Обиделась.
Ресницами захлопала, и руку его сжала сильнее.
Там сейчас такое творится за колоннами и в углах Нет, я так, с теми, липкими нет, не хочу.
3.1
Юная леди, вы Логейн осекся. Что вы? Сам предложилпойти к орлейцу. Ну да. Но не Дерьмо! Ладно. Оставайся здесь. А мне надо надо. Брайс с Рендоном последнюю наливку без меня изведут.
У нее пальцы задрожали. Так, чуть заметно.
Очень, очень заметно.
А я скучала. Вы давно не приезжали, протянула она жалобно.
И голос у нее нежный и хрипловатый немного.
А сейчас меня отсылаете к орлейцам, сами уйти хотите а что я такого сделала?.. А вот если вы уйдете, а сюда еще кто-нибудь из придворных придет?..
Дерьмо, подумал Логейн и попробовал вытащить руку из-под ее пальцев. Не вышлобыла еще и бутылка, она бы упала. Прямо на розовое платье. И получилось бы
Что-то слишком много дерьма, подумал он, представив облепивший бедра Дани шелк. Наверное, орлейцы да, точно орлейцы виноваты.
Не придет, вздохнул он, поглаживая другой рукой дрожащие пальцы и пытаясь ненавязчиво оторвать их от своих. Снова не вышло. Дани, девочка, тебя кто-то обидел? От кого ты прячешься?
Я не прячусь, она мотнула головой. Уставилась в упорглазищи заблестели. И опять губы облизнула.
Я отдыхаю. От шума.
И голову опустила. Прижалась губами к его пальцам.
Демон бы вас подрал, юная леди, что вы пили?! холодно осведомился Логейн, безуспешно пытаясь не подавиться комом в горле и отнимая у нее руки.
Подняла голову. Посмотрела недоуменно-обиженно.
Ресницами захлопала.
Я же не не просто скучала.
Дани, маленькая, устало сказал он и погладил ее по щеке. Щека была нежная, и хотелось задержать руку подольше. Ты выбрала неподходящий объект для он запнулся, не в силах найти приличное слово. Я тоже скучал. Очень. Мы так и не доиграли в шахматы. Но в другие игры тебе стоит играть с кем-то помоложе, а не с раненым героем.
Он отвернулся, всталв спине что-то хрустнуло. Или не в спине, неважно. Отхлебнул мерзкого сладкого вина, закашлялся.
Старый дурак. Развесил уши, размечтался. Не просто скучала. Верь!
За спиной всхлипнули. И еще раз.
Зашуршали, то ли шелком, то ли сеном. И яблоками запахло еще отчетливее. Зелеными яблоками, с кулак размером, хрустящими на зубах и сочными до такой степени, что течет по губам.
Проснулась чья-то лошадь, фыркнулапоказалось, насмешливо.
К спине прильнуло теплое. Обняло тонкими руками, накрепко.
Ты понимаешь, что делаешь, девочка? спросил Логейн у бутылки.
Теплое пошевелилось и угукнуло в лопатки.
Он вздохнул. Упрямая девчонка, всегда была упрямой и всегда вила из него веревки. И ему это нравилось. И нравится, не стоит себе врать. И ему плевать, что скажет Брайс. Если, конечно, она в самом деле понимает, что делает.
Резко развернувшись, Логейн сгреб ее в охапку, прижал к себе и поцеловал. Грубо, по-солдатски, ну уж простите, орлейским тонкостям не обучены. И ему ответили. То есть, она сначала задохнулась, замерла на целую секунду, а потом ответилаочень, очень неловко, и совсем неумело, но жарко и жадно.
Кожа у нее была горячей, как расплавляющаяся свеча, и мягкойкак тот же воск. Такой мягкой, что он позволил себе еще целое мгновение обнимать ее, и пить яблочный сок с ее губяблоко с привкусом сладкого вина, сена и конюшни. Божественный вкус.
А потом осторожно отставил бутылку на край яслей, пригодится, поднял шелковую юбку, оторвал от себя неуклюже блуждающие под камзолом руки
Когда он перекинул ее через колено, она лишь недоуменно дернулась. А когда шлепнул всего лишь ладонью, уродовать нежную кожу ремнем он пожалел, да и будущий супруг леди не поймет, обнаружив в первую брачную ночь шрамы на самом интересном месте когда шлепнулона взвизгнула, не от боликажется, от злости. Точно, от злостизашипела, попыталась извернуться, освободиться.
Щелкнула зубами.
Я вам не ребенок!
