Отомстить надо сукам за все! Стиснув кулаки сказал я.
Молод ты еще Денис, мстить значит драться. Опять наши погибнут, и так мало осталось. очень серьезно сказал Александр Иванович и посмотрел на меня как на равного.
Завтра с утра выступаете. Ты, Витя и проводник эвенк. С собой возьмете минимум аппаратуры, оружие и запас продуктов. Я вам привез американские консервы. Подвел итог беседе связной.
На улице действительно стояли нарты, рядом стайка лаек и коренастый эвенк с открытым и добродушным лицом.
Я, однако, Леша. Привет.
Здравствуйте, Денис. Представился я.
Однако, шибко молодой командир. Леша вопросительно посмотрел на Александра Ивановича.
Не обижайся на него, Денис. Он хороший человек, вот увидишь. Александр Иванович грустно улыбнулся, надевая охотничий лыжи.
Куда вы! Ночь скоро. в проеме низенькой двери показалась Матвеевна. Она почернела за эту неделю, глаза глубоко ввалились, лицо по старчески осунулось. Но, слез этой женщины я не видел.
Так надо. Не оборачиваясь, бросил связной и заскользил по насту широкими, пластичными движениями.
Леха наотрез отказался ночевать в избе, поужинав зайчатиной он предпочел спать на улице с собаками. Я еще долго ворочался на скрипучих нарах, думал, за что же мне все это. Бежать все время. Куда бежать, зачем. Приснился Рыжий, он улыбался своей конопатой физиономией и выглядел счастливымсчастливым, как тогда еще до войны.
Глава 14. Эвенки
Денис, Денис! Витя теребил меня за плечо. Вставай.
На улице, все такой же улыбчивый Леша укладывал на нарты тюк с Витиным оборудованием. Через пол часа легкие нарты летели по закаленному ледяными ветрами снегу. Только полозья поскрипывали. Леша бежал слева от саней, он правил собаками. Мы с Витей, едва поспевали сзади. Разрешается только держаться одной рукой за специальный обод. Через тридцать минут такого бега Витя заскулил.
Все, не могу больше. Я на санях поеду!
Нельзя, собаки быстро устанут, однако. Еще, шибко далеко бежать. Лицо эвенка выражало озабоченность.
Витя не слушая невысокого возницу, полез на сани. Леха рукой остановил его.
Леха дальше один пойдет, однако. Не двусмысленно дал понять эвенк.
Все нормально, Леша. Мы побежим Я понимал, в руках этого маленького гада наши жизни, подчиниться придется. Взял под руку запыхавшегося Витю и двинули за упряжкой. Леха заметно снизил темп нашего движения.
Я чувствовал, постепенно организм настроился на нагрузку, дыхание восстановилось, ноги поднывали, но справлялись. Витя вроде бы втянулся в темп, схватил одной рукой обод саней. Я потерял отсчет времени, мы бежим час, а может и пол дня. Свинцовая тяжесть в мышцах не давала бросать измученное тело вперед. Ветер изменился и теперь дул в лицо, царапая кожу мелкими снежинками. Когда же привал, неутомимый эвенк не проявлял признаков усталости, по-прежнему трусил впереди, подгоняя собак. Ему привычно целый день нестись по тундре, вслед за упряжкой. Я поймал себя на мысли что начинаю ненавидеть Леху, за его невероятную выносливость. И Витю тоже, за его слабость, за то что мне приходится тратить последние силы и тащить его. Бедняга лишь перебирал ногами, вцепившись в обод саней. Я постоянно подтаскивал его за пояс.
За излученной реки, Леха повернул сани в лес. «Наверное, там зимовье». Обрадовался мой измученный организм.
Мало, мало ночевать будем, кушать будем. Подтвердил мои догадки улыбающийся проводник.
Никакого зимовья не было, пришлось собирать палатку, разводить костер. Пока я обустраивал лагерь Витя лежал на снегу и тяжело дышал. «Еще воспаление легких получит»подумал я. За шкирку поднял Витю, он даже не сопротивлялся. Ему было тяжелее всех. Хитрый Леха достал из поклажи мерзлую горбушу, обстучал ее деревянной колотушкой и съел. Прямо так, сырую. Пара кусков льда заменили ему напиток. Затем, завернувшись в безразмерную медвежью шкуру мгновенно уснул, к тому времени как мы с Витей поужинали и устроились в палатке, Леха спал уже два часа.
