Ну и, наконец, изюминка экспедиции, «раздутые штаты»: три специалиста, которым не то что экзамены сдавать рядом посиди пять минут и просветлением накроет. Геолог Тимофей Лапшин, биолог Антон Хлебников и лингвист Настя Ветер. Это вроде как на случай «открытия внеземной цивилизации», которую снимать будут не то в ладожских шхерах, не то на островах Океании. Пальцы скользнули по русым косам лингвиста и сорвались в пропасть. Вторая женщина в миссии «Амальгама». Хотя нет, уже третья.
Ковалев скрипнул зубами. То, что так упорно гонишь от себя, непременно ударит под дых, стоит хоть немного расслабиться. Время, чёртово время. Бегаешь по утрам, читаешь современные научные журналы, убеждаешь себя, что на что-то ещё годишься, а за спиной сопят и наступают на пятки молодые и амбициозные. И как правило, существует две крайности мы или втайне их боимся, потому что они действительно могут оказаться умнее/сильнее/лучше нас (нужное подчеркнуть), либо не доверяем, предполагая, что они непременно нас подведут. Только как ты сейчас, Антон Ковалев, специалист по космическим двигателям из списка широко известных в узких кругах, пойдешь к Главному, если сам не веришь в ту, которую уже утвердили на твоё место?
Незаменимых быть не должно. Почти детское личико с россыпью веснушек, рыжие кудряшки. Девочка-солнышко, куда такую пускать к фотонной тяге и водородным двигателям? Только в упрямых глазах пережитой боли не на двадцать пять, а на все твои сорок семь.
***
Вдох. Выдох. Ботинки жмут и одежда, как с чужого плеча. Ты невольно горбишься за плечом высокого капитана, лицом к лицу с командой. Вот-вот капитан произнесет твое имя, оно толкнет тебя в плечо, как отдача от приклада ружья, и надо будет преодолеть себя. Сделать шаг вперед, открыть рот и представиться всем этим людям, которые сейчас сканируют тебя взглядами. Взвешивают каждый твой незримый и предполагаемый грешок. Выискивают изъяны в лице и фигуре. Изучают. Разбирают на атомы и соединяют обратно уже в виде своих трактовок. И раз за разом повторяется этот цикл. Где бы ты ни появлялась, Женя. В каждой школе, в институте, в секциях, куда ты приходила с середины года, в каждом новом коллективе и теперь здесь. Но сегодня есть важное отличие: если не сейчас, то никогда. Это твой единственный шанс в буквальном смысле исчезнуть с лица Земли с гордо поднятой головой, не совершая греха, и ты его не провалишь. И, как глас Божий, над головой гремят на всю комнату судьбоносные слова тезки, капитана Орлова:
Ребята. В нашей команде меняется состав. Антон Ковалев отказался участвовать в миссии.
Слабак! Подставил всех! крепкий парень с бычьей шеей нахмурился и что-то зашептал своему другу, рассерженно жестикулируя. Команда загудела, как растревоженный улей. Шутка ли по правилам, если один из команды лететь не может, меняют весь экипаж. И непонятно, то ли их и вправду оставят на Земле, то ли это хитрый ход сценариста, пожелавшего добавить в рутину предполётной подготовки немного остроты. Можно, конечно, успокоить себя тем, что дублеров киношники берут почти случайно и для массовки, но чем черт не шутит.
Ты ошибаешься. Он сделал свой выбор, и мы не вправе его винить, высокий и черноволосый сверкнул ледяным взглядом в сторону смутьяна, и тот погрозил ему кулаком. Тут же между ними появился из ниоткуда третий солнечным зайчиком вспыхнули пшеничные волосы, и грозовой синевой глаза. «Только тронь. Пожалеешь», этот синий огонь готов был вырваться наружу и начать драку настоящую, не ради показухи перед скрытыми камерами. Ты запоминаешь этих двоих, что-то в них тебя пугает незримая нить между ними, звенящая в воздухе? Обостренное чувство справедливости первого и живой огонь во втором? Осторожнее с ними в будущем
Отставить разборки, вклинивается капитан. Как вы собираетесь работать вместе, если сцепились еще до начала тренировок? Мы все летим. Заменили только Ковалева. Знакомьтесь, наш новый ядерщик Евгения Симань!
При звуке своего имени Женя шагнула вперед деревянными ногами, деревянной же рукой отсалютовала новым коллегам и ватными губами выжала из себя неубедительное «здравствуйте».
