Через несколько минут сомнения берут верх, и я поднимаюсь и отправляюсь в коридортам есть хоть какое-то освещениеискать признаки электричества. Снова по стенке добираюсь до двери. Чего ж она так скрипит-то? Фигасе, а это что за абреки? При моем появлении от соседней двери отпрянули две темные личности с надвинутыми на глаза мохнатыми папахами. В руках у ближнего ко мне сверкнул кинжал. Что-то зло прошипев, абрек кидается вперед, нацелив лезвие в мою грудь.
В очередной раз искренне благодарен тем навыкам, которые в свое время практически насильно вдолбил в меня родной дядька. Дядя Миша за небольшой оклад вел секцию дзюдо в местной ДЮСШ, куда и таскал меня с раннего детства, заставляя кувыркаться на татами с остальными своими подопечными. Когда я подрос, дядька стал брать меня на занятия по боевому самбо, которые он проводил два раза в неделю для более взрослых клиентов, и уже за более существенную плату. Эти занятия он особо не афишировал, и попасть на них могли люди лишь по рекомендациям тех, кого дядька хорошо знал. Причиной такой скрытности, вероятно, были события из времен Советского Союза, когда дядя Миша отсидел пару лет за незаконное преподавание боевых искусств. Вот и остался у родственника пунктик по поводу этого дела.
Практически автоматически встречаю кинувшегося на меня придурка с ножиком по схеме, отработанной не только на тренировках, но и в частых, в период моей бурной юности, уличных драках. Слегка разворачиваю корпус, уходя с линии направления клинка. Блок, захват запястья, рывок на себя, одновременно втыкаю встречный левой ногой в ребра. Сдавленный хрип застывает у мужика в глотке, стопоря дыхание. На этом можно было бы и оставить это обмякшее тело, но я продолжаю наработанные движения. Хватаю чуть выше запястья второй рукой. Снова рывок на себя и резкий тычок его же локтем назад. Хруст выламываемого сустава сливается со звяканьем выпавшего кинжала. Абрек, выпучив глаза, сдавленно сипит. Если бы не предшествующий удар по ребрам, остановивший работу легких, он бы сейчас орал благим матом. Знаю по себе, что такое перелом сустава
Тут до меня доходит реальность произошедшего. Ё-о, твое-мое! Чего это я наделал-то?! Вдруг это у них, у ролевиков этих, игра такая? Типа, злые абреки вырезают спящую заставу. А тут я такой бэтмэн, блин, незваный. Точно говорят, незваный бэтмэн хуже татарина. Что ж делать-то теперь?
Э! Э, мужик! отскакиваю от кинувшегося на меня подельника поверженного ролевика. Хорошо еще, поверженный скрючился на полу между нами, и его товарищ не смог налететь на меня сходу. Стараюсь держаться так, чтобы вышедший из игры продолжал оставаться между нами. Мужик, мужик, да погоди ты! Харэ махать своим тесаком, говорю! Я в ваши игры не играю. Слышь, придурок, что я тебе говорю?
Однако тот не придает моим словам никакого значения и продолжает стараться достать меня кинжалом. Несмотря на тусклое освещение, у меня нет сомнений в том, что клинок в его руке не игрушечный и заточен как следует. Черт, и куда это я влип? Похоже, этот мужик вполне серьезно хочет меня зарезать.
Мужик, ты можешь послушать меня секунду? Слышь, давай разберемся, а?
Снова никакой реакции на мои слова. Что-то надо делать, ибо рано или поздно он меня достанет. Нарочито подставляюсь под удар и ловлю его руку с кинжалом, выкинутую в длинном выпаде к моему животу. Не давая ему остановить движение, дергаю. Мужик летит вперед, споткнувшись о своего товарища. Продолжая тянуть за руку, сжимающую оружие, придаю телу атакующего еще большее ускорение и слегка подправляю направление полета. Бум-м-ммужик врезался головой в бревенчатую стену. Мохнатая папаха конечно смягчила удар, но все равно, дом сотрясся, будто от хорошего удара кувалдой. Разве что, звук был такой, как если бы кувалдой влупили через прислоненную к стене подушку.
