Буланов Константин НиколаевичПеркалевый ангел. Предтечи этажерок
Пролог
Три австрийских аэроплана, сбросив самодельные бомбы на русский аэродром, на обратном пути вновь завернули к расположению штаба 8-й армии и игнорируя редкий ружейный обстрел с земли, принялись нарезать круги, вызывая столь наглым и безнаказанным поведением зубной скрежет у всех штабных офицеров.
- И где же наши прославленные авиаторы! - через десять минут наблюдений за вражеским аэропланом не выдержал генерал Брусилов.
- С аэродрома сообщили, что штабс-капитан Нестеров вылетел на перехват, господин генерал. - тут же отреагировал командир искровой роты.
Вскоре с запада показался еще один аэроплан и некоторые из офицеров начали потихоньку роптать, что австрияки совсем обнаглели, считая небо своим. Но все негодования прекратились, стоило в приближающейся машине опознать отечественный У-2, наиболее грозный аэроплан Императорского Военно-Воздушного Флота.
После ряда разведывательных полетов вражеских аэропланов над расположением штаба армии, раздосадованный генерал приказал пресечь сие непотребство всеми доступными способами. В результате, в течение дня до ближайшего аэродрома был протянут кабель полевого телефона, а командир 11-го авиационного отряда получил приказ держать как минимум один аэроплан в постоянной готовности к вылету для перехвата противника.
Долгожданный звонок пришелся на время дежурства самого командира отряда. Припомнив многочисленные советы трех друзей, ставших для него настоящими учителями, Петр Николаевич, сперва, пролетел подальше на запад, постепенно набирая высоту и отрезая противнику путь к отступлению, а затем сместился южнее, чтобы подойти со стороны солнца.
Еще год назад в одном из тренировочных вылетов Алексей Михайлович наглядно продемонстрировал ему все преимущества подобного нехитрого приема. Тогда его аэроплан появился столь внезапно, что Петр не успел как-либо среагировать и проиграл бой по всем статьям. Теперь же ему предстояло выступить в качестве экзаменатора для австрийских пилотов.
Три белоснежных Альбатроса DD степенно плыли на километровой высоте, когда внезапно раздался треск разрываемой ткани и хруст крошащейся древесины. Ведущий аэроплан тут же повело вправо, но пилот Франц Малина быстро выровнял его и принялся рассматривать трепыхающийся от набегающего воздушного потока правый край верхнего крыла. Создавалось впечатление, будто кто-то неплохо поработал над ним при помощи кувалды, не оставив целой ни одной нервюры. Вот только уделить все свое внимание осмотру повреждений ему не дали. Впереди вновь раздался треск и хруст, для разнообразия разбавленный металлическим скрежетом. От мгновенно сменившего тональность стрекота двигателя повалил едкий дым и во все стороны со звоном брызнул сноп искр состоящих из мельчайших раскаленных стальных и медных осколков.
Сидевший впереди наблюдатель вскрикнул и схватился за левую сторону лица осыпанную небольшим пучком образовавшейся картечи. Вновь, ничего не понимая, пилот снизил обороты, чтобы не перегревать пострадавший двигатель машины и попытаться дотянуть до расположения австрийский войск, но очередная пулеметная очередь на полтора десятка патронов, вспоровшая теперь уже нижнее правое крыло, дала ему понять, что времена безнаказанных полетов закончились.
Сперва, Франц подумал, что попал на мушку невероятно меткого русского пулеметчика сумевшего достать его на километровой высоте и попытался уйти скольжением вправо, чтобы выйти из зоны обстрела, а заодно начать разворот к позициям своих войск. Но, стоило ему увидеть развернувшегося в передней кабине и целящегося из своего Штайера М1912 куда то ему за спину Фридриха, как он все моментально понял. Быстрый взгляд назад подтвердил самые худшие ожидания - на их хвосте висел русский биплан.
- Попал! Господа, ей Богу попал! - первым приметив появившийся за австрийским аэропланом дымный след, закричал молоденький прапорщик.
- А ведь верно! - тут же подтвердил вооруженный биноклем начальник штаба, генерал Ломновский. - Вон как австрияк дымить начал! - последующих комментариев не потребовалось, поскольку уже все могли различить протянувшуюся от белого биплана черную полосу.
