Но может быть начала Мария Федоровна. Может быть в будущем найдется средство или метод
Губы ее задрожали.
Георгий ощутил острую жалость к матери.
Еще недавно моложавая и хорошо выглядящая цветущая женщина сорока четырех лет выглядела сейчас почти старухой.
В последнюю ее поездку в Харьков Николай вдруг опасно заболелвсего лишь попросил открыть окнопроветрить комнатуподдавшись обманчивому ощущению весны и тепла. И вот сквозняк, простуда, жар, испуг в глазах медикусов и сестер милосердия
Императрица сама дежурила у постели сына. В течение десяти дней она почти не ложилась спать и не раздевалась. У кровати была поставлена кушетка, на которой она отдыхала и, если можно было, позволяла себе немножко вздремнуть. Но почти всё время она сидела возле находившегося в полубреду сына, бодрствуя и молясь.
Сидя у постели Николая, Мария Фёдоровна прикладывала компрессы к его пылающему лбу, следила за тем, чтобы вовремя давали лекарстваа иногда просто держала его за руку. Помочь ему она ничем не могла. Она с радостью отдала бы жизнь, если бы это избавило царственного сына от страданий, но помочь ему было не в её силах.
Простуда все же отпустила брата из своих когтей Но в остальном все осталось как было. Уповая на помощь Царя Небесного что не оставит царя земного в Харьков со всей возможной почтительностью было привезено несколько прославленных чудотворных икончем вызвали насмешки в интеллигентной средемол эвон какое мракобесие (впрочем смеялись немногие и вполголосасочувствие к Николаю II было сильно даже в этих полунигилистических сферах). Был привезен из Петербурга сам Иоанн Кронштадтский, которого всерьез называли чудотворцем.
Но как изрек отец Иоанн беседе с матушкойтакже как подобает уповать на помощь Господатакже и кощунственным будет требовать от него чудес.
Слухи вокруг состояния царя тем временем только усиливались.
Утверждали что дескать монарх страдает от ужасных болей и не раз уже просил дать ему яду. Говорили и иноечто мол изначально повреждения были и не так уж тяжелы и была надежда на хотя бы частичное выздоровление. Но де Николая II «залечили» по воле «кагала», имевшего давние претензии к российским властям, «врачи-жиды» Лейден, Захарьин и Гирш.
Регент покачал головой. Определенно кто-то на юдофобии помешался.
Записать в евреи знаменитого германского клинициста Эрнста Виктора Лейдена приглашенного Груббеон бы мог еще понять. Но Григорий Антонович Захарьинмежду прочим как не без удивления узнал Георгийродственник династии Романовых (он принадлежал к древнему московскому боярскому роду Захарьиных, родоначальником которого считается Захарий Иванович Кошкин)? Его-то каким боком сподобились приписать к «избранному народу»?
А уж то что Густав Иванович Гирш верой и правдой служивший трём императорамвключая Николая, происходит из семьи эстляндских крестьянэто знал всякий хоть немного вхожий ко Двору.
Между тем в Министерство двора на личные адреса лейб-медиков начали поступать письма и телеграммы из за границы от медицинских светил того или иного калибрапредлагавших свои многообещающие (и столь же сомнительные) методики лечения. Даже из самой Америки приходили проспекты пресловутых «патентованных средств» иные даже готовы были предоставить их даромтолько за одну славу царских аптекарей.
Разные изобретатели и непризнанные врачиноваторы слали чертежи лечебных приборовна взгляд Георгия напоминавших нечто среднее между произведениями безумного механика и орудиями изощренных пыток.
Мария Федоровна даже несколько раз спрашиваламожет быть все же есть за этим всем некая надежда? Ведь наука в нынешнем веке достигла и в самом деле изрядных успеховвдруг и столь тяжкие травмы поддадутся ее усилиям? В конце концовне так давно еще смеялись над Пироговым и не оценили гениального Зиммельвейса!
(Георгий при мысли об этом зло сжал зубыкакими же мерзавцами надо быть чтобы пытаться сделать имя и деньги используя материнское отчаяние!)
