Ну что? Доигрались, господа хорошие? зло обратился я к разом притихшей толпе. Все о богатствах своих драгоценных печетесь? Как бы убытка не понести? толпа испуганно молчала. Вы когда склады запирали, о чем вообще думали? Людей заживо жечьэто вам не от налогов бегать, не товаром спекулировать. Это статья Уголовного кодекса Российской империи о предумышленном убийстве с отягчающими обстоятельствами! я не знал, существовала ли такая статья, но был уверен, что-то подобное должно было быть. Просто не могло не быть. Всем, у кого склады не горели или пострадавшие отсутствуют, выйти сюда, я указал немного в сторону. Видя, как всколыхнулась чуть ли не вся толпа, я поспешил добавить:Если окажетесь виновными, наказание вдвое от оставшихся! С Сибири не вернетесь сквозь зубы, вполголоса закончил я.
Но жадно ловившая каждое мое слово настороженная толпа услышала. Услышала и снова испуганно замерла. Вскоре из нее стали один за другим, тоненьким ручейком просачиваясь из задних рядов, выходить люди. Когда их набралось уже достаточно много, я обратился к привлекшему мое внимание своей дородностью и собольей шубой явно богатому купцу.
Эй, любезный! Да, вы! Не стоит так оглядываться по сторонам, я обращаюсь именно к вам. Представьтесь, пожалуйста.
Иннокентий Петрович Шорсов, купец первой гильдии, поняв, что деваться особо некуда, сохраняя достоинство, вышел из толпы богато одетый купчина.
Так что же, Иннокентий Петрович, значит, склады запирать ты не велел?
Нет, не велел, спокойно и с достоинством ответил он.
Ну а кто ж тогда? Неужто сам захлопнулся? я притворно удивился. Уже зная, что практически все склады были закрыты, я не сомневалсякупец поступил, как и все.
То приказчик мой Сашка расстарался, подлец, давно поняв, что запахло жареным, принялся выкручиваться Шорсов.
Брешет все! Сам! Сам мне сказал закрывать немедля! Как увидел, что соседский склад занялся, так и сказал! раздался крик из недр оставшейся стоять на месте толпы.
Раздвинув широкими плечами толпу, вперед вышел невысокий, но плечистый и коренастый мужик в расстегнутом до пупа тулупе.
Да как же я мог тебе такое сказать, коли я в портовом управлении был? по-бабьи всплеснул руками демонстративно удивившийся купец.
Врешь! Туда ты уже опосля побег!
Я уже начал жалеть, что отпустил рабочих по домам. Свидетели бы нам не помешали. Но, как оказалось, любопытных оставалось еще предостаточно.
Не дело это, Александр Захарович, вину на других перекидывать, донеслось до меня из-за спины.
Я оглянулся. За свитой и полицейским оцеплением беззвучно стояла никуда не думавшая расходиться толпа из рабочих.
Ну-ка, ну-ка, иди сюда. Говори, что слышал.
Самого разговора-то я не слыхал. А вот то, как едва пожар занялся и я к складу подбег, так видел, непонятно ответил работяга.
Что видел? поняв, что рабочий закончил, уточнил я.
Ну, того, как Александр Захарович с Сенькой, сучьим сыном, сквозь зубы прошипел рабочий, засов налаживали.
Язык попридержи! С государем говоришь! подскочил к говорившему стоящий неподалеку полицейский.
Отставить! остановил я уже замахнувшегося стража порядка.
Что скажешь, Сашка? Было?
Так я ж и не запираюсь! развел руками приказчик. Было. Как мне велели, так я и сделал.
Ах ты, паскудник! На честного купца клеветать вздумал! разъярился Иннокентий.
Где ты тут честного купца увидал?! А ну покажи, дай посмотрю!
Тихо! остановил я начавшуюся перебранку. Кто-нибудь слышал, как тебе склад закрыть приказали? Говори! Нет?
Сашка затравленно огляделся.
Один я был. Но ведь приказал же! Приказал! Ей-богу, не вру, вдруг распалился крепыш. Хоть на кресте поклянусь, и вправду достав из-под рубахи нательный крест, начал истово клясться он.
Врешь! Христопродавец! Побойся Бога! вскричал купец и, подскочив к Сашке, рванул того за рубаху. Оба повалились на снег.
Разнять! Быстро!
