Инквизитор не произнёс ни слова, пока мы не покинули дома ведьмы и не уселись в карету. Кучер медленно тронул лошадей, не получив никакого приказа, а потому, верно, решил покатать нас по городку, пока начальство не решит, куда же ехать дальше.
- И что же, - рискнул спросить у него я, - вы примете во внимание её слова? Вас не будет на шабаше?
- Слова я во внимание точно приму, - процедил сквозь зубы он, - а вот насчёт бездействия ты ошибаешься, Рейнар. Эта тварь ответит мне за оскорбления.
Меня так и подмывало спроситькак же именно она ответит, но я отчего-то был уверен, что ничего мне Лафрамбуаз не скажет. Не из тех людей он был, кто легко делится своими планами, особенно планами мести.
- И всё же, я не понимаю, отчего она вела себя так нагло, - покачал головой я.Пускай и в собственном доме, но ведьма же точно знает, кто вы такой, что за сила стоит за вами.
- Это послужит мне хорошим уроком, Рейнар, - сказал он.Я пришёл в её жилище, закутавшись в плащ собственного высокомерия, а она ловко спустила меня с небес на грешную землю. Что ж, не люблю оставаться в долгу.
Он дважды стукнул костяшками пальцев по крыше, и кучер остановил карету. Я думал, Лафрамбуаз не следит за дорогой, однако он велел вознице остановиться прямо у дверей небольшой гостиницы. Над ними покачивалась кованая вывеска с кроватью, ключом и кружкой пиванастоящее произведение искусства.
- Моих денег вам обоим хватит на то, чтобы прожить тут до шабаша, - сказал он.
- А как нам попасть на него?удивился я, сразу поняв, что оставаться с нами Лафрамбуаз не собирается.Я вот слабо себе представляю, где на этой горе шабаш может происходить.
- Не сомневайся, - покачал головой инквизитор.Ведьма приедет за вами, чтобы проводить лично.
Мне оставалось только плечами пожать, да быстро выбраться из кареты. Я решил не прощаться, потому что знал, от Лафрамбуаза не дождусь и короткого кивка в ответ. Гизберту пришлось несколько сложнеевытащить его громадный меч из экипажа оказалось не такой и простой задачей.
В гостинице было немноголюдно, что меня полностью устраивало. Я заплатил, не торгуясь, за две комнаты, велел слугам тащить наши пожитки наверх. Мы же с Гизбертом устроились в общей зале в ожидании заказанной еды. Мы оба завтракали ещё на «Espirito Santo», и надо сказать, завтрак наш вполне можно было назвать скудным, ничуть не покривив душой против истины.
Первым, конечно же, принесли пиво, и мы отдали должное этому напитку. Конечно, было оно так себе, но для утоления жажды сойдёт и такое. Правда, от него сильнее разыгрался аппетит, а потому стоило только появиться на столе тарелкам и мискам с едой, мы тут же накинулись на них, будто пара голодных псов.
- Ты погляди на них, - раздался скрипучий голос.Нет, ты только взгляни на этих варваров, мой просвещённый друг. Их пытались приучить к благам цивилизации на протяжении тысяч лет, но они так и остались дикарями.
Мы с Гизбертом обернулись и увидели парочку пожилых людей. Первый напоминал больше всего профессора какого-нибудь университетаиз Лукки или Флоренции. Может быть, доктора философии. Он был одет в одежду строгих, исключительно тёмных тонов, а редкие по старости волосы укладывал в некое подобие причёски. Обращался он к смуглому жителю востока, наверное, из Крымского султаната, а может, с Пиренейского полуострова. По виду, спутник философа был настоящим учёным, даже очки в стальной оправе на носу таскал, хитровато прищуриваясь из-за них.
- Не будь строг к этим молодым людям, рафик, - покачал головой араб.Они юны и стараются жить. Ты и сам был таким, когда обучался в достойной академии, где сейчас преподаёшь.
- Не стоит ровнять нас, - покачал седой головой профессор.К тому же, я видел из какой кареты они вышли. Обыкновенно, если уж человек сел в такую, то редко его после этого видят. Разве что на главной площади, привязанным к столбу с обложенными вязанками хвороста ногами. Вот что я тебе скажу, друг мой.
