Был бы я лётчиком-истребителем, было бы подходяще. Но не все же у нас воздушные акробаты, кое-кто и по земле ползает, надо и о них заботиться. Мне вообще непонятно, как японцы смогли отбомбиться по нашим колоннам. При том, что у нас истребители лучше, а в числе мы не уступаем.
Тайны великой в том нет. Они организовали несколько налётов на переправы небольшими силами. Как я сейчас понимаю, ложных. При появлении наших эскадрилий сразу же высыпали бомбы куда попало, в основном по нашему переднему краю, разворачивались и уходили на малой высоте. Мы же для отражения каждый раз поднимали не меньше эскадрильи, которая всякий раз, ввязывалась в бой с уходящим противником в невыгодных условиях. Они и зенитные засады против нас организовали, крупнокалиберных пулемётов уйма. Пока вся эта катавасия разворачивалась, основная ударная группа зашла с севера, от озера Буир-Нур, где у нас нет постов ВНОС, на бреющем. Засечь-то её мы всё равно засекли, но почти все машины были уже в воздухе, а те, что на земле, только из вылета вернулись, заправлялись и заряжались. Подняли в авральном порядке девять машин, но толку-то если пара атак и уже садиться надо. Троих сбили, троих потеряли. А всего за утро не меньше двадцати машин. У японцев и половины того нет. Я уж приказ отдал, чтоб за линией фронта не преследовали и атаковали только тех, кто ещё не отбомбился. Так что, на общем фоне, можно считать, вы, товарищ капитан, удачный бой провели. Два И-95 на У-2 разменяли, мрачно сказал командующий авиацией.
Вот что бы такого впредь не было, надо иметь в воздухе связь! сказал я резко. За тем сюда и летел. Прачик насчитал в двух истребительных полках самолётов со связью на эскадрилью. Машины, говорит, старые, с М-25, но попомните моё слово, товарищ комкор, толку будет больше, чем от новых. Если их в одну группу свести. И перенацелить после взлёта, и обстановку им дать, и между собой они договорятся. А то, как я сегодня видел, только первая атака организованно, звеньями, а дальше рассыпались и кто во что горазд. Лезут по одному, а японцы их всем кагалом встречают, отсюда и потери. Да наша девятка распотрошить налётчиков должна была! А вместо этого что?
Тяжело это будет. Старые машины у молодых лётчиков. Если комэска и командиров звеньев на них пересадить, то это, вроде как, понижение получается. Сразу спрашивать начнут, за что такая немилость, с сомнением отнёсся к моей инициативе командующий.
Мы в армии, или где? Есть такое слово приказ! Кроме того, отношение лётного состава можно изменить, если дело обставить как надо. Сказать, что эскадрилья опытная, для отработки тактики управляемого, именно управляемого воздушного боя. И ещё. Морские лётчики давно уж парами в разомкнутом строю летают. Сегодня Чкалов с напарником меня выручили, тоже парой. Любо-дорого было смотреть, как они японца срезали. А вы что? Атакуете тройкой крыло к крылу, японцы развернуться всегда успевают и встретить заградительным огнём. И вы всем звеном под этот огонь влезаете, отсюда и потери. С одиночками ещё хуже. А если парой атаковать, то ведомый истребителей, что хотят ведущему помешать, как раз и срежет. Хотя бы одного, остальные впредь не полезут. И после атаки ведомому за ведущим куда как проще удержаться, чтобы снова потом парой атаковать.
Морские парами летают, потому, что на их машинах в тройках летать опасно. Да и звено испытателей тоже тройка. Просто И-19 по ошибке солярой заправили вместо керосина и сейчас двигатель ремонтируют. Неизвестно, будет вообще летать или в ящик запакуют и восвояси отправят. Вот Чкалов с Сузи пока вдвоём и гусарствуют, управы на них никакой нет, пожаловался комкор.
Но ведь работает же! Почему не попробовать то же самое хотя бы в масштабе эскадрильи? настаивал я на своём.