Я заметил, леди. Он отвесил второй шлепок, сильнее. Вы очень избалованный ребенок.
Он врал. Бедра под его рукой принадлежали никак не ребенку, а очень юной, очень упрямой и желанной женщине. И ему было плевать, что сейчас она совершенно точно убедилась в том, что желанна. Слава Создателю, на ней были панталоны. Хотя бы панталоны.
Она неожиданно фыркнула.
Как угодно. Отпустите.
Угу. Третий шлепок. Конечно.
Еще три она вытерпела молча. Быть может, что-то поняла.
Логейн стряхнул ее с колен и велел:
Извольте идти к отцу и вести себя, как подобает юной леди. И постарайтесь по дороге не приставать к пьяным гостям. Даже если очень захочется.
Она подняла брови. Взглянула нет, не показалось, насмешливо и никак иначе.
Неожиданно много эмоций, милорд. Конечно, для человека, который хочет показать, что ему все равно. Доброй ночи. Надеюсь, ваш сон будет спокоен.
И поклонилась. И нет, не убежала, а ушла не спеша, высоко подняв голову.
Разумеется, она не обернулась. Кусланды никогда не оборачиваются. И потому не могла увидеть, как Логейн смеется. Искренне, весело, хоть и беззвучно. Впервые за весь этот гребаный свадебный день, за весь гребаный месяц, что прошел со смерти Мэрика.
Вы неподражаемы, леди, он поклонился закрывшейся двери и, сбросив почти полную бутылку на пол, растянулся в душистом сене.
Повезет же кому-то.
Вино разлилось, добавив к запахам навоза, сена и зеленых яблок сладкую хмельную ноту, похожую на вкус ее губ. Пожалуй, теперь он сможет пить орлейское вино без отвращения. И даже простит Брайсу и Рендону, что вылакали всю наливку без него.
4
Предательство эрла Хоу, гибель родителей и призыв в Серые Стражи отпечатались в памяти Дани как одно алое хаотичное пятно. Все, что она могла вычленить связного, это свою клятву отомстить убийце и слова Дункана: сейчас нет ничего важнее Мора.
Именно эти слова и помогли Дани продержаться до Остагара, где король Кайлан планировал дать решительный бой порождениям тьмы и одержать победу над Мором. Она не задумывалась, реально ли вот так сходу победить. Она просто делала, что должно.
Пока не увидела Остагар. Про него Дани читала. Много и разного. И в "Землеописании", и в трактатах по истории, и даже в романах. И везде, совершенно везде рассказывалось про величественную и неприступную крепость. На деле же неприступная крепость оказалась обычными руинами, даже не слишком живописными.
Возможно, Дани и была не права.
Может быть, она в другое время она и оценила бы чудом уцелевшие за полтысячи лет белые башни, сводчатые арки, мощеную площадь, на которой разместили лагерь, и еще осталось место
Но не теперь. Не после смерти родных, не перед битвой с порождениями тьмы, в которой, очевидно, не выиграть.
Войско, собравшееся в этих руинах, вызывало недоумение. Ну зачем здесь войско, как тут наступать, или, не приведи Создатель, обороняться? Легендарные Серые Стражи тоже разочаровали. Обычные солдаты, только что эльфы среди них мелькаютв доспехах и при оружии. Сначала режет глаз, но привыкаешь быстро. Один из Стражей, рыжий, чем то похожий на щенка Алистер, постоянно вертелся поблизости, но Дани не придавала его присутствию никакого значения.
Эрла Хоу Дани найти не пыталась. Ясно же, что он тут не покажется. Наверняка будет занят тем, чтобы обставить смерть ее семьи, как несчастный случай, а то и нападение каких-нибудь коварных врагов. Потом явится в столицу, и всем расскажет, как он, верный вассал, пытался спасти сюзерена, но не успел.
Подлая крыса.
Зря он думает, что свидетелей не осталось. Теперь король Кайлан знает все о его предательстве, и сразу после победы Хоу получит по заслугам.
Главноепобедить.
Не пыталась Дани и разыскать братане знала, как ему сказать, что его жена и маленький сын мертвы. Как смотреть ему в глаза после того, как она ничего, ровным счетом ничего не смогла для них сделать. Только сбежала сама, и то лишь благодаря Дункану.
Дважды видела рядом с королем тейрна Логейна. В груди что-то екнуло, заболело, и очень захотелось кинуться ему на шею в криком «дядя Логейн!», но она сдержала порыв. Наверняка король ему расскажет, что произошло с семьей Кусланд, а объяснять ему, что Дани теперь Серый Страж нет. Слишком это
Не сейчас. Сначалапобедить.
