В то памятное воскресенье шел дождь. И я, по личной просьбе шефа отработавший накануне, дрых без задних ног. Выспатьсявсе, что входило в мои планы.
- Вставай, солнышко, я приготовила тебе завтрак.
Услышал я. И счел это продолжением сна. Перевернулся на другую сторону и заснул. Я проснулся минут через двадцать от задорного Дашкиного смеха. Потягиваясь, я подумал: ну увидел человек в сети или по телику что-то смешное, с кем ни бывает? В чем мать родила, я пошел на кухню, рассчитывая затащить Дашку в постель.
Телик был выключен. Гаджеты тоже. За окном шел дождь, стучал по подоконнику, приглушая Дашкин смех. Она видела за столом, пила воздух из пустой чашки и говорила в никуда. Никому.
- Солнце мое, Максик. Осталось немного потерпеть! Ты же сам говорил, что в июне рванем в отпуск Да ладно! А я уверена, что у тебя получится Да потому, что точно знаю!
Она смеялась, хихикала. Она разговаривала сама с собой. Или со мной. Вчерашним.
Я сел на подоконник. Наверное, что-то говорил, пытаясь поймать ее взгляд. А червяк сомнения уже прокладывал холодную дорогу вверх по моему позвоночнику. Возврата к прежнему уже не будетвот о чем мне думалось. И была это первая мысль после начала конца. Даже если у Дашки какое-нибудь временное помешательство, все равно. Возврата к прежней жизни не будет.
- Даша, Дашка, - позвал я, цепенея от ее не-ответа.
Она продолжала болтать и посмеиваться. Потом вдруг поднялась и зависла над соседним стулом, обхватив руками пустоту.
- Я с тобой. Макс, ты же знаешь, как я тебя люблю.
Она говорила, обнимая и целуя воздух.
Помню, я вскочил, я бросился к ней. От страха, я тряс ее за плечи как куклу. А она шептала мне что-то нежное и все тянулась куда-то в сторону губами
И вот теперь, пространство напротив меня занимает человек, рассказывающий мерзости о своей жене.
Так. Стоп. Надо было опять напомнить себе, что отложенным взрывом на атомной станции в Сосновом Бору мы обязаны прежде всего ему, Борюсику. Отработавшему там перед приездом в Питер программу аварийной остановки. Мысли помогали, ярость потихоньку стихала. И все равно я знал, где пункт назначения у этого пути. В один «прекрасный» день на особо крутом вираже, спасительные мысли запоздают. Я не сдержусь, и количество оставшихся в живых уменьшится на два. За одного, по крайней мере, ручаюсь.
- Так знаешь или нет?повторный вопрос Головастика отвлек меня от мысленного созерцания последствий возможной кровавой разборки.
- Ты про что?
- Про кого!уточнил бывший программист.Блаженный Колюняты ж его видел.
- Кто же его не знает, - я пожал плечами.Я навещаю его. На Новосмоленском. Иногда.
- Уж совсем иногда, как я посмотрю, - усмехнулся Головастик.Так был он тут вчера. Трясло его.
- При его нагрузках немудрено.Я разглядывал полный стакан, как по волшебству оказавшийся в моей руке я не помнил, как его наполнял.
- Зря смеешься. Мне, например, его идея похоронить всех умерших кажется вполне обоснованной. Может, действительно, если собрать всех и похоронить, то можно вернуться К прежней жизни
-вертел я эту прежнюю жизнь, - встрял Борюсик.
- Ладно, - отмахнулся я.Так что там про Колюню?
- Так вот. Он там вырыл экскаватором очередную яму. Под очередную братскую могилу. Как обычно сложил туда мертвецов в несколько рядов. И зарыл уже. И тут поблизости у кладбища еще один окочурился. Колюня и говорит, что собирался уже переходить на новое место, но так хотелось, чтоб все было чисто. Он и отрыл с краю место, чтоб дохоронить туда свежачка. «Прикинь,это Колюня говорит,разрываю я сбоку краешек, а там никого нет. Я сначала даже не понял, в чем дело. Рою дальшену туда, где мертвецы быть должны. Рою-рою А там никого нет. Пустая могилка-то».
- Ммм, - я усмехнулся. В такое верилось с трудом.Вот что я тебе скажу. В полку шизиков прибыло.
- Думаешь? Так чего тебе стоитты у нас парень на ходу. Подъешь к нему завтра, да и посмотришь, что к чему. Будет тебе очередное «иногда»...