Да ладно, не кипятись. Попробуем. Сам на старичка пересяду и эту эскадрилью в бой поведу, чтоб не роптали. Засиделся на земле, размяться охота. В конце концов, И-16 М-25 по скорости не хуже И-97 и лучше пикирует, а в бой на виражах ввязываться мы не будем. Если станет получаться лучше, чем по действующим наставлениям, распространим шире. Уговорил, пошёл на попятный Смушкевич, как я подозреваю, именно из-за того, что нашёл для себя повод вырваться в воздух. А ты, товарищ капитан, как уполномоченный особого отдела, пожалуйста, со Чкаловым разберись. У меня приказ, чтоб с его головы волос не упал, а он на рожон постоянно лезет. Запрещено ему Халхин-Гол пересекать, а он во все драки и в любом месте пытается влезть. И хоть бы предупреждал, что вылетает! Шишь! Узнаю, что испытатели в воздухе, только когда с НП собственными глазами пару остроносых вижу!
Не понимаю, вы товарищ комкор, командующий авиагруппой или где? Понимаю, Чкалов фигура, но если он плюёт на приказы, то хоть на гауптвахту его заприте.
Чкалов фигура! Вообще не понимаю, почему я, а не он здесь командует. А ты говоришь, на гауптвахту. Да он вообще мне не подчинён! Поговори с ним, прошу, пока беды не стряслось, стал уламывать меня Смушкевич. В конце концов, ты обязан следить, чтобы секретные образцы вооружения и техники врагу не попали. А они попадут, если всё так продолжаться будет.
Ну, раз так, поговорю. Надо же его поблагодарить, второй раз уже меня выручает, вздохнул я тяжело, понимая, что сладить с таким неуправляемым человеком как Валерий Павлович будет ой как не легко.
Эпизод 17.
Человек предполагает, а Господь располагает. Эта истина сразу же пришла мне на ум, когда я добрался до точки, где базировались испытатели. Всё-то здесь было по уму. Своя мастерская с выездной заводской бригадой и наблюдателями от КБ Поликарпова, свой тыл, со столовой и баней. Все три истребителя и прочая техника укрыты и замаскированы и даже охрана и ПВО в виде двух счетверённых Максимов присутствует. Но всё это благолепие сразу меркло при одном взгляде на мрачную физиономию самого знаменитого лётчика страны.
Что невесел, Валерий Павлович? Я к тебе с благодарностью за очередное спасение моей шкуры, а ты вроде как и не рад? полусерьёзно-полушутя подошёл я к нему, протянув для пожатия руку.
Отлетался, мотор закоптил. А товарищ Сузи, будто не товарищ, свою машину уступать не хочет. Даже через вылет меняться. Говорил же, чтоб на форсажную кнопку пружину туже ставили!
Вас, товарищ Чкалов, предупреждали, что пружина на строевых лётчиков рассчитана, а не на вас, заметил, проходя мимо, невысокий кавказец с петлицами военинженера первого ранга. Никто не виноват, что силы у вас много.
Сказано всё было вежливо, вот только так и тянуло после этих слов додумать: «в ущерб разуму». Чкалов нахмурился ещё больше, но пока инженер не отошёл, молчал и лишь потом, сплюнув в сторону, буркнул:
Родственничек
Чей? полюбопытствовал я, чтобы поддержать разговор.
Микояна, наркома Внешторга. Военпредом был на первом авиазаводе, а как И-163 из серийной машины переделывать стали, так подсуетился, сейчас ведущий конструктор по самолёту и здесь, на выезде, всем заправляет.
Зря ты его не ценишь, Валерий Павлович. Вон, как у вас здесь всё красиво устроено, даже придраться-то не к чему. Артём Иванович далеко пойдёт, хорошие самолёты делать будет.
Конечно, с такой-то волосатой лапой! Постой, а вы что, знакомы?
Нет, но сам понимаешь, где служу, сороки на хвосте приносят помалу.
Вот ты мне тогда скажи, разве можно делать управление мотором так, чтоб лётчик его запороть мог? В бою-то за всем не уследишь! А он в сектор газа торцевую подпружиненную кнопку вмонтировал, с расчетом, чтобы её долго нажатой удержать нельзя было. Так у всех же руки разные! стоял на своём испытатель. К тому же, в моём 163-м именно в форсаже весь изюм! Это вредительство какое-то!
Вредительство? Ну, раз я уполномоченный особого отдела, то это как раз по моей части. Ведите, товарищ испытатель, к самолёту, на месте будем разбираться, сделал я вид, что проникся проблемой пилота и очень ему сочувствую.
Только, Семён Петрович, ты не руби с плеча-то, машина экспериментальная на то и сделана, чтобы на ней все недоработки выявить, изменился в лице Валерий Павлович, позабыв про свою досаду и опасаясь, как бы я не наломал дров, вернее судеб.