У-тю-тю! Так вот что это за девка А она нас не подвзорвет вместе с жестянкой? опять тот же насмешливый голос. Женино лицо заливает краска стыда. Вот так, при всех, с первой же секунды. Подними глаза. Заставь себя увидеть лицо того, кто озвучивает свои мысли тотчас же, как они появляются в орешке его мозга. Все тот же парень с бычьей шеей, кто бы сомневался.
Тихо. Благодаря Евгении наша команда летит и ничего не отменяется, запомните это. А с тобой, Порожняк, я поговорю отдельно капитан Орлов подмигивает Жене, застывшей на месте, и отпускает команду.
Чья-то рука осторожно прикасается к плечу.
Не обижайся на Славку, он дурень и шутит не в тему. Кстати, я Настя, добрые синие глаза, веснушки на чуть вздернутом носу. И теплая, доверчиво протянутая ладонь. Можно выдохнуть хоть один человек вышел навстречу из стаи потенциальных хищников.
Глава 4
«Ладоги много не бывает», не уставал писать на экране смартфона дед Саша всякий раз, когда наставало время уезжать из тихого домика в окрестностях Сортавалы. «Недели достаточно для реанимации, отвечала в таких случаях Катька. Потом начинаешь прирастать к этим местам».
Заветная неделя, проведенная под девизом «залечь на дно всей хакерской семейкой» окончилась еще вчера, а тишина в эфире со стороны дедов стала поистине невыносимой. Пора было возвращаться в режим онлайна и безудержного экшена.
Подняв в серое северное небо изрядно потрёпанный флаер, Оникс нацелил его на Москву и выжал тягу. Дисциплины Яна хватило на пару минут полета, в течение которых он сидел как положено, схватившись за боковые скобы на борту, а потом его теплые руки привычно обняли брата чуть выше пояса.
После Волхова машина твоя, как обещал, зазвучал в шлеме Яна тихий голос Оникса.
[Почему так всегда: накануне отпуска сваливается куча дел, а накануне отлета в никуда так вообще полный]
Только если сам хочешь, отозвался Ян.
[Мы снова должны обогнать Время и закрыть все чертовы гештальты. Единственный способ получить разрешение на взлет.]
И вдруг Оникс понял. Вся эта беготня и круговерть в наших головах и только. Ждут дома. Ждут на космодроме. А космос не ждёт ничего и никого. Ему вообще все равно.
Так всегда: если бездна глядит в тебя5, прошептал Оникс.
То тем хуже для бездны, брат, подхватил Ян.
Запрос, ответ, синхронизация.
До самого Волхова в эфире царила тишина.
Сдав Яна в надежные руки товарищей по летному клубу пусть оторвется напоследок Оникс прочертил изломанный маршрут по карте Москвы. Навигатор тихо пискнул, выдавая информацию о пробках и погоде.
«Все нормальные люди», уезжая, прощались с людьми. Оникс прощался с городом.
Пряничная безмятежность Измайловского кремля. В последней открытой лавочке купить, не глядя, антикварный советский значок, выйти на улицу и в разжатом кулаке увидеть изображение двух летящих чаек логотип какой-то авиакомпании. Это был его личный сорт гадания на значках.
Путь от католического собора, чьи шпили теперь упорно напоминали о ракетах, готовых пронзить небеса, до высоток Делового центра, давно утративших свой статус архитектурной доминанты, занял у быстроногой птицы от силы сорок минут.
Мятный латте, пожалуйста.
Официантка кинула быстрый взгляд на тощего растрепанного парня, вспоминая, где она могла его видеть, и что-то в странно сгорбленных плечах незнакомца заставило девушку притормозить у стола.
Оникс снял темные очки. Прочь защиты и зеркала. Интересно, каким ты увидишь меня сейчас, когда я попрошу
Айриш кофе. Большой.
Уставшим. А еще безнадежно забывшим, что когда-то умел летать.
***
Отрываться, как же. Ян показательно опрокинул стопку бехеровки, с наигранной веселостью влившись в круговерть пилотов под пристальным взглядом брата. Сколько тебе потребуется времени, льдинка, чтоб поверить моей прямой и совершенно деревянной спине, что я совсем не думаю о молчании воронежского домика и готов запросто сесть в летное кресло, нацепить шлем и разбить наголову последнего победителя чемпионата? Минута? Две?
