Андрей СтепановМежду мирами: Старый новый мир
Глава 1. Оплот цивилизации
Мир тускнел на глазах, и яркий солнечный свет был не в силах осветить его. Дома, оштукатуренные и выкрашенные в зеленый и синий, оранжевый, красный и желтый цвета, теперь казались бледными, потерявшими не только свой прежний лоск, но еще и жизнь.
А люди? Толпы людей, снующих по семимиллионому городу, превратились из личностей в массу. Обычную серую массу, которая стремится выжить, а не жить. Как будто только что кто-то взял и стер с их лиц все доброе и светлое, а взамен нацепил гримасы уныния.
Вообще я не слишком всматривался в лица, но, когда вскочил в трамвай за номером триста тридцать, обратил внимание, что вид у народа действительно мрачный. И это мне явно не казалось.
Поозиравшись по сторонам, я заметил, что тяжелый взгляд есть у многих. На всякий случай я поплотнее обхватил руками небольшую сумку, которую мне предоставил профессор Подбельский.
Она была мне нужна для того, чтобы носить в ней все мое имущество, которое включало в себя пистолет «туляк» с россыпью патронов и три с половиной тысячи имперских рублей ассигнациями. Не слишком много, но и не очень мало для старта.
Вид людей вывел меня из состояния апатии и задумчивости. Мне стало жутко интересно, что может такого случиться, чтобы все, начиная от рабочих в униформе и заканчивая прилично выглядящими парикмахерами, стоматологами и представителями других профессий, забыли о хорошем настроении.
Более того, не слышно было и разговоров в трамвае! В столичном общественном транспорте я ездил нечасто, но в прошлый раз люди были поговорливее.
На очередной остановке место рядом со мной занял немолодой мужчина в очках. Стоило трамваю тронуться, как тот развернул газету, шурша тонкой сероватой бумагой.
На центральном развороте в глаза бил жирный заголовок «Удар по империи?», а затем следовала пространная статья аж на обе страницы о происшествии в поместье. Фотографий не былода и откуда бы им взяться, если трупари и сыскные оперативно вычистили все. Только срезанные пулеметным огнем кусты и тонкие деревца напоминали бы об этом.
Случилось что-то серьезное, как бы невзначай заметил я и тут же поправился: Извините, что заглянул в вашу газету, но заголовок
А? дернулся мужчина в очках. Такое дело! Страх! Вы посмотрите только, что пишут: не менее десяти нападавших убито, двое задержано. Пострадали гости на званом ужине у брата императора! До чего мы докатились, он покачал головой. Совсем уже страх потеряли некоторые люди! Извините, тут он сложил газету, встал и сошел с трамвая, проехав лишь несколько остановок.
Стало понятно, откуда этот настрой. Покушение на члена императорской фамилии. Похоже, что это событие каждый житель воспринял, как личную трагедию. Газета была сегодняшней. Событие произошло утром в воскресеньеинтересно, здесь всегда так долго новости доходят или просто потребовалось время, чтобы как следует «причесать» информацию?
Трамвай тронулся в сторону Портового района города, а место мужчины с газетой заняла почтенного возраста бабулька, которая наверняка застала еще самого Николая Второго.
Вот ужас-то! Слыхали? она говорила слишком громко и я вжался в борт, но бабулю слышал весь трамвай. Самого Сергея Николаевича стреляли! Ужасть!
Ужасть, ужасть, как же. Сергей Николаевич кинул меня, как последняя сволочь, а его все жалеют, потому что не знают, к счастью, о моем участии в этом событии.
Бедный, пишут, ранили его! запричитала бабулька, уже обращаясь не ко мне, а чуть ли не ко всем пассажирам.
Как же, бедный. Я прикрыл глаза, чтобы успокоиться и не обращать внимания на причитающую бабку.
Брат императора оказался тем самым стойким оловянным солдатиком. Он вооружился пулеметом и косил нападавших направо и налево. Вместе с лошадьми, на которых те прибыли.
И все же кинул меня. Чем больше я слушал бормотание бабки о том, какой же это хороший человек, несчастный и бедный, тем больше я злился на нее. И на себячто не увидел в нем подлеца с самого начала.
На мое счастье трамвай уже подъезжал к месту назначения, так что я протиснулся мимо старушки, которая лепетала уже на автомате, и покинул транспорт. В лицо мне ударил влажный ветер.