Пойдём, пойдём, понять, в чём дело, всё равно надо. А выводы делать будем, только когда всех выслушаем, не волнуйся.
Ну, раз так, то пошли
Чкаловская машина стояла в капонире под масксетью, дававшей жидкую тень, облепленная механиками, уже снявшими винт, капот и возившимися с арматурой двигателя, чтобы снять его с самолёта. Сейчас, когда все внутренности были открыты обзору, было чётко видно внутреннее устройство и отличия от стандартного И-16. В первую голову в глаза бросался мотор М-63, трёхлучевая шестицилиндровая «К» -звезда, установленная в виде перевёрнутого Y. Слушая пояснения Чкалова, я понял для себя, что это было сделано для того, чтобы избавиться от беды всех советских и многих зарубежных звёзд стекания масла в нижние цилиндры на холодном моторе. На М-22, 25, 62 и двухрядных М-85/87, масло на стоянке вообще нередко сочилось через головки наружу и его приходилось постоянно доливать. Не говоря уж о пуске и нагаре. Кроме того, в классических карбюраторных звёздах нижние цилиндры хуже питались топливовоздушной смесью. Швецов, поставив впрыск во впускные патрубки, избавился от дисбаланса питания, что сразу дало в прибавку мощности М-25 в сто лошадиных сил, но в большую серию эта модель мотора не пошла, став только ступенькой к М-62 на топливе с более высоким октановым числом и степенью наддува. На М-63 же вопрос был решён радикально. Новый мотор работал на том же топливе, что и предшественник, но, благодаря схеме Кушуля имел совокупную степень сжатия для пары цилиндров, равную двенадцати без учёта наддува. Что позволило получить ту же мощность при меньшем на треть объёме и расходе топлива. Выросшие на 3040 процентов из-за сокращения внутренних потерь на трение обороты, заставили применить редуктор. Из-за этого, пришлось конструировать новый капот и «тюнингованный» И-16 своей мордой здорово напомнил мне растиражированный на фронтовых фотографиях Ла-5. Трёхлопастный винт изменяемого шага с острым, а не как прежде приплюснутым коком, добавлял сходства ещё больше. Минусом нового движка можно было считать вспомогательное высоконапорное этиленгликолевое охлаждение смежных поверхностей цилиндров, но как показали эксперименты, он сохранял работоспособность и без него на мощности, достаточной для удержания машины на горизонте. Небольшой радиатор, вместе с масляным, был установлен в промежутке между нижними лучами «звезды». К недостаткам также следовало отнести снизившиеся защитные свойства мотора из-за больших промежутков между блоками цилиндров и снизившуюся живучесть по сравнению с М-62. Пробоина в любом цилиндре выключала из работы сразу треть мотора, а если она пришлась в «холодный», то могла привести и к пожару двигателя. Зато вооружение, доведённое до целых шести синхронных ШКАСов, установленное поровну по сторонам от верхнего блока цилиндров, вызывало уважение.
Но это всё ерунда, махнул рукой Чкалов. И-163 быстрее лучшего из И-16 за счёт нового капота и винта всего на тридцать километров. А вот этот, И-163Ф, за счёт форсажа набирает ещё полторы сотни лошадиных сил и два десятка километров скорости! Но больше пяти минут держать его нельзя, движок загадится и потеряет мощность до полного расстройства пилота. Я еле сел, хорошо, что рядом с домом всё случилось.
Это получается, что И-163Ф до 540-ка разогнать можно? Неплохо уточнил я, ломая себе голову, что там за форсаж такой. Как-никак «К» -мотор в этом мире продвинул я и кому как не мне было знать принцип его работы, сильные и слабые стороны.
Да, почти на восемьдесят километров быстрее, чем новейшие И-97 японские и, наверное, не хуже, чем лучшие европейские истребители последних моделей, с нескрываемым удовольствием широко улыбнулся Чкалов. Правда, форсировать непрерывно можно минут пять, а потом мотору хана.
Поясни! Не пойму, хоть убей, что там Швецов выдумал, сдался я и признал своё поражение.
