Последний день настал! орал он. Всем нам погибель назначена, потому господа прогневили! Говорили, предупреждали святые старцы, а мы, неразумные
В чём провинилась эта толпа перед непонятными «святыми старцами», Сёмка так и не узнал: владельца счётов и амбарной книги унесло толпой, а за сараями снова солидно бабахнуло. На фоне узкой полоски неба, между низкими крышами, пролетели, медленно вращаясь, какие-то обломки.
Толпа снова взвыла. Ребят чуть не смяло; Сёмка, изо всех сил упираясь в разгорячённые тела, пытался оградить спутницу от панической ярости перепуганных людей.
Осторожно, мальчик! Вы мне так руку сломаете! Право, как медведь, разве так можно?
От неожиданности Сёмка отпрянул, спиной вдавив несчастную Светку в стену сарая. Перед ними стояла невысокая девочка скорее, уже девушка, в тёмно-зелёном, бутылочного цвета пальто со смешной накидкой на плечах. Ярко-рыжие волосы растрепались; шляпку или иной головной убор она, видимо, потеряла в давке. На шее незнакомки алела свежая царапина; в руке девушка держала стопку книг и тетрадей, стянутых ремешком.
Что же вы смотрите? возмутилась незнакомка, отшатнувшись от несущегося на неё детины в разодранном пиджаке. Для этого ей пришлось впечататься в грудь Сёмке. Сделайте что-нибудь, вы же мужчина!
Грохнуло в очередной раз, с крыши на голову ребятам посыпался мусор. Улица мигом опустела; люди, бежавшие от разрывов, вырвались из лабиринта между сараями, и теперь крики доносились со стороны пристани.
Да не стойте вы столбом! рыжая освободилась из объятий Сёмки он и не заметил, когда успел прижать случайную встречную к груди. Смотрите, вы совсем затоптали вашу даму, носорог вы эдакий!
«Теперь ещё и носорог обозлился мальчик, потирая грудь, чувствительно ушибленную уголками книг. Интересно, дальше она меня гоблином назовёт или, скажем, мамонтом?»
Но виду не подал, а обернулся к Светке, которая уже была готова лишиться чувств.
Ну-ну, дорогуша, ничего страшного заворковала незнакомка. Сейчас мы пойдём к гимназии. Скоро за мной должен прийти Казимир это папин денщик, он отведёт нас домой, на Тигровку
Ещё и Казимир какой-то час от часу не легче! Хотя убраться отсюда подальше это мысль. Может, хоть на этой Тигровке отыщется бомбоубежище?
А вы всё стоите столбом? гневно прикрикнула рыжая на Сёмку. И возьмите, наконец, у меня книги, вот бестолковый, право слово!
И чуть ли не швырнула мальчику свою ношу, бережно подхватывая обмякшую Светлану.
Топольская, Галина Анатольевна. Можно просто Галина, сейчас не до церемоний. Ну-ну, голубушка, не надо это уже Светке, вот всё и прошло! Сёмкина спутница шумно всхлипнула, посмотрела по сторонам и неудержимо разрыдалась на плече новой знакомой.
А когда в Новом городе стали падать снаряды, в гимназии поднялась паника. Один разорвался совсем рядом, и Танечку Больц поранило осколком стекла. Тогда я выскочила на улицу и побежала куда глаза глядят очень уж было страшно!
Вы здесь ещё и учитесь? удивилась Светка. Она уже отошла от потрясения после встречи с перепуганной толпой щёчки порозовели, бодро оглядывается по сторонам, не забывая расспрашивать рыжую Галину. «Вон и о слишком короткой юбке забыла, подумал Сёмка». Хотя Галина нет-нет да и покосится на слишком уж экстравагантный наряд новой знакомой.
Мы приехали в Артур меньше года назад, продолжала девушка. Наш папа, штабс-капитан Топольский Анатолий Александрович, попросился сюда, потому что у нас в Екатеринославе много говорили о войне. Вот папа и вызвался защищать эти края. Видели бы вы, как его провожали! Папа со своей ротой прошёл через весь город с оркестром; на вокзале открыли царские покои, вся знать города, старшие офицеры все собрались! Проводы были с шампанским, а когда поезд двинулся, играла музыка и солдаты кричали ура. Так, что стёкла в здании вокзального дебаркадера чуть не повылетали! с удовольствием добавила Галина. Видно было, что она не на шутку гордится отцом.