Н-да, вот, значит, как. Купцы приказывают, а крайние у нас приказчики. Ну что сделаешьне пойман, не вор.
Значит, так. Тебе, я указал на Сашку, пятнадцать лет каторги и потом на поселение в Сибирь. Раз твои слова никто подтвердить не может, и слышать ничего не желаю! резко сорвал с губ приказчика уже почти сорвавшиеся мольбы о милости. Тебе, я указал на немного помятого недавней потасовкой купца, тридцать тысяч штрафа за то, что за приказчиком уследить не можешь.
Ой-е, завыл купец Не казни, государь, по миру пойду
Все слышали? обратился я к городовым. Увести в полицейскую управу! Где портовое управление?
Из толпы «невиновных» несмело вышли чиновники.
Ну что, толстобрюхие? Небось и слыхом не слыхивали, что склады запирали? Я угадал? оскалился я.
Все так! Не вели казнить, государь! тут же упал на колени один, а за ним и другие чиновники.
Ну что ж. Не знали так не знали, участливо сказал я. Всякое бывает, на испуганных лицах чинуш робко промелькнула надежда. Ну а раз не знали, то какой же с вас спрос? За что же вас теперь наказывать? не замедлил подкрепить их робкую надежду я. С минуту понаблюдав за самой откровенной радостью избежавших наказания подлецов, я припечатал:Ну разве только за то, что из-за вашего служебного несоответствия люди погибли. Александр Аркадьевич, голубчик, отвернувшись от все еще ничего не понимающих мерзавцев, мягко обратился я к градоначальнику, сделайте милость, а сошлите-ка их на каторгу в Сибирь. Лет на пятнадцать. Само собой, чинов, званий и наград надо лишить. И да! Чуть не забыл! Будьте любезны половину имущества изъять в пользу казны. Не видали и не знали, хотя были должны, или знали, да не донесли, тут мне без разницы, отрезал я отчаянно взвывшему всем скопом портовому управлению, наконец осознавшему, что их ждет.
Возможно, кому-то покажется, что я стал похожим на одного из кровожадных тиранов. На этих страшных, классически злобных диктаторов, которые с удовольствием забавлялись мучениями ни в чем не повинных людей. Должен заметить, что это не совсем верно. Почему именно компромиссное «не совсем», а не твердое и решительное «совсем не»? Да потому, что, забавляясь с портовым управлением, я испытал странное, непривычное удовольствиемне было чертовски приятно играть с мерзавцами в кошки-мышки, до последнего оттягивая оглашение приговора. Был ли я в своем праве, усугубляя мучения подлецов ложной надеждой, или излишние страдания были ни к чему? Может быть, нужно было сразу выносить приговор?
Господи, да что за глупости! Конечно, я был в своем праве! Тряхнув головой, я решительно развеял все свои сомнения. В конце концов, излишнее морализаторство и преступная мягкость одного слишком образованного и гуманного императора (не будем показывать пальцем) как-то раз уже поставили мою Родину на колени. Так какие могут быть сомнения, когда господа, валяющиеся в снегу, явно попустительствовали случившемуся недавно преступлению? Попустительствовали жестокому убийству ни в чем не повинных людей? Да, за такое безо всяких сомнений карать надобно! И карать жестко, даже жестоко. Нечего миндальничать и надевать розовые очки. Как, впрочем, и нечего ронять сопли над каждой невинно загубленной душой. Нужно без эмоций и нервов, спокойно (ну, насколько это возможно) принять меры, чтобы такое впредь более не повторялось. Нет, погибших, конечно, жаль, но множество несправедливостей случается постоянно. Ежечасно и ежедневно. Переживать и скорбеть по каждомуудел монахов и схимников, а не мой.
Вынырнув из своих мыслей и осудив на Сибирь с частичной конфискацией еще с десяток человек и оправдав одного, я понял, что конца этому суду даже не видно.
Александр Аркадьевич, думаю, вы и сами справитесь, обратился я к внимательно наблюдавшему за мной столичному градоначальнику. Чем руководствоваться при вынесении приговора, вы поняли. Оставляю их в полном вашем распоряжении.
Всенепременнейше, ваше императорское величество, склонил голову Суворов и добавил:Если мне будет позволено заметить, то вам и вправду было бы лучше отдохнуть. На вас просто лица нет, «стоит ли так себя мучить, да еще после недавно перенесенной болезни!»ясно читалось у него на лице.
