И вот в один из дней, когда я в задумчивости помешивал чай в чашке сахар я давно уже по настоянию мамы класть перестал, но привычка осталась Грейси вдруг сказала:
Что произошло?
Я даже вздрогнул от неожиданности.
Ты это о чем?
В последнее время ты часто погружен в свои мысли и печален. Есть повод для беспокойства?
И я рассказал ей, как встретил в парке Аннику и ее старшую сестру. Грейси слушала, не перебивая и не задавая лишних вопросов так уж она устроена.
Зря я ей пообещал, что приду в гости. Она ждет, наверное. У нее такие глаза Она вообще всему верит. А я ее обманул, получается
У Лори сегодня съемка, она вернется домой не раньше восьми. Так что в запасе есть три часа пятнадцать минут. Адрес помнишь?
Конечно! я вскочил, все еще не веря в удачу.
Хорошо, что блинов с утра напекла. В гости с пустыми руками ходить не принято. Десять минут на сборы.
Я стоял у порога уже через четыре и терпеливо ждал еще семь минут, пока Грейси составит подробнейший маршрут с указанием всех будок, из которых можно вызвать блюстителей правопорядка, оформит электронный билет на метро и на три раза перетрясет содержимое моего рюкзака, проверяя, взял ли я ингалятор и перцовый баллончик от уличных хулиганов. Главное не перепутать.
Странное дело чем ближе был дом Хайди, тем сильнее мучили меня сомнения. Ну, кто меня там ждет? Слабоумный ребенок? Да она уже через час, наверное, забыла, как меня зовут! А ее заносчивая сестрица только нос презрительно сморщит. И зачем только я потащился через весь город?! А тут еще Грейси со своими дурацкими блинами! Усилием воли подавив растущее желание развернуться и припустить со всех ног, я подошел к дому Хайди. Не успел подняться по шаткому крыльцу и нажать кнопку звонка, как дверь распахнулась, и меня сбил с ног ураган в красном платьице.
Ли-и-и-ис! верещала Анника, стискивая меня в объятьях. Ли-и-ис плишел!
На пороге уже стояла, лучезарно улыбаясь, ее мама, а из-за ее плеча выглядывала Хайди.
Крис, как замечательно, что ты пришел! Анника каждый день о тебе вспоминала, все уши нам прожужжала!
Всучив ей сверток с блинами, я зашел в дом. Хайди провела меня в маленькую гостиную. Обивка дивана выцвела, а на каминной полке теснились грошовые безделушки. В продавленном кресле сидел дряхлый старик. Он слегка тряс головой, как если бы та была на пружине, и беззвучно шевелил отвислыми губами, словно вел спор с невидимым собеседником и никак не мог согласиться с его доводами.
Деда! Анника ловко взобралась ему на колени, обхватила пухлыми ручками за шею и потерлась о заросшую редкой седой щетиной щеку, как котенок, ждущий ласки.
Дедушка, это Крис, нарочито громко сказала Хайди. Лицо старикана сохраняло все то же отрешенное выражение.
Он ведь ни черта не слышит, отчего-то шепотом сказал я. Ну, и странная же на самом деле семейка! Анника, а теперь еще и дед. Я такой антиквариат только по люмингу видел, в рекламе приюта милосердия.
Я знаю, о чем ты думаешь, с вызовом сказала Хайди. Но это наш дедушка, а не старая мебель, которую можно выбросить на свалку! И он заслужил право умереть в доме, который построил своими руками, в окружении родных людей.
Вот еще, ничего я такого не думаю, мучительно краснея, пробормотал я. Но ведь ему, и правда, нужен особый уход, лекарства
Бога ради, все, что ему нужно это покой. И миска горячего супа из маминых рук. Это не болезнь, Крис. Это просто старость.
Быть старым отвратительно. Чем прозябать вот так долгие годы, мучиться от болезней и немощи, уж лучше самому выбрать подходящий момент и сделать укольчик с успокоительным.
Ты набитый опилками дурак, сказала Хайди и отвернулась. Она достала из кармана джинсов платок и вытерла слезящиеся глаза старика, а потом тихо погладила его по впалой щеке.
Анника, которая ненадолго убегала в соседнюю комнату, протянула мне лист бумаги. Я чуть дар речи не потерял. Это был мой портрет, набросанный парой быстрых, точных линий. Надо сказать, я обладаю редким талантом испортить любую фотографию, и за всю жизнь у меня не накопилось и десятка удачных снимков. А тут настоящий портрет. Я всматривался в торопливые, почти случайные линии и никак не мог разгадать секрет как за три взмаха кистью можно так точно все передать?
