Александр РуджаДон Хуан
Часть 1
Солнце. На меня давит солнце. И еще пыль. В нос залетает какой-то неприятный запах и там остается. Даже два запаха. Один тяжелый и влажный, почему-то вызывающий тревогу и смутное чувство вины. Другой спокойный и сухой, не слишком резкий, но вызывающий желание чихнуть. Черт! Это же дерьмо!
Я откашливаюсь и сплевываю в песок. На солнце, впрочем, это никак не влияет. Хорошо еще что старое, местами прохудившееся сомбреро эффективно препятствует моему превращению в подтаявшее мороженное, закутанное в грязное пончо.
Где-то из-за спины доносится мерное жужжание.
Что?
Так, погодите
Какое еще солнце?
Какое дерьмо?
Откуда на мне сомбреро и пончо?
Спокойнее, парень, спокойнееэто не мираж и не галлюцинация. Такое бывает только у психов, а ты никакой не псих. Ты нормальный, кого угодно спроси. Кстати, где эти «кто угодно», я бы сейчас у них о многом поинтересовалсягде я, кто я, что я здесь делаю и какого черта вообще вокруг творится.
Оборачиваюсь. Да, зря я это сделал. В десятке шаговкровавое месиво, в котором смутно угадываются два застывших тела. Глотки перерезаны чем-то грубым, неровным, будто пилой, лохмотья плоти и внутренние органы буквально плавают в подсыхающих уже лужах.
Третий запах, который встречает меня в этом мирезапах рвоты.
Это не я.
Не я.
Впрочем, это и так понятно. На такое способны только психи, а я-то никакой не псих. Значит, пока я валялся в отключке, здесь прошел опасный маньяк, выпотрошил несчастных путешественников, но не тронул меня. Почему? Да хрен его знает, кто вообще разберет этих психов?
Руке горячо. В руке зажато горлышко от бутылкизнаете, из толстого зеленого стекла, раньше такие были, я помню. Сейчас кругом сплошной пластик, а ведь были времена Отложим. С зазубренных хищных граней уже не капает, но густая красная жидкость успела сделать на песке небольшую лужицу.
Чертов маньяк, умудрился вложить мне в руку оружие убийства. Подставить хотел, наверное.
И что это значит? Конечно, за ним по пятам идет погоня, и он решил замести следынавести погоню на первого попавшегося невинного человека (это я). А сам, выходит, задумал скрыться. Мерзавец, мало того, что псих и убийца, так еще и подлец.
Ответственно заявляюэтот номер у него не пройдет. Я выслежу и найду эту трусливую и кровожадную тварь, и передам в руки правосудия. А до тех пор мне придется от этих рук уворачиваться, пока они не забрали невинного.
Выбрасываю «розочку», обыскиваю телая должен отомстить за них, а для этого мне важен любой трофей. Пусто, ни монетки, ни перочинного ножика. Чертовски жаркая пустыня. Пора придумать план действий. Кстати, это можно сделать и на бегу.
Первоедобраться до населенных мест и расспросить относительно сбежавшего маньяка-убийцы. Второеразжиться оружием. Третьепонять, что вообще происходит вокруг меня. Провалы в памяти и потеря ориентации во времени и пространстве иногда бывают у психов, только я ведь не псих. А значит, всему найдется объяснение.
Рано или поздно.
Ориентируюсь по солнцужарит, не переборщить бы. Пойду на югэто прямая линия между убитыми и мной. А поскольку неизвестный подлец всучил мне «розочку», то наверняка прошел мимо меня. Значит, юг.
Пустыня, пончо, сомбреро не хватает только шестизарядного изобретения полковника Кольта и бутылки текилы. Я на Диком Западе. А еще точнее, наверное, где-то недалеко от границы с Мексикой. Калифорния? Техас? Нью-Мексико? Я паршиво ориентируюсь в расстояниях, и еще хужев эпохах. Ладно, неважно. Первые же люди, которых я встречу, наверняка прояснят и этот вопрос.
Городок показывается в прямой видимости как-то неожиданноя даже не сразу понимаю, что здесь живут люди, просто пара дюжин домов, огороженных заборами из деревянных рам в обрамлении кактусов, каких-то обломков скал и полузасохших кривых деревьев. Людей, кстати, на улицах особо не видать, но оно и понятнотолько псих станет в такую жарищу бродить по улицам.
Магазинчик со скромным названием «Пушки» я вижу сразу, он тут единственный, не считая салуна. Бедно живут люди. Внутри пусто и темновато, у потертой стойки скучает немолодой мужчина. Смотрит вежливо, но без приязни.