На это Вельяминов и Захарьин показали вдовствующей государыне подборку статей на разных языках рассказывающих о жертвах докторов-обманщиков и о процессах над ними. И та печально вздохнув, приказала секретарю все подобные письма сжигать, ей не показывая.
Даже предложивший было свои услуги ставший знаменитым тибетский лекарь Бадмаев после изучения царского анамнеза и разговора с Захарьиным с глазу на глаз, виновато развел руками. Среди его рецептов, которые он по слухам похитил у хранивших их тысячелетия «махатм» тоже не оказалось тех, что могли бы поднять императора на ноги.
Так или иначеи без консилиума окончательно все уверились в мысли что государя исцелит лишь чудо.
За чудотворцами и всякого рода колдунами дело впрочем не стало. Опять пошли письмаписали провинциальные батюшки и помещики средней руки и всякие темные личностимол у них есть кандидатура которая точно поднимет монарха на ноги. Мелькали имена и известные в обществе и никому не ведомые Богомолка Дарья Осипова, «странник Антоний», ворожея Матрена-босоножка, юродивый Митька Козельский Красноярский вице-губернатор Мартьянов сообщил что дескать шаманы северных самоедов в их губернии чуть ли не мертвых оживляюто чем известно осведомленным людями он готов поймать и прислать ко двору парочку.
Не удержавшись Георгий показал письмо Бунгемол Николай Христианович, полюбуйтесь кто служит в провинциях российских. И глава Комитета министров разразился желчной речью что у господина Педашенко, енисейского генерал-губернатора, либерала и вольнодумца в подчиненных оказывается ходят натуральные мракобесы.
(Дапресловутому Мартьянову теперь уж точно не стать губернаторомразве что новоучрежденной самоедской губернии).
Пожаловали и иноземцыавстриец-спирит Шенк и выписанный из Франции фрейлиной Евдокией Джунковской некий мсье Филипп. Как выяснили жандармы господина Шебеков прошломлионский колбасник, затем фельдшер-самоучка; преследовался французской полицией за шарлатанство и обман клиентов.
Даже Витте получил послание от своей помешавшейся на мистике теткегоспожи Блавацкой. Она передавала предложение небезызвестного Папюсаприехать и посрамить врачей своей магнетической силой. (У Сергея Юльевича хватило ума и такта это письмо матушке не показыватьон о нем сообщил лишь Георгию)
Конец всему этому положил лейб-медик Вельяминов, сказавший что даст всем этим кудесникам ход в царские покои лишь если они на его глазах вылечат хоть одного выбранного им больного:
«Например от их флюидов у безногого вырастет нога!» со злой насмешкой уточнил он.
Шенк на ломанном русском пообещал что проклянет маловерана что Вельяминов обратился напрямую к Дурново (которого знал лично по учреждениям Императрицы Марии). И чины министерства внутренних дел в свою очередь пообещали наглецу что или он уберется обратно в Австриюили уже без помощи всяких чар перенесется в Сибирьпо этапу: согласно сразу двум статьям «Уложения о наказаниях уголовных и исправительных».
Однако то, что страждущий монарх был избавлен от шарлатанов и патентованных мошенников с их патентованными средствами, не могло отменить неизлечимости его болезни.
И все чаще в разговорах о будущем матушка вдруг умолкала, внимательно глядя на второго сына, словно готовясь высказать нечто важноено не решаясь.
Так какую же рекомендацию можете дать Регентскому Совету вы? вернул его к реальности голос великого князя Владимира.
Прошу прощения, Ваше высочество, с достоинством ответил Груббе. Мы лишь показали ситуацию какой ее видит медицина. Делать выводы государственного характера из вышеизложенногосугубо не в нашей компетенции. Решение за вами, господа
Расходились в молчании.