Э-эх, а ещё инженер-двигателист! шутя вздёрнул нос Валерий Павлович. В «К» -моторе, кроме сверхвысокой степени сжатия, что хорошо и что плохо? Заряд сгорает полностью на любом режиме работы при небольшом избытке кислорода. Сколько моточасов его не гоняй, а внутри чисто, как в операционной. А в обычном моторе, на полной мощности, часть топлива сгореть не может из-за недостатка кислорода, да и время на процесс мало. Поэтому, и ресурс у М-63 по поршневой, да и в целом, побольше, чем у М-62 выходит. И экономичность почти как у дизеля. Но не всё от него было взято, не всё. Чтоб достичь потолка мощности, весь кислород сжигать надо, наплевав на нагар и расход топлива. Вот Швецов и поставил дополнительные форсунки на выходе из межцилиндрового канала. В «горячем» цилиндре всё так же сжигается переобогащённая смесь, а когда в него воздух из холодного начинает перетекать, на форсаже в этот поток впрыскивается дополнительная порция топлива. Бензина получается с избытком, перемешивается всё хорошо и кислород выгорает полностью, а вот топливо нет. Копоти! Расход, будто бак прохудился. Зато моща! Зверь машина! Но, долго держать нельзя, иначе межцилиндровый канал нагаром забьётся и наступит конец этому мотору «К», потому, как он никаким «К» уже не будет. А в остальном, всё обычно работает, форсунка впрыскивает чуть-чуть, только чтоб охлаждалась и не пригорала, а остальное сливается в дренаж. Прибавка мощности небольшая есть, но она вся на привод плунжеров и расходуется.
Непосредственный впрыск, выходит?
Не, питание комбинированное. Если полностью впрыск ставить, сложно получается. А так форсунка шариковая, нерегулируемый плунжер да дренажный клапан на пару цилиндров, ничего больше и не надо. Цветочки всё это, М-65, вот это ягодка! За полторы тысячи кобыл, тысяча шестьсот пятьдесят! А на форсаже и тысячу девятьсот! Ворота с таким мотором, и те будто ласточка полетят! Товарищ Поликарпов не дожидаясь двигателя уже И-165 вовсю рисует. Машина будет загляденье. От прежней, считай, только похожее название. Если, конечно, этот самый форсаж одобрят. А я, видишь, получается, подвёл. Мы же сюда специально пару И-163 и 163Ф пригнали, чтоб в реальных условиях их сравнить со всех сторон. Товарищ Сузи теперь один остался. Екатову «головастика» солярой отравили, я двигло запорол, не знаю, смогут промыть или нет.
В общем, дело, понимаю, не в самом моторе, а в органах управления? Можно в кабину заглянуть? спросил я, пытаясь подбодрить приунывшего лётчика.
Отчего нельзя? Залезай, разрешил Чкалов и первый осторожно поднялся на крыло, прикрытое плетёным из мягких верёвок матом. только парашют прихвати, вон, с краю лежит. А то сидеть неудобно будет.
Устроившись в показавшейся с непривычки тесной кабине, я нашёл сектор газа и погладил большим пальцем кнопку, торчащую из трубчатой рукояти.
Можно нажать?
Погоди, остановил меня Чкалов и обернулся к механикам. Управление мотором отстыковали?
Те ответили утвердительно и лётчик, в ответ на мой вопросительный взгляд, утвердительно кивнул, опираясь на борт кабины.
Время засеки. Скажешь, на сколько меня хватит.
Чкалов глянул на часы, поднял руку и, когда он махнул ей, я стал давить. Кнопка, показалось поначалу, довольно легко провалилась, но чем дальше, тем держать её становилось трудней и трудней. Под конец у меня чуть кисть руки не свело и я решил, что больше не могу.
Сколько?
Четыре минуты сорок секунд.
Я не Геракл, как ты, стало быть для среднего пилота рассчитано правильно. Но вот бороться с ней в полёте, наверное очень неудобно, вынес я свой вердикт.
Хуже того, порой так завертится, что вовсе её не замечаешь.
А ты, товарищ мой дорогой, в отчётах об этом раньше писал?
Какие отчёты? Я лётчик! Я летаю! Вот прилечу в Москву, там всё сразу и напишу, отрезал Чкалов.
Нет, Валерий Павлович, так дело не пойдёт! возразил я, вылезая из кабины. Пока ты до Москвы долетишь, у тебя такая каша в голове будет, что важные детали потеряются. А ну, пошли к Микояну.
Это ещё зачем? насторожился испытатель.
У него спрошу, пишет ли он отчёты. Он ведь у вас здесь главный?
После разговора с военинженером я выяснил, что он таки ведёт кое-какие записи, но исключительно «для себя».