Вот, значит, в чём дело. Глазастый не по годам старичок приметил, в какой карете мы приехали к гостиничному крыльцу, и решил вволю поизгаляться. Во все времена студенческая братия и профессура были проникнуты духом вольнодумства и открыто враждебно относились к церкви, а уж к инквизиции так и подавно. Интересно, что бы случилось, будь с нами тут ещё и Лафрамбуаз. Вполне возможно, завтра к утру говорливый старичок и в самом деле оказался бы привязанным к столбу на центральной площади.
- А вы не боитесь, что сами можете оказаться в этом положении?как будто прочтя мои мысли, высказался Гизберт, которого, видимо, слова старичка задели за живое.
- Если вы считаете, что можете запугать меня, молодой человек - начал было тот, однако Гизберт умудрился скроить такую жуткую гримасу, что пожилой профессор мигом заткнулся.
- Угрожаю я, папаша, совсем иначе, - голос мечника разом стал тише и каким-то хриплым.
- Кажется, стоит найти более приличное заведение, - поднялся на ноги не на шутку перепуганный старичок, - сюда, как я погляжу, пускают слишком уж подозрительных личностей.
Араб только плечами пожал и вышел вслед за профессором.
- И кто эти двое такие?спросил я у хозяина гостиницы, похоже, ничуть не огорчённого тем, что старичок с арабом покинули её.
- Да так, - пожал плечами тот, продолжая протирать кружку, - пара сбрендивших стариков. Каждый год пытаются попасть на шабаш ведьм, вроде как влюблены в одну и ждут, когда та ответит им согласием. Но их и близко к горе не подпускают, как и всяких других.
Видимо, шабаш тут был чем-то вроде местной достопримечательности, раз знали о нём все, кому ни лень.
Расправившись с едой, я оказался перед неразрешимой на первый взгляд проблемой. Мне оказалось совершенно нечего делать. Вот уже много месяцев я жил в таком безумном ритме, что просто не мог позволить себе времени на отдых больше, нежели нужно для восстановления сил. Да и это удавалось очень и очень редко. Если не считать дней, проведённых в поместье Лафрамбуаза в Лукке, я и не отдыхал-то толком. Постоянно куда-то бежал, за кем-то гнался или наоборот, удирал от кого-нибудьи второе куда чаще первого. Так что отдых давно уже стал для меня коротким периодом времени, когда можно посидеть у костра и поглядеть в его пламя, не думая о завтрашнем дне и том, что он принесёт. Да и вообще, доживу ли я до негов этом у меня были серьёзные сомнения.
У Гизберта подобных проблем, похоже, не возникало. Как только закончилась еда, он отправился в свою комнату. Наверное, сейчас валяется в кровати и глядит в потолок. О чём он думает в этот момент, я даже представить себе не мог. Мечник пережил многое, быть может, даже побольше моего. На его долю выпали кошмарные испытания, но он каким-то чудом ещё остаётся человеком. Даже приютив в душе своей немалую часть демона.
Идти к себе мне не хотелось, а потому я расплатился с хозяином за обед и отправился гулять по городу. Кажется, со времён короткой прогулки по Специи ни разу мне не представлялась возможность вот так запросто, спокойно пройтись по городу. Без какой-либо цели, не оглядываясь за спинуа не следят ли за мной врагипросто бродить по улочкам, глядя на людей. На таких же как я прохожих, на докторов в чёрных плащах и опущенными на шею масками, на стражников, строго поглядывающих по сторонам, побрякивая окованными сталью «пятками» алебард о мостовую, на крысоловов с целыми сворами злющих терьеров, готовых ловить и рвать любую крысу, какая только будет иметь несчастье попасться им на глаза. В общем, обычный, мирный, сонный городишко, который мало изменился даже из-за кошмара чумы. Да и вряд ли она добралась сюда.
Наверное, когда всё закончится, я поселюсь именно в таком городетут очень хорошо всё забывать. Хотя к чему обманывать самого себяничего не закончится, по крайней мере, так, как мне бы хотелось. После ШварцвальдаДракулести, и после него мне ещё какое-нибудь дело найдётся. Уж кто-кто, а инквизитор Лафрамбуаз не оставит меня в покое. А значит, мечты о тихой жизни в таком вот сонном городке, где даже шабаш не воспринимали как нечто из ряда вон выходящее, останутся для меня пустыми мечтами.
В гостиницу я вернулся в сумерках, пребывая в исключительно мрачном настроении. Без ужина отправился к себе в комнату, коротать часы перед сном за не самыми приятными раздумьями.