Подробностей своего Посвящения она не запомнила. Помнилось смутно, как пила из чаши какую-то ожигающую омерзительную дрянь и все. Короткая темнота, пронзительный холод, жуткая тошнота и чудовищная головная боль при попытке открыть глаза.
Как умерли еще двое рекрутов, глотнувшие из той же чашивспоминалось смутно. Кажется, вор захлебнулся, а рыцарь попытался бежать или нет? В голове был совершенный туман, он мешал думать и осознавать происходящее.
Дани сказала об этом Алистеру, но тот заверил, что это случается. Пройдет.
И прошло, в самом деле, быстропосле первого же боя с порождениями. К моменту, когда они с Алистером добрались до смотровой площадки башни Ишаллы, в голове не осталось ни одной мысли, кроме как «победить любой ценой». Дойти. Подать сигнал к атакеподразделение под командованием тейрна Логейна ударит с фланга, сбросит порождений в пропасть, и с Мором будет покончено. Именно таков был план короля.
И тогда Дани можно будет упасть и закрыть глаза.
А пока она смотрела вниз, на кишащее порождениями тьмы поле боя, и отчетливо понималабой не выиграть. Никак. Король Кайлен совершенно бездарный стратег, армия прижата к обрыву, и все что могут храбрые ферелденские солдатыэто бесславно погибнуть.
Еще она понимала, что тейрн Логейн ни за что не поведет свои подразделения на убой. Наверняка он уже скомандовал резерву отступление, и уводит жалкую четверть армии как можно дальше от героически и по-дурацки гибнущего короля. По крайней мере Дани очень надеялась, что это именно так. Что у людей Ферелдена останется хоть какая-то защита.
Она попросила Алистера зажечь сигнальный огонь.
Жестом, потому что горло пересохло.
И не смогла даже закричать, когда пасмурное небо потемнело еще больше, захлопали чудовищные крылья, и на них с Алистером упал дракон.
5
Логейн не помнил, когда ему стало все равно. Может быть, когда увидел предполагаемое поле боя и прикинул, как будет лететь с обрыва ферелденская армия. Может быть, когда мальчишка Кайлан радостно сообщил, что ждать подкрепления от баннов не будет, а будет воевать Мор и Архидемона сам, вот прямо сейчас, деревянным мечом и героическим видом. Или когда тот скользкий Серый, что танцевал с Дани на свадьбе Аноры и облизывал ее масляным взглядом на каждом королевском приеме, где появлялись Кусланды, поддержал королевское желание покрыть себя кровью и славой. Своей кровью и славой придурка, хотел сказать Логейнно промолчал. Безнадежно.
Но скорее всего ему стало все равно, когда Кайлан с фальшивым сочувствием на лице и настоящей радостью в глазах сообщил о смерти Кусландов. Всех. От рук Хоумерзавца, предателя и подлого змея. Да, и то, что Брайс Кусланд продался Орлею, полная чушь, сказал Кайлан. Орлей не плетет против нас заговоров, орлейская императрица добрая, милая и ей не нужна провинция Ферелден. Конечно, согласился Логейн. Восемьдесят лет была нужна, а тут вдруг стала не нужна. Все правильно, ваше величество, это все ваша гениальная дипломатия. Браво. Идите уже спать, перед боем надо отдохнуть.
Кайлан ушел спать. То есть высматривать святую сестру или эльфийку посмазливее, чтоб грела величеству постель, раз уж ни одной благородной дамы с собой на войну не взял. Упущение, однако. А Логейн, постояв над картами и не сумев вычитать в них ничего утешительного, отправился бродить по лагерю. Зачем, сам не знал.
Лагерь спал беспокойно, караульные вместо привычной игры в кости тихо переговаривалисьМор, гарлоки, семья дома, вот вернемся Наверное, они знали, что умрут завтра. Все, кроме резерва под командованием Мак-Тира и отряда Хоу, так удачно запаздывающего к Остагару. Можно ставить тейрнир Гварен против дохлой крысы, что Хоу приведет подкрепления ровно на следующий день после решающей битвы. И ни слова не скажет о Брайсе: зачем, если и так все ясно? Его «отряд» едва ли меньше тех ошметков армии, что Логейн завтра отведет в тыл, его сторонников в Собранииедва ли не больше, чем верных Аноре и Мак-Тиру баннов. А пока у Хоу важные деланадо подмять под себя потерявший хозяев Хайевер.
