Нервная система подцепилась к костяшкам, Лека небрежно поднял мою правую ногу и ударил ладонью по икре.
Кожа ответила звонким шлепком. Больно не было. Я почувствовал лишь волну, которая прокатилась по ноге. Ударные волны в голени остались почти незамеченными, а в бедре ощущались хорошо. Лека почесал седую голову и, плюя на правила гигиены, вцепился в ступню обеими руками. Что-то там мял и надавливал. Сошлись брови, покрылся складками нос. Док разбирался со ступней, точно механик с заклинившей запчастью. Пару раз дернул, затем удовлетворенно улыбнулся и бросил ногу на койку.
Долго ещё?! спросила Табиа.
Девчонка стояла в углу палаты. Её серые лохмотья-одежды почти идеально сливались с облезшими стенами больницы. Казалось, что её закрыли здесь многие годы назад, и её одежды пришли в негодность вместе с интерьером. Каждый раз, когда она вставала в этот угол, она представлялась мне какой-то мистической фигурой. Про такие придумывали страшилки. Она потеряла в больнице любимого человека или вроде того, навечно осталась в этих стенах, и убивает каждого, кто останется в больнице в полнолуние. Ну, а если и не убивает, то как минимумпродалбливает здоровенную дыру в мозгах из-за собственного нетерпения.
Долго?!
Хрен знает, ответил Лека и насыпал мне в ладонь горку таблеток. Он и так отрос намного быстрее, чем я ожидал. Через пару дней встанет, а может и раньше.
Пару дней, процедила Табиа сквозь зубы.
Да, милая, придётся немного подождать, Лека повернулся к Табии.
Втянул живот, выпятил грудь, выпрямил спину. Недовольная харя мужика расплылась в косой улыбке. Лека сунул руки в карманы и вразвалочку подошёл к Табии:
Предложение ещё в силе. В моём саду есть много интересных растений, и найдётся бутылка двадцатилетнего
Вали на хер!
Как знаешь, Лека пожал плечами и гордо выплыл из палаты.
Мы остались наедине. Я натянул одеяло по шею и вжал голову в плечи.
Ешь таблетки!
Уже, я показал пилюли на языке. Пару дней и я буду на ногах!
Р-р-р! Табиа ударила кулаком в стену. Каждый день я отговариваю себя, чтобы не свалить от сюда! Ушла из Видовых Застав и предала свой народ. Ради чего?! Чтобы нянчиться с калекой?!
Ну должен сказать, что разделять печать с калекойэто было изначально не самая лучшая идея.
Мне ничего не стоит её разорвать! Табиа скрестила руки на груди.
Мы всё равно ждём, пока Башмак подготовит машину. Забыла?
Не делай из меня дуру! Башмак будет изображать работу столько, сколько понадобится тебе.
Ну-у-у-у Зато вот, смотри! я откинул одеяло и пошевелил пальцем. Скоро тебе не нужно будет нянчиться с калекой.
Если ты подговорил Леку сказать, что поправишься через пару дней, а на деле это окажется неправдой. То я грохну его, а потом уйду. Перед смертью сможешь вдоволь насмотреться на свои пальцы!
Табиа вышла и хлопнула дверью. Делала так уже не в первый раз. Новая порция штукатурки оторвалась от стены и упала на пол. По коридору удалились её шаги. Табиа зашла в палату номер «8», где оборудовала для себя комнату, и закрыла дверь. Ещё одна угроза миновала, и я облегченно выдохнул.
Пока я валялся на больничной койке, у меня было предостаточно времени, чтобы изучить печать. Принцип действия этой штуки оказался довольно примитивным. Печать была чем-то вроде потребителя энергии, которую она тратила на бесполезную непрерывную связь между родственными половинками. Никакой пользы, никаких дополнительных навыков или умений между связанными звеньями. Ничего. Она не позволяла мне даже видеть материю Табии, отчетливее других. Башмака, который в последнее время предпочитал моей компании Леку, потому что тот счёл механика за сносного собутыльника, я видел через стены также ярко, как и Табию.
Вот и получалось, что печатьпросто паразит. Она расходовала энергию бесцельно и неэффективно. С увеличением расстояния между частями, затраты энергии увеличивались в геометрической прогрессии. Вдобавок ко всему эта хреновина каким-то образом выставила в материи приоритет на себя. Не спрашивая разрешения, она могла высосать из материи всю энергию, даже если это приведет к гибели.