Второй кинжал звякнул об пол. Тупо смотрю на обмякшее у моих ног очередное тело, продолжая держать его за руку. Теперь мне точно кранты. Даже если не разорвут на месте остальные ролевики, а в номерах уже слышится шум и голоса, даже если мне удастся каким-то чудом замирить с первым абреком, несмотря на выломанный из сустава локоть и, как минимум, хорошо отбитые ребра, то этот-то пикирующий камикадзе наверняка проломил себе череп. А если папаха и спасла череп, то мозги при таком ударе по любому должны выплеснуться через уши. Твою мать
Если меня сразу не повяжут, надо до кучи прибить и Сэма. Хотя, он-то в чем виноват? Не насильно же он вливал мне в глотку свой спирт. Да и не спиртом я вчера нажрался, а вполне цивильным вином из деревянных бочонков. А главное, случилось почти то, что я хотел. Отправят меня теперь куда подальше. Вот только вернусь я оттуда, скорее всего, гораздо позже, чем планировал материализоваться в Сэмовом испарителе.
Лихо ты, Дмитрий, приложил энтого. Убил поди? раздается голос за моей спиной. А этого тоже ты уделал? Это кто ж такие?
Оборачиваюсь и вижу вышедшего из одной из комнат безбородого парня, который вчера сидел напротив меня за столом. Федор, кажись, его зовут, Савелич. Не к месту вспоминаю, что все мои вчерашние сотрапезники называли друг друга по имени-отчеству. Кроме, только что, Алексашки. Даже меня звали когда просто Дмитрием, когда и Дмитрием Станиславовичем. Я еще хотел было предложить называть меня просто Димоном, но потом решил поддержать игру.
Федор, похоже, видел мою расправу над вторым нападавшим. Судя по его реакции, или ее отсутствию, он этих абреков то ли не знал, то ли не узнал в полумраке.
Скрипят, отворяясь, остальные двери. Из них начинают выходить люди, коих постепенно оказывается несколько больше, нежели вчера присутствовало на пирушке. Из того номера, у которого я застал абреков, пригнувшись под низкой для его роста притолокой, выходит Петр Александрович.
Это кто ж тут безобразничает, спать людям не дает? вопрошает он, почесывая бороденку. Ты, что ли, Дмитрий Станиславович? Все никак удаль свою не натешишь? Мало ты вчера с боярами Соболевыми руками боролся? Выдумал же такую забаву.
Я-а?
А то кто ж? Позабыл спьяну? Вот так ты и в степи небось оказался, он укоризненно покачал головой. Негоже так напиваться ученому мужу. Тем более, что слаб ты, я погляжу, для этого дела. А ну, дайте сюда света поболее. Глянем, кого тут Дмитрий поборол средь ночи.
Пока я перевариваю услышанное, вдоль стен зажигают еще несколько свечей. Кроме того, у некоторых подошедших в руках тоже присутствуют свечи. Коридор освещается довольно ярко. Собравшиеся внимательно осматривают распростертые на полу тела. Тот, которого я использовал в качестве стенобитного орудия, лежит без движений, закатив широко открытые глаза. Первый уже не хрипит, а подвывает, лежа на спине и придерживая здоровой рукой пострадавший локоть. Не завидую я ему. Более того, искренне соболезную. Помнится, когда я выбил плечевой сустав, так потом несколько ночей спать не мог, так сильно болело. Так мне тогда сустав даже вправлять не пришлосьон сам встал на место. А у этого страдальца локоть вон как смещен, видно даже сквозь одежду. Вот чем хороши уличные драки, так это тем, что после драки все разбегаются и не видят последствия своих необдуманных, или как любят говорить судьи на соревнованиях, неконтролируемых, действий, избегая тем самым душевных терзаний по поводу совершенных поступков.
Они первые на меня напали, начинаю оправдываться, понимая, что мои слова звучат, мягко выражаясь, по детски. Вот сейчас разберутся, что я зашиб их товарищей и сорвал им запланированную реконструкцию какого-нить исторически значимого покушения, и наваляют мне таких люлей. А может, и прикопают в снегу. Отвезут мой трупик подальше в поле, и буду я там лежать в сугробе до весны, пока какой-нибудь крестьянин не наедет на меня трактором. Опасливо поглядывая на собравшихся, прижимаюсь спиной к стене и добавляю:Я вышел по нужде, а они на меня с ножиками кинулись. Я даже сообразить ничего не успел.
Не успел сообразить, говоришь? один из вчерашних бородатых сотрапезников, он же один из храпунов, что спали со мной в одной комнате, осмотрев поверженных, подозрительно смотрит на меня. А что ж ты делаешь ночью с людьми, ежели успеваешь сообразить? Разрываешь их напополам? Али еще что страшнее?
Они первые напали, повторяю еле слышно, внутренне уже смирившись с тем, что сейчас со мной случится что-то страшное и неизбежное.
