Квантовый вор. Рассказы - Райяниеми Ханну

Ханну РайаниемиКВАНТОВЫЙ ВОР

КВАНТОВЫЙ ВОР

КВАНТОВЫЙ ВОР

Глава перваяВОР И ДИЛЕММА ЗАКЛЮЧЕННОГО

Как всегда, перед тем, как воинствующий разум и я начнем перестрелку, я пытаюсь завязать разговор:

Тебе не кажется, что все тюрьмы похожи одна на другую?

Я даже не знаю, слышит ли он меня. У него нет видимых органов слуха, только глазасотни человеческих глаз на концах стеблей, растущих из его тела, словно это какие-то экзотические фрукты. Он парит по другую сторону светящейся линии, которая разделяет наши камеры. Огромный серебряный «кольт», зажатый в похожем на ветку манипуляторе, мог бы показаться смешным, если бы не стрелял в меня уже четырнадцать тысяч раз.

Тюрьмы напоминают аэропорты, когда-то существовавшие на Земле. Там никому не нравится. Там никто не живет. Мы просто проходим через них.

У Тюрьмы сегодня стеклянные стены. Наверху сияет солнце, почти как настоящее, только бледнее. Вокруг меня во все стороны простираются миллионы камер со стеклянными стенами и стеклянными полами. Свет проходит сквозь прозрачные поверхности, и на полу появляются радужные блики. Кроме них в камере ничего нет, и на мне тоже ничего нет: я нагой, словно только что появившийся на свет младенец, правда, с оружием в руке. Иногда, если сумеешь выиграть, тебе позволяют кое-что изменить. Воин-разум добился успеха, и в его камере летают невесомые цветыкрасные, фиолетовые и зеленые шарики, вырастающие из водяных пузырей и напоминающие его собственные карикатурные копии. Самовлюбленный ублюдок.

Если бы у нас были уборные, двери открывались бы внутрь. Ничто не меняется.

Ладно, темы для разговора у меня заканчиваются.

Воин-разум медленно поднимает «кольт». По стеблям его глаз проходит легкая дрожь. Жаль, что у него нет лица: влажный взгляд целого леса его глаз действует мне на нервы.Не важно. На этот раз все должно получиться. Я слегка направляю дуло вверх, это движение и положение тела демонстрируют, что я не собираюсь стрелять. Каждый мой мускул взывает к сотрудничеству. Ну же. Клюнь на это. Все честно. На этот раз мы должны стать друзьями

Ослепительная вспышка: черный зрачок его ствола извергает пламя. Мой указательный палец дергается. Дважды грохочет гром. И в мою голову вонзается пуля.

Невозможно привыкнуть к ощущению горячего металла, который проникает в твой череп и выходит через затылок. Все это имитировано до мельчайших деталей. Пылающий вихрь в голове, теплая струйка крови на плечах и спине, внезапный холод и, наконец,темнота, когда все вокруг замирает. Архонты «Дилеммы» хотели, чтобы мы все это чувствовали. Это познавательно.

Тюрьма всецело посвящена воспитанию. А теория игр обучает принятию рациональных решений. Если ты бессмертный разум, как архонты, у тебя есть время для подобных вещей. И это вполне в духе Соборностиверховного органа, управляющего Внутренней Солнечной системой,поставить архонтов во главе всех тюрем.

Мы снова и снова играем в одну и ту же игру, только в разных вариантах. Архитипичная игра, любимая экономистами и математиками. Порой это испытание на выдержку: мы на огромной скорости мчимся навстречу друг другу по бесконечной автостраде и решаем, стоит ли свернуть в самый последний момент. Иногда мы солдаты в окопах, и нас разделяет полоса ничейной земли. А временами архонты возвращают нас к истокам, и снова превращают в заключенныхстаромодных заключенных на допросе у суровых следователей, где нам предстоит сделать выбор между предательством и молчанием. Сегодня у нас в руках оружие. Что будет завтра, я даже не пытаюсь угадать.

Я резко пробуждаюсь к жизни. Отчаянно моргаю, мысли путаются. Каждый раз, когда мы возвращаемся, архонты немного изменяют нервную систему. Они уверены, что в конце концов каждый заключенный на оселке Дарвина дойдет до состояния сотрудничества.

