Сознание совсем переместилось за черту, где одна кромешная тьма.
Все, я кажется умер, подумал я. Тут перед моим мысленным взором, как завершающий аккорд кода музыкальной темы моей жизни встало как живое красивое лицо моей девочки с немым укором в глазах: дескать, что же ты оставил меня одну: я тоже могу совсем отключиться с горя.
Мне её сразу стало жалко, но пальцы хорошо чувствовали траву, что она теперь будет делать: тотчас покинет земляную яму или ещё полежит какое-то время?
Тут совсем неожиданная мысль появилась у меня: если я думаю и вижу грустные картинки в голове, значит я ещё жив и не умер окончательно. И то сказать: в самую критическую минуту, когда я пошел ко дну и задержал дыхание чтобы нечистая отравленная речная вода (в на этом участке реки не было очистительных фильтров) не хлынула мне в горло, сознание каким-то образом переключило тело на автономный режим существования и получается, что я начал дышать каким-то новым законспирированным до этой минуты, органом, спрятавшимся у меня до поры до времени в теле, что даже его не смогли обнаружить все новейшие рентген-аппараты; ещё две недели назад я в больницу ходил, а сейчас этот орган под агрессивным воздействием внешней среды активировался, может какой специальный, оставшийся с древних эпох, позволяющий как рыбе дышать жабрами под водой. То что я жив, я окончательно понял, когда почувствовал боль в левом боку. Проведя рукой я обнаружил что какой-то речной гадёныш присосался к телу. Ничего себе, возмутился я, не успел утонуть как следует а уже начинают меня кушать не мудрствуя лукаво!
Вывернув, сколько позволяла шея, голову я попытался рассмотреть, что за водный обитатель прицепился к моему телу, в том месте, где почка, но не увидел, тогда ухватив членистоногого наглеца, кстати в шипах и колючках, так что порезал ладонь в нескольких местах, я отодрал непрошенного гостя от себя. Вода сразу замутилась: из раны хлынула кровь. Значит, шевельнулась радость у меня и я весьма был удивлен этому моменту, я точно не умер, если во мне ещё циркулирует кровь, а не свернулась, следуя внутреннему закону умирания тела. Это был рак-лотофагер мутант, поедающий у утопленников внутренности. Поедал он их своеобразным способом: прогрызал дырку в утонувшем теле, залезал вовнутрь и лакомился с большим комфортом внутренними органами утонувшего бедняги. Больше всего ему нравилось кушать человеческое сердце он прямо к нему сразу прогрызал тропинку в умершем туловище человека, либо другого млекопитающего. Во всяком случае так говорили все патологоанатомы, к кому на прозекторский стол попадали бедолаги, закончившие жизнь таким печальным образом. Случалось, что лотофагеры- трупоеды съедали все внутренности и когда бедолагу- утопленника в морге прозектор вскрывал далеко не консервным ножом, внутри кроме этих мерзких речных обитателей вообще не было ни одного внутреннего органа. Дескать, смотри сюда, Константин, говорил один работник морга другому, и у этого выели все органы: сердце, печень, почки, селезёнку и т. д. Этого ещё не хватало, подумал я, не успел умереть как следует уже появились любители свежего мясца, так сказать не подпорченного длительным пребыванием в воде. Так, теперь на запах крови соберутся все плотоядные рыбы и водные млекопитающие, успевшие обосноваться в нашей реке за последние десятки лет и я тогда рискую быть съеденным заживо: опять не повезло, даже в таком печальном деле, как собственное самоубийство. Нет, такой вариант суицида меня теперь не устраивал.