Выйти в атаку на один из обнаруженных аэропланов противника удалось просто идеально. Лучших условий Петр и сам пожелать не мог бы. Заходя от солнца со снижением, он легко нагнал австрийца и пристроился тому в хвост. Хоть его и учили, что огонь можно было открывать уже с полутора сотен метров, штабс-капитан не стал торопиться и только когда до противника осталось не более двадцати, дал первую очередь. От переизбытка нахлынувших эмоций он слишком сильно надавил на гашетку и при этом дернул рычаг, так что первая очередь вместо того чтобы ударить в двигатель противника, ушла выше, прошив кромку крыла. Следующая очередь вообще прошла мимо, и лишь третья, перед которой Нестеров заставил себя продышаться и успокоиться, почти полностью пришлась в двигатель вражеского аэроплана, пробив по пути уже пострадавшее верхнее крыло прямо над головой пилота-наблюдателя.
Из-за перекрывавшего обзор крыла он не мог понять попал ли на этот раз, но потянувшийся за австрийцем серый дым, развеял все сомнения. Он попал! Решив добавить туда еще одну очередь для верности, он вновь на короткое время нажал гашетку, но в этот момент противник накренился и чуть дернулся, так что пули лишь пробили нижнее крыло, не причинив особого ущерба. Петр уже хотел было нагнать австрийца и приказать явно растерявшемуся пилоту идти на посадку, как поднявшийся со своего места наблюдатель вытянул в его сторону руку и выстрелил из пистолета. Потом еще раз и еще. Четвертая пуля попала в пропеллер, отколов от него небольшой кусок, о чем Петр узнал только после приземления, а вот произвести пятый выстрел возомнившему о себе невесть что наблюдателю уже было не суждено. Поймав его фигуру в перекрестье прицела, Нестеров вновь нажал на гашетку. Смонтированный над верхним крылом ДТ-12 послушно отозвался, выдав очередь на два десятка патронов.
Тело барона Фридриха фон Розенталя, совсем недавно бомбившего земли своего собственного поместья, на землях которого расквартировался русский авиационный отряд, затряслось как у припадочного, а из его груди прямо в лицо Франца брызнули настоящие потоки крови. Не менее десятка винтовочных пуль прошили наблюдателя насквозь и откинули его обратно в кабину, на дно которой он и сполз. Еще некоторая часть досталась пострадавшему ранее двигателю, и валивший из него ранее серый дым приобрел черные оттенки. Досталось и пилоту. Помимо забрызганного кровью товарища лица и глубокого шока, он получил три касательных ранения, а одна пуля застряла в кисти, предварительно пробив навылет правое плечо.
Если противник не сдается, его уничтожают. - вспомнил Петр одно из любимых изречений Алексея Михайловича и убедившись, что опасности более нет, поскольку два оставшихся австрийских аэроплана вовсю улепетывали, отвалив в стороны от обреченного сослуживца, прибавил газу.
Поравнявшись с теряющим скорость и высоту противником, Нестеров жестами показал австрийскому пилоту, что если тот не пойдет на немедленную посадку, он откроет огонь на поражение. Тот, не смотря на полученные ранения и шоковое состояние, все же смог понять, чего от него требуют и повел свой Альбатрос к земле, в направлении указанном русским авиатором.
Удостоверившись, что его поняли верно, Нестеров убавил обороты и вновь занял место за хвостом противника. Минуты через две они уже пронеслись в какой-то сотне метров над расположением штаба армии по направлению к аэродрому 11-го отряда. Вот только похвастаться трофеем Петру Николаевичу было не суждено. Примерно в километре от летного поля двигатель Альбатроса заглох и истекающий кровью пилот не смог удержать одной действующей рукой подбитую машину в воздухе. Довольно резко он начал заваливаться в правое крыло и через десяток секунд разбился на пшеничном поле. Стоило крылу коснуться земли, как аэроплан тут же развернуло на девяносто градусов и подломив шасси, он боком проехался на брюхе, сминая под собой колосья еще не убранного урожая. Двигатель, оторвавшись от планера в момент удара о землю, смял часть попавшегося по пути левого нижнего крыла Альбатроса, а после, кувырнувшись раз пять, замер, зарывшись в жирную плодородную землю.