Если в меня стреляют, а я нет,это проигрыш. Если мы стреляем обаболь незначительная. Если мы сумеем договориться, для нас обоих наступит Рождество. Но всегда есть искушение нажать на курок. Согласно теории, бесконечно повторяющиеся встречи должны выработать склонность к сотрудничеству.

Еще несколько миллионов раундов, и я стану бойскаутом.

Точно.

В последней игре я заработал боль в костях. Мы оба пострадалии воин-разум, и я. В этом раунде еще две игры. Этого недостаточно. Проклятье.

В игре против соседей ты завоевываешь территорию. Если в конце раунда твой счет выше, чем у других, ты выигрываешь и в награду получаешь собственных двойников, которые заменяюти стираютнаходящихся поблизости неудачников. Сегодня мне не слишком везет: только два двойных поражения, оба в игре против воина-разума, и, если положение не изменится, мне грозит настоящее забвение.

Я взвешиваю свои шансы. Две камеры рядом со мнойслева и сзадизанимают двойники воина-разума. В камере справа сидит женщина, и как только я поворачиваю голову в ее сторону, стена между нами исчезает, уступая место голубой черте смерти.

Ее камера так же пуста, как и моя. Женщина сидит в центре, обхватив руками колени, закрытые черным, похожим на тогу платьем. Я смотрю на нее с любопытством: я никогда не видел ее прежде. У женщины смуглая кожа, которая наводит на мысли об Оорте, миндалевидное азиатское лицо и стройное, сильное тело. Я улыбаюсь и машу рукой. Она не обращает внимания. Тюрьма, видимо, рассматривает это как взаимную готовность к сотрудничеству: я чувствую, что мой счет немного подрастает, что дает ощущение теплоты, словно глоток виски. Стеклянная стена между нами возвращается на место. Ладно, это было совсем просто.Но против воина-разума этого недостаточно.

Эй, неудачник,слышится чей-то голос.Ты ее не интересуешь. Вокруг есть более привлекательные варианты.

В четвертой камере сидит мой двойник. На нем белая тенниска, шорты и огромные зеркальные солнцезащитные очки. Он лежит в шезлонге у края бассейна, на коленях книга «Хрустальная пробка».Это одна из моих любимых книг.

Победил опять не ты,произносит он, даже не потрудившись поднять голову.Опять. Что с тобой случилось? Три проигрыша подряд? Пора бы уже усвоить, что он придерживается тактики «зуб за зуб».

В этот раз я почти одолел его.

Идея о ложном сотрудничестве была неплохой,соглашается он.Вот только она ни за что не сработает. У воинов-разумов нестандартные затылочные доли мозга, непоследовательный дорсальный зрительный путь. Их невозможно обмануть визуальными иллюзиями. Жаль, что архонты не начисляют баллов за попытку.

Я изумленно моргаю:

Постой-ка. Как ты можешь знать то, чего не знаю я?

Неужели ты считаешь, что ты здесь единственный Фламбер? В любом случае, чтобы обойти война-разума, тебе требуется еще десять очков, так что подойди сюда, и я попробую тебе помочь.

Ну выкладывай, умник.

Я приближаюсь к голубой линии и впервые за этот раунд вздыхаю свободно. Мой двойник поднимается, и из-под книги появляется блестящий пистолет.

Я наставляю на него указательный палец.

Пух-пух,говорю я.Готов сотрудничать.

Очень смешно,отвечает он и, усмехаясь, поднимает оружие.

Отражаясь в его очках, я выгляжу маленьким и голым.

Эй, эй! Мы ведь с тобой заодно, не так ли?

И мне еще казалось, что я обладаю чувством юмора.

Разве все мы здесь не игроки и мошенники?

В голове что-то щелкает. Обаятельная улыбка, уютная камера, успокаивающие разговоры, сходство со мной самим, но все-таки не полное

Вот дерьмо!

В каждой тюрьме есть свои слухи и свои страшилки, и наша не исключение. Я узнал об этом от одного зоку, с которым какое-то время сотрудничал. Легенда об аномалии. Абсолютный Предатель. Существо, которое никогда ни с кем не сотрудничаети остается безнаказанным. Этот тип обнаружил глюк в системе и всегда оказывается твоим двойником. А если нельзя доверять самому себе, кому же тогда верить?