Следующий день, бежать за нартами, заставляя негнущееся, сопротивляющееся каждой клеточкой тело передвигать конечности. На этот раз путь пролегал по тайге, тропа петляла в сопках и ущельях. На подъемах приходилось подталкивать нарты.
Куда мы идем? Обратился я к проводнику, странно, что этот вопрос не возник раньше. В ответ Леха лишь пожал плечами.
Обойдем большую гору. Леха указал на заросшую тайгой огромную сопку.
Дальше, однако, легче будет. обнадежил эвенк.
Это значило что нам продеться тащится через самую чащу, примерно километров десять и наверняка пихать проклятые сани в гору. С противоположной стороны горы лежало ущелье, промытое небольшой речушкой, сейчас, естественно замерзшей. Вода как известно находит себе самый короткий путь, кроме того вполне логично предположить что маленькая речка впадает в большую.
Нет! Мы пойдем по ущелью, по льду. Я старался вложить в свою реплику как можно больше металла и твердости, на сколько был способен в свои семнадцать.
Нельзя, нельзя! Смерть. От избытка эмоций Леха замахал руками, от его невозмутимости не осталось и следа.
Злые духи. Шибко болеть будешь. Быстро помрешь. Леха как ребенок готов был расплакаться.
Идти огромный крюк, из-за глупых суеверий, не входило в мои планы. Для пущей убедительности я достал берету и дослал патрон в ствол. Последний аргумент окончательно убедил проводника. Вел он себя как-то странно: обнимал собак, покормил их второй раз за день, чего раньше не делал. Напевая себе под нос заунывный мотив, Леха повел наш отряд к речке.
По льду было идти значительно легче, чем по глубокому снегу в тайге, Леха даже не пытался гнать. Вскоре стало ясно почему местные считали это место проклятым. На глаза попался сгнивший забор из колючей проволоки и погнутый жестяной щит, на котором, не смотря на облупившуюся краску, читался значок «радиация». В этом месте совсем не было заячьих следов и не летали вездесущие кедровки. Если бы лес не был завален снегом мы, наверное, увидели бы следы мутаций на деревьях. Речка обогнула отвал из щебня, явно искусственного происхождения. «Возможно раньше здесь был урановый рудник». У меня не было счетчика Гейгера, но думаю, уровень радиоактивного фона был достаточно велик. Ясно, что долго находиться в этом месте опасно, и все же мальчишеское любопытство взяло верх над здравым смыслом. Оставив попутчиков на берегу речушки, я пошел на разведку. За «колючкой» когда-то был лагерь для заключенных, о чем свидетельствовали развалины вышек и барак с провалившейся крышей. В тело сопки вгрызлась горизонтальная шахта с проржавевшими рельсами. У меня хватило ума не сунуться во внутрь. Пора было возвращаться, внутри шевелился мерзкий червячок, мысли: «А что если Леха бросит нас на этом чертовом руднике.» Хотя, по виду, эвенк не способен на подлость.
Глава 15Колонна
От входа в шахту, в подножии горы тянулась заросшая молодыми деревцами дорога, на первый взгляд вполне проходимая. Рискнув однажды, я уже не мог остановиться. Дорога довольно скоро уперлась в такой же сгнивший забор из проволоки. За ним редком стояли засыпанные снегом валуны, что-то в их облике мне показалось странным. Подошел поближе, стряхнул снег Под снегом оказался металл. Перед мной стоял танк, самый настоящий, покрытый маскировочной сетью советский танк. И судя по всему, не единственный.
Надо срочно возвращаться к саням. Под впечатлением от удивительной находки я понесся к речке. Леха сидел прямо на льду, рядом курились какие-то вонючие травки, в руках он раскручивал затейливые амулеты. Витя спал в санях, хорошо что не на льду. Собаки, которых проводник забыл распрячь, поскуливали в упряжке. Мои друзья выглядели совершенно деморализованными, рассказ о руднике и танках не вызвал видимого интереса.
Я вынужден был взять руководство походом в свои руки, без всякого удовольствия, между прочим. Собаки слушались плохо, и по сути я не знал куда нам идти. Как только наша экспедиция вышла на простор широкой Лены, Леха заметно оживился.
Дениска совсем глупый, однако. Собака править не может. С укором посмотрел на меня эвенк и занял свое место в управлении упряжки.