Чем могу?
Мне нужно оружие, голос у меня хриплый, низкий. Плюс акцент. Испанский, что ли? Что посоветуешь?
Шестизарядник Кольта, понятное дело, ни на секунду не задумывается продавец. Тяжелый, мощный, надежный. Рекомендую всем проходимцам вроде тебя.
Тяжелыйэто хорошо. Значит, в случае чего, можно будет и по башке кого-нибудь навернуть.
Беру.
Деньги покажи, да и бери себе, продавец смотрит пристально. Пятнадцать долларов за оружие. Патроны отдельно, по полдоллара штука.
Интересно, как у меня с деньгами? В пончо карманов нет, а под ними у меня только полотняные штаны, да рваная рубаха. Мадре де Дьос, да я богач! В секретном кармане штанов обнаруживается целый столбик монетдвадцать один серебряный доллар. Очко! К некоторым монетам присохло что-то бурое, но на ценность это не влияет.
Продавец неспешно пересчитывает деньги, вываливает на стойку пригоршню патронов из тяжелой латуни, самодельных, не фабричных.
За задней дверью стрельбище, пристреляйся, если есть охота, роняет он. А нет, так вали. Нам тут таких, как ты, не нужно.
Кажется, я ему чем-то не понравился, но револьвер у меня, и с ним нужно познакомиться. Мистер Кольт, это я, яэто мистер Кольт. Но это слишком плохо, револьвер и вправду нужно бы пристрелять.
Стрельбищем это названо, конечно, сгорячаобыкновенный задний двор, разгороженный низенькими заборчиками, вроде барьеров. Тут и там, шагах в двадцати, стояли наряженные в пончо чучела с дырявыми шляпами на головах. Чучела мне не понравились, а еще большечто по ним нужно было стрелять.
Быстро выяснилось, что с навыками стрельбы у меня так себе. Меткость, правда, была на уровне, пространство под шляпой поражалось легко, но вот то, что каждый раз нужно было взводить курок, оказалось непривычно. Я потратил три патрона из шести, заполучил неприятный звон в ушах, но привычки не выработалось. Может, через пару десятков выстрелов, что-то и изменилось бы, но у меня столько не было.
Что это означает? Обращаться к оружию только в крайнем случае.
И только выйдя со стрельбища в магазин, а оттудана улицу, я вспоминаю, что так ничего и не узнал относительно своего местонахождения. Что это за город? Чья это территория? Что слышно о неведомых убийцах, орудующих в паре миль к северу? Что-то я и впрямь отупел, но возвращаться к угрюмому оружейнику и допрашивать человека, владеющего целым магазином пушек было, наверное, не самой удачной идеей. Поэтому я просто перехожу улицу и направляюсь в подмеченный чуть ранее салун.
В ушах по-прежнему звенит, а в глазах пляшут странные темные пятна, похожие на человечков. Это от солнца, это пройдет. Очень сухая и пыльная местность, акклиматизация так просто не дается. Под вечер еще и расстройство желудка могу заработать. Это если я найду в этом салуне что-нибудь поесть.
Я толкаю двойные деревянные дверцы и вваливаюсь внутрь, там почти пусто, и настолько явно нет солнца, что в первый момент помещение кажется темной пещерой. Но самое главное не это. В голове словно щелкает переключатель радио, и я начинаю кое-что вспоминать.
Что такое радио?
Ну, приспособление такое. Чтобы музыку слушать, скажем.
Уши, что ли?
Какие еще уши, придурок! Сказано тебеприспособление.
Ты сам с собой разговариваешь, и кто здесь, собственно, придурок?
Я трясу головой, дурацкие голоса улетучиваются, и это достаточная причина для того, чтобы начать улыбаться. Вполне возможно, что улыбка эта не слишком веселая, даже навернякабармен, начавший было открывать рот для приветствия, как-то нехорошо кашляет и затыкается. Но суть в том, что если пару минут назад я нервничал и недоумевал по поводу всего происходящего, то теперь моему хладнокровию мог бы позавидовать огурец.
До добро пожаловать в салун Джеймса Дина, оживает во второй раз бармен. Что желаете, мистер
Хуан, я не думаю долго. Нужно бы еще языком жестов показать, что меня зовут Хуан, но боюсь, в этом языке шутка осталась бы не понятой.
Конечно же, Хуан, соглашается бармен, по имени, надо думать, Джимми Дин. Я бы с такими позывными, конечно, не отсвечивал бы, но это же я. Итак, что бы вы хотели заказать?