А вы с ним приехали? уточнил Сёмка, скорее из вежливости. Его так и тянуло достать планшет и снимать, снимать, снимать
Вон проскакали по улице несколько верхоконных сразу ясно, что казаки. Мохнатые папахи, лампасы на шароварах, сабли или шашки? бряцают о стремена. Лошади невысокие, все в тёмных пятнах пота; острый запах шибанул в ноздри, когда кавалькада пронеслась мимо.
Дальше китаец в синей робе и смешной круглой шапочке; бежит трусцой, впрягшись вместо лошади в тонкие оглобли лёгонькой коляски. Седок тучный офицер в тёмном кителе сидит напряжённо, одной рукой вцепившись в низкий бортик, а другой придерживает зажатую между колен саблю.
Рикшас седоком поравнялись с ребятами. Офицер приподнял фуражку, приветствуя Галину. Та слегка присела.
Капитан Биденко, пояснила гимназистка. Папин сослуживец по Седьмой Восточно-Сибирской стрелковой дивизии генерала Кондратенко Романа Исидоровича. У него ещё дочка, Ниночка, моих лет. Мы с ней вместе танцевали, когда в честь нашего прибытия устроили бал в полковом собрании. Сёстры ещё маленькие, мы с Ниночкой да Вера Скрыдль вот и все барышни.
Сёмка проводил рикшу взглядом. Что-то подобное он не раз видел по телевизору, правда, те возчики не бегали на своих двоих, а крутили педали велосипедов. Такие «велорикши» появились даже в центре Москвы и на ВДНХ, только там мускульной силе помогали ещё и электромоторы.
А приехали мы нет, не сразу. Галина вспомнила о Сёмкином вопросе. Сначала мы с мамой и сестрёнками, Лёлей и Ларочкой, остались в Екатеринославе; но папа так хорошо отзывался о Порт-Артуре в письмах, что мама наконец собралась ехать. Совсем мы решились, когда узнали, что здесь тоже есть хорошая гимназия и меня даже пообещали принять во второй класс без экзаменов!
Сёмка хотел было спросить, почему только во второй на вид рыжей гимназистке никак не меньше лет, чем им самим четырнадцать, а то и все пятнадцать. Но не стал: кто их знает, в каком возрасте тут в гимназии принимают?
Вот и приехали! фыркнула совсем успокоившаяся Светка. Угодили прямо на войну! Наверное, мама теперь отца пилит, что он вас сюда затащил?
Галина возмущённо фыркнула:
Что вы такое говорите?! Мы же дочери офицера, да и мама с папой где только не побывала, прежде чем его перевели в Екатеринослав! Такая у нас планида следовать за папенькой, где бы он ни нёс службу!
Да ведь и вы, продолжала девочка, вы же с родителями тоже приехали сюда из России? Где вы раньше жили в Москве, в Петербурге?
В Москве машинально ответила Светка. Но мы туда совсем недавно, с Сахалина.
Брови рыжей гимназистки удивлённо взлетели:
Так вы сначала из наших краёв в Москву и сразу назад, да ещё и в Артур? Тогда я вас понимаю непросто, наверное, вот так, через всю страну, мотаться туда-сюда! Мы сами с какими трудами добирались из Екатеринослава до Читы
И немедленно поведала попутчикам, как онисматерью и с двумя девочками четырнадцатилетней Верочкой и девятилетней Варей, дочерьми инженера Шварца, пересекли на поезде всю Российскую Империю, от малороссийского Екатеринослава до самого Тихого океана. И хоть в дороге их сопровождали денщик Казимир и присланный инженером Шварцем человек, пришлось нахлебаться лиха. В Иркутске, в привокзальной гостинице, где больше двух суток ждали пересадки, они чуть не угорели. Казимир и посланец инженера лежали как мёртвые; замок на двери как назло заело, и, если бы не морозный воздух из распахнутого окна, всё могло окончиться весьма печально.
Галина рассказала, как тяжело было перебираться через покрытый льдом Байкал. Сёмка с удивлением узнал, что железная дорога, оказывается, не огибала озеро и пассажирам как и грузам приходилось преодолевать его на санях или, в тёплое время, на пароме. Галина и её спутницы так замёрзли в пути, что не могли сами вылезти из саней. И плакали от боли, когда их отогревали на станции, на другой стороне Байкала.
Зато какой приём устроили им в Артуре папины сослуживцы! И какой хорошей оказалась новая гимназия! Галине там понравилось решительно всё: и внимательное, ласковое отношение учителей, и огромный светлый класс, в котором оказалось всего-навсего восемь парт и столько же учениц. После уроков девочку забирал из школы Казимир, к которому она успела привыкнуть во время долгого пути из России. Да и раньше, в Екатеринославе, поляк старательно опекал дочерей своего штабс-капитана.
