходящей теории.
И тогда в первый раз я проделал фокус с бумажкой.
Я достал из дипломата тетрадь и на последней странице, скрывая строчку от Захара, написал: «Марьяна Гордеева».
Захар, выйди из буфета и познакомься с какой-нибудь девушкой, сказал я. Тебе ведь это легко?
Разумеется, девушка оказалась Марьяной и, само собой, Гордеевой.
Захар сел напротив меня и, прищурившись, как Ильич в октябре, выдвинул догадку:
Ты это подстроил, да? Но как?
Сейчас мы выйдем с тобой из школы, так мы по привычке называли свой институт, и пойдем по Проспекту Мира. На первом перекрестке мы увидим, как толпа пассажиров толкает к остановке обесточенный троллейбус.
Они чего, больные? Зачем троллейбус толкать?
Пошли. Я поднялся. Заодно и спросишь. Номер троллейбусадвенадцатый.
Спустя двадцать минут мы сидели в тени старого каштана и пили пиво «Ячменный колос»дешевое и отвратительно теплое, купленное в ближайшем универсаме.
подожди-ка, в который раз говорил Захар. То есть если ты что-то «вспомнишь»оно случается?
Да, если я не сделаю чего-либо, что помешает в будущем этому событию. Но тогда я «помню» и старое и новое.
То есть если ты кому-то расскажешь, а он просто отмахнетсято никаких изменений не будет?
Я не могу рассказать кому-то. Если я не «помню» будущего у человекая ничего сказать не могу. Ну-у-у Вот ты же помнишь всех своих детсадовских приятелей? Многих?
Ну да.
А про многих ты знаешь, что с ними сейчас происходит?
Примерно про половину. Но к чему ты это?
Да к тому! Если я не «помню» о человеке в будущем, то и не могу сказать, что с ним произойдет!
Как-то это все сложно, поморщился Майцев. Вроде того, что ты стал обладать памятью себя же, но пятидесятилетнего? И если о ком-то не знаешь, потерял человека, то и сказать о нем нечего?
В десяточку! похвалил я Захара. Только если я пытаюсь изменить будущее, то каким-то образом меняется и моя память о будущем. Вот такая хитрая штука.
Сдается мне, протянул мой друг, без пол-литры нам не разобраться. Маловато пивка-то будет для такой задачи!
Я хмыкнул и откупорил еще одну бутылку.
Слушай, Серый, а я как сессию сдам? С хвостами?
Захарка, ты ж заучка и общественник. Ну как ты сдашь ее с хвостами? Не нужно быть пророком, чтобы ответить на твой вопрос. К бабке не ходи, сдашь без хвостов.
Хорошо, согласился Майцев. А вот, к примеру, что со мной будет через тридцать лет? В две тысячи четырнадцатом?!
Понятия не имею. Я засмотрелся на симпатичную старшеклассницу, бредущую домой после уроков.
Как это? Ты же только что мне рассказывал, что видишь всех насквозь, как Петр Первый! Это Гусева Наташка, не обращай внимания. Так себе, тупа, как валенки Зыкиной. Или кто там про них пел?
Русланова, ответил я. А мордашка хорошенькая.
Зубы кривущие, поморщился Захар. Так почему ты понятия не имеешь?
Потому что тот, чья память в моей голове, живет в декабре две тысячи двенадцатого. И знает о том, что будет дальшечуть больше Наташки Гусевой. Странно только, что о самом себе я ничего сказать не могу даже и до декабря двенадцатого. Как-то зыбко все. Наверное, потому, что теперь я каждую минуту принимаю решения, которые меняют мое будущее?
Ха! Захар стукнул себя по голове. Анекдот вспомнил про будущее! Слышал-нет?
Это какой?
Ну про то, как русского и американца на сто лет заморозили?
Рассказывай, подбодрил я друга.
Ну вот, заморозили русского и американца на сто лет. Проходит сто лет, их размораживают, и в тот же день оба умирают от инфаркта. Американецоттого, что включил радио и услышал: «Колхозники Оклахомщины, Канзасщины и Примисиссипья досрочно сдали в закрома Родины зерно нового урожая!» А русскийоттого что услышал по радио: «На очередном, триста двадцать четвертом съезде ЦК КПСС Леонид Ильич Брежнев от лица всего советского народа заявил!..» Ха-ха-ха
Смешно, рассеянно произнес я. И добавил:На самом деле все будет ровно наоборот.
Ик, непонятно ответил Майцев. Помолчал и сообщил еще раз:Ик! Вот же привязалась икота! Ну хорошо, Серый, это все здорово, но что мы теперь делать-то будем? И почему наоборот?
Я допил остатки из второй бутылки и открыл ключом от дома последнюю. Пока в ней не закончилась жидкость, я успел рассказать другу о своих видениях и прозрениях.
Как я и ожидал, Захар услышанным тоже впечатлился и по своему обыкновению принялся изображать Андрея Миронова в образе ветряной мельницы:
Подожди-подожди! Почему это все так плохо-то будет? У нас же самая сильная страна! Мы развиваемся вдвое быстрее США! Посмотри статистику по годаммы каждый год заканчиваем опережающими темпами! Вдвое! А по некоторым показателям и впятеро! Принята продовольственная программа на восемь лет: мы скоро весь мир дешевым продовольствием завалим! Скоро сибирские реки напитают казахские степи и узбекские пустыни, знаешь, как тогда заживем?! А машины? В Тольятти новую марку осваивают«восьмерку»! Ты ее видел? Там никакие мерседесы рядом не стояли! А наши страны соцлагеря? СЭВ, имея всего десять процентов населения от общепланетного, выпускает продукции больше чем на тридцать! В Англии вон забастовка шахтеровтого и гляди революцию устроят К нам эта девчонкаСаманта Смит приезжала! Во всем мире разрядка!
Цитирование газетных передовиц и избранных мест из речей Брежнева, Андропова, Суслова заняло у Майцева минут пятьон всегда был отличником и штатным политинформаторомеще со школы.
Все это время я сидел и улыбалсяинформации в его голове отличника скопилось минимум на плохонькую кандидатскую диссертацию по политэкономии. И уж замполитом он точно мог бы быть в любом, наугад выбранном, батальоне. Когда он выдохся, я просто выложил ему ближайшую перспективу:
Андропов умрет в конце зимы. Генсеком назначат Константина Устиновича Черненко
Он же деревянный по пояс! перебил меня Захар. Он сам никогда ничего не делал. Вечный заместитель И старый. Еще старше Андропова!
Именно поэтому и назначат. Болеть он будет так же, как Андропов, и править страной тоже будет с больничной койки. Год примерно. Потом придет молодой, энергичный реформатор Горбачев
А этот совсем молодой. И эта кандидатура не понравилась Майцеву.
Она не нравилась и мне. Я очень хорошо знал этого лживого двуличного человека. Юриста, ни дня не проработавшего юристом. В его биографии вообще было много странностей. Агроном-экономист, комбайнер, кандидат в члены КПСС19-летний школьник-десятиклассник, впечатленный рассказами деда о «пытках в сталинских застенках». Вечный говорун, поступивший в МГУ без экзаменов, по протекции партийной организации, работавший кем угодно, но только чтобы ответственности поменьше. Все его должности, за исключением, пожалуй, предпоследней, можно описать одним словом «посредник». Ни на одном посту, где действительно требовалось принимать решения, он не задерживался больше года. А вот охранять природу, рулить в отделе пропаганды, заниматься делами молодежи, ездить по заграницам за впечатлениямиэто самые достойные Михаила Сергеевича дела.