У тебя настоящий талант, с искренним восхищением произнес я, протягивая рисунок Хайди.
Так и есть. Только не у меня. У Анники. Это она рисовала, ответила она.
Шутишь?
Нисколько. Пойдем, сам все увидишь.
Анника уже и сама тянула меня в соседнюю комнату видимо, спальню девочек. Все стены были увешаны рисунками. Портреты деда, матери, старшей сестры, самой Анники в ореоле растрепанных волос. Полуоблетевший одуванчик, быстрокрылая стрекоза, понурый силуэт дерева за дождливым окном Все схваченное парой точных, стремительных линий, словно освещенное яркой вспышкой.
Это просто невероятно, сказал я. Но как это вообще возможно? У нее же
Синдром Дауна, насмешливо подсказала Хайди. И что? Анника, и правда, особенная. Но вовсе не из-за какой-то дурацкой хромосомы. А знаешь почему? Потому что не умеет злиться, завидовать, ненавидеть. Ее переполняет радость жизни. Каждое утро, соскакивая с кровати, она готова обнять весь мир так она счастлива. Разве это делает ее ущербной?
Нет. Конечно же, нет, промямлил я, чувствуя себя полнейшим идиотом.
На лекциях по праву устройство современного общества выглядело абсолютно логичным, выстроенным в соответствии с неопровержимыми законами природы. Надо сказать, человечество заметно наследило на земле: природные ресурсы истощаются. Ну, а война, которая только чудом не разрослась в третью мировую, довершила дело. Поэтому, как пояснил коуч, человечество (хотя речь шла главным образом о тех, кого по старой памяти принято называть европейцами) вынуждено было принять новые правила общественного порядка. Во-первых, закрытые границы и жесткая миграционная политика. Во-вторых, строгий контроль рождаемости. Завести собственного ребенка могут только генетически безупречные ну, то есть «ашники», но даже им настоятельно рекомендуется «подчистить» нежелательные гены, которые могут неожиданно выстрелить во втором или третьем поколении. Ну, и в-третьих, принудительная эвтаназия «в случаях, когда существование индивида лишено жизненной ценности». Гуманной выбраковкой людей, страдающих неизлечимыми наследственными заболеваниями, умственно отсталых и закоренелых преступников занимается Международная организация по расовой гигиене (МОРГ). Это в прежние времена преступники в течение многих лет содержались в тюрьмах, получая бесплатное питание и медицинское обслуживание, занимались спортом, читали книги и маялись от безделья. Сегодня тюрьмы упразднены: за мелкое правонарушение придется вкалывать до седьмого пота на общественных работах. А за тяжкие преступления инъекция «легкой смерти». Благодаря всем этим изменениям уже через три поколения учеными прогнозируется небывалый подъем экономики, бурное развитие науки и технологий. Так, по крайней мере, все это выглядело в теории, в конспективном изложении коуча и я механически вызубрил это, не задумываясь о судьбе выбракованных. Но встреча с Анникой и Келлером перевернула все с ног на голову.
Глава V
Потому что жить это хорошо. Даже когда получаешь удары. Лишь бы иметь возможность бить в ответ
Аркадий и Борис Стругацкие. «Гадкие лебеди»
И вот наконец наступило двадцать первое мая, день моего рождения. Утром мама осторожно отворила дверь и заглянула в мою комнату. Увидев, что я все еще валяюсь в кровати, сонно щурясь от ярких лучей солнца, она улыбнулась и протянула футляр, обтянутый серой замшей. Там лежали очки. Совершенно не похожие на мои допотопные «стеклышки». Эти были просто офигенные, с графичным космическим дизайном и линзами, которые усиливали природную яркость цвета. Я тут же нацепил их на нос и проморгался ощущение, что кто-то смахнул пыль с экрана, все краски обрели невероятную яркость.
Крууть! искренне восхитился я.
Удобно? спросила мама.
Да, только немного давит дужка за правым ухом, а так идеально.
Ну, будь аккуратнее, хрупкая вещь, мама еще раз окинула меня внимательным взглядом и взъерошила волосы. Пойдем, Грейси уже напекла именинных кексов!
Мам, можно попросить об одной вещи? спросил я за завтраком. Только пообещай, что не откажешь.
Крис, это запрещенный прием, ответила она, бегло просматривая новостную ленту в планшете.
Нет, пообещай.
Давай так: я постараюсь учесть твое пожелание. Выкладывай!
Я хочу познакомить тебя с моими новыми друзьями. Можно пригласить их в гости?