Идиллия, увы, продолжалась недолго посреди четвёртой ночи, после первого учебного дня, новоиспечённая гимназистка проснулась от ужасного грохота. Хотела было встать, но потом решила, что это всего лишь гроза, а что посреди зимы так мало ли что бывает здесь, на краю света, в Китае? Галина уснула, накрыв голову подушкой, а утром узнала, что на эскадре была «учебная тревога» и папа ночью ушёл, позабыв вложить в кобуру револьвер.
Только никакие это были не учения! вздохнула рассказчица. Когда мы с Казимиром с утра направились к пристани, чтобы ехать в гимназию, то услышали разговоры. Все вокруг спорили, шумели: то и дело «война», «японцы» и другие страшные слова. Стала прислушиваться, и тут подошёл баркас, но я всё же сумела разобрать, что ночью началась война. Что подлые японцы без предупреждения, против всех правил напали на Порт-Артур и их флот стрелял по нашему. А вечером папа вернулся и рассказал, что в гавани подорваны три корабля, а один броненосец приткнулся к берегу, чтобы не потонуть!
Говоря о вероломстве японцев, без объявления войны напавших на русские корабли, Галина возмущённо сверкала глазами и нервно стискивала кулачки. Сёмка же усмехался про себя, конечно. Знала бы эта наивная девочка, как будут начинаться войны через каких-то пятьдесят лет!
Млада пани! Галина Анатольна! А я бегаю, вас шукаю по этому клятому Артуру! Куда же вы пропали, голубушка?
Навстречу ребятам торопился невысокий тощий солдат. В шинели с подвёрнутыми к поясу полами чтобы ловчее бегать; на ходу он придерживал рукой плоский блин фуражки без козырька.
Казимир! обрадовалась Галина. Это папенькин денщик! Он всегда меня из школы забирает. Как хорошо, Казимир, что ты нас нашёл! Надо нам срочно домой, а то мои друзья потерялись при этом ужасном обстреле. Видите Светлана м-м-м как вас по батюшке?..
Андреевна. отозвалась Светка. Только зачем, не надо
Сёмка предупредительно сжал ей руку: молчи и делай, что говорят!
Светлану Андреевну сильно напугала стрельба, так что давай-ка поспешим, голубчик Казимир. Что, баркас ещё не ушёл?
Так что, пани Галина, баркаса нигдзе нема до холеры ясны! развёл руками денщик. Как бомбы на город стали падать он и ушёл Езус ведает куда. Придётся нам с вами теперь пешедралом вокруг бухты. В гавань-то снаряды тоже залетают ни одна шампунька от стенки теперь не отойдёт, попрятались, бензвартошчёвы тхуже, пся крев
Ничего! храбро ответила Галина, но Сёмка уловил, что голос девушки дрогнул. Дойдём. Не так уж тут и далеко, до темноты должны поспеть И вот что, Казимир Светлана Андреевна, как видишь, одета неподходяще. Дай ей свою шинель, что ли
Светка пыталась протестовать, но её не слушали и накинули на плечи солдатскую шинель. Та оказалась велика, и девочка не стала вдевать руки в рукава скрестила на груди, под сукном, радуясь долгожданному теплу.
Дорога вокруг бухты на полуостров с забавным названием «Тигровый хвост», или, по-простому, «Тигровка», где располагались казармы стрелкового полка и офицерские квартиры, заняла немало времени. Обстрел вскоре прекратился; вода во Внутреннем бассейне уже не взлетала к небу пенно-грязными столбами, но китайские лодчонки, любая из которых могла бы переправить путников на другую сторону гавани, жались к берегу. Галина, прыгала через лужи, как самая обычная шестиклассница московской школы. На ходу она поведала, что недавно ещё дальний конец бухты был забит льдом, но теперь снег сошёл совсем, земля подсохла а то старый китайский город весь утопал в грязи. Навстречу всё чаще попадались люди: рабочие, угрюмые пехотные и артиллерийские солдаты и китайцы, китайцы в одинаковых тёмно-синих робах, с забавными косичками, спускающимися на затылки из-под круглых шапочек. Многие были почти неразличимы под неподъёмными на вид тюками; китайцы тащили из с ловкостью, говорящей о немалой практике.