Я вспоминаю, что все деньги, до последнего цента, я оставил у оружейника. Правда, там и центов не было, сплошняком серебро, которое я снял с той парочки посреди пустыни. А до этого я парочку убил, той самой бутылкой, из которой они мне сперва дали напиться. Добродушные олухи, но, впрочем, они напросились сами. У них были деньги, у менянет, а закон социальной справедливости говорит, что у всех должно быть всего поровну. Это для того, вероятно, чтобы мне потом было легче собирать.
Черт возьми, я поймал кайф! И даже раздвоенность сознания, одну половину которого временно оккупировал сейчас неуклюжий мексиканский верзила, ничуть не мешала получать от происходящего самое настоящее, с острым привкусом специй, удовольствие.
Кто сказал «псих»? Психи совсем не такие, уж я-то знаю, навидался их в Сан-Квентине. А значит, я никакой не псих. Мне ли не знать.
Воды и пожрать. И побыстрее, решаю я. Денег у меня, правда, нет, но Джимми Дин об этом еще не знает. А там что-нибудь да выйдет.
Слыхал, Билли? Он сказал, что его зовут Хуан, хихикает щуплый мужичонка в ковбойской шляпе, сидящий с кодлой из трех таких же ублюдочных персонажей в уголке, отчего я их не сразу заметил.
Да этих мексов всегда зовут либо Хуан, либо «Эй, ты, копай быстрее, придурок!»поддерживает мысль второй, сплюнув в мою сторону.
Ненавижу мексов, заключает третий, потому что четвертый ничего не говорит, он просто сидит и сверлит меня нехорошим таким, черным взглядом.
Господа! Я бы попросил смирным голосом говорит прекрасно воспитанный бармен Джимми Дин.
А то что? Ты обидишься и уйдешь? ржет первый дурным голосом. Понял, Билли?
Побыстрее, улыбаюсь я, облокачиваясь на стойку. На ней, совсем рядом, лежит прекрасный аккуратный нож. Не мясницкий тесак и не топор лесоруба, а простенький нож с односторонней заточкой и деревянной ручкой. Очень он мне нравится, очень. Джимми Дин хмурится.
Думаю, я могу гарантировать вам безопасность в моем заведении, с сомнением говорит он. У меня тут еще не было перестрелок.
Серьезно?
На этой неделе, вносит он важное уточнение. Но я понимаю ваши опасения, так что все будет быстро.
И исчезает в задней комнатетам у него кухня, наверное, там что-то такое булькает и пышет жаром. А возможно, просто лестница в преисподнюю, где варятся души грешников и психопатов-убийц. И почему-то мне кажется, что эти четыре упыренка очень хотели бы меня туда отправить. А ведь сегодня только понедельник.
Эй, говорит внезапно четвертый, тот, что все время смотрел не по-доброму. А я ведь знаю тебя! Это же ты неделю назад сбежал из Сан-Квентина! Парни, это тот псих, за которого шериф назначил награду!..
Великолепная четверка вскакивает, повалив стол. Здесь явное невезение, ведь у меня нет даже стола, я всю дорогу околачивался возле стойки. Постойте, а ведь она, пожалуй, даже прочнее будет!
Ну, псих я, псих, соглашаюсь покладисто. Отчего же не согласиться, когда это чистая правда, и у меня под рукой револьвер с тремя отличными пулями, в лечебнице ничего подобного не было, но я и там успевал отлично развлекаться. А вот вам, амигос, кранты.
Первая пуля попадает в парня, который меня опознал. Он умный, такому особая честь, отправляется в царство Хель работать правофланговым. Отдача от выстрела все-таки сильная, но и результат не разочаровывает, в ковбоя словно бетонной плитой влепили. Парень отлетает к стене, оставляя за собой на полу инверсионный красный след.
Тут бы мне взвести курок, да нацелиться на другихони думали, что я так и поступлю, и потому немедленно залегли. Но я был хитрее, я перемахнул за стойку, да и спрятался там. Стойка хорошая, изнутри стальными листами огорожена, для безопасности. А еще у вежливого парня Джимми Дина тут дробовик припрятан, просто на всякий случай, наверное. Лучше бы динамит, конечнолюблю я динамит. Хотя нож все-таки больше.
Я выныриваю из укрытия с оружием наперевес и влепляю заряд дроби в первую же удивленную харю, высунувшуюся из-за стола. Меткость у меня никудышная, привычки обращения с оружием нет, только это не важнодробь решает все проблемы. Уже два. Еще один, и будет Святая Троица. Дохлая, обращаю ваше внимание.