- Так и сделаю
Я был готов к тому, что произойдет и все равно вздрогнул. Из темноты стеллажей выплыло белое костистое лицо. То ли татарка, то ли узбечкапоследняя хранительница супермаркета. Она двигалась рывками, слегка припадая на левую ногу. В темно-синей униформе, она прошла мимо. Иссиня-белое лицо, с застывшей навеки доброжелательной улыбкой, теперь напоминающей маску, плыло в воздухе, то поднимаясь, то опускаясь. Женщина остановилась, бросила что-то быстрое на своем языке, и снова нырнула в темноту.
- Гюльчитай. Еще жива?спросил я, приведя дыхание в порядок.
- Жива. Чего ей?
Борюсик храпел, разрывая легкие, Головастик толкал очередную неудобоваримую теорию. Оттого, что я так и не добрался до закуски, мои мысли путались. Я достиг абсолютной нирванымне захотелось в берлогу. Не домойчто я там забыл в пропитанном паранойей месте? Мне хотелось в мое двухуровневое логово. Туда, где я рассчитывал пережить зиму. К камину, к комнатам, заваленным консервами, канистрами с водой, спиртным, книгами и древесным углем. Кстати, об углеприхватить с собой пару-тройку пакетов не помешает.
- Ладно, - сказал я.Пора мне.
Я медленно поднялся. Мир качнулся, словно от моего быстрого движения он не успел загрузиться. Я кивнул на прощанье, развернулся, заранее наметил маршрут движения и тут услышал.
- Ты, это, Макс, поаккуратней там.
В два приема я повернулся и внимательно уставился на Головастика. Его лицо слегка расплывалось, выходя из фокуса.
- Ты не думай, что я тут без иквылазно сижу, - Головастика одолела икота. - Тоже выхожу иногда. Пообщаться с народом. Тут старушка жила недалеко. Ты знаешь ее Миро Миро
- Мироновна. Тамара. Улица Жени Егорова двадцать пять. Бабушка божий одуванчик. Только такой душноватый одуванчик.
- Точно. Душно ватый. Мы встречались у кафешки днемперекинуться парой слов. Так вчера днем я вышел, поболтать с ней. А она лежит у входа.
Я собрался пожать плечами, типа «старость не радость» и тут долетела концовка:
- С простреленной головой.
- В смысле?
- С дыркой во лбу. А это оружия рядом с ней нет. Да и не могла Тамара само убиться. Не та была старушка. Так думаю Ик Мститель у нас объявился. Тоже со своей философией. Мы завтра в подсобку переедем. Там дверь закрывается
Я вышел под темное небо, расцвеченное огнями звезд впервые за долгое время. Закрыл глаза, подставив щеки под порывы ветра. Услышанное заставило мой мозг с неохотой запустить шестеренки. В моей голове, подогретая порами спиртного, полным ходом шла ревизияпересчитывались обоймы от реквизированного мной у мертвого полицейского пистолета Ярыгина, он же «Грач», лежавшего до поры в том месте, которое я называл логовом. Оружие доставать не проблема. Можно было весь первый этаж превратить в складчто там пистолеты и автоматы? В бесхозных воинских частях наверняка имелось что-то посерьезней. Превратить дом в настоящую цитадель. Напичкать ловушками и установить растяжки на подступах Смысл? Имелся ли он? И не лучше ли пуля в лоб, чем
Кто же мог подумать, что апокалипсис может быть таким Тихим, что ли. Несуразным. В самых обычных фантазиях нам представлялась ядерная баталия, выживание в метро, радиация и мутанты. В крайнем случае, бесконечное сражение с толпами кровожадных зомби. Но, сори. Что, не заслужили ничего значительного? Вяленькое было общество и концовка тоже. Не ах.
Словно так уже происходило не раз и эволюция, побрякивая на стыках, катилась к очередной пропасти как по накатанному. В первое и последующие утра не было болезненности восприятия. И радости от обладания миром без людейкак рассказывали некоторые уцелевшиея тоже не испытывал. Недоумение, страх и растерянностьвот, что сопровождало мои первые шаги. Не люди казались мне ненормальными, а я сам. Такой вот отодвинутый в сторону обществом индивидуум. Параноик, живущий в собственных фантазиях. Со временем механизм стал сбоить. Из него вываливались на крутых поворотах сотни, тысячи винтиков. Странное дело, явсегда старавшийся держаться если ни над, то, во всяком случае, чуть в стороне, вдруг ощутил жгучую потребность быть со всеми. Я пытался разорвать порочный круг, добиться, чтобы меня включили в команду этой новой игры! Но люди крепко держались за руки.