Алька, кто на этой неделе самый крутой? громко вопросил Ян, раскручивая в руке пустую стопку.
Взгляд Оникса все еще жег затылок. Да, брат, и еще я притворюсь духовно слепым, хоть у тебя и на лбу написано, что ты так дело дедов не оставишь. Ян судорожно сглотнул слово «смерть», отметая к лешему самое очевидное. Нет, дед Саша так просто подыхать не стал бы. Да и деду Киру бы сдохнуть не дал.
Хочешь наверстать упущенное? Алька, хозяин клуба, тряхнул головой, исподлобья глядя на парня. Да, у меня тоже «во лбу звезда горит», даже переводчик не нужен у Яниса Заневского два варианта на этот вечер: нажраться или улетаться в хлам.
Имя выигравшего Ян пропустил мимо ушей. Неважно, ибо жалящий взгляд исчез. Все, Оникс, мое спасение и отпущение грехов, я свободен. Мне плевать на летный чемпионат, мне важна идея прощения.
Уделаю на раз, покажите мне его! провозгласил Ян, мысленно прикидывая временные ресурсы.
Оникс явно что-то затеял, и оставалось только успеть воплотить собственные планы до того, как сероглазый хакер с плохой наследственной способностью влипать в историю в очередной раз перевернет мироздание вверх тормашками. «Успеть», вечное это «успеть». Живешь двадцатиминутками чужих желаний и чужих же требований, а самому и вечности было бы мало на раскачку. Этакий индеец майя с тринадцатью пятницами на неделе и двадцатью итерациями вложенного цикла. Так, может, оно и к лучшему. Вспыхнуть и выложиться до конца, как любил говаривать дед Саша.
Черт, ну почему в прошедшем времени
Я в этом не сомневаюсь, Ян, тихий голос за спиной с легким акцентом заставил парня окаменеть. Кто бы сомневался. Андре Соньер. Пилот от бога, вырвать пять побед из десяти повод уйти во все тяжкие от радости, только вот одно «но» я брал у тебя и семь побед, Андре, еще в прошлом месяце.
Ян наконец заставил себя вырваться из Алькиных золотистых глаз вот уж мода на эти цветные линзы, и обернуться. Андре Соньер выглядел совсем ребенком, даже полная летная экипировка с нашивками председателя клуба солидности не добавляла. Весь какой-то тощий, словно хрустальный, ассиметричная челка и черные волосы Он всегда напоминал Яну Оникса только в брате несмотря на небольшую сутулость чувствовался стальной стержень цели, а в Андре этого не было и в помине. Было что-то девчачье и французское? Но, тем не менее, ас высшего класса, Академия и пара поколений военных летчиков за спиной, а теперь еще и должность пилота в миссии «Амальгама». Пилота без дублера. Внутри Яна всколыхнулась даже не зависть тупая игла старой боли, сейчас подарившая надежду: может, капитан Орлов намекнул там режиссёру и отказался от дублера для Соньера лишь потому, что знает о таланте Яна Заневского? Темная лошадка на финише, только кто поверит в тебя без дипломов и кучи бумажек?
Раз не сомневаешься и проверять не будем, припечатал Ян.
Время, чертово время. Ну назови меня трусом, Соньер, только мне сейчас нужна не слава и престиж среди наших красавцев, не твоя безвольная тушка, которую несут на реанимацию в медотсек, а всего лишь Малость.
Да ладно? Андре вскинул правую бровь, принимая вызов.
Хорошо, проверим. На твоих условиях. И я пропущу первую атаку.
Алька тихо присвистнул и убрал бутылку бехеровки подальше. И то верно, то ли награждать победителя, то ли отпаивать проигравшего не все ли равно? Только вот Андре Соньер обладал куда более чуткой душой, чем председатель за стойкой. И вот сколько Ян не менял клубов за свою жизнь, везде одно и то же: один председатель человек как человек, солнце ясное, отзывчивое, а второй «Регламент это я», и понеслась.
Что случилось, Ян? спросил Андре, неожиданно оказываясь совсем рядом и скидывая на барную стойку черный объем летного шлема. Аттракционы неслыханной щедрости не твой стиль.
Мне нужен пароль от председательского чата всех отделений клуба, выдохнул Ян с закрытыми глазами.
Зачем?
Вот так просто. Запрос. Ответ. Синхронизация?