Да,говорит Абсолютный Предатель и нажимает на курок.

По крайней мере, это не воин-разум,успеваю подумать я перед тем, как раздается оглушительный грохот.

То, что происходит потом, не поддается никакой логике.

Во сне Миели ест персик на Венере. Мякоть сочная, сладкая, с легкой горчинкой. Изысканное дополнение к вкусу Сюдян.

Ты дрянь,тяжело дыша, говорит она.

Они уединились в сфере из ку-точек в четырнадцати километрах над кратером Клеопатра. В отвесной пропасти гор Максвелла это их маленький островок жизни, где пахнет потом и сексом. Снаружи бушуют вихри серной кислоты. Янтарный свет, просачивающийся сквозь адамантовую псевдоматерию оболочки, придает коже Сюдян медный оттенок. Ее ладонь покоится на холмике Венеры Миели, над еще влажным влагалищем.

Что я такого сделала?

Много чего. Этому тебя научили в губернии?

На лице Сюдян вспыхивает улыбка эльфа, в уголках глаз появляются едва заметные тонкие морщинки.

На самом деле у меня давно уже не было ничего такого.

Ты моя прелесть.

А это что? Очень мило.

Свободной рукой Сюдян обводит серебристый контур бабочки, вытатуированной на груди Миели.

Не трогай,просит Миели.

Внезапно ей становится холодно.

Сюдян отдергивает руку и гладит Миели по щеке.

Что случилось?

Мякоть персика съедена, осталась только одна косточка. Прежде чем выплюнуть, Миели перекатывает ее во рту. Маленький твердый предмет, испещренный воспоминаниями.

Тебя здесь нет. Ты не настоящая. Ты просто помогаешь мне сохранить рассудок в Тюрьме.

И как, действует?

Миели притягивает ее к себе, целует в шею, слизывает капельки пота.

Не совсем так. Я не хочу уходить.

Ты всегда была сильнее меня,говорит Сюдян. Она ласково перебирает волосы Миели.Но уже почти пора.

Миели прижимается к знакомому телу, так что украшенная драгоценными камнями змея на ноге Сюдян причиняет ей боль.

Миели.

Голос Пеллегрини проносится в ее голове дуновением холодного ветра.

Еще немного

Миели!

Перемещениесложный и болезненный процесс, как будто с размаху пытаешься раскусить персиковую косточку: твердое ядро реальности едва не ломает Миели зубы. Тюремная камера, бледный искусственный свет. Стеклянная стена, за которой разговаривают два вора.

Миссия. Долгие месяцы подготовки и реализации. Внезапно сознание полностью проясняется, и в ее голове всплывает план операции.

Не стоило позволять тебе вспоминать все это,слышится в ее голове голос Пеллегрини. Мы чуть не опоздали. А теперь выпусти меня, здесь слишком тесно.

Миели выплевывает косточку в стеклянную стену, и преграда рассыпается на осколки.

В первый момент время замедляет ход.

Пуля вызывает в голове холодную боль, словно череп наполнили мороженым. Я падаю, но падение приостанавливается. Абсолютный Предатель превращается в статую с поднятым оружием в руке.

Справа от меня вдребезги разлетается стеклянная стена. Осколки парят вокруг меня, поблескивая на солнце,настоящая стеклянная галактика.

Женщина из соседней камеры торопливо идет в мою сторону. В ее походке ощущается целенаправленность, словно после долгих репетиций. Как у актера, услышавшего условную реплику.

Женщина осматривает меня с головы до ног. У нее коротко остриженные темные волосы и шрам на левой скулегеометрически прямая черная линия на загорелой коже. И светло-зеленые глаза.

У тебя сегодня счастливый день,говорит она.Тебе предстоит кое-что украсть.

Она протягивает мне руку.

Боль в голове усиливается. Галактика из стекла приобретает очертания знакомого лица. Я улыбаюсь. Конечно. Это сон умирания. Какой-то сбой в системе, такое иногда случается. Разгромленная тюрьма. Двери в туалет. Ничего не меняется.

Нет,отвечаю я.

Женщина из сна моргает.