Портовый район считался неблагополучным, жилья здесь практически не былосклады и забегаловки, чтобы удовлетворить нужды рабочих. И все же, здесь были свои островки цивилизации.
Так, например, когда я в прошлый раз зашел в «Дохлого удильщика», публика там собралась вполне пристойная. Несмотря на единственного пьяного рабочего.
Мысли о том, что случилось несколько дней тому назад, немного приподняли настроение. Я надеялся, что исправить ситуацию мне поможет фон Кляйстер, немец-ростовщик, который обитал здесь и официально считал себя местным «банком».
С этим человеком я виделся лишь однажды, а потому не имел полного о нем представления. Так, к примеру, профессор Подбельский свято верил, что здесь бытуют исключительно криминал и разбой. Ничего святого.
Игорь же вообще не хотел иметь ничего общего с этим человеком, рассказав попутно о нем пару страшилок. Учитывая, что сам Игорь сбежал в мой мир, прячась от преследования, а потом втихую вернулся, я не слишком верил его россказням.
И потому был уверенв той или иной степени немец может мне помочь. Если не делом, так хотя бы советом. Потому что для старта у меня были деньгиоткупные, которые выслал мне Сергей Николаевич.
Здание «Дохлого удильщика» я нашел быстрохотя Портовый район быстро застроили, таверна осталась почти на самой границе с более приличными местами. Должно быть, по этой причине здесь и сформировалась банковская деятельность фон Кляйстера.
Я не стал мешкать у входа, лишь проверил, надежно ли закреплена сумка на ремне. Потерять паспорт, деньги и пистолет разомя бы даже недоразумением такое не назвал. Хуже, в сто раз хуже. Все равно, что рухнуть по социальной лестнице на самое дно.
Сюда же я пришел для того, чтобы по этой лестнице подняться. А еще лучшенайти лифт. С лифтером в белых перчатках. Вот этонастоящий оплот цивилизации.
Глава 2. Деловые люди
В таверне было шумно. Люди сидели, переговаривались между собой, кто-то довольно громко, другие более чинно. Не успела закрыться за мной дверь, а навстречу уже несся официантик, которого, похоже, предупредили о моем визите.
Пожалуйте в бюро! пропищал он.
В бюро? переспросил я.
Да-да, на втором этаже. Вас уже ожидают-с.
Меня едва не передернуло от этой слащавости. С другой стороны, я спас половину заведения от разгрома пьяным работягой, поэтому стоило ожидать такого поведения со стороны обслуживающего персонала.
Я взял себя в руки, кивнул и последовал за официантиком, который ловко вилял между плотно стоящими столами, не задев при этом никого из гостей. Мне же пришлось налево и направо раскидывать извинения за толчок или собственную неуклюжесть.
Бюро оказалось помещением на втором этаже, расположившимся за деревянной дверью с матовым стеклом. Официант постучал и открыл ее. Я похлопал по карманам, чтобы дать ему на чай, раз уж он оказался так любезен, но тот, заметив, что с этим возникли проблемы, натянуто улыбнулся:
В другой раз, сударь, поклонился и сбежал по ступенькам вниз.
Я вошел в бюро, иначекабинет. Фон Кляйстер сменил цвет одежды и восседал теперь в темно-зеленом твиде на стуле с высокой спинкой за широким и очень массивным столом.
О, фройнде! воскликнул немец, вскинув руки, а потом принялся трясти мою ладонь, когда я сел по другую сторону его рабочего стола. Я знал, что ты придешь. Чувствовал в тебе эту деловую жилку, что ты не упустишь своего.
Добрый день, наконец-то выговорил я, едва сдерживая улыбку и то лишь потому, что фон Кляйстер был серьезен. Чересчур серьезен. Как поживает Карл?
С ним все хорошо, ростовщик жестом пригласил меня сесть. Честно признаюсь, я ожидал, что ты придешь ко мне немного раньше. Дня на два или три. Чем ты был занят?
Знаете, столица так затягивает, уклончиво ответил я.
Знаю. И вижу целых два «но», строго заметил Дитер. Во-первых, можно перейти на ты. Я не люблю все эти формализмы. Во-вторых, в городе тебя не было, и я это точно знаю.
