Наконец Гавон увидел Солнечную систему не в записи станции 300, а воочию. Мощность локатора давала возможность рассмотреть каждую планету в отдельности, но сейчас не это интересовало Космодора.
Внимательно, градус за градусом, луч локатора, как огромный указательный палец, водил по пространству за орбитой Плутона. Гавон предоставил эту однообразную работу кодовому компьютеру и удобно устроился в кресле. Мир был чудесен. Вкусная еда, съеденная с аппетитом перед отлетом, теперь разносила по телу Космодора глубокую уверенность в правильности жизни. Экран развертывался перед ним широким полотном привычного и удобного космоса, который существовал, чтобы быть завоеванным настоящими и твердыми мужчинами такими, как Гавон Рен-барх.
Несколько лет тому назад станция 300 зарегистрировала в этом неизученном районе галактики довольно развитую культуру технического типа подобную цивилизации на Дархе несколько веков тому назад.
Для покорения цивилизаций такого типа давно были разработаны стереотипные инструкции. Несомненно, случай был ниже уровня его способностей, но Гавон, как всегда, старательно занялся им. Освоение чужой культуры было для него, как произведение искусства, скромное, но отмеченное его гением.
Мысль о качествах интеллекта была едва уловимой, но психономатор моментально отреагировал, и в углу экрана появились три основные психономические характеристики: сложность интегральных связей 97 %, скорость анализа 78 %, результативность анализа 90 %.
Гавон мог даже не задерживать взгляд на индикациях уже несколько лет его интеллект безотказно работал в данном наиболее оптимальном режиме и радовал душу безошибочным ходом. Сапиенсоиды Алгоро могли убедиться в этом уже после вторых переговоров, когда несколькими тонкими намеками он сумел заставить обе враждующие коалиции забыть свои договоры и после короткой изматывающей войны сделать планету пригодной к колонизации. Земноводные Ваама так и не сумели разобраться, как космический гость убедил их верховное божество не высиживать целое поколение яиц, что привело к необходимости приносить ему в жертву по десять грузовых звездолетов плутониевой руды в год.
Безупречные социотехнические операции снискали Рен-барху славу и авторитет одного из лучших усвоителей в дархианской истории, но не это делало его счастливым. Он любил чувствовать себя нужным своему народу.
Но единственно мощный мозг Доктринера был в состоянии оценить детальное изящество операций космодора и, посматривая на него пристальными глазками, сделать единственный в своем роде лаконичный и безжалостно глубокий комментарий, от которого стынут пальцы ног и который заставляет слушателя почувствовать себя великим дархом. В памяти всплыли морщинки вокруг глаз Доктринера
Сигнал с пульта управления вспугнул все воспоминания. Тахионный луч остановился на объекте поиска одном из десяти местных кораблей, которые, согласно докладу станции 300, исследовали внешнее космическое пространство.
Гавон увеличил изображение, и корабль завис в центре экрана. Космодор рассматривал его с каким-то смешанным чувством. Примитивная конструкция корабля напоминала ему о ранней космической истории Дарха. Когда-то на почти таких же атомных ракетах, ползущих со скоростью одной восьмой света, первые Космодоры отправились в бесконечный вакуум. С отчаянной смелостью они вызывали космос на поединок. И вот уже более четырех столетий были победителями.
Гавон снова прикоснулся к регулятору, и луч проник вовнутрь корабля.
Перед пультом, загроможденным чудовищным количеством приборов, сидел человек. Движение нижней челюсти свидетельствовало о пережевывании безвкусной пищи. Земной человек держал в руке наполовину съеденное подобие дархианского бутерброда.
Гавон его внимательно рассматривал, и в нем крепло убеждение, что этот меланхолично жующий земной космодор отвечает всем требованиям.
Перенастройка гиперсцилатора была делом нескольких минут. Гавон сконцентрировал зону его действия вокруг кресла в чужом корабле. От мощного разряда освещение слегка мигнуло. Землянин утонул в ярко-синем сиянии. Гавон повернулся к камере-приемнику, которая раскрылась одновременно с сигналом. В центре камеры стояло кресло с земным космодором, который, отчаянно кашляя, пытался проглотить кусок, застрявший в горле.