Я Жан ле Фламбер,продолжаю я.Я краду то, что захочу, и когда захочу. Я покину это место, когда сам решу это сделать, и ни секундой раньше. По правде говоря, мне здесь нравится

Мир вокруг меня становится ярко-белым от боли, и я больше ничего не вижу. Я смеюсь.

Где-то в моем сне кто-то смеется вместе со мной. Мой Жан,произносит второй, очень знакомый мне голос. Ну конечно. Мы берем этого.

Стеклянная рука гладит меня по щеке, и в этот момент мой моделированный мозг решает, что пора умереть.

Миели держит на руках мертвого вора: он ничего не весит. Пеллегрини выплывает из персиковой косточки и превращается в высокую женщину в белом платье, с бриллиантами на шее и тщательно уложенными локонами, отливающими красноватым золотом. Она кажется одновременно юной и старой.

Так-то лучше, говорит она. В твоей голове слишком мало места.Она широко раскидывает руки.А теперь пора вытаскивать тебя отсюда, пока детишки моего брата ничего не заметили. Мне еще надо здесь кое-что сделать.

Миели ощущает в себе нарастающую силу и взлетает. Она поднимается все выше и выше, ветер бьет в лицо, и на какое-то мгновение ей кажется, что она возвращается в домик своей бабушки Брихан и снова обретает крылья. Тюрьма быстро превращается в сетку из крошечных квадратиков далеко внизу. Квадратики меняют цвет наподобие пикселей, образуя неимоверно сложные узоры из сотрудничества и предательства

И за миг до того, как Миели и вор скрываются в небе, Тюрьма принимает вид улыбающегося лица Пеллегрини.

Умирать это все равно, что идти по пустыне и думать о предстоящей краже. Мальчишка лежит на горячем песке под палящим солнцем и смотрит на робота у края площадки, заставленной солнечными батареями. Робот похож на краба камуфляжной расцветки, на пластиковую игрушку, но внутри него ценные вещи, за которые Одноглазый Ийя даст хорошую цену. И возможно,только возможно,Тафалкай снова назовет его сыном, как будто он член семьи

Он никогда не хотел умереть в тюрьме, этом грязном нагромождении бетона и металла, полном отвратительных запахов. Разбитая губа болит. Он читает книгу о человеке, похожем на бога. О человеке, который делает все, что хочет, который похищает тайны королей и императоров, который смеется над законами и может изменить свое лицо и получить драгоценности и женщин, стоит ему только протянуть руку. О человеке, имя которого совпадает с названием цветка.

Мне ненавистно сознавать, что они тебя схватили.

грубым рывком его поднимают с песка. Солдат наотмашь бьет по лицу, а остальные нацеливают на него винтовки

Это совсем не так забавно, как

кража из алмазного разума. Бог воров прячется внутри мыслящей пыли, объединенной в единое целое квантовой сцепленностью. Он выдает алмазному разуму ложь за ложью, пока тот не начинает принимать его за одну из своих мыслей и не пропускает внутрь.

Множество людей создали великолепные сверкающие миры как будто специально для него, и ему стоит только протянуть руку, чтобы собрать их.

Это все равно что умирать. А оживление похоже на

поворачивающийся в замке ключ. Металлические засовы отодвигаются. Входит богиня и объявляет, что он свободен.

рождение.

Страницы книги переворачиваются.

Глубокий вдох. Все болит. В глазах двоится. Я прикрываю лицо огромными ладонями. Прикосновение вызывает вспышку молнии. Мышцы словно сеть стальных кабелей. Нос забит слизью. В животе пылающая дыра.

Сосредоточиваюсь. Шум в ушах я представляю в виде скалывроде тех, что стоят на равнине Аргир, громоздкой и гладкой. Я мысленно падаю в тонкое сито, просачиваюсь сквозь него мелким красным песком. Скала не может за мной последовать.

Внезапно снова становится тихо. Я прислушиваюсь к своему пульсу. Он почему-то невероятно ровный: каждый удар словно тиканье самого точного механизма.

Чувствуется слабый запах цветов. Дуновение ветра шевелит волосы на руках и других местахя все еще обнажен. Невесомость. Неслышное, но ощутимое присутствие интеллектуальной материи. И другого человеческого существа где-то неподалеку.

Что-то щекочет мне нос. Я отмахиваюсь и открываю глаза. Белая бабочка исчезает в ярком свете.