Эй, гринго, послушайте психа-мексиканца! говорю громко. Я тороплюсь, и у меня нет на вас зуба. Тот, кто сейчас бросит револьвер и поднимет руки, уйдет отсюда на своих ногах, клянусь! Тот, кто откажется, получит заряд дроби в грудь!
Пошел ты, вонючий мекс! орут из-за стола. Этот трусливый койот Джимми Дин уже наверняка донес, что происходит, шериф с помощниками будет здесь через четверть часа, тебе крышка!
Может и так, соглашаюсь. Только какая вам польза с того, если вы один черт будете мертвы? Последний шанс, гринго, я никогда не предлагаю дважды.
В укрытии секунд двадцать идет яростное бормотание. Потом оба встают с поднятыми руками. Рожи мрачные, надменныевроде это они мне одолжение делают.
Вот и все, амигос, напрасно вы боялись, широко улыбаюсь. И запомните, Дон Хуан не терпит оскорблений.
Тебя все равно поймают и повесят, каброн, сплевывает кто-то из них. Не сегодня, так завтра.
Я стреляю точно между ковбоями, и каждый получает по половине заряда. Выходит, конечно, не так впечатляюще, как в начале, но им хватаеткак стояли, так и рухнули на пол. Вот и закончилась игра, спасибо всем, приходите завтра.
А мудрый бармен, кстати, так до сих пор не появился. Опасается, наверноеа может, и правда сбежал. Зря опасается, Хуан ребенка не обидит.
Я подхожу ближе к телампатроны не помешают, а стреляли они экономно. Один, правда, еще живцепляется за залитый кровью пол скрюченными пальцами.
Ты же ты же поклялся. Смешной человек, еще обвинять меня в чем-то вздумал.
Кто нас, мексиканцев, разберет, хмыкаю я в усы. Может, я в это время держал пальцы крестиком. Плюс вы прослушали замечание насчет оскорблений. Да и насчет второго шанса тоже. Внимательней нужно быть, омбре.
Тратить на него пулю было бы совсем неразумно, тем более, что есть возможность опробовать свежее приобретениенож. Результаты меня откровенно радуют. А вот денег, к слову, у бандитов почти что и нетс четырех тел получается чуть больше трех долларов. Зато полтора десятка патронов приятно тянут карман.
Заглядываю на кухнютак и есть, на плите булькает забытая кастрюля с каким-то неаппетитным варевом, но в целомпусто и печально. Имеется, правда, спуск в подвал, там, наверное, бармен и засел. Эх, а обещал ведь покормить. С другой стороны, происходящее вполне можно списать на форс-мажор, да и денег я ему отвалить не успелвот как все хорошо разрешилось-то! И никто никому ничего не должен. Ладно, обойдемся без прощания, пора в путь-дорогу.
Выхожу через заднюю дверь, не забыв перезарядить револьвер.
Дальнейшее вспоминается какими-то обрывками, наверное, владелец этого тела снова пытается взять его под контроль. Только не получается, вот в чем дело, я слишком силен и уверен в себе. Дверь выводит в какой-то лабиринт из двориков, хозяйственных построек вроде хлевов и курятников, сараев и загонов для скота. В загонах пасутся свиньи, на заборчиках сидят куры, кругом развешено выстиранное белье и одежда. А в тени от этой одежды сидят и лежат ковбои в шляпах. Кто спит, кто потягивает что-то прохладительное из глиняных чашек. Сиеста у них, у лентяев.
Впрочем, это очень кстатинож почти что заржавел без дела. А, нет, это не ржавчина, показалось.
Один спит почти прямо на моем пути, щегольские сапоги со шпорами раскиданы поперек дороги. Лезвием ему по горлунебольшой фонтан, почти неслышный хрипдело сделано. Спать нужно в домах, на то кровати придуманы. Другой зашел в дощатый нужник слева по каким-то своим важным делам. Под видавшими виды старыми сапогами поскрипывает рыжая пыль. Дверь чуть скрипит, открываясь, и парень дергается, пытается обернутьсяно не так-то легко это сделать с приспущенными штанами. Тугая струя крови заливает дырку в полу. Нормально пописал?
Дальше, дальше. А вот и дверкахорошая, не скрипит. Всего две комнаты, в одной сундук, стол и стул, в другой кровать, на которой храпит еще одно тело. Быстрое движениеи кровь впитывается в желтоватые застиранные простыни. Возможно, и не стоило этого делать, но он мог проснуться и помешать мне. Помешать как? Помешать обшаривать сундук и комод, вот как. Я очень нервный в таких вопросах.