Рен-барх прошел к нему и осторожно похлопал его по спине. Землянин проглотил кусок, еще несколько раз покашлял и повернул покрасневшее лицо к Космодору:
Вы Кто вы такой?..
А вы кто? спросил Гавон. Как вас зовут?
Сайрас Джеральд, астронавт земной армии. Но кто вы?
Астронавт, повторил Рен-барх. Астронавт Звездоплаватель. Это ваше звание?
Да. А вы с летающих тарелок?
Гавон усмехнулся. В сообщениях станции 300 особое место занимал анализ любопытного общественного феномена веры в летающие тарелки. Космодор думал использовать это.
Да, из тех самых. Зовут меня Гавон Рен-барх, Космодор первого ранга. Если не ошибаюсь, я должен обращаться к вам «мистер»?
Нет, что вы! Называйте меня просто Сайрас или Сай, так даже короче и не затруднит вас
Гавон повернулся к нему.
Это меня не затруднит. Я владею вашим языком лучше вас самих. Но раз вам больше нравится, буду называть вас так. Вы же можете называть меня по-вашему мистер Рен-барх. У вас есть научная степень, Сай?
По всему видно, вы хорошо изучили Землю, мистер Рен-барх. Да, есть. Я магистр физики.
А ваши политические убеждения?
Пессимист.
Разве это политические убеждения? Я воспринимаю это скорее как психономическую характеристику.
Простите, мистер Рен-барх, но я вас не вполне понимаю.
Естественно, Сай. Вряд ли вы имеете какое-либо представление о психономии Но все-таки мне интересно, как вы понимаете свой пессимизм.
Не отвечая на вопрос, землянин неуверенными шагами вышел из камеры.
То, как он осматривал рубку, свидетельствовало б об интересе, если бы с лица его хоть на минуту сошло выражение кислой досады. Создавалось такое впечатление, что этот первобытный гуманоид ужасно отягчен банальной необходимостью каждый день осматривать летающие тарелки, космические корабли и другие инопланетные средства транспорта, которые не дают спокойно съесть хотя бы один бутерброд. Но Гавону не надо было гадать. «Мотивационная психограмма», мысленно приказал он, и разбуженный Психономатор начал отвечать с недоступной для человеческой речи скоростью: «Сильная нервозность из-за изменения жизненного уклада. Прикрывает свое изумление досадой. Воля рассредоточена по периферии сознания. Эрудиция достаточно высокая, чтобы быть полезным для миссии. Уровень анализа удовлетворительный. Скорость интеллектуальной реакции незначительно превышает среднюю. Объект является подходящим для манипуляции»
«Хватит!..» остановил его Рен-барх.
Действительно, этих сведений было достаточно. Он даже почувствовал, как его напряженные чувства охотника обволакивает тень скуки, до такой степени оказался стандартным психономический тип пленника.
Операция по освоению Земли обещала быть довольно-таки простой. Все прекрасно совпадало с данными станции 300 технократическая культура с высокой степенью нервной возбудимости и обостренными социальными конфликтами. Индивиды, мечущиеся в сетях собственных неясных мотивов и страстей, не понявшие сути своих желаний, не знающие универсальных психономических формул, которые единственно могут дать им свободу силы.
Так как же понимать ваш пессимизм, Сай? с легкой иронией и успокаивающим тоном повторил свой вопрос Космодор.
А? пришел в себя гость.
Садитесь, Сай! улыбнулся Рен-барх. Вы в состоянии разговаривать сейчас или хотите немного привыкнуть?
Сейчас! Сейчас! замахал возбужденно руками землянин.
Гавон синтезировал для него один из тех личных коктейлей, которые разрешал себе лишь в исключительных случаях (а ведь случай был именно таким, не правда ли?). Они начали длинный и разнообразный разговор о том, как прекрасно, когда высокоразвитые цивилизации посещают отсталых своих собратьев и помогают им поднять на более высокую ступень свой разум.