Карта с метками всех членов клуба. Может, кто-то есть ныряй уже, мямля, есть рядом с Воронежем. Я дам координаты. Слетать и посмотреть, что там осталось, Ян вскинул на Андре синее пламя Ладоги. Мне нельзя туда самому. Могут ждать.
Мы дружим с властями, мягко напомнил за плечом Алька, но Соньер лишь дернул плечом. Все дружат, пока их не схватили за яйца, астральные и не очень. Французские пальцы нарочито медленно вогнали карту в импланты. Упавшие на лицо пряди черных волос сделали Андре еще больше похожим на девушку-пацанку. Ян мысленно дал себе в челюсть с разворота, ибо приключений за четверть века на его попе было уже столько, что Андре Соньера там только не хватало, да.
А время идет. И от Оникса никаких вестей, хотя наверняка какой-нибудь сервак ломает. У него всегда перед Делом такой взгляд, тяжелый, перенасыщенный электричеством.
Говори координаты, голос Андре совсем не вязался с девчачьей челкой. Такие интонации да следователю в допросной, если не инквизитору в подземных казематах.
Пятьдесят один градус, пятьдесят три, двенадцать, на память называл Ян широту. С долготой было проще. Тридцать восемь градусов, пятьдесят восемь сотых.
Помнится, много лет назад они с дедом Сашей на спор на листочке карандашом возмущенные смайлики рисовали, решили опровергнуть заявление Кирилла Заневского, что вмещать в человеческую память семь символов и больше, простите, есть насилие над природой в жесткой анальной форме. Так и выучил Ян координаты домика в Нижнедевицком районе Воронежской области. Кто б знал, что вот так пригодится.
В пятидесяти километрах к западу летит Амир Вегард, откликнулся Андре секунд через двадцать. Просить его?
[Доверяешь? Или рискуешь этим человеком?]
Да. Дом у реки. Или что-то дыхание у Яна перехватило. Андре смотрел уже просто сквозь него, а признаться самому себе все не хватало сил. Скрип зубов. Выплюнуть истину, чтобы чужой человек не угробил свою жизнь. Пепелище там должно быть. Камеры. Слежка. Высота метров двадцать. Без посадки. Пара фоток, если возможно.
Ян закрыл лицо руками. В груди вспыхивали и гасли огни взлетной полосы, как диодные ленты прямых дорог, которые вот-вот превратятся в глухие окольные тропы. Где-то далеко на Севере прячутся мать с отцом, отдавшие им свои жизни, а вместо тихой бухты на склоне лет обретшие прятки и гон зверей на флажки. Где-то Оникс, душа Веберов-Заневских, творит свою цифровую магию, и каждый аккорд его высокого, его ненависти, сплавленной с бессилием что-либо изменить, отдается глухим ревербом под пятым ребром. Где-то Амир Вегард, юркий такой парнишка из новеньких, прожектором флаера выискивает цель и фотографирует разнесенный в клочья фундамент.
Так на что ты надеешься, Ян? Что на кадрах вдруг появится огонек походного костерка, палатка, клетчатый плед и два деда со склоненными головами и сощуренными на огонь глазами?..
***
Отражение башни «Меркурий» застыло ржавым потёком на зелёных зеркалах солнечных очков Оникса. Парень нарочито аккуратно поставил чашку с кофе на стол. В следующий миг он уже подключился к Сети так же стремительно, как делали это его прадед, дед и отец.
Кто-то должен написать финальное «end» в бесконечной цепочке взломов и погонь, верно?
И, троян дери, убедиться, что дед Кир и дед Саша погибли не зря, а прихватили с собой как минимум ублюдка Повидайко, а как максимум всех, кто припёрся вместе с ним.
Сарафанное радио жёлтой прессы разродилось короткой заметкой на тему «Взрыв бытового газа в частном жилом доме под Воронежем», а дальнейшее молчание означало только одно: кто-то заставил журналистов замять тему. И ещё одно: не сегодня завтра тот, кто заткнул репортёров, наверняка примется за Дэна, Катьку и его с братом.
Так некстати в памяти Оникса всплыла фраза, слышанная давным-давно в тесном кругу полупьяных друзей, решивших поразвлечься игрой «на откровение». Когда пришла его очередь задавать вопрос, хакер выбрал в жертву Акиру, новичка в классе, молчаливого кареглазого паренька, вечно сидевшего на пятой парте в левом ряду.
«Главное, чему научили тебя родители?»