Статуи древнерусских воинов у входа провожали их каменными взглядами
* * *
12 мая 1889 года
Императорский поезд прибыл из Петербурга на харьковский вокзал в одиннадцать часов утра. Весь путь он столицы занял намного больше чем обычномало того что от Брянска пришлось двигаться кружным путем из-за размытой дороги так еще и ехали со скоростью не больше чем сорок верст в час
Само собой эти люди дули на водукак бывает всегда после катастрофесть в этом что то от языческого суевериякак у предков Рюриковичей что крестили извлеченный из могил прах предков-язычников Поезд это называлинеофициальноОсобым. Всего четыре вагонаконвойный, кухонныйгде обитала прислуга, и два пассажирских. В одном прибыли аж два великих князя с немногочисленной свитой. В другомсо столь же скромной свитой Вдовствующая государыня Мария Федоровна. На вокзале они все сели в закрытые кареты и под охраной полуэскадрона кавалергардов двинулись к «Временной Резиденции Его Императорскаго Величества, Государя Императора Николая Александровича». Горожане не обратили особого внимания на кортежони привыкли что охраняемые повозкине говоря уже о ландо с чиновниками и верховых фельдъегерях появляются на их улицах почти ежедневно. Поговаривали дажеуж невесть откуда возник сей слухчто Харьков официально станет если не первой то второй столицейраз уж беспомощный монарх никак не может покинуть его без риска для жизни. Были и более мрачные слухидобавлявшие седых волос жандармам и военным. Что де «нигилисты» бежавшие за границу собрали особую «Когорту обреченных», которая в некий урочный час тайно прибыв в Харьков атакует бывшее губернаторское жилище неся на себе адские машины. Что польские заговорщики поклялись истребить все августейшее семейство, и первымнесчастного царя-калеку, для чего думают пустить на его убежище воздушный шар с большим разрывным снарядом в корзине Ну и тому подобный вздор который однако надо было проверять
Так или иначено кавалькада благополучно добралась до цели. Крыльцо, прихожая, вестибюль, коридоробычный дом шестидесятых годов. Запахиладанавидимо недавно служил священник; каких то неуловимыхнеразличимых лекарств, и кухни, вперемешку с запахом сапожной ваксы и выделанной кожитак пахнет дворцовая кордегардия
Словно стараясь оттянуть неизбежное (хотя именно так и былоно как признаться самой себе в этом?) Мария Федоровнаи вошла в одно из помещенийнаугад
В узком двухпросветном зале второго этажа царил сонный полумрак. На диванах расселись караульные с подсмены, вскочившие при ее появлении.
На столе в глубокой фаянсовой миске румянились творожники с изюмом. На столесеврюжья икра в запотевшей стеклянной вазе, свежий каравай, и изрядный кусок хлебной ветчины, укутанный в мокрую льняную салфетку. Но конвойцы еще к трапезе не приступилисловно находясь в вялой полудремоте.
Она покинула помещение не отреагировав на приветствие.
Зато внизу, в кухне первого этажа было довольно оживлённо.
Вместо обычных дворцовых поваровсолидных и пожилых здесь ловко управлялся худощавый, юркий малый лет тридцати в красной рубахе и с короткой белой курткой поверх нее. Колпак ему заменяла белая косынка. Это и был знаменитый ныне на всю Россию Мирон Гурьевич Глотовкоторому как раз недавно дали почти забытый придворный чин метрдотелямежду прочим двенадцатого класса по Табели о рангах. (Глотов сам и относил еду царю).
Ему помогали два поваренка и немолодая дородная теткасерое платье и белый двусторонний немецкий фартук с кружевной оторочкой. Это была бывшая вице-губернаторская кухарка Марья Васильевнацарский повар взял ее в помощницы ибо у её прежнего хозяина имелись геморрой и желудочные коликии она хорошо готовила блюда для недужных Сейчас на подносе стоял второй завтрак для государя.
Кашарисовая сваренная на свежем козьем молоке. Куринный бульонкрепкий и осветленный стерляжьими отжимками. Клюквенный морс в высоком стакане При появлении вдовствующей царицы мундкохи истово поклонилисьно та лишь принюхавшись к блюдам и оставшись видимо довольна качеством, покинула храм Кулины.
Поднявшись по парадной лестницы и пройдя за выстроившихся уже кавалергардов, Мария Федоровна наконецто вошла в покои государя. Повелительный жести немолодая сиделка вспорхнула с низенькой табуретки и исчезла за дверью.
Полумрак из за задернутых тяжелых штор, запах лекарств и все того же ладана, измученное лицо монарха на подушке. Мягкая бородка обрамляла ставшее почти иконописным лицо.