А вот кусок печати Табии был другой. Он словно работал только на прием, не потребляя энергию. Получалось, что её слова о пуповине, на которой я за ней тянусь, были очень даже правдоподобны.
Ноги отрастали семь дней. Теперь я узнавал в них свои черты, особенности строения и форму стоп. Хотя всего пару дней назад окровавленная сетка волокон вокруг искусственно выращенных костей выглядела мерзко.
Откликнулся большой палец на левой ноге, за нимколени. Всю ночь я настраивал управление. Точно неумелый музыкант, натягивал и отпускал струны нервных соединений, вспоминая, как управляться с неуправляемыми кожаными мешками.
К утру я скинул ноги на пол и сел на койке. Ступни коснулись холодного линолеума, отчего по ногам пробежала дрожь. Толкнулся руками и вскочил. Голова поднялась на непривычную высоту, предметы в комнате неожиданно отдалились. Комната раскачивалась из стороны в сторону, будто больничный корпус попал в шторм.
Вестибулярный аппарат на пару с материей накидывали новые данные для безопасного управления телом. Я сделал крохотный шаг вперед, затемещё один. Отшвартовался от кровати, будто лодка от лайнера, и поплыл дальше. Третий шаг, четвертый
Изнутри меня пробивает хохот, губы беспорядочно кривятся, не понимая какую эмоцию выбрать: улыбку или страх. Я делаю пятый и шестой шаги. До койки напротив остается последний шажок. Победа близка Подгибается колено, выворачивается ступня. Я падаю на тумбочку и заваливаюсь вместе с ней на пол. На мне лежит дверца и переломленная пополам полка. Перегнившая труха колит в бок. Перекатываюсь на спину и хохочу в потолок. Я снова на ногах.
Погода радовала десять дней подряд. Небо провело капитальную уборку, вычистив облака по всему материку. Синевой небо встречало звезду рано утром и оставалось слепяще-голубым весь день.
Вокруг всё цвело. Деревья покрылись белыми крапинками цветов. Полевые ромашки вывернулись чуть ли не наизнанку, подставляя бархатную желтизну шмелям. В красках весны или летавремена года в этом мире были довольно спутаннымидаже облезшее здание больницы посвежело. Яркие лучи солнца, будто рентген просвечивали остатки цвета на фасаде в бесконечной серости. Распустившаяся зелень прикрывала обломанный подол фундамента, а гигантская ива поглаживала шиферную крышу.
Солнце прожарило асфальт. Я сидел на переднем сиденье убитого в хлам седана и наслаждался запахом плавящегося пластика вперемешку с тающим асфальтом. Сидел и отбивал ногами случайно мелодию. Получалось хреново, но получалось.
Они, может, ещё и в жопу друг друга поцелуют?! на заднем сиденье сидела Табиа. Она ухватилась за рукоятку окна и дернула слишком сильно, отчего ручка хрустнула и отвалилась. Зашибись! Две недели возился с этим мусором и Чего ты лыбишься?! Поторопи его, пока это не сделала я!
На ступеньках в больницу Башмак болтал с Лекой. Как эти два мужика нашли общий язык, оставалось для меня загадкой. В зеркале заднего вида фигурка Башмака шлепала губами и размахивала руками. Вечно пьяный Лека смотрел на него чуть улыбаясь. Мне не очень-то хотелось прерывать их прощание, но фурия за спиной с секунды на секунду могла выйти из-под контроля.
Как бы невзначай я высунул из окна руку и сделал вид, что ловлю потоки ветра. Башмак заметил это и вспомнил, что его ждут. Похлопал доктора по плечу и побежал к машине.
Зацени! Башмак упал на водительское сиденье и поставил на панель горшок.
Вы хоть предохранялись?! спросила Табиа. Думаешь он тебе позвонит?
Смотри-смотри! не обращая вынимания, Башмак показал пальцем в кактус.
Ни с того ни с чего растение пошевелилось. Торчащие из земли лапки помахали нам и замерли.
Прикол, да?! Как будто салютует нам! Хотя на самом деле, знаешь, что это?
Поехали! поторопила Табиа.
Что? спросил я, залипая на кактус.
Он так ворошит под собой землю, чтобы впитать оставшуюся влагу, прежде чем её высушит солнце. Ништяк, да?!
Хрень какая-то
Прикольно! ответил я.
Во-во!