По всей видимости, только это и спасло остатки аэроплана от возгорания. Сделав несколько кругов над поверженным противником, и отметив, что со стороны аэродрома к месту падения уже вовсю несется грузовик, забитый людьми под завязку, Петр повел свой У-2 на посадку. Пусть ему и не удалось довести трофей относительно целым до аэродрома, тем не менее, он оказался первым кадровым армейским летчиком, кто смог сбить аэроплан противника. И эта мысль грела душу штабс-капитана почище стакана водки. Лишь факт того, что самая первая воздушная победа была одержана несколькими днями ранее пилотом-охотником, слегка портил его настроение. Но лишь слегка!
Глава 1Живущие небом
Тот, кто единожды познал небо, никогда не сможет с ним расстаться. Многие пилоты, что гражданской авиации, что военной, после списания на землю начинали искать новый путь в манящие небеса. Кому-то везло устроиться инструктором в аэроклуб или найти место пилота в небольших экскурсионных компаниях. Кто-то умудрялся собрать достаточно средств, чтобы прикупить себе небольшой легкомоторный самолетик и время от времени баловать себя умиротворяющими душу прогулками в небесах. А некоторые, что называется, сами становились творцами собственного счастья. Причем в самом прямом смысле этого слова!
Гаражи на окраинах городов, никому не нужные цеха на некогда громадных предприятиях советской эпохи, что не смогли найти себе достойного применения в современных реалиях, а то и старые заброшенные ангары на не менее заброшенных аэродромах тут и там по всей стране превращались в места, где творилось таинство рождения или же возрождения крылатых машин.
Десятки и сотни энтузиастов тратили все свое свободное время на воплощение своей мечты в дереве и металле, но повезло или же не повезло оказаться там, где надо или там, где совсем не надо - смотря с какой стороны посмотреть, лишь троим старым знакомым, что успели не только послужить своей родине, но и выйти в отставку.
Много чего в свое совместными усилиями было прихвачено на гражданку вместе с собой и впоследствии размещено в небольшом гараже принадлежащем некогда гигантскому заводу работавшему на армию. Однако, вслед за развалом страны последовал и развал гиганта военной промышленности и лишившиеся всякого оборудования цеха отныне использовались исключительно в качестве складов.
Но загребущие руки былых хозяев завода все же не смогли дотянуться до секретных подвалов, где за намертво заклиненной дверью, которой могли бы позавидовать едва ли не все банки мира, семь иссушенных мумий, навсегда оставшихся на своих постах и рабочих местах, хранили тайну находившейся тут же машины времени.
Давно уже покинули этот свет, причем далеко не всегда по естественным причинам, все, кто хоть что-нибудь знал об этом проекте, а запущенная отчаявшимися учеными машина продолжала свой многолетний отсчет запуска эффекта, о котором столь много грезили фантасты.
И вот когда результат трехлетнего труда одной из групп энтузиастов авиареставрации как раз готовился к первому выкату, в полусотне метрах под бетонным полом заводского гаража, где когда-то ночевали ЗИЛ-ы и ГАЗ-ы, к итоговому результату своего существования подошла куда более сложная машина, нежели восставший из небытия У-2.
Неконтролируемый никем уже более четверти века процесс перемещения во времени оказался до обидного неприметным. Не было, ни звуков взрыва, ни северного сияния, ни элетролизации воздуха, просто в одно мгновение на месте старого гаража образовалась огромная воронка глубиной почти в сотню метров, в которую тут же завалилась одна из стен цеха. Но занятые нанесением последних мазков на возрожденную легенду отечественной авиации друзья даже глазом не моргнули в этот момент, будучи увлеченными своей работой. И лишь прибытие в новое пространство-время заставило их отвлечься от труда и выразить свое недовольство.
- Этого еще не хватало! - хлопнул себя по ногам Егор, с трудом сдержавшись от того, чтобы плюнуть на пошарпанный и местами пошедший трещинами бетонный пол. - Что эти паразиты там опять устроили!?
- Похоже, эти придурки на сей раз не ограничились только одним из цехов, а вдобавок спалили и трансформатор. - угрюмо произнес Алексей, успев указать рукой на гаснущую лампочку до того, как импровизированный ангар погрузился во тьму. К несчастью трех посвятивших свои жизни небу друзей их соседями по съему помещений оказались горе-торгаши всевозможных горюче-смазочных материалов, чей товар уже дважды погибал в устраиваемых конкурентами пожарах вместе с разваливающимися на глазах старыми заводскими цехами.