Мария Федоровна еле удержала слезы при виде сына
Исхудавший, кости проступившие под обтянувшей лицо бледной кожей Он всегда был такой жизнерадостный, улыбчивый
День добрый, матушка! негромко приветствовал он гостью.
Сын мой, начала Мария Федоровна даже не присев.
Она едва ли ни всю дорогу обдумывала как начнет этот разговор, но сейчас поняларубить нужно сразу и без долгих околичностейибо перед лицом всего что случилось перед лицом своего страдающего ребенка все экивоки и политесы будут не просто излишни, но тошнотворны.
Сын мой Обращаюсь к вам и как к сыну и как государюи к русскому человеку Обращаюсь к вам как мать и как государыня всероссийская
Это мой долг и как матери и как члена правящей династии. Затем последовала пауза с минуту наверное.
Вы должны сложить с себя императорский сан, выговорила твердо и спокойно Мария Федоровна. Мне тяжело это говорить Видит Бог если бы я могла что-то сделать чтобы изменить случившееся
Она не стала произносить вслух те мысли что посещали ее без малого всякий раз когда она видела старшего сына. Что предпочла бы погибнуть в тот день вместе с возлюбленным супругомлишь бы ее старший сын и наследник престола был бы здрав и цел.
Но как бы то ни было Ники вы стали императором не имея возможности им быть, продолжила она. И значитединственное то вы можете сделать ко благу Россииэто отречься в пользу брата. О том вас прошу как матьи как императрица. У царствующих особ есть свои долги и обязанностии первейшаяслужение державе.
Бледное исхудалое лицо монарха вдруг озарила грустная и какая то по-особому светлая улыбка.
Матушка, вам не нужно было это говорить мне. Это я должно был сказать вам об этом первым. Не зря видать я родился в день Иова-многострадального Быть по сему, произнес после паузы Николай.
Пусть все подготовят к завтрашнему днюя не знаю право как положено для отречения
Бумаги, свидетелинаверное архиепископ должен присутствовать
Да конечносын мой, произнесла Мария Федоровна и торопливо вышла. Разрыдаться она себе позволила лишь в передней, буквально упав на руки подоспевшего Павла Александровича
* * *
Сего дня ровно в полдень в присутствии Матери вдовствующей императрицы Марии Федоровны, великих князей Павла Александровича, Владимира Александровича и высокопреосвященного Амвросия, Архиепископа Харьковского и Ахтырского, Государь Император Николай Александрович отрёкся от престола в пользу Регента Цесаревича Великого князя Георгия Александровича. Цесаревич Великий князь Георгий Александрович был провозглашен Императором Георгием Александровичем
«Биржевыя Въдомости» 13.V.89
МАНИФЕСТ
Об отречении Государя Императора Николая Александровича от престола Российского и о сложении с себя верховной власти
Сообразуясь с советами приближенных Наших и заключениями врачебными, не в силах нести бремя государя всероссийского по недугу телесному, признали мы за благо отречься от престола государства Российского и сложить с себя верховную власть. В согласии с законом мы передаем наследие наше брату нашему великому князю Георгию Александровичу и благословляем его на вступление на престол государства Российского. Призываем всех верных сынов Отечества к исполнению своего святого долга перед ним, повиновению царю и помощи ему в державном правлении и дальнейшем шествии державы по пути благоденствия и славы. Да поможет Господь Бог России.
Подписал: Николай г. Харьков. 13 мая 1889 г.
* * *
МАНИФЕСТ
О восшествии Его Императорского Величества, Государя Императора Георгия Александровича на Прародительский Престол Российской Империи и нераздельных с нею Царства Польского и Великого Княжества Финляндского
По сложению братом Нашим Николаем Александровичем по тяжкой болезни Его Престола Всероссийского и согласно воле его Мы, в этот печальный, но торжественный час вступления Нашего на Прародительский Престол Российской Империи и нераздельных с нею Царства Польского и Великого Княжества Финляндского, приемлем священный обет перед Лицом Всевышнего всегда иметь единою целью мирное преуспеяние, могущество и славу России благо и устроение счастья всех Наших верноподданных. Всемогущий Бог, Ему же угодно было призвать Нас к сему великому служению, да поможет Нам