Тогда не буду отрицать, не было меня в городе, кивнул я, решив, что не стоит плести паутину лжи, в которой все равно можно запутаться самому.
По крайней мере, честности ты не лишился, это вижу. И вроде бы даже обзавелся чем-то? Что в сумке? полюбопытствовал ростовщик.
Все мое имущество.
Немец, начавший выдвигать ящик стола, замер, отвел глаза от содержимого и пристально посмотрел на меня. Смотрел долго и не моргая, то на меня, то на сумку.
И что, это все? медленно спросил он. Я встречал школьников и кадетов с куда большим имуществом. Во всяком случае, в сумку им его запихнуть не удавалось. Однако, он выдвинул ящик до конца и вытащил оттуда небольшую конторскую книгу, с громким хлопком бросив на стол, дело же не в размере, а в ценности и том, как это можно использовать. Покажешь? Крайне любопытно узнать, с чем ты жил все эти годы.
Я вспомнил, что не рассказывал немцу о своем происхождении, а ограничился лишь скользкими намеками. Поэтому раскрыл сумку и постепенно начал ее опустошать. Собственно, вынимать было нечего: паспорт, пистолет и две пачки денег.
Разложив все это на столе, я выровнял пачки, повернул пистолет и закрыл паспорт, который немного помялся в сумке. По лицу фон Кляйстера пробежала странная судорога, а потом он, широко раскрыв рот, расхохотался.
Почти как в пьесе у Богатова, знаешь ли, немец достал белоснежный платок и вытер слезу. Лет так двадцать назад начали ставить и до сих пор показывают. Только там еще карты были. Умора просто, он выдавил из себя еще несколько смешков и только потом успокоился. Ладно. Говоря серьезно, замечу, что не слишком-то много у тебя имущества.
Сам знаю, мрачно заметил я.
Сколько денег? Пара тысяч на вид. А, четвертаки. Значит точных три.
Немец не ошибся, только вот настроения мне его математика никак не прибавила. Он смотрел на оружие и свидетельство под ним.
Можно? фон Кляйстер протянул ладонь и, когда я кивнул, взял оружие, повертел его в руках и схватился за документ: Хм, интересно. Это вот уже очень интересно, мой друг. Во всяком случае, у меня отпала нужда спрашивать, где ты был все это время. Впрочем, других вопросов и без того предостаточно.
Например?
Например, откуда ты знал Тараса. Того самого, усатого, немец осторожно положил «туляк» на место, развернув его стволом вбок. Мы так и не выяснили это в прошлый раз, но я считаю, что должен знать такие подробности.
Я думал, что ты меня позвал делами заниматься. Как видишь, в деньгах я сейчас нуждаюсь очень сильно. К тому же я решил, что у старика профессора жить не вариант, как только я это сказал, немец, только что погрузившийся в изучение конторской книги, сразу же посмотрел на меня: если предстоит опасная работа, я бы не хотел, чтобы он пострадал из-за моих действий.
А мне всегда говорили, что русскиечерствые, фон Кляйстер бахнул ладонью по столу так, что даже пистолет подпрыгнул. Но ты к тому же еще и очень ловок!
С чего ты решил? фыркнул я.
С того, что всего пару дней тебя не было, а ты разжился именным оружием князя Романова, тут немец перегнулся через стол и заговорщически прошептал: надеюсь, ты никому не скажешь, что я его так называю? Плевать я хотел на ту историю с Константином, смена имен нормальных людей не провела!
А, про бесчестного развратника? я вспомнил, что мне про это рассказывал Подбельский. В истории была своя логика, но эффект от замены «князя» на «принца», по сути, был кратковременным, чтобы сбить протестные настроения. Однако титул так и остался на слуху, хотя порой резал по ушам своей непривычностью.
Да-да, про него самого. Я уже давно здесь живу и путаться между принцами и князьями порядочно устал, поэтому всех так называю. Так вот, про именное оружие, да еще с подписью: настаивать я не буду, однако, быть может, ты расскажешь мне, как мой помощник оказался в центре большой новости, но при этом туда не попал?
Это непростая история, замялся я.
Мы с тобой деловые люди, фон Кляйстер разгладил страницу, которую случайно замял в книге, представь, что я твой юрист. Мне ты можешь говорить правду.
Правду, хм, не хотелось мне становиться наивным дурачком, который сливает информацию налево и направо.