Вечером (по корабельному времени) Гавон наконец расслабился в пружинирующих волнах магнитной кровати. Сайрус, явно измотанный пережитым за день, спал под гипноизлучателем в соседней каюте. Гавону хотелось немного поразмышлять, но усталость сразу овладела им. А за ней пришел сон
Мучительно медленно, словно в густой жиже, Гавон шел по дымящейся, скворчащей земле. Иногда опора под ногами исчезала, и, не переставая шагать, он падал неуловимо медленно, пока снова не ступал на ту же раскаленную потрескавшуюся почву. Он не чувствовал ни жары, ни холода. Свет струился откуда-то сзади. Рядом с тенью Гавона скользила вторая тень Сайраса Джеральда.
А вы как понимаете пессимизм, мистер Рен-барх? спросила тень Сая.
Для нас это понятие древности, Сай, ледяным голосом промолвила тень Гавона, среди дархов пессимистов нет.
Разве это возможно, мистер Рен-барх?
Конечно. Оснований для пессимизма нет. Дархи обеспечены всем, что только могут сделать. Наше производство может удовлетворить даже самые изощренные требования. Другие планеты для нас неисчерпаемый источник сырья. Двести шестнадцать цивилизаций торгуют с нами. Наше общество обеспечено и стабильно.
Разве это возможно, мистер Рен-барх?
Вполне. Мы ввели психономию как основное средство для регулирования общества. Каждый занимает место, определенное его личной психограммой. Движение подсознания уже не тайна. Каждый осведомлен о движущих им инстинктах и о средствах, при помощи которых он может удовлетворять или обуздывать их. Все это идет на пользу нашей цивилизации. Дархи счастливы!
Разве это возможно, мистер Рен-барх?
И в который раз почва под ногами Гавона исчезла. Он начал падать в сизый дым без запаха, долго летел между потрескавшимися старыми скалами и проснулся в своей магнитной кровати.
Уловив, что он открыл глаза, автоматы медленно зажгли свет. Гавон полежал несколько минут, забывая свой нелепый сон. Потом встал и пошел в каюту Сайраса.
После завтрака, который (это было очевидно) прямо-таки шокировал землянина своими вкусовыми качествами, оба устроились в салоне корабля. Психономатор постоянно следил за напряженной психикой Сайраса. Внимательно вслушиваясь в информационные телепатемы, Гавон заговорил:
Сейчас слушайте меня внимательно, Сай. Будьте добры не прерывать меня Вчера, в нашем разговоре, я избегал уточнения некоторых подробностей, но сейчас сделаю это. Он медленно отпил свой коктейль. Сай, вы понимаете, что я не прилетел сюда ради альтруизма. Я должен создать условия для торговли с вашим миром. Знаю, что в пределах Земли вы имеете огромную практику в торговле, следовательно, знаете, что, если стороны не равноценны, одна из них становится ведущей. В данном случае этой ведущей стороной буду я К тому же не предлагаю выбора. Из трех вариантов нейтралитет, война, торговые взаимоотношения я устанавливаю третий Нейтралитет невозможен, так как мы никогда не уходим оттуда, куда пришли. Война бессмысленна мы лучше вооружены. Если все же предположить, что будут какие-либо военные действия, то от Земли мало что останется. В таком случае получается, что торговля единственный вариант. Теперь можете задавать вопросы.
«Сайрус Джеральд находится в угнетенном состоянии, сообщил Психономатор, он поражен сказанным, пытается найти выход из ситуации, которая выглядит для него угасающей и безнадежной. Не сомневается в нашем могуществе».
Мистер Рен-барх, я не сомневаюсь в вашем всемогуществе, сказал Сайрас после краткого молчания, пытаясь скрыть дрожь в голосе.
Гавон кивнул утвердительно.
Мистер Рен-барх, я не понимаю, зачем вам устанавливать торговые взаимоотношения, если вы просто можете завладеть Землей.
Это не гуманно, Сай, возразил Гавон. Да и не нужно. Вы уже завладели Землей, ваши фирмы, суперфирмы, наднациональные корпорации, они продадут нам Землю. Они поймут, что такой контракт для них не особенно выгоден, но военные действия тем более невыгодны, так как оплачиваются невосстановимым Капиталом, вы понимаете меня, Сай? Вообще-то на этот счет у вас есть хорошая пословица: из двух зол выбирают меньшее.
