И он попал в игру.
Пустой (был уже поздний вечер) зал патентного ведомства, где он работал, исчез. Паренек больше не видел компьютера, за которым сидел. Его пальцы жали на клавиши, заставляя нарисованную фигуру двигаться, поворачиваться, стрелять, а он чувствовал, что он сам бежит по коридорам, уворачиваясь от огненных зарядов и оскаленных морд. Он понимал, что это игра, но не знал, почему она стала реальностью и как ее закончить.
Единственное, что он смог придумать, пройти ее до конца. И он прошел, хотя это оказалось гораздо сложнее, чем раньше.
Легкая рана становилась теперь не просто уменьшившимся процентом жизненных сил на экране, а тем, чем и должна быть рана. Болью, слабостью, страхом. Он обнаружил, что залитый кровью пол становится скользким, что каменная плита, за которой скрывается тайник с патронами, очень тяжелая, что гильзы горячие, а отдача от гранатомета едва не сбивает с ног. Эликсир, восстанавливающий здоровье, имел неприятный горький вкус. Бронежилет оказался сделанным из тонких металлических пластинок и довольно легким на телезато слишком просторным и с неудобными завязочками на спине. Часа через три стал заедать спуск дробовика, его приходилось давить медленно и плавно, покачивая пальцем в разные стороны.
В пять утра он прошел игру до конца. Чудовища были повержены. На каменной стене перед ним проступило игровое меню, и он с воплем ткнул стволом дробовика в слово «выход».
Иллюзия рассеялась. Он сидел перед мирно гудящим компьютером, глаза слезились, клавиатура под закостеневшими пальцами была разбита вдрызг. Западала кнопка, которую он в игре принимал за спусковой крючок.
Паренек отключил компьютер и уснул прямо на стуле. Пришедшие на работу сотрудники увидели, что все тело у него покрыто синяками.
Он рассказал о случившемся, и, разумеется, ему никто не поверил. Только к вечеру, осознавая случившееся, он вспомнил о медитационной программе Дибенко и заподозрил неладное.
Через неделю лихорадило весь мир. Корпорации, за исключением продающих компьютеры и программы, несли миллиардные убыткивсем, от программистов до секретарш и наборщиц, хотелось воочию побывать в киберпространстве.
С легкой руки Дибенко программа получила название «дип» и начала шествовать по миру. Впереди еще были исследования, доказавшие, что около семи процентов людей неподвластны глубине, а пребывание в виртуальности более десяти часов в день может привести к нервным расстройствам и псевдошизофреническому синдрому. Месяц оставался до первой смерти в виртуальности, когда пожилой мужчина, чей истребитель сожгли в космической схватке над планетой разумных фиолетовых рептилий, умер от инфаркта прямо за клавиатурой компьютера.
Это уже не могло никого остановить или напугать.
Мир погрузился в глубину.
«Майкрософт», IBM и компьютерная сеть «Интернет» создали Диптаун.
Главным преимуществом дип-виртуальности была простота. Не надо детально прорисовывать здания и дворцы, лица людей и детали машин. Лишь общие очертания и мелкие, узнаваемые детали. Коричневая стена, поделенная на прямоугольники, кирпичная кладка. Голубизна сверхунебо. Штаны синего цветаджинсы.
Мир нырнул. И возвращаться на поверхность не собирался. В глубине было куда интереснее. Пусть она оставалась доступной не всем, но интеллектуальная элита присягнула на верность новой империи.
Глубине
11
Когда я очистил компьютер от вируса-открытки и упаковал добытый файлтеперь он будет выглядеть в виртуальности как обычная дискета, наступила полночь. Голова больше не болела, спать не хотелось совершенно. Кто же из обитателей Диптауна спит ночью?
Вика, перезагрузка, скомандовал я.
Задумчивое женское лицо на экране нахмурилось.
Правда?
Конечно.
Экран слегка померк, изображение размазалось. Потом компьютер замигал индикатором жесткого диска, перезагружаясь. Машина у меня несерьезная, «пентиум», но менять ее на более совершенную руки не поднимаются. Старый конь борозды не испортит.
Добрый вечер, Леня, сказала Вика. Я готова к работе.
Спасибо. Подключайся к Диптауну через обычный канал.
Защелкал модем, набирая номер. Я натянул шлем, сел.