Дальше путешествие проходило без особых приключений, на четвертый день мы присоединились к стойбищу родичей Лехи. Потянулось нехитрое кочевое, небольшого эвенкийского рода. Чум, олени, собаки. По началу, Витя боялся даже вылизать из чума, разве по нужде. Думаю, он побаивался эвенков, хотя это очень добродушный и простой народ. Даже когда конфликтуют, никогда не дерутся. Разве что, как маралы, борются уперевшись лоб в лоб.
Оставшись наедине с Витей, что в условиях стойбища бывало очень редко, он мне признался:
Ведь это я во всем виноват, Денис. Неожиданно начал он.
В чем виноват? Тупо спросил я.
Помнишь наш разговор еще в Каратае. Я тогда расхвастался еще Так вот, я попытался взломать их базы данных. Естественно, никому ничего не говорил. Не получилось. Понимаешь, не с моими «дровами»Витя кивнул на сваленное в кучу оборудованиеНатовские серваки ломать.
Короче, вычислили меня в легкую. И место расположение засекли через спутниковый канал связи. Спутник, который я под контроль взял по ходу ликвидировали. Представляю, какая в Пентагоне паника была, когда они «догнали» что неисправный спутник X5-I12, взял под контроль русский хакер. А я просто коды доступа сменил и аварийную систему забанил. Витя зло усмехнулся.
Каратели те, по мою душу пришли. Хотели живьем взять, потому и не накрыли ракетами деревню. Такие дела. Закончил он свой короткий монолог. После, я много думал о том, какой груз на душе носит этот человек. В гибели людей, за несколько месяцев совместного проживания ставших родными, Витя винит не безжалостных карателей, не циничных американцев, а себя одного.
Неделя за неделей племя кочевало на Север, в тундру. Как мне объяснил старый Эрэлген (для нас Эдик), в тундре хорошие зимние пастбища для оленей.
Постепенно тайга редела, зачастили проплешины «хуралгоны» Потом и вовсе, лишь редкие чахлые деревца разбавляли монотонный ландшафт заснеженной тундры. Впереди шло стадо, за ним пастухи и обоз из собачьих и оленьих упряжек. Я старался как мог, помогать эвенкам. Стыдно было за даром есть свой кусок мяса. Учился ремеслу пастуха на ровне с многочисленными детьми рода. Изредка охотился на песцов. Кушали мы исключительно мясо, Эвенки съедали оленя практически полностью, даже кишки шли в пищу, меня сначала воротило от местных деликатесов, а потом, видя с каким удовольствием и аппетитом, все едят отваренные и порезанные на ленточки кишки, сам отважился. Оказывается, таким образом, аборигены спасаются от цинги.
К весне племя откочевало к океану. Впервые в своей жизни я видел море, конечно это не Черное или Средиземное ласковое и теплое море, холодный, суровый Ледовитый океан. Но все же настоящее море, с соленой водой и пенными набегающими волнами, все как в кино! Эвенки рыбачили, откапали лодки спрятанные с прошлого сезона. Латаныеперелетанные сети делали свое дело. Меня на рыбалку не взяли, без навыков я бы только мешал в лодке. через несколько дней по всему берегу развесили вялиться рыбу, жирную селедку, семгу. Соли оригинальным способом, сжигали заранее вымоченную в морской воде древесину и получившимся пеплом пересыпали рыбу, укладывая ее пластами.
В концеконцов, теплое весеннее солнышко стало припекать все сильнее лед и снег давно растаяли показалась низкорослая травка и море цветов, каждое растение старалось как можно быстрее отцвести и дать семена. Я забеспокоился, мы с Витей рисковали остаться в стойбище до следующей зимы. Нельзя сказать, что жизнь здесь была в тягость. Чувство долго и тревоги гнали меня к своим. Поговорив со старейшинами рода, я не без труда убедил их снарядить нас с Витей на «большую землю». Небольшой обоз из нескольких повозок, запряженных оленями, эвенки везли на продажу пушнину, вяленую рыбу и мясо, выдвинулся на юг, по оттаявшей мокрой тундре.
Ехали довольно быстро, сокращенным маршрутом, лихо преодолевая небольшие речушки и озерца, похожие на большие лужи. Несколько месяцев кочевой жизни порядком укрепили меня и Витю. Бежали мы, за санями, гораздо легче, чем несколькими месяцами раньше. Примерно за две недели дошли до большой реки, дальше путь пролег по воде, довольно большой паром переделанный из старой баржи, медленно но верно тащился вверх по течению. Наши проводники отдали значительную часть поклажи в качестве платы за проезд. На вторые сутки путешествия по реке, сгрузились на берег. Вечером в разбитом для ночевки лагере, неразговорчивый Леха, имевший к стати в племени репутацию заядлого путешественника, заявил:
Однако в Невельское едим, торговать будем. И многозначительно посмотрел на меня.