До тех пор, пока происходящее не стало походить на жесткий хоррор. До первых труповулыбающихся матерей, толкающих коляски с младенцами под колеса проезжающих машин, до взрывов, превращающих целые подъезды в дымную труху, до горящих факелов падающих с небес самолетов.
Я жил. Я угодил в мясорубку. Происходящее перемалывало меня, вытягивало жилы из того, что я называл любовью. Из моих вскрытых вен, капля за каплей, вытекало все, к чему я привык, все то, что составляло меня, сотворенного обществом. В ржавое ведро со стуком, отдающимся в голове, капали мои представления о морали, о будущем. Туда же, несколько задержавшисьибо не устоял я перед соблазном прикоснуться ко всему тому, о чем мог только мечтатьс противным дзинканьем шлепнулись ценности: всякие представления о добре и зле, о том, что хорошо, а что плохо. На месте выбитой из под ног платформы, образовалась шаткая дощечка с надписью «Добро пожаловать в ». Окончание каждым уцелевшим понималось по-своему.
Как оно понималось мной? Ад-рай я послал сразу. Так же далеко отправилась и проверка-эксперимент. Потом ниже плинтуса скатились инопланетяне, зацепив боком параллельную реальность. И я решил, что пока жива Дарья, я не готов подводить итоги.
Стыдно признаться, я жил. Хотя теперь мне казалось, что в моих венах вместо крови, течет физраствор чьего-то иного представления о действительности. Нам, уцелевшим, не оказалось места в новом мире. Мыотбросы, случайно застрявшие в зубах у времени
- Интересные мысли. Все философствуешь, Сусанин?
Я медленно обернулся на голос, в повороте цепляясь взглядом за промежуточные звеньякрылья байка, стоявшего у стекла, задранный в небо шлагбаум на въезде, остов сгоревшего автомобиля. В конце путешествия меня ожидала награда.
Она стояла, подперев спиной колонну у входа в супермаркет. Ворот кожаной куртки, распахнутой на груди, обнажал начало роскошного бюста. Короткие, абсолютно белые волосы сияли в свете одинокого фонаря.
- Тая, рад тебя видеть,выдохнул я в ночь сивушные пары.Давно здесь?
- Да так, - она пожала плечами, - мимо проходила. И тут услышала, какие ты речи толкаешь.
- Я разговаривал вслух?
- А то, - усмехнулась девушка.
Я смотрел, как грациозно она отлепила стройное тело от каменной опоры и подплыла ко мне. Встала так близко, что я мог неосторожно задеть ее, даже если бы и не хотел. Она залезла во внутренний карман и выудила оттуда пачку сигарет. Закурила. Из приоткрытого рта белой змеей потянулась в небо струйка дыма. И то было единственным, что разделяло наши лица. Моеусталое, с легкой однодневной щетиной, с туманным взглядом. И еесвежее, чистое, молодое, за легким прищуром скрывающее бутылочную зелень насмешливых глаз.
- Я смотрю, тебе требуется продолжение банкета.
- Точно требуется?бросил я приоткрытым губам, из которых вместе со словами, текла новая порция дыма.
- Отвечаю. Насколько я вижу, тебя уже давно перестали удовлетворять Головастик с Борюсиком.
- К тебе?выдохнул я.
- Посмотри вокруг, Макс. Все у нас теперьили к тебе, или ко мне
И в это время, прерывая ровное течение будущего в прошлое, раздался выстрел.
Глава 3. Not found
- Что? Мне послышалось, или ты хотел что-то сказать? Нет? Тогда заткнись и слушай. Я никогда не мог понять, что нашла в тебе найти мать. Когда я увидел тебя первый раз, мне вообще показалось, что ты похож на таракана. Помнишь? Та-ра-канище. Такое же чмо, с рыжими усами. Но я потянулся к тебе, Михалыч. Как любой пацан, растущий без отца. Чем ты мне ответил? Я неделю не смог сидеть на заднице и главное, за что? Да не крал я тех злополучных конфет у классухи! Повелся на Светкино «слабо»! И вернул бы их на место, если бы урок не отменили!