Отличная идея. Это ребята с потока?
Э-э-э, нет, не совсем. Это девочка.
О-о, протянула мама, на мгновение подняв глаза от экрана. И как же ее зовут?
Хайди. У нее еще есть младшая сестра, Анника.. Только она не совсем обычная. Точнее, абсолютно необычная. Она забавная и очень смышленая, и прекрасно рисует. Вот, смотри, я достал из кармана аккуратно свернутый рисунок.
Крис, родной, я с удовольствием познакомлюсь с твоими новыми друзьями, улыбнулась она, даже не взглянув на рисунок.
Здорово, я так рад, мам! Уверен, ты будешь в полном восторге! У нее отличное чувство юмора и такой заразительный смех и синдром Дауна. Тебе налить еще кофе?
Нет, спасибо. У нее что?!
Синдром Дауна. Твой кофе совсем остыл.
Причем тут кофе! Крис, ты в своем уме? Ты вообще в курсе, что за укрывательство больных категории «F» грозят огромные неприятности? Как ты вообще мог познакомиться с ней, где?
Да это случайно вышло Мам, я тоже думал сначала, что она ну, того. А она замечательная! Как солнечный зайчик. Если ты узнаешь ее поближе
Нет. Исключено.
Как глупо С чего я решил, что после того, как мне исполнится тринадцать, мое слово будет иметь хоть какой-то вес?
О-ох, только давай без театральных сцен, закатила глаза мама. Я кручусь, как белка в колесе, и уже с ног сбилась, устраивая этот дурацкий праздник, и никакой благодарности! Что ж, сынок, спасибо за чудесное утро! и мама выскочила из кухни, оставив в чашке недопитый кофе.
С днем рождения! Уже распаковал подарки?! Хайди широко улыбалась с экранчика майджета. Первый раз вижу, чтобы кто-то так искренне радовался за другого человека. Веснушки на ее лице сияли, как солнечные брызги. Впрочем, увидев мое кислое лицо, она тут же сбавила обороты.
Ты что нос повесил? Разве можно грустить в свой день рождения? Это преступление. Я донесу на тебя в инспекцию по делам несовершеннолетних.
Я улыбнулся, хотя на душе было паршиво.
У меня предложение: погода чудесная, может, прогуляемся в парке? И даже прятаться не придется: с формальной точки зрения тебе ведь уже тринадцать, вполне сойдешь за взрослого сопровождающего!
Точно! и как это мне самому в голову не пришло? Теперь я могу спокойно выходить из дома, не опасаясь, что меня загребут в инспекцию.
Тогда встречаемся в два?
Грейси хлопотала на кухне. Мама заказала к праздничному столу изысканные деликатесы в ресторане, но те, кто хоть раз бывал в гостях, умоляли, чтобы Грейси испекла легендарные кексы с брусничным джемом и пирог с ревенем. Я вертелся под ногами и совал нос в каждую кастрюльку до тех пор, пока она не выпроводила меня из кухни.
Грейси, я чуток прогуляюсь по городу. Теперь можно на совершенно законных основаниях! И, пожалуй, мне понадобится корзинка для пикника.
Хорошо, кивнула она. Не забудь, что на семь часов запланирована вечеринка.
С Хайди и Анникой мы встретились у восточных ворот парка.
Ну что, расположимся на той самой лужайке, где ты спас мистера Монти от ужасного колючего кустарника?
У меня есть идея получше! я крепко взял Аннику за руку и зашагал по Каштановой аллее. Нагрянем в гости к старику Келлеру!
Нет! Хайди вцепилась в другую руку Анники. Мама строго-настрого запретила.
Так, я именинник или кто? Могу я хоть один день в году делать все, что хочется?
Крис, я обещала, что не переступлю порог его дома покачала головой Хайди.
Ну, и не переступай. Устроим пикник в саду!
Поняв, что спорить бесполезно, Хайди вздохнула, и мы с Анникой наперегонки побежали к дому мастера.
Давай сыграем в веселую игру: ты прячешься, а я считаю до ста, а потом иду искать, предложил я, когда мы вбежали в старый сад.
Анника тут же бросилась в душистые заросли акации. На самом деле я просто пытался выгадать хоть пару минут, чтобы предупредить старика. Мало ли что он выкинет, неожиданно увидев на своем крыльце Аннику. Я не мог забыть, как окаменело его лицо, когда я спросил, знает ли он Хайди и ее маленькую сестру, живущих по соседству.
Я толкнул дверь (Келлер никогда не запирал ее на замок) и прошел в гостиную. Там царил полумрак.