Нам в Невельское нельзя, америкосов много. Даже если мы ускользнем от американских патрулей, наверняка заложат соглядатаи, коих прикормили янки, довольно много. Я продумывал возможные варианты.
До первой прибрежной деревни доведите, а там сами. лаконично отрезал я.
Длинный переход настолько утомил, что когда показались домики первого попавшегося поселка, я пренебрегая какими либо мерами осторожности, вышел на центральную улицу. Здесь же расположился импровизированный рынок, потолкавшись среди народа выясни все что необходимо. Американцев и карателей в поселке нет. Местное население старается держать нейтралитет, не ссориться с американцами и Сопротивлению в помощи не отказывает. Я подумал «Сопротивление сила, в глазах земляков. Раз они его в один ряд с американцами ставят». На рынке торговали главным образом рыбой, поселок очень бедный. Из-за того, что от крупных населенных пунктов далеко, мародеры сюда не наведываются, но и «челноки» бывают не часто. В итоге я сговорился с местными рыбаками, пристроил Витю с его «хитрым» грузом на некоторое время, на постой. Заплатил двумя десятками патронов. Сам пошел дальше с рыбным обозом, искать связь с отрядом. На счастье, в следующей деревне, где рыбаки меняли свой улов на необходимые предметы быта, попался на глаза мой старинный знакомый, Афоня. Был он изрядно пьян, в распахнутой рубахе, ноги по-деревенски в галошах на боса. Меня узнал сразу.
О! Братуха, Дениска! Полез обниматься добродушный Афоня. Ты как здесь, рассказывай. Пошли ко мне в дом.
Он практически сгреб меня в охапку, вместе с автоматом и вещмешком. Афоня притащил меня в избу в конце улицы.
Потом выяснилось, в этой деревне, со смешным названием Мырь, живет вся его семья, родители, брат и сестра еще с довоенного времени. А когда началась оккупация, он перевез сюда жену с сыном. Все это, я узнал только после того как меня накормили, напоили, в баньке отмыли. Последнее было совсем не лишнее, учитывая четырех месячное пребывание в тундре. На следующий день удалось обсудить дела. Афоня, «хлопнувши» с утра самогона с помятым и опухшим лицом, чувствовалось что пьет он не первый день. Я долго рассказывал о наших с Витей злоключениях, о том как важно связаться с штабом Сопротивления.
Я щас на «каникулах» паря. Как-то невпопад перебил мой тревожный монолог хозяин.
Понимаешь, не реках и водохранилище лед только сошел судоходства еще нет. Янки со своими прихвостнями в город заранее умотали. А бандиты так их перебили почти всех, остались только крупные банды. У нас с ними мораторий. Они на своей территории, мы на своей, друг-друга не трогаем. Петрович людей к семьям распустил, а сам щас наверное в Невельском.
Ты не торопись в штаб, Денис. Поняв мои намеренья отговаривал Афоня. Погости чуть, знаешь какая щас рыбалка! Вся рыба с икоркой, щуки полно, хоть голыми руками лови. А хочешь, я тебе заветную речушку покажу, хариуса наловим.
Я уже не слушал мечтательную речь друга, обдумывал, как добраться до Сергея Петровича. С большим трудом я убедил Афоню в важности моего дела. Надо сказать, он в конце-концов вызвался даже проводить меня в Невельское, и подарил кое-какую одежонку(за время скитаний я пообтрепался).
Вот война кончится, я торговать пойду. С теми же эвенками торговать буду. Пушнина во все времена в цене. без умолка трещал Афоня, шлепая по дорожным лужам.
Странный они народ, Леша. Пока к стойбищу шли, гора попалась. Проводник в обход повел, больше десяти верст крюк. Я ему говорю6 «А на прямик никак нельзя?» А он свое заладил: «Злой шаман проклял! Нельзя идти. Помрем все». И все, не хочет идти. Ну, я настоял на своем, сам повел. Оказалось рудник там, под горой заброшенный, зэки уран когда-то добывали. А рядом танки замаскированные. Как бы нехотя, я перевел разговор на волнующую мою душу тему.