В подтверждение частично озвученных мыслей снаружи раздался треск и хруст, какой мог возникнуть в процессе разрушения здания, а спустя мгновение их прибежище изрядно тряхнуло, как от ударной волны, отчего с потолка, не знавшего более полувека ремонта, строения посыпались тучи пыли и штукатурки. А настежь распахнутые ворота захлопнулись за какое-то мгновение. Причем, от удара одна из створок слетела с петель и с противным скрипом перекосилась в проеме, всем своим видом показывая, что в ближайшее время никто никуда не поедет и уж тем более не полетит.
- Странно, что никто не кричит. Обычно там чуть что, сразу такой гвалт подымался, а тут тишина, хотя бахнуло знатно. - обратил внимание друзей на весьма тревожный фактор Михаил, после чего покосился на только закончившие звенеть оконные стекла, солнечный свет через которые в помещение проникал в последний раз еще до Перестройки. Сперва, годами не смываемая грязь, а после, графическое творчество не признанных народом мастеров баллончика начисто лишили помещение естественного освещения, отчего внутри всегда приходилось работать при свете ламп либо раскрытых воротах. Но если к факту невозможности увидеть свет через испоганенное остекление они уже давно привыкли, то ожидать подобной же подлости от образовавшихся в результате перекоса ворот щелей оказались явно не готовы. И лишь будучи увлеченными руганью и поиском источников хоть какого-нибудь света никто не обратил на данный факт ни малейшего внимания.
- Во! Нашел! - первым до своего мобильника добрался Михаил и подсвечивая себе экраном, направился к выходу из гаража. Отворив дверь, он с немалым удивлением уставился на непроницаемый туман клубившийся снаружи. Причем туман был настолько густой, что протянутая вперед рука терялась из вида уже через пару сантиметров. - Эй, мужики, вы только взгляните на это! - подсветив телефоном дверной проем, он вновь показал фокус с исчезновением руки, - Вы когда-нибудь встречали такой туман?
- Ты что творишь! - у наблюдавшего за действиями друга Алексея едва не зашевелились волосы, причем, не только на голове. - А вдруг это какая-то очередная забористая химия! И именно из-за нее у соседей уже попросту некому кричать - Караул!?
- Вот черт! - тут же одернул руку и захлопнул дверь Михаил, после чего поспешил ретироваться подальше от ворот. - Что-то я действительно вообще не подумал. - повинился он друзьям, поймав на себе обвинительные взгляды.
- И что теперь будем делать? - озвучил явно мучавший не его одного вопрос Алексей.
- Надо звонить в МЧС. Но, сперва, заткнуть щели всем, что найдем, чтобы эта гадость не заползла внутрь. А то действительно, надышимся и будем потом воображаемых зеленых собачек ловить. И это в лучшем случае!
- Вот только что-то она не спешит к нам заползать. Видишь? - нашедший таки дежурный фонарик Егор осветил покосившуюся створку ворот, так что все смогли рассмотреть собравшуюся снаружи хмарь. - И, кстати, хоть у кого-нибудь связь есть? А то у меня телефон не видит сеть.
Продолжавшееся с четверть часа наблюдение за непонятным явлением, лишь изредка прерывалось короткой руганью, когда очередная попытка дозвониться хоть до кого-нибудь заканчивалась очередным же провалом по причине отсутствия сигнала сети. И только когда терпение последнего из трех друзей подошло к концу, а снаружи не изменилось ровным счетом ничего, в ход пошел старый ОЗК, стащенный в лихие девяностые вместе с не малым количеством ставшего резко ненужным военным имуществом и использовавшимся в последнее время при обработке перкали авиационным лаком.
Облачившийся в защитный костюм и нацепивший противогаз, что также использовался при покрасочных работах, Алексей, прихватив второй и последний фонарь, отправился на разведку в продолжавший стоять за пределами цеха, словно студень, туман. Во всяком случае, все трое сошлись во мнении, что наблюдаемое ими явление имеет куда большее отношение к туману, нежели к копоти возникающей при пожаре. Да странным, да невероятно густым, но туманом. Однако, перестраховаться все же виделось не лишним отчего и пошли в ход нашедшиеся под рукой средства индивидуальной защиты.