Соединение на двадцать восемь восемьсот, канал стабильный, сказала Вика.
Включай дип.
Выполнено.
Голубизна, белая вспышка в центре экрана, потомразноцветье.
Как ты смог создать дип-программу, Дима? Со своей расшатанной психикой, дилетантскими познаниями в психологии, самыми элементарными знаниями в области нейрофизиологии? Что тебе помогло?
Сейчас, когда ты богат и знаменит, что ты пытаешься сделать? Понять собственное озарение или придумать что-нибудь еще более удивительное? Или просто распутничаешь и куришь травку в свое удовольствие? Или бродишь дни и ночи напролет по улочкам Диптауна, любуясь на дело рук своих?
Я хотел бы знать. Ноне оказаться на твоем месте. Ибо ты просто рядовой житель виртуальности, со всеми своими миллионами и прототипом «восьмерки» в качестве домашнего компьютера. Глубина держит тебя так же цепко, как провинциального программиста из российской глубинки, месяцами копящего деньги на визит в Диптаун.
Ты не дайвер, Дима. И потому я счастливее тебя.
Комната та же, но за окном всполохи рекламы и легкий шум машин.
Все в порядке, Леня?
Оглядываюсь.
Да. Я пойду, погуляю, Вика.
Беру со стола дискету с добытым файлом, прячу в карман. На полке, среди десятка книг и стопки сидишников, лежит плеер. Засовываю в него диск «ЭЛО», надеваю наушники, включаю. «Roll Over Beethoven». Чего и хотелось. Под бодрую музыку выхожу из квартиры, запираю дверь.
На этот раз жучков нет. На тротуаре я поднимаю руку, торможу такси. Водитель на этот разпожилой, грузный, очень интеллигентный мужчина.
Компания «Дип-проводник» рада приветствовать вас, Леня!
Киваю, сажусь:
К ресторану «Три поросенка».
Водитель кивает, этот адрес ему известен. Едем быстро, пара поворотови перед нами странное здание: частично каменное, частично деревянное, частично из соломенных циновок. Захожу в давно знакомый ресторанчик, осматриваюсь.
Помещение поделено на три частиблюда восточной кухни подают в той, что выстроена из циновок, европейскую можно отведать в каменной, русскую, естественно, в деревянной.
Есть мне не хочется. Виртуальная еда субъективно насыщает, и когда у меня полный финансовый напряг, я начинаю питаться в «Трех поросятах». Но сейчас надо просто дождаться подельщика.
Иду прямо к стойке бара, за которой стоит плотный молодой мужчина.
Здравствуй, Андрей.
Иногда хозяин ресторана сам обслуживает виртуальных клиентов. Однако сегодня явно не тот случай. Глаза бармена оживляются, но это чисто механическая любезность:
Здравствуй! Что будешь пить?
Джин-тоник, со льдом, обычный.
Смотрю, как бармен смешивает напиток. Тоникнастоящий «Швепс», джинприличный «Бифитер». Компании, производящие спиртное, позволяют использовать в виртуальности образы их продукции за самую символическую плату. Реклама
«Пепси-кола» вообще бесплатнаэто был их рекламный ход. Зато «кока-кола» стоит ровно столько же, как и в реальности.
И ее покупают.
Беру стакан, присаживаюсь за свободный столик. Наблюдаю за посетителями. Это всегда интересно.
Мужчин и женщин приблизительно поровну. Женщины, все как на подбор, красавицы. Самые разные, от блондинок скандинавского типа и до негритянок с антрацитовой кожей. Мужики в основном уроды. Нет, на самом деле это не так. Просто мое подсознание подмечает все глупости в виртуальных личинах мужчини диспропорцию излишне мускулистых фигур, и слишком узнаваемые физиономии киноактеров, налепленные на тела культуристов.
Для женщин милостиво делается исключение. Они все прекрасны.
Делаю глоток джина, расслабленно опираюсь на стойку. Хорошо.
Ни один настоящий бар или ресторан не сравнится с виртуальным. Здесь всегда вкусно готовят. Здесь не приходится ожидать официантов. Лошадиная доза спиртного не вызовет похмелья.
А вот опьянеть можно вполне. Как-никак опыт в этом деле есть и подсознание радостно ныряет в алкогольный дурман. Может быть, в это время организм начинает вырабатывать естественные наркотикиэндорфины, не знаю. Во всяком случае, после выхода из глубины опьянение проходит не сразу.