Караульные убиты! доносится крик с лестницы. Оттуда появляется встревоженный Алексашка, Петр Лександрыч, караульных кто-то зарезал!
Все присутствующие молча смотрят на него. Прямо немая сцена из «Ревизора». Вот только почему-то кажется мне, что это вовсе не игра. Эти абреки нападали на меня вполне серьезно. Если второй мстил за товарища, то у первого не было никаких причин для нападения. Вспоминаю якобы спящего караульного у дверей. Получается, что он был мертвый? Но он же был один. А Алексашка кричит о караульных. А горбун? Так он, значит, заодно с этими бандюками? Так вот что за Эсмеральда пряталась за печкой. Так это меня могли еще тогда прирезать, когда я ходил за водой! Да что здесь такое творится? Куда это я влип?
Да что здесь такое творится? вопрошаю вслух и смотрю на долговязого.
А вот мы сейчас узнаем, говорит он и обращается к собравшимся, отсылая, кого взять солдат, да перевернуть в поисках подозрительных личностей и двор, и дом, кого проверить обоз. А мы пока здесь разберемся. Дмитрий, иди-ка за мной. Алексашка, тащи этого, что живой, поспрашиваем.
Поняв, наконец, что меня пока убивать не собираются, шагаю за Петром Александровичем в комнату. Сзади раздается жуткий крик. Оборачиваюсь. Оказывается, Алексашка, намереваясь тащить за нами бандита, схватил его за покалеченную руку, отчего тот и взвыл благим матом.
Тьфу ты! сплюнул испугавшийся крика денщик и влепил орущему подзатыльник, отчего с головы того слетела папаха.
И почему я окрестил этого страдальца абреком? Вполне славянская физиономия с носом-картошкой и шапкой русых волос. Вероятно, мохнатая папаха вызвала определенные ассоциации.
Дальнейшие события повергли меня не то чтобы в шок, а в некий умственный нокдаун. Пытаясь осмыслить и понять происходящее, мой мозг постоянно находился на грани, перейдя за которую, обладатели этого макета ядра грецкого ореха начинают счастливо и беззаботно улыбаться.
Сначала я рассказал Петру Александровичу о своем столкновении с абреками. Потом, о том, как ходил за водой, о странном поведении горбатого, о ком-то, прячущемся за печью, и о спящем, как мне тогда показалось, караульном. Когда я закончил, долговязый кивком отправил куда-то Алексашку. Кроме нас в комнате остались Федор и ночной разбойник с вывихнутой рукой.
Ну что ж, послушаем теперь ночного гостя, заявил Петр, и Федор пинком в спину толкнул стоящего на коленях абрека.
Тот сначала отказывался отвечать на вопросы, но после того, как Федор завалил его на пол и несколько раз врезал ногой по больной руке, начал что-то говорить, что весьма трудно было разобрать из-за его частых всхлипываний и хрипов.
Тут-то до меня и дошло окончательно, что эти люди не играют. Ведь травмы допрашиваемому я наносил сам, и сомневаться в их достоверности не приходилось. То, как бил его по вывихнутому суставу Федор, не вызывало сомнений, что он делал это с целью причинить как можно более сильную боль. Я попал к маньякам? Откуда сразу столько много маньяков? О массовом психозе слышал. А вот о массовом маньякозе Или как это назвать?
Тем временем Остап, так звали допрашиваемого, что-то рассказывал о том, что они засланы князем Бельским, дабы порешить Светлейшего Князя.
Не мог Бельский самолично на такое пойти, подскочил Петр. Не мог! Не иначе, Голицыны, змеиное отродье, снова козни строят. Пользуются тем, что на царствии юная Ольга повенчана. Ох, доберусь я до столицы.
Он принялся быстро ходить по комнате от одной стены к другой. Остановился, посмотрел на меня, произнес:
А не просто так я тебя, Дмитрий, в чистом поле подобрал. Божьим промыслом ты мне послан. Кабы не ты, так и зарезали бы меня нынче, аки порося.
Знал бы он того алканавта, чьим промыслом занесло меня в эти в эту в этот Твою мать! Да куда же меня занесло? Если я не сплю, то все, что со мной происходит результат действия сэмового испарителя. Это, конечно, невероятно и похоже на бред, но ведь и испарение кролика тоже не обыденное происшествие, а оно произошло на моих глазах. Значит, я все-таки сел в кресло испарителя и подвергся разложению на эти, как их, на нуклоны. И теперь я появлюсь в реальной жизни через Стоп. Если я сейчас разложен на эти мелкие частицы, то Нифига не понимаю.