Отчим сидел напротив меня. В глазах, пробитых кровеносными сосудами, отсутствовала мысль. Кадык на морщинистой шее дергался, когда он запрокидывал голову и вливал в рот пиво. Седая щетина давно проросла в жидкую бородку. В тот последний день он не брился. И надо думать, в какой-то глубине своего сознания был рад, что теперь официально можно было не бриться, не мыться. Естественные надобности он справлял, благо имелось чем - я следил за тем, чтобы в холодильнике водились колбаса, сыр, сосиски. И пиво, иногда. В мои планы не входили безболезненные проводы в мир иной человека, который так издевался надо мною и над матерью. Я не позволял себе ничего такого, пока она был жива. Знаю, ей бы не понравилось.
- Что вылупился?я не сдержался, добавил еще кое-то теплое от себя.Что дергаешься как педрила? Все никак не можешь отойти от психоанального шока? А думаешь, мне было приятно, когда ты лупил меня почем зря? Так вот. Пришла пора расплачиваться собственной жопой.
Я пытался заставить себя испытать удовольствие от недавних воспоминаний, но вместо этого от вида ремня, которым я от всей души вчера отхлестал отчима, меня затошнило. Когда я лупил его по толстой заднице, он только кряхтел и говорил что-то обычное, как всегда. Он ничего не чувствовал, как все шизики. Я вдруг подумал: а если бы он кричал и рыдал, если бы умолял меня о пощаде, мне было бы приятней?
Мне нечего было ответить себе. Я выдохся. Как пиво, простоявшее открытым долгое время.
- Бу-бу-бу, - под нос себе проворчал Михалыч.
Много раз слышанные мною слова «драть его надо было чаще», не вызвали у меня злости. Подумать толькосовсем недавно, после начала всей этой скотовасии, я возомнил себя королем. А кем же еще? Я Нео, избранный. Миллиарды людей стали шизиками, хомяками, бегающими по кругу, а я один из немногих, который получил в наследство весь город!
Мой личный автопарк насчитывал десятки самых крутых тачек: Феррари, Порше, Бьюки. Моя комната была завалена ключами от машин, а сами красавцы, стояли в разных местах, ожидая, пока я снизойду до них. Поначалу гонки по ночному городу меня прикалывали. С парой стаканов виски легко забивался болт не на правиламочалил я их как хотелна осторожность. Я! Сам себеФорсаж один, два и семь.
Последнее место работы по установке и замене замков и дверей, сыграло мне на руку: почти любая квартира, хоть и в суперэлитном доме открывалась по щелчку. Находились прикольные антикварные штучки, и коллекционные. Оружие, например. Джакузи-фигуси. Бери, что хочешь, ешь, что хочешь, пей, что хочешь.
Трахай, кого хочешь. Сука-Светка получила по заслугам. В реале она не то, что целоваться бы со мной не сталасрать бы рядом не села. А тут Я вошел к ней в дом как хозяин. Дождался, пока она разденется, ляжет в постель. И поимел ее по полной программе!..
Кому я вру? Кому мне сейчас врать? Отчиму?
Не тронул я Светку. Смотрел на нее голенькуювся такая стройненькая, загорелая, после последнего Таиланда, гладенькая еще тогда была. И не смог. Или почти не смог. Это было все равно, что трахать куклу. Короче, хрен с ней, со Светкой!
Совсем другое дело враги. Им не повезло, что избранным стал я. На моем месте они поступили бы также, уроды. Я в этом нисколько не сомневаюсь. И телка из соседнего дома, которая вечно меня игнорила, и пацан из «Компьютерного мира», и начальниктуда же его. Всем соратникам по партии «Дом начинается с дверей» воздал по заслугам. А Валерка, то еще уё, старшеклассник, от которого столько люлей получил в последнем классетак и вовсе нахлебался
Отчим дернулся. Потянулся, прилепил руку на горлышко пустой бутылки, опрокинул ее в рот. Кадык дергался, но кроме воздуха туда хрен что залилось.
Я встал, пошел на кухню за бутылкамидля него и для себя. У него сегодня праздникзаслужил. За окном на город постепенно наваливался вечер. Лужи отражали свет немногих фонарей. Дом напротив давно скрылся в темноте. Последнего подъезда, по сути, не былоон развалился, отправленный в нокаут взрывом бытового газа. Кстати, в родном жилище я пресек это дело сразуотключил газ. Кроме того, уцелевшие должны благодарить меня еще и за то, что в нашем доме присутствовало электричество.
Отчим орал что-то в комнате, где я его оставил. Продолжал ругаться с матерью. Только его слова уже не могли пробиться к ней на тот свет. Она стала свободной. Впервые за все годы.
А я? Стал ли я свободней, получив все, о чем только мог мечтать? И на кой мнеисполнение тех мечт, если мне никто не завидует?