Хайевер. Запах вишни, уют, тепловсе то, чего Логейн так и не нашел в Гварене и в королевском дворце. Последний друг. Последняя любовь?
Логейн прикрыл глаза, пытаясь в приглушенном темнотой лагерном шуме расслышать сонное фырканье коней, запах зеленых яблок и насмешливый голос: «Надеюсь, ваш сон будет спокоен».
Будет, моя девочка. Теперь ужебудет. Потому что в тот момент, когда командор Серых сказал, что Кусландов больше нет, раненого в сердце солдата, героя Дейна и прочая, прочаяне стало. Но Ферелден об этом не узнает. Ведь кто-то должен сохранить то, что они все, мертвые герои, оплатили тридцать лет назад.
Если б он тогда знал, чем придется платить за свободу странывстал бы на колени перед мятежным принцем Мериком и поклялся бы привести его к победе и трону?
Да, ответил себе Логейн. Ферелденэто единственное, что имеет значение. Единственное, что у него осталось.
Совсем близко послышался испуганный вопль.
Не успев сообразить, где он и кто вопит, Логейн выхватил меч. И только через несколько мгновений, не обнаружив вокруг никаких врагов, понялвопль раздался из руин угловой башни. Именно там командор Серых проводил посвящение в свой клятый орден.
Следом за воплем раздался звон мечей и предсмертный хрип.
Логейн пожал плечами, припомнив троих рекрутов, мелькнувших сегодня утром на дороге в Коркари. Неуклюжий рыцарь, вороватого вида худосочный лучник и потасканная чумазая девица в кольчуге не по размеру. Сопровождало их рыжее недоразумение, взращенное Эамоном: мэриков бастард, не унаследовавший от отца ничего, кроме щенячьих глаз. Значит, в Коркари они выжили, а посвящение не прошли. Причем кого-то прирезал сам командор. Дерьмо. Все эти сказки о грифонах, все эти подонки, начиная с самого командорадерьмо. Без них Ферелден станет только чище.
Сплюнув под ноги, Логейн отправился в свою палатку и завалился спать. Перед боем надо отдыхать. Без, дери их сворой, святых сестер и эльфиек!
Последней его мыслью перед тем, как провалиться в сон без сновидений, было: «прости, дочка, подарить тебе принца было очень плохой идеей. Но я исправлю свою ошибку».
6
Стражи явились в Денерим почти через год после Остагара.
После промозглого холода Диких Земельони провели там целый месяц, залечивая раны и слушая истории ведьмы пустошей, которая была так любезна, что вынесла их с башни Ишаллы в самом конце битвы при Остагаре. Ведьма была, как и положено ведьме, стара, предположительно безумна и, по уверениям Алистера, безусловна зла. В последнем Дани сомневалась, но распрощалась со старухой, умеющей превращаться в дракона, с большим облегчением.
Дочь старухи, отступница Морриган, оказалась настоящим сокровищем: лечила своих, калечила врагов, находила дорогу в любом диком лесу. Правда, она постоянно задирала Алистера, дразнила Лелиануприсоединившуюся к отряду барда-убийцуи безуспешно пыталась соблазнить рогатого великана Стена, подобранного вместе с Лелианой. Иногда Дани мечтала убить их всех, но тут случалась очередная заварушка, и разношерстный сброд, больше похожий на бродячий цирк, чем на грозный отряд, снова становился единым целым.
Больше двух месяцев они провели в гномьих пещерах и на Глубинных Тропах. Весь отряд проникся к Тропам и гномьей политике искренним отвращением. Алистер и Дани пообещали друг другу никогда сюда не возвращаться, а когда придет их время умереть от скверныпросто вызвать друг друга на дуэль.
Сколько времени они бродили по Ферелдену, пытаясь найти хоть кого-то из Серых Стражей, Дани даже не считала. Разоренные деревни, стычки с порождениями тьмы и разбойниками, новые шрамы и кошмары с участием Архидемона сливались в один бесконечный ужас, от которого немыслимо хотелось проснуться.
И только после путешествия в Тень она поняла, что разбойники и порождения тьмыэто еще не самое худшее, что может случиться. Само путешествие она запомнила плохо. Лелиана, правда, охотно рассказывала подробности всем желающим, но так путалась в демонах, духах и страшных заклятиях, что верили ей только крестьяне в тавернах, и только те, что слышали эту историю впервые. А остальные, кого занесло в захваченную демонами башню магов, предпочитали о ней не вспоминать. Даже магесса Винн, прожившая в башне лет, наверное, стопочти никогда о ней не рассказывала.