Идиоты
Башмак повернул ключ в зажигании. Двигатель ровно заработал. Башмак нажал на педаль газа, и мерный клокот разросся до агрессивного рыка. В этом рыке и заключался ответ на вопроспочему Башмак так долго возился с тачкой.
Ну что, домой?
Поехали уже!
Башмак вставил первую, бросил сцепление. Мы сорвались с места, оставляя на асфальте черный автограф резиной.
Возвращаясь в Стольный, я думал о планах. Хотя удержать сознание в колее действительности было не так просто. Ноги то и дело подкидывали меня до небес. Кожаные сосиски, торчащие из торса, временами ещё казались лишними, но к хорошему привыкаешь быстро. Теперь я мог наконец-то вернуться к тому, почему решил остаться в этом мире. Узнать причину, почему меня выгнали из этого мира младенцем. Найти виновного, кем бы он ни был.
Стольный показался на горизонте прямоугольными кирпичиками. Разбитая дорога сменилась более или менее целой. Впереди показался пропускной пункт?
Че за фигня? спорил Башмак, скидывая передачу на нейтралку. Тут же ничего не было?
Двигатель сбросил обороты и почти неслышно посапывал, делая передышку. Мы катились к сужению дороги. В приоткрытых окнах свистел ветер, под колесами трещали камушки. Двухполосная дорога сходилась в одну полосу бетонными ограждениями. Вооруженные люди, судя по одеждесолдаты Диарастояли на дороге и на мостике возведенного КПП.
Пропускной пункт построили между перекрытиями разрушенного моста. Солдаты оживились, заметив нас.
Диар наводит в городе новые порядки? спросил Башмак и плавно нажал на тормоз.
Или они кого-то ищут, ответил я.
Башмак остановился и открыл окно, ожидая, что к нему кто-нибудь подойдет. Главный с рацией показал раскрытую ладоньпросил или требовал подождать.
Черт! ругнулась Табиа и достала пистолет. Меня ищут!
Успокойся! Ты, конечно, важная птица, но, я замолчал. Спрячь пушку!
У тебя забыла спросить! Если этот придурок попросит меня выйти из машины, я прострелю его голову! она ткнула стволом в сидение Башмака. Жми на газ!
Боже, откуда в тебе столько
Заткнись! Тебя, между прочим, моя жизнь должна волновать не меньше своей. Догадываешься, что будет если моя половина печати погибнет?
По шевелению губ главного и обрывкам слов я разобрал фразу: «Он приехал». Нахмурив брови, я посмотрел в зеркало заднего вида. Но оно было настроено под водителя, и я не увидел в нём встревоженное лицо Табии.
Бормочет и бормочет, сказал Башмак. Не подошел, ничего не спросил, а уже бормочет. Чую, не особо нам тут рады.
По привычке я хлопнул себя по карману. Там должен был лежать телефон, но мобильник забрали в Видовых Заставах.
Когда я отращивал ноги в Атомном городке, у меня временами появлялась мысльпозвонить Питуно не позвонил. Не за чем было. Все проблемы были решены, оставалось проехать полсотни километров.
Назад у нас дороги нету, прошептала Табиа. Чуть что, дави на газ и пробивай ворота!
Да хватит! Табиа! я не смог сдержать улыбку. Сейчас они узнаюткто приехали пустят нас. Вон, уже идет!
Охранник с рацией перешел на другую сторону дороги и подошел ко мне.
Добрый день!
Привет.
Прошу прощения, но вы не можете въехать в город.
С чего это?
Я лишь выполняю распоряжение, он пожал плечами, а его бордовая материя затрепеталась от волнения. Трижды я запросил подтверждение и три раза получил отрицательный ответ. Простите, но такие указания.
И кто дал такие указания?
Новый начальник ПсовПитон.
Глава 10. Нон грата
Движение вблизи города было никаким. За полчаса, что мы простояли возле пропускного пункта, с нами не разминулась ни одна машина. И все же охранник попросил отъехать. Его беспокоило не то, что мы перекрыли дорогу, его беспокоил я. Каждый раз, когда я смотрел на него со скрытым требованием пропустить нас, он вздрагивал, хватался за рацию и предпочитал подолгу шипеть в трубку, лишь бы не отвечать на мои вопросы и не встречаться со мной взглядом.
Башмак сдал назад, пока не закончились бетонные ограждения, и съехал на обочину.