Тут ввалился Алексашка и начал вполголоса, однако достаточно громко, чтобы я слышал, докладывать Петру Александровичу. Оказывается, после моих слов о горбуне, он отправился вниз и с пристрастием допросил того. Выяснилось, что подосланные убийцы застращали мужика, держа нож у горла Ксении, дочери горбуна. Потому тот и не решился сообщить мне о них.
Я наказал пока кинуть его в поруб, закончил денщик.
Да и черт с ним. Поутру выпусти, отмахнулся Петр. Однако, подумав, добавил:Но плетей всыпь.
Начали приходить с докладами бояре. Первыми явились братья СоболевыМихаил и Никита, те самые бородачи-храпуны. Это с ними я, что ли, на руках боролся? Нифига не помню. Доложили, что в обозе все в порядке, все живы-здоровы, подняты на ноги и находятся при оружии. Следом зашел пожилой мужик, коего Петр Александрович звал Афанасием Никитичем, и рассказал, что ночные гости зарезали трех караульныходного на крыльце и двоих в доме. Один из тех, что были в доме, вероятно, вопреки уставу, завалился спать под лестницей. Там его сонного и порешили. Вот значит, почему я видел всего одного солдата у дверей.
Кто-то заходил еще, кто-то уходил, о чем-то говорили, иногда задавали вопросы пленному, попутно угощая его тумаками. Я, поглощенный своими мыслями, словно отключился от происходящего. В моем сознании вдруг всплыли слова Сэма о том, что почти все подопытные крысы «возвращались». Почти Почти! Значит, были те, которые не вернулись?! Не оказался ли я одной из таких не вернувшихся крыс? Почему я не придал значения этому «почти» раньше? Получается, что эти самые нуклоны, из которых состоит мое тело, собрались не там где надо? Или не тогда А когда? Если это не ролевики и не маньяки, то получается, что я попал в прошлое, причем, в весьма не близкое прошлое. А может, я еще вернусь домой? Может, Сэмов испаритель не разбирает тела на нуклоны, а лишь отправляет их в другое время, а в нужный момент возвращает обратно? А может, я рано зарекся не пить? Может, надо напиться? Интересно, что я вчера начудил, кроме соревнований по армрестлингу? Почему этот длинный Светлейший Князь назвал меня ученым мужем? А ведь я и вправду ученый для ихнего времени с моими-то познаниями двадцать первого века. Кстати, а какое сейчас время? Какой век? Какой год?
Дмитрий, ты куда направился? слышу за спиной голос Петра Александровича и обнаруживаю себя выходящим из комнаты в коридор.
Оказывается лунатить можно не только во сне, но и в задумчивости. Куда я, в самом деле? Понимаю, что захотел пить и отправился к принесенному ковшику, причем сделал это автоматически, не отвлекаясь от размышлений. Не окликни меня князь, сходил бы попил, вернулся бы назад и не вспомнил бы об этом.
Пить хочу. Горит после вчерашнего, честно признаюсь, обернувшись к долговязому.
Смотри, с утра не напейся. Мне с тобою с трезвым поговорить интерес имеется.
Да я воды, обещаю и выхожу в коридор. Мимо проходит широкоплечий мужик, тоже, небось, какой-нибудь боярин. Он мимоходом дружески мне подмигивает и хлопает по плечу. Похоже, у меня вчера появилось много новых знакомых. Вот только я почти никого не помню. И ничего.
Вижу выходящего из комнаты одного из братьев Соболевых. В руке у него мой ковшик. Он сходу выплескивает его содержимое в лицо все еще валяющегося второго диверсанта. Оказывается, тот оклемался и начал подавать признаки жизни. Крепкая у него голова оказалась, как у того чукчи, что выпал из самолета, переломал руки-ноги и радовался, что мозгов нет, а то еще и сотрясение мозга мог бы получить.
Вид опустевшего ковшика заставил жажду усилиться, и я побрел вниз, к спасительной кадке.
У входных дверей стоит караульный. На полу, рядом со столом лежат три тела, накрытые каким-то пологом, типа мешковины. Из-за печи доносится всхлипывание. Кадка, к моему разочарованию, оказывается пуста. Обернувшись, вижу вчерашнюю девку, сидящую на низкой лавке и плачущую в ладошки. Подхожу к ней за печь и трогаю за плечо.
Эй, Эсмеральда, не хнычь. Ничего твоему гор, ничего твоему бате не будет. Выпустят поутру. Ну, может, пару раз плеткой перепояшут для профилактики. А вот я могу серьезно пострадать, если не утолю жажду.