Иначе как я смогу тебе доверять? Мы попросту не сможем работать вместе в таком случае! воскликнул ростовщик и приготовился слушать.
Была не была, решил я. И, поскольку немец оставался моей последней надеждой, мне пришлось идти ва-банк. Глядя в широко раскрытые от удивления глаза ростовщика, я поведал историю с теми подробностями, о которых умолчали газеты.
Глава 3. Конторская книга
Закончив историю тем, что видеться со мной не пожелали и, более того, даже бросили трубку, я замолчал в ожидании ответа. Фон Кляйстер надул щеки и выпустил воздух.
Да-а-а, протянул он. Не повезло тебе, фройнде. Очень не повезло. Ты жизнью ради них рисковал. А они откупились. Императорская фамилия! Какой-то мелочью.
Но это же тридцать пять золотом, если я правильно считаю по курсу? Это не так и мало. Это трехмесячное жалование профессора в университете.
Ты прав, ты прав, ты прав, затараторил Дитер, и неправ в то же самое время. Тебе негде жить. Снять простецкую квартируэто уже порядка двухсот рублей будет. За месяц. В пяти минутах от «Дохлого удильщика». С мышами и тараканами. Вижу по твоему лицу, не очень годится такое. Хорошо, давай подумаем.
Он изобразил, что крепко задумался, а я прикинулся, что мне интересен этот разговор. Ведь до сути мы пока что так и не дошли.
Район более приличный, где проживает большинство людей, у которых есть свое дело во Владимире. Или же профессора Императорского университета там могут жить. Там твоя квартирка встанет уже раза в четыре дороже. И что тогда? Три месяца пожил на такую подачку и все, конец, финита?
Я не понимаю, к чему ты ведешь. К тому, что денег у меня мало? Это я и так знаю.
Нет, я веду к тому, что их может стать больше. У нас обоих. Благодаря, он положил обе ладони на конторскую книгу, вот этому.
Я посмотрел на потрепанный переплет толстой, форматом примерно А4 книги. Слышал о таких, но не думал, что на желтоватых страницах может скрываться настоящее богатство.
Не понимаешь, поджал губы Дитер. Хорошо, тогда слушай. Маковей Аполлонович Здебкинничего себе имечко, да? В мае сего года принял от Дитера Штрауса фон Кляйстера в долг тридцать тысяч ассигнациями на три месяца под десять процентов.
Годовых? спросил я, внимательно слушая немца.
В месяц! воскликнул ростовщик. Десять годовых? Эти копейки? Не его случай.
Значит получается, что он тебе должен сверху девять тысяч.
Считать не разучился, молодец. Продолжим?
Немец выбрал еще несколько имен. Эти люди брали у него в долг крупные суммы. Долг князя Белосельского в сравнении с названными суммами сразу же казался несущественным.
Проценты тоже разнились. Кому-то Дитер выдавал и под пять процентов, очевидно, что по очень большой дружбе. А некоторые получали деньги, причем немалые, исключительно под пятнадцать процентов в месяц.
Сроки у некоторых уже истекли. У многих подходили к истечению. Но я так предполагал, что список имен состоит из десятков пунктов, если не сотен.
Так это и есть то самое дело, ради которого ты меня позвал? Выбивать долги из твоих клиентов? нахмурился я.
Как ты говоришь, мне аж самому тошно! бодро воскликнул немец. Ты прав, многие не хотят платить. Многие думают, что расписка, их подпись в этой книге, не стоит ничего.
Значит, мне правду говорили, что твои дела не слишком легальны.
Ты даже не спрашиваешь. Зришь в самый корень. С такими должниками мне не поможет ни полиция, ни суд, ни прокурорникто. Кроме тебя, добавил он после театрально растянутой паузы.
Вот как, ответил я чуть насмешливо. Но ведь есть Марк?
Карл, поправил меня немец. Он силен и исполнителен. Но все же лишен харизмы. Люди перед ним дрожат и, понимаешь, могут ошибиться в подсчетах. Дать неправильную сумму или закричать. Случайно разумеется. Не от боли, как бы невзначай произнес он и по этой фразе я понял, что все дела у немца ведутся исключительно под прикрытием кого-то сверху. Не исключено, что помогал ему сам Коняев, что выписал мне паспорт.