Утром я не слишком рано спустился в общую залу. Дважды ко мне заглядывала служанка, которая хотела поменять простыни, но оба раза я прикидывался спящим, и она закрывала за собой дверь. Однако голод и естественные надобности выгнали-таки меня из кровати. Я не особенно удивился, застав внизу знакомую уже парочкупожилого профессора, как оказалось, влюблённого в ведьму, и его арабского приятеля. В столь ранний час лишь они да Гизберт, у которого за ушами трещало, так старательно он перемалывал явно не первую порцию еды, сидели в общей зале.
Я махнул хозяину, скучавшему за стойкой, как мне показалось, с той же самой кружкой в руках. Однако подсел не к Гизберту, а к паре пожилых людей. Мечник был натурой не слишком общительной, и коротать утро в его компании как-то не тянуло. В то время как старик-профессор был куда более интересным собеседником. Конечно, из тех, кто предпочитает больше слушать собственный голос, да только мне, собственно, это и было нужно.
- Отчего вы решили выбрать наш стол?тут же окрысился на меня старик.Тут полно свободных. Если не желаете садиться с вашим приятелем-варваром, который, по всей видимости, не имеет представления даже об основах культуры поведения за столом, так выберите любой свободный по вкусу.
- Мне по вкусу пришёлся именно этот, - ответил я, садясь напротив него.
Кажется, арабу реакция старика доставляла удовольствие.
- Вы пропустили в моей фразе слово «свободный», юноша, что, впрочем, неудивительно, раз вы путешествуете в компании этого одноглазого варвара. Однако я, раз уж вы пропустили его, то глаза вас не должны обманутьэтот стол занят.
- Для меня место же нашлось, - пожал плечами я.Принесите что-нибудь, что уже готово. Не хочу ждать.
- Послушайте!стукнул ложкой о край тарелки старик.Что это за бесцеремонность?! Вы что же, вовсе не в грош не ставите наше уединение? Вам слово «деликатность» знакомо? Или хотя бы «вежливость»?
- Их давно уже нет в моём лексиконе, - заявил я, видимо, немало удивив старика тем, что знаю достаточно «сложные» слова, явно выходящие за рамки понимания простого наёмника.
- Согласись, рафик, - тут же встрял пожилой араб, - этот юноша отбрил тебя красиво. Не ты ли любил поддеть умствующих господ в юности подобными шуточками?
- Послушай, - окрысился теперь уже на него старик, - если ты будешь становиться на сторону этого молодого нахала, то скоро перестанешь быть мне другом!
- Если бы ты платил мне всякий раз, как обещаешь забыть нашу дружбу, хотя бы по медной монете, - в обычной для арабов манере отозвался тот, - я давно уже стал бы богаче моего султана.
Седовласый профессор надулся и глядел теперь только в свою тарелку, явно не собираясь больше ничего говорить. А потому араб взял инициативу на себя.
- И всё же, что привело вас за наш столик?спросил он у меня.
- Если честно, я соскучился по хорошей беседе, - ответил я почти правду.Спутник мойчеловек молчаливый, и порой из него неделями слова не вытянуть, а мне с ним ещё коротать и коротать дни. Так что, увидев вас, я решил воспользоваться оказией. Тем более что вчера хозяин гостиницы много интересного рассказал про вашего друга.
- Опять про меня лишнее болтают, - буркнул профессор, но продолжать не стал.
- Да и про вастоже, - добавил я.
- О, эти благословенные времена, - протянул араб, которого ничуть не смутили мои слова, - мы были молоды, куда моложе вас с вашим молчаливым другом, и боролись за сердце юной женщины. Конечно, мы не знали, кто она такая, и даже не подозревали, отчего отвергает обоих. Быть может, сейчас и сложно поверить в это, но и я, и мой рафик, были настоящими красавцами. Ну, или считали себя таковыми, конечно.
- Ты был красивым варваром, - встрял-таки старик, - а ямолодым, но уже умудрённым жизнью учёным мужем.
Подавальщица как раз принесла еду, и я слушал стариков, которые, кажется, совсем позабыли обо мне. Оба ушли в мир своих воспоминаний о молодой ведьме, за которой ухлёстывали много лет назад. Вспоминали победы друг над другом, араб то и дело подшучивал над профессором, а тот сразу же кидался в бой, будто слова друга и действительно задевали его за живое.