Значит, вы все-таки нас порабощаете, мистер Рен-барх?
Да куда там, Сай? Вы же обрекли себя на рабство сами. А мы требуем лишь налога с ваших хозяев. И они его заплатят, потому что они рабы самих себя. Увы, психономическая свобода, которая делает нашу цивилизацию счастливой, оказалась недоступной для всех остальных частично цивилизованных обществ. И для вашего тоже, пока.
Сайрас долго молчал, рассматривая фужер из радужного кристалла, который держал в руках. Наконец спросил:
А я? Чего вы хотите от меня?
Совсем простую вещь. Быть посредником в переговорах А пока познакомьте меня со всем, что знаете сами. Я хочу услышать полный рассказ о земной жизни. Расскажите обо всем, что вам было доступно. Я помогу вам рассказывать все это достаточно подробно и связно.
Сайрус Джеральд переживал. Кусал губы, тер потные ладони, мял виски вообще с ним происходили все те физиологические процессы, которые показывали, как трудно назвать собственным именем лицемерие, даже внутренне давно признанное.
Гавон наблюдал за ним прищуренными глазами, он был спокоен и настроен покровительственно. С землянином все было ясно. Необходимо только дать ему немного времени все обдумать и принять единственно возможное решение. Но Сай сказал что-то совершенно неожиданное:
Разве это возможно, мистер Рен-барх?
Космодор только случайно удержался от вскрика. Изумление от странного совпадения со сном столкнулось с непонятным страхом и слилось с ним. Лицо Гавона осталось как и прежде каменным, может быть, только глаза на минуту стали словно стеклянными, но его собеседник ничего не заметил. Он ожидал ответа, и во взгляде его не было ничего кроме ожидания. Все это промелькнуло почти мгновенно. Остались только неясная тревога и мысль, что необходим серьезный разговор с Психономатором. Больше Рен-барх не вспоминал о сне.
Сай, видимо успокоившись и примирившись, начал рассказывать о жизни на Земле. Гавон слушал его, не стараясь запомнить что-либо, для этого был Психономатор. Его объективы ощупывали каждое движение, мимику Сая. Все это переводилось в единицы знаковой информации, и он копил их в своей холодной памяти, добавляя штрихи к образу подсознательной жизни астронавта Сайраса Джеральда. Потом, когда Гавон уже в роли дипломата будет искать точнейшую реакцию, гибчайшую многозначительность, телепатические советы Психономатора отшлифуют его поведение до единственно возможного для этой цели совершенства, до правдивейшей для землян мимики
Со стороны они выглядели как двое друзей, которые за рюмкой доверяют друг другу маленькие тайны своего жития. Когда Сайрас говорил об интимных подробностях, Космодор предрасполагающе и в то же время многозначительно улыбался, поднимал фужер к самим глазам и рассеянно скользил взглядом по серебристой поверхности коктейля знал, что в такие моменты лицо его становится неповторимым: мужественным и красивым. Во всяком случае, так утверждали его любовницы.
Его воспоминания заскользили по формам красивых женских тел, которыми он обладал. Но, может быть, скольжение было чересчур быстрым, тела вдруг слились во что-то аморфное, обрюзгшее и неопределенное, что заставило его потрясти головой и вновь вернуться к рассказу землянина.
Этот разговор продолжался весь день, не прекратился он даже во время ужина. И только оказавшись в каюте, Гавон понял, что все время в нем дремало какое-то беспокойство. Здесь, в одиночестве беспокойство перешло в обыкновенный страх, вызванный сновидением. Наличие этого страха было чем-то неправильным, неестественным, оно пугало больше самого сна, так как это означало, что универсальные психономические формулы перестали быть универсальными. Действительно, там еще предвиделась и непредсказуемость третьего подсознательного пласта, но
«Психономатор, почти вскрикнул Космодор, что со мной происходит?!»
«Не особенно сильное катативное смущение третьего пласта подсознания»
«Хватит! Профилактика?»
«Катативная реакция зоны третьего пласта имеет высокую степень непредсказуемости»