Попадалась публика поприличнее: продефилировал морской офицер под руку с барышней; прошествовал господин азиатской наружности, но в европейском платье котелок, тросточка, золотая цепочка часовая цепочка поперёк круглого живота. За господином, оскальзываясь, поспешали трое китайцев. Каждый из них тащил короткую бамбуковую палку и бесцеремонно пускал её в ход всякий раз, когда надо было расчистить дорогу среди толпы соотечественников.
Строения, теснящиеся вокруг гавани, да и сам город та часть, которую довелось увидать ребятам во время недолгого путешествия, вызывали только лишь уныние. Бесконечные ряды дощатых сараев (Галина назвала их «пакгаузы»), покосившиеся домишки, будки, горы хлама. Повсюду копошатся китайцы; немногочисленные европейцы, по всей видимости, русские, в основном важно? надзирают за работами. Грузы китайцы перемещают либо на себе, либо на мелких неказистых лошадёнках или ослах. Несколько раз ребята миновали команды солдат и матросов; один раз прошли весёлые краснолицые казаки с узелками и вениками под мышками. «В баню ходили», сказала Галина.
В общем, смотреть в Порт-Артуре оказалось не на что если бы не стоящие в гавани корабли. Сёмка не мог оторвать взгляда от этих красавцев: то и дело поднимал планшет, фиксируя корабли на видео и на фото. Конечно, они куда скромнее тех, что показывали по телику; мальчик не разбирался в мудрёных «водоизмещениях», но и так понимал, что рядом с атомным авианосцем самый большой корабльв этой гавани не более чем речной трамвайчик. И всё же они красивы, эти русские крейсера и броненосцы, по воле царя оказавшиеся на краю света. Галина знала их наперечёт вот «Диана», вот «Баян», там, дальше, «Победа» с «Пересветом», за ними длинный, узкий, как клинок нахимовского палаша, «Новик». О нём и его командире, капитане второго ранга Эссене, девочка говорила с таким упоением, что Сёмке показалось, она неровно дышит к этому неизвестному им моряку.
Вообще, осведомлённость гимназистки в военно-морских делах была удивительна; Сёмка даже рискнул высказать это удивление вслух. Галина только усмехнулась: «Чего же вы хотели? Артур база флота, здесь каждый китаец наперечёт знает и корабли русской эскадры, и старших офицеров»
За разговорами обогнули гавань; перемазали обувку в ледяной каше у раздолбанных бревенчатых пирсов, где теснились баржи-грязнухи и шаланды, принадлежащие управлению порта. Гнилой угол, дальний конец гавани, полностью оправдывал своё название: всякий раз в отлив вода уходила, обнажая покрытое жидкой грязью дно. На берегу грязи оказалось не намного меньше разве что через особо глубокие колдобины были переброшены доски.
Казимир предлагал то одной, то другой девочке перенести их через очередную канаву на руках; предложения были с негодованием отвергнуты. Пришлось денщику и Сёмке вязнуть в грязи, поддерживая барышень, пока те перепархивали с доски на доску.
К казармам пехотного полка, за которыми стояли дома офицеров, подошли уже в темноте об уличном освещении здесь, похоже, вовсе не слыхали. У казарм было почище: дорожки выложены булыжником, через особо большие лужи перекинуты дощатые мостки. Казимир поведал, что недавно и здесь грязь была непролазная, но генерал Кондратенко, к чьей дивизии причислялся расквартированный на Тигровке стрелковый полк, посетил расположение, изгваздал генеральские брюки и устроил полковому командиру «распеканку». С тех пор солдаты выложили дорожки натасканным с берега булыжником.
Пришли! Галина остановилась перед небольшим аккуратным домиком с веселенькой ажурной верандой. Здесь мы и живём. А с другой стороны вход на половину Скрыдлей. У них ещё дочка, Вера, помните, я вам рассказывала?
Галина? Куда ты подевалась, негодная девчонка? на веранду вышла стройная, лет тридцати пяти, не больше, дама в персиковом платье до пола. Мы места себе не находим от волнения решили, что тебя убило во время обстрела! Зачем, скажи на милость, понадобилось уходить из гимназии? Отец сразу, как началась бомбардировка, поехал за тобой, а ты А уж от вас-то, Казимир, не ожидала такого легкомыслия! дама закончила гневную тираду, обращаясь к денщику.
Пани ясновельможна, Татьяна Еремевна, то не моя ви́на, Езус сшвядкем! принялся оправдываться солдат. От волнения он густо пересыпал свою речь польскими оборотами. Я паненку по всему городу искал, а тут япошка, пся крев, бомбы бросать принялся!