Их дружескую перепалку прервало появление ведьмы. Я даже не ожидал, что она явится так рано. Стоило отвориться дверям гостиницы, как внутри тут же установилась тишина. В ней перестук каблуков был слышен особенно отчётливо. Знакомая мне ведьма вошла в общую залу, критически оглядела её. Взгляд женщины скользнул по нам с Гизбертом, но остановился на двух стариках.
- Ты снова явился ко мне, - вздохнула она.Зачем? Ты не был нужен мне молодым и красивым, не нужен и сейчас, когда ты стар и сед. Для чего ты каждый раз отправляешься в путешествие, чтобы попроситься на шабаш?
- Ты знаешь ответ, женщина, - гордо заявил ей профессор.
- Глупцы, - отмахнулась она.Были молодыми глупцами, стали глупцами седыми. А вы двое чего сидите? Я приехала за вами, между прочим.
- До ночи ещё есть время, - пожал плечами я, и не думая отрываться от еды, - если ты пришла показать нам дорогу, то ещё рано.
- А ты ещё больший наглец, чем инквизитор, - глянула она на меня с откровенной злобой.Или вы оба сейчас отправляетесь со мной, или можете забыть о шабаше и о той, за кем приехали.
И тогда я глянул ей в глаза, отпуская свою силу. Мои проклятья хлынули в её сознание, в самую душу ведьмы. Клейма на груди и правой руке налились болью, но я стиснул зубы и терпел её. Я чувствовал, как к моей собственной силе примешивается ещё что-то, нечто, полученное во время схватки с крысолюдским шаманом, проникшее в мои тело и душу через кампеадорский меч.
Ведьма отшатнулась в первый миг, ошеломлённая моей силой и напором, однако уже через мгновение ответила. Не шевельнув и пальцем, она обрушилась на меня. В голове моей раздался войне волчий, как будто даже не имеющий отношения к нашему миру. Свет померк вокруг нас. Какие-то злобные духи заметались рядом, их стремительные перемещения я ловил краем глаза. А потом где-то вдали забили барабаны туземцев Чёрного континента, послышались отголоски пения, приглушённые расстоянием. Но звуки нарастали, как будто приближаясь к нам.
Тогда я усилил напор. Клейма горели огнём, но я просто выбросил эту боль из головы. Сейчас имело значение лишь наше противостояние с ведьмой. Я должен был заставить её отступить любой ценой. Барабанный бой нарастал, пение становилось всё громче, всё больше духов металось меж нами. Однако ни я, ни ведьма не переходили в наступление.
Я видел, как она изменилась в той тьме, что сорвала с нас все покровы. Маленькая, даже какая-то щуплая женщина с давно не мытыми длинными спутанными волосами, одетая в складывающиеся в замысловатый узор цепочки потускневшего металла. Лоб её украшал полумесяц, отлитый, видимо, из того же металла, что цепочки, но он сиял в свете невидимой луны, будто начищенный песком. Она сидела на корточках, глядя на меня исподлобья недобрым взором, а после произнесла одними губами короткое слово, и всё прекратилось. Я скорее угадал, чем услышал или прочёл по губам, что она сказала мне, но был точно уверен, что это слово «хватит».
Мы снова находились в гостинице. Она стояла в дверях, я сидел за столом с ничего не подозревающими стариками. Ведьма побледнела, однако держалась по-прежнему уверенно. Мы словно два хищника обменялись приветственным рыком, признали силу друг друга, но дальше не пошли.
Интересно, как я выглядел в той тьме, где шёл наш короткий поединок? Хотя, быть может, ведьма видела совсем не это.
- Что ж, теперь мне придётся задержаться в этом месте, - с явным сожалением произнесла она.Ты убил нескольких моих слуг, что прибыли со мной, и теперь мне придётся ждать, когда прибудут новые, чтобы отвести нас на гору.
Она щёлкнула пальцами, и к ней тут же подбежал сам хозяин. Ведьма в городе была явно далеко не последней женщиной.
- Я буду в комнате, - распорядилась она, даже не сказав в какой именно, - принесите туда вина и пришлите кого-нибудь из моих слуг, что ещё остались на улице.
- Конечно-конечно, - закивал тот, и принялся раздавать команды служанкам.
О нас он позабыл напрочь.
- Я не понял, что между вами произошло, юноша, - покачал головой пожилой араб, - но, скажите, как вы сумели уничтожить нескольких слуг?
- Вы же видели, я не встал со своего стула, - пожал плечами я.Как я мог сделать это?