Во дворец я вернулся только во второй половине дня. Да, съездил немного развлечься, нечего сказать! На пожар посмотрел!
Тем не менее должен признаться, что поездка оказалась очень даже результативной и познавательной. К примеру, то, что простой русский мужик находится в самом что ни на есть скотском и бесправном положении, я знал. Но одно дело отвлеченно знать, и совсем другоевидеть А ведь ближайшие десять лет особо к лучшему эти условия менять я даже и не собираюсь. Прикрывшись своими благими намерениями, я безучастно к страданиям народа буду думать лишь знаменитое «Цель оправдывает средства». Ну что ж, пусть так. Пускай. И главное, что в конце цели, как обычно, лежит банальное благо для всего народа, подумал я напоследок с сарказмом и, не раздеваясь, упал на кровать, заснув еще в падении.
Едва проснувшись, я вспомнил свои планы на рыбалку, относящиеся, правда, к уже прошедшему вчера дню. Я поинтересовался у заспанного Владимира, как обстоят дела со сборами, и получил неутешительный ответ. Императрица запретила из-за опасений за мое здоровье. В общем, правильно. Лучше раненых в больнице навещу и прослежу, чтобы Суворов дело до конца довел. Хотя такое вмешательство матушки в мои дела меня немного тревожило.
Глава 9ДЕЛА ГОСУДАРСТВЕННОЙ ВАЖНОСТИ
Я отложил туго набитую бумагами папку в сторону и, разогнув затекшую после многочасовой работы спину, с хрустом потянулся. Описание производственного процесса пенициллина, точнее, чтение, замазывание и переработка целых абзацев окончательно меня вымотали.
«Сейчас поискать кандидатуру, которой можно поручить производство, или все же завтра?»апатично думал я, ничего не видящими глазами уставившись в пламя камина. От моего утреннего задора, овладевшего мной, едва я случайно вспомнил о прадедушке антибиотиков, не осталось и следа.
«Наверное, лучше все же завтра. Сейчас уж больно в сон клонит», ответил я сам себе. Веки хоть спичками распирай, глаза сами собой закрываются. Вот только когда завтра? У меня ведь все распланировано на неделю вперед. Завтра, например, аудиенции едва ли не со всем Кабинетом министров. Да и с Рейтерном разговор нам предстоит особый. Сомнительно, что мне удастся выкроить часок-другой. А послезавтра я хотел обязательно «отсканировать» технологию электролиза алюминия с подробным описанием процесса. Сколько уже можно откладывать! Потом надо встретиться с теми, с кем не успею встретиться завтра. С семьей пообедать, в конце концов! Нельзя же в десятый раз подряд обед пропускать. Могут еще моим душевным состоянием озаботиться. А мне их вмешательство ни к чему. И так уже утомили со своими попытками меня пошустрее женить Встречу с французским послом тоже не отменишь. Небось опять речь о российских долгах заведет В общем, сейчас надо кандидата в русские Айболиты выбирать. Хотя за часок-другой более-менее сносную персону отобрать с моей неварящей головойэто нужна удача. Большая удача.
Я глянул на часы. Вот черт! Аудиенции уже через шесть часов начнутся! Толку-то их проводить не выспавшимся и с гудящей головой? Нет, определенно, к завтрашнему дню голова должна быть свежей. Ну, хотя бы настолько, насколько это возможно за пять-шесть часов отдыха. «Все же правильно, что я с Рейтерном откровенно поговорить решилбез помощников никак», подумал я, перед тем как провалиться в объятья Морфея.
Утро следующего дня началось с давно запланированного разговора с Александром Ивановичем Барятинским, недавно прибывшим из Дрездена. Родственником, а точнееродным дядей моего товарища и адъютанта Володи. Вообще, как я посмотрел, что-то много кругом Барятинских но что поделаешь.
Рад видеть вас в России, князь, искренне обрадовался я его приезду. Смею предполагать, что раз вы все же прервали свое затворничество и приехали на аудиенцию, мое предложение вами принято. Это так?
Да. Ваше величество, я целиком к вашим услугам, доложился князь и по-военному щелкнул каблуками.