Можно? Ко мне подсаживается девушка. Светлые волосы, чистая, чуть бледная, матовая кожа, простой белый костюм. На груди медальончик на золотой цепочкенаверняка какая-то программка. Симпатичная и, слава Богу, неузнаваемая. Или сама конструировала лицо, или опиралась на редкую картину, или нашла в каком-то фильме симпатичную, но не примелькавшуюся мордашку.
Конечно, разворачиваюсь к ней. Бармен уже подает девушке бокал белого вина. Чилийское, «Император». У девочки хороший вкус.
Я часто вас здесь вижу, сообщает девушка.
Дзинь-дзинь! тревожный звоночек в мозгу.
Удивительно, замечаю я. Не так уж часто я тут появляюсь.
Зато япостоянно, говорит девушка.
Ложь.
Я могу выйти из виртуальности и проверить те два десятка контрольных фотографий, что хранятся на компьютере. Посетители бара за последние два месяца, всегда полезно запомнить новые лица.
Но зачем, я и так помню, что никогда не встречал этого лица
Я носила другие лица. Девушка словно угадывает мои мысли. А вы всегда ходите в одном.
Это дорогое удовольствиеменять образ, начинаю самоуничижаться. Лепить себя из Шварценеггера и Сталлонеглупо. А нанимать специалиста мне не по карману.
Глубина сама по себедорогая штука.
Девушка называет виртуальность глубиной, и мне это нравится.
В отличие от ее остального поведения.
Пожимаю плечами. Странный разговор.
Простите, вы ведьрусский? спрашивает девушка.
Киваю. В виртуальности очень много русскихнигде в мире контроль за машинным временем не поставлен так плохо, как у нас.
Простите Девушка покусывает губки, она явно волнуется. Я, наверное, крайне бестактна, но как вас зовут?
Я понимаю.
Не Дмитрий Дибенко. Вас ведь именно это интересует?
Девушка испытующе смотрит мне в лицо, потом кивает.
Залпом допивает вино.
Я не лгу, мягко говорю я. Честное слово.
Верю. Девушка кивает бармену, потом протягивает мне руку:Надя.
Пожимаю ладонь, представляюсь:
Леонид.
Вот и познакомились, теперь можно на «ты». Глубина демократична. Излишне вежливый тон здесьоскорбление.
Девушка откидывает волосы назад, жест естественный и красивый. Протягивает бармену бокал, тот шустро наполняет его вновь. Окидывает взглядом зал.
Как ты думаешь, а он действительно посещает виртуальность?
Не знаю. Наверное. Ты журналист, Надя?
Да. Она секунду колеблется, потом достает из сумочки визитку, протягивает мне:Вот
Визитка полнаяне только интернетовский адрес, но и голосовой телефон, имя и фамилия. Надежда Мещерская. Журнал «Деньги». Репортер.
«Виндоус-Хоум» молчитзначит визитка чистая, это и впрямь только адрес, без всяких сюрпризов. Прячу визитку в карман, киваю:
Спасибо.
Ответной любезности, увы, не будет. Но Надя на нее и не рассчитывает.
Странная вещь эта глубина, бросает она, отпивая вино. Вот я сейчас в Москве, тыгде-нибудь в Самаре, тот мальчикв Пензе
«Мальчик», похожий на смазливого мексиканца из телесериала, замечает ее взгляд и гордо выпячивает подбородок. Да, в наблюдательности Наде не откажешь, он и впрямь русский
Вон толпа америкосов, без малейшей почтительности продолжает Надя, вон тот чудикявный японец видите, какие глаза себе нарисовал? У каждой нации свои комплексы И вот мы валяем дурака в несуществующем ресторане, за бокалом воображаемого спиртного, сотни компьютеров жгут энергию, процессоры греются от натуги, телефонные линии перегоняют мегабайты бессмысленной информации
Информация не бывает бессмысленной.
Да, пожалуй. Надя бросает на меня быстрый взгляд. Скажем так: неактуальной информации. И все этоновая эра мировой технологии?
А чего ты ожидала? Обмена файлами и разговоров о частоте процессоров? Мы ведь люди.
Надя морщится:
Мы люди новой эпохи. Виртуальность может изменить мир, а мы предпочитаем гримировать ее под старые догмы.