Трепло! буркнула из-за спины Табиа. Навешал мне лапши, а самого даже в город не пускают
Я промолчал. Материи усердно работала, чтобы удержать меня в равновесии. Мало того, что я время от времени был не против положить всех этих охранников и войти в город по собственному кровавому разрешению, так ещё эта девчонка
Последние пять лет я только и делала, что ставила под сомнения слова своего отца, продолжила Табиа. Защищала вас. И что получила? Получается, он был прав?
Послушай, Табиа, начал Башмак.
Завали! она толкнула дулом сиденье. Что дальше?
Подождем. Если он не приедет, то
То, что?!
Он приедет.
Сидеть в машине с Табией было невмоготу. Я вышел и прогулялся по обочине. В пригородной зоне земля выглядело пустынно. Оранжевый песок разбавляли песчаные глыбы. В редких местах из-под земли пробивались плеши желтой травы. Пустыня была рукотворной. По правую руку, за дымкой от солнечных испарений, виднелся завод. Нагромождение ржавого металлолома с трубами. Раньше эта коптильня знатно дымила, и её выбросы на долгие годы сделали почву непригодной. Время прошло. Земля очистилась. Самые живучие сорняки пробивались к солнцу.
Табиа переключилась на Башмака, и я отошёл ещё дальше, чтобы её не слышать. Перешагнул через разломанный пластмассовый шезлонг, отшвырнул бочку и прыжком взобрался на горку покрышек. В пяти метрах от меня на вбитом в землю деревянном столбе сидела ворона. Сутулая, худая, со слипшимися перьями. Она безразлично глянула на меня и переключилась на охранника. На шее у того висела бляшка. Каркающая проказница смотрела на безделушку восхищенно и жадно.
Из города донесся гул мотора. За пропускным пунктом я увидел поднявшуюся пыль и морду черного внедорожника. Охранники пропустили его незамедлительно. Внедорожник подпер Башмака нос к носу. Открылась пассажирская дверь, и на дорогу вышел Питон.
Он был одет в привычные джинсы и кофту. Грудь окутала кобура на два пистолета. Питон пошел к машине, но увидел меня и остановился. В бордовой материи я заметил коричневые оттенки, его улыбка показалась ненастоящей. Табиа прижалась к стеклу и приподняла стол, чтобы я увидел рукоятку, спрашивая: не пора ли ей выйти и сделать в Питоне пару дырок?
Рад, что ты снова на ногах, сказал Питон.
Я тоже, я пнул камушек, и тот отскочил Питону в колено. Башмак соорудил мне знатные костыли, но управлять своими конечностями намного проще, я соскочил с покрышек и подошёл ближе. Охранник сказал, что ты не пускаешь нас в город.
Так и есть.
Интересно С чего бы это?
Прости, но твое присутствие в Стольном несет опасность.
Ты серьезно?
Более чем.
Быстро же все меняется. Это тебе Диар сказал?
Питон промолчал.
Охренеть, Пит! Диар, конечно, умеет находить подход к людям. Когда ему понадобилось, он и со мной договорился. Но ты? Что он тебе предложил? Ты все правильно взвесил? Либо он пообещал тебе очень много, либо ты дурак, Пит!
Пит повернулся и посмотрел на Табию. Девчонка смотрела на него, сдвинув брови. Я сделал шаг вперед и как будто случайно споткнулся. По материи Пита прокатилась волна, а во внедорожнике открылись передние двери.
Диар тут не причём, Пит улыбнулся, и на сей раз улыбка выглядела искренней. Дело в том пацане, которого ты грохнул.
То, что следил за мной?
Да. Оказалось, что он из Дарграда, Пит сунул руки в карманы, а энергия его материи успокоилась, будто море после шторма. Мы не знаем, кто именно, но они следили за тобой. В городе сейчас снуют их люди, и они ждут тебя. Кто-то из Дарграда связывался с Диаром. Они попросили, Питон изобразил в воздухе кавычки, встретиться с тобой, если ты появишься в Стольном. Диартот ещё кусок говна, и он обязательно сольет тебя, но должен сказать, так поступил бы любой. Дарград пообещал Диару очень тяжелые времена, если мы ослушаемся.
И ты ослушался?
Мы расставили посты под предлогом защиты от дикарей из нейтральных земель. На постах стоят мои люди. Тебе нужно валить от сюда, а мне остается надеяться, что крысы из Дарграда не узнают о нашей встрече.