Что ж, отлично. На другой ответ я и не рассчитывал! Перед тем как мы продолжим наш разговор и я введу вас в курс дела, которое хочу вам поручить, считаю своим долгом признаться вам, что не нашел в России более достойной кандидатуры для осуществления своих замыслов, точнее, я не смог найти никого более подходящего, сколько ни искал в дневнике. Заканчивать свои фразы про себя у меня уже начало входить в привычку. Мне хотелось бы, чтобы вы организовали Генеральный штаб, руководствуясь вот этим образцом. Я протянул ему папку, описывающую устройство работавшего как часы немецкого генштаба. Прошу вас ознакомиться с моими выкладками, нагло присвоил я себе все достижения германских штабистов.
Ваше величество, разрешите мне быть с вами откровенным, бегло просмотрев бумаги и отложив папку в сторону, обратился ко мне князь. Если мой вопрос покажется вам дерзким, то прошу заранее меня простить. Однако откуда у вас такие познания в военном деле и столь смелые, я бы даже сказал самонадеянные, суждения? Я признаю ваше глубокое понимание в совершенно неожиданных для меня областях, но, с другой стороны, многое для меня остается тайной. Мне непонятна, например, ваша уверенность в поражении Франции в войне с Пруссией. На чем она основана? Ведь вам должно быть известно, что французская армия очень сильна и прусская не идет ни в какое сравнение с ее мощью. Так чем подкреплены ваши умозаключения? не очень привыкший сдерживать себя в выражениях, князь хотел выразиться покрепче, но сдержался, хотя «фантазии» почти сорвалось с языка.
Действительно, со своими оценками в письме князю я был крайне неосмотрителен. Мне не приходилось сомневаться, что если Пруссия и Франция будут следовать проложенным в моей прошлой реальности руслом истории (а так оно и будет), то случится то же, что и у нас. Однако надо понимать, что все эти мои знания будущего вовсе не были доступны князю. И многие, если не все мои доводы о грядущем поражении Франции в будущей прусско-французской войне казались ему по меньшей мере спорными.
Это всего лишь мои домыслы и предположения, Александр Иванович, ничего более. А удивившие вас познания я почерпнул из книг и бесед с офицерами и солдатами во время своей последней поездки.
Тут я не завирался. Николай во время своего обзорного путешествия по России разговаривал с огромным количеством простых людей. Поди проверь, с кем именно и о чем!
Ваш интерес к военному делу заставляет меня задать вам один вопрос. Уж не собираетесь ли вы сейчас с кем-нибудь воевать? вдруг спросил меня в лоб князь.
Нет, что вы! По крайней мере, точно не в ближайшие десять лет, добавил я, видя недоверчивую усмешку своего гостя. Я не врал. Гонять туркмен с киргизами по степям и пустыням Средней Азии войной не считалось.
Это хорошо, что вы трезво оцениваете силы русской армии. А то, признаюсь, я на мгновенье заволновался. Молодости свойственна горячность.
Вы хотите сказать, что русская армия слаба?
Нет, боже упаси! Русский офицер и солдат по-прежнему храбр, решителен и находчив. Однако сейчас исходы сражений решают ружья и пушки. А наше вооружение, к сожалению, уступает оружию наших противников. Дайте русской армии пушки и винтовки, хотя бы не уступающие вражеским, и о противнике вы услышите только в день его капитуляции, пылко закончил он.
Хорошо, я улыбнулся. Я рад, что вы понимаете важность современного вооружения, фельдмаршал. Собственно, это один из моментов, который я хотел с вами сейчас обсудить
Распрощавшись с окрыленным князем, я попросил пригласить ко мне Милютина.
Спрашиваете себя, отчего я пригласил Барятинского? прервав церемониальный обмен приветствиями, озвучил я немой вопрос военного министра. С радостью удовлетворю ваше любопытство. Отныне Барятинский Александр Иванович будет исполнять роль начальника Генерального штаба. Который, в свою очередь, больше не будет являться придатком к военному министерству, а станет равнозначным ему ведомством. Теперь туда будут передаваться все вопросы, связанные с непосредственной военной подготовкой и ведением боевых действий.
Но почему? только и смог сказать министр, которому известие свалилось как снег на голову.
Скажем так. Я вижу необходимость в разделении непосредственно армии, ведущей боевые действия, и ее тылового обеспечения. Не переживайте, Дмитрий Алексеевич, на вас работы тоже хватит. В ведении военного министерства по-прежнему остается целый ряд обязанностей и забот. Более того, к ним добавится новаяпостепенный переход на всеобщую воинскую повинность. Я ознакомился с вашими планами по военной реформе и хотел бы обсудить их с вами.