Нанотехнология, используемая для имитации выпивки, это хуже, чем микроскоп для забивания гвоздей
Ты«тюринка», догадываюсь я.
Да! с легким вызовом отвечает Надя.
Тюринцыпоследователи одного писателя-фантаста из Питера. Они не то выступают за сращивание человека с компьютером, не то ожидают от виртуальности каких-то немыслимых благ.
Так что же ты делаешь в этом бессмысленном заведении? спрашиваю я.
Ищу Дибенко. Мне очень хочется спросить его так ли он все представлял? Правильно ли происходящее, с его точки зрения?
Понятно. Но неужели тебе не нравится это место?
Надя пожимает плечами.
Я протягиваю руку, касаюсь ее лица.
Тепло руки, терпкость вина, прохлада вечернего бриза и аромат цветов, плеск теплых волн, луна в небе и колкий песок под ногами, неужели тебе не нравится все это?
Для этого существует реальность. Она смотрит мне в глаза.
А часто ли все это совпадает в реальности? Здесь достаточно открыть дверь, я киваю на неприметную дверку в «японской» части ресторана, и все окажется на месте. А тебе никогда не хотелось холодным осенним утром стоять на опушке леса над обрывистым берегом реки, пить горячий глинтвейн из пузатого бокала и вокруг никого
Хозяин этого ресторанаромантик, говорит Надя.
Конечно.
Леонид, все, что ты назвал, правильно. Но этим удовольствиямместо в реальности.
Реальность не столь доступна.
Как и глубина, Леня. Я не знаю, откуда ты берешь деньги для постоянных визитов сюда, да и не мое это дело. Но миллиарды людей никогда не были в глубине.
Миллионы людей никогда не видели телевизора.
Виртуальность не должна быть эрзацем реальности, убежденно говорит Надя.
Да, конечно. Превратим нищих и убогих в накопители информации, станем импульсами в электронной сети
Леонид, ты знаком с учением тюринцев лишь понаслышке, убежденно говорит Надя. Посети как-нибудь нашу церковь.
Пожимаю плечами. Может быть, и побываю. Но в глубине много интересных мест. На все не хватит жизни.
Я пойду. Надя встает. Бросает на стойку бара монетку. У меня еще полчаса сегодня надо посетить пару мест.
В поисках Дибенко? киваю я. А может бытьтеплый песок, гавайский пляж и красное чилийское?
Надя улыбается:
Леня, это уже не будет работой. Вечерний пляж и вино захочется продолжения. А виртуальный секс забавен, но только если ты дома, в запертой комнате. Я вошла с работы. Шесть компьютеров в комнате, все заняты. Представляешь, какое зрелище я буду представлять для коллег?
Она предельно откровенна и умна. Хорошая девочка. Дай бог, чтобы и в реальности Надя была такой же смышленой и открытой.
Тогдаудачи, киваю я.
Спасибо, таинственный незнакомец. Надя наклоняется и чмокает меня в щеку.
Леня, маркер! шепчут булавки на моих плечах.
Достаю платок-вирусофаг и стираю помаду со щеки. Грожу Наде пальцем:
Я предпочитаю оставаться таинственным, девочка.
Кажется, она растерялась. Однако ей хватило выдержки, чтобы развести руками и неторопливо удалиться.
Блин. Испортила песню, дура!
Так хорошо поговорили
Залпом осушаю бокал и щелкаю пальцами, подзывая бармена.
Джин-тоник, один к одному!
Бармен морщится, но смешивает требуемое. Блин. Заказать, что ли, текилы с томатным сокомкакую рожу он скорчит?
Леня?
Оглядываюсь.
Мой друг-оборотень стоит рядом. Белый костюм, лакированные туфли, чуть старомодный галстук. Лицо чуть напряженное.
Привет, Ромка. Садись.
Что за девица?
Ничего интересного.
Мы, дайверы, всегда немножко параноики. Что поделать.
Слишком много желающих узнать наши реальные имена.
Оборотень шумно втягивает воздух, хмурится:
Она пыталась тебя пометить!
Я знаю. Не беспокойся, это просто журналистка.
Ромка садится, кивает бармену. Тот корчит жуткую рожуно подает ему граненый стакан, наполненный «Абсолютом-пеппер». Мне даже смотреть тяжело, как Роман пьет. А он, слегка морщась, вытирает рот и возвращает стакан.