Мастер, тихо позвал я, озираясь по сторонам.
Темный силуэт у стола вздрогнул, как разбуженная птица.
Кто тут? сиплым голосом спросил коуч.
Это я, Крис, мастер, отозвался я.
Разве у нас было назначено занятие? раздраженно спросил он, быстро пряча что-то в карман.
Нет, мастер, просто сегодня мой день рождения, и я подумал А давайте жалюзи поднимем?! Или еще лучше выйдем в сад. Ну, в смысле, я выкачу кресло
Прости, но сегодня у меня совершенно нет настроения для прогулок, разговоров или чего бы то ни было.
Вы просто засиделись в душной темной комнате. Там, в саду, сияет солнце, и птицы поют, и ветер, и цветы
Сколько тебе исполнилось, мой мальчик?
Тринадцать.
Совсем взрослый. Прости, я не приготовил подарка.
В таком случае вам придется хотя бы исполнить мое желание. Немедленно стряхнуть это кислое настроение и спуститься в сад. Я хочу вас кое с кем познакомить.
Я выкатил крело на шаткое крыльцо, и старик зажмурился от яркого света. Я заметил, что он сильно осунулся, и вокруг рта, как круглые скобки, залегли глубокие морщины.
Аннике явно надоело ждать, пока я отыщу ее в кустах акации, и она мелкими перебежками продвигалась в сторону покрывала с разными вкусностями, которое Хайди расстелила на траве. Увидев нас, она поднялась и отряхнула колени. Я с диким воем бросился к кустам, схватил верещащую от восторга Аннику и закинул ее на плечо.
Полюбуйтесь, мастер, какого жирного кролика поймал я к обеду! Из него выйдет наваристый суп, что скажете?
Пожалуй, сказал мастер, принеси-ка с кухни самый длинный нож.
Анника завизжала от восторга и бросилась к сестре.
Не бойся, зайчонок, я не дам тебя в обиду, улыбнулась та.
Вместе мы снесли коляску в сад и закатили настоящий пир. Я уминал сэндвичи с ветчиной и сыром, заедая эклерами со сливочным кремом, шоколадными кексами и солеными крекерами, посыпанными острой паприкой. Чистое безумие! Мы смеялись над всякой ерундой, даже скулы сводило так хохотали. А что такого смешного было хоть убей, не вспомню. А потом я валялся в траве, глядя как в небе медленно плывут пушистые комки ваты, и изредка поглядывал на Хайди, которая плела венок из одуванчиков, тихо напевая что-то. Анника, набегавшись до изнеможения, забралась на колени к Келлеру, который взялся рассказывать ей старую сказку про хитрого лиса и простака-крестьянина, да так и заснула, привалившись к его плечу. И старик битый час просидел с деревянной спиной, боясь шелохнуться, чтобы не разбудить ее. Так что зря я переживал, что он обидит малышку. Честно говоря, к тому времени я сам уже перестал замечать что-то необычное в ее лице или поведении. Время промчалось незаметно, и домой пришлось лететь на всех парусах.
Хотя веселье меня ожидало то еще: втиснуться в отутюженную белоснежную рубашку с жестким воротничком, весь вечер вежливо улыбаться гостям, не лезть во взрослые разговоры и пытаться сдержать зевоту. Ну, и ладно, лишь бы в перерыве между горячими закусками и кофе не попросили сыграть «какую-нибудь красивую мелодию» под шелест вялых аплодисментов и перешептываний о моей болезни.
Большинство приглашенных на праздник были коллегами мамы со студии. Особенно мы дружны с Рольфом коренастым бородачом, которого за его медлительность все звали не иначе, как «Камера, мотор!». На свою беду, она по уши втрескался в мамину ассистентку Вики. Она настоящая красотка, голубоглазая блондинка с пухлыми губками. Стоит ей войти в комнату, как все мужчины махом расплываются в глупой улыбке и теряют нить разговора, так что бедолага Рольф просто изводится от ревности. Они часто заходят в гости. Мне нравится сидеть в гостиной и слушать, как они обсуждают с мамой прошедший съемочный день или громкую кинопремьеру, спорят, подтрунивают друг над другом. Так что, хотя на вечеринке и не было никого из моих друзей, я был бы вполне счастлив, если бы ежеминутно не натыкался взглядом на тех, кому на празднике точно было не место. Чего стоил один только мамин шеф, Генрих Шульман, с его неизменным калифорнийским загаром, фаянсовой улыбкой и плоскими остротами! Я еще подумал, что в последнее время он что-то зачастил.