А еще, глядя на мертвого, неподвижного Ричарда, Софи вдруг с удивлением отметила, что он был красивый. Высокий и хорошо сложенный, красиво причесанный. С удивительно гармоничным лицом. И руки у него были красивые. Не за это ли она в него влюбилась, увлеклась им настолько, что согласилась на этот странный брак?
- Как странно, - произнесла она, отнимая свои пальцы от его холодной руки. - За его дурным характером я этого не замечала И его красоту никто не оценил и не полюбил.
- Я полюбила, - раздался дрожащий, тихий голосок от самых дверей.
Все - Софи, Густав и Тристан, - обернулись на этот тревожный звук, и у дверей сарая, они увидали молоденькую даму, неловко топчущую солому нарядными крохотными туфельками.
- Простите, - прошептала она, смахивая слезы с кукольно-белых, нарумяненных на скулах щечек. - Но я не могла не прийти. Я и Ричард - мы любили друг друга. Ах, теперь это все равно! И не смотрите на не меня так. Нет, мне не стыдно. Мне невыносимо горько и больно. Я теряла любимого человека. Перед этим горем все меркнет. Все неважно.
- Я тоже! - выпалила вдруг Софи, и глянула на Тристана так яростно и так пылко, что он не смог сдержать выражения живейшего удивления и приподнял брови - вот как? Вот как?..
«Я тоже! - повторила яростно про себя Софи, очень надеясь, что сейчас Тристан читает ее мысли, прямые и честные в момент внезапного откровения. - Я тоже! И говорю я сейчас не о Ричарде, черви его сожри! Я думала, мы поняли друг друга ночью! Думала, что потянулись друг к другу отогреться, подарить нежность, по которой тосковали оба! Думала, произошло то, что вы отрицали с первого момента нашего знакомства Но для вас, видимо, это был всего лишь секс, всего лишь удовольствие плоти, развлечение от скуки? Чем-то же надо себя занять, коротая ночь!»
Тристан глянул на нее еще более удивленно, но смолчал. Софи только заметила, как дрогнули грозно его ноздри, да сжались в узкую полоску его обычно чувственные, мягкие губы. Но и только.
Пришедшая дама не была красавицей, но глядя в ее хорошенькое яркое личико, дух захватывало. Про таких говорят - с изюминкой. Так вот эта сдобная булочка была напичкана изюмом чрезвычайно щедро.
Она была вся яркая, блестящая, словно сладкая душистая карамелька в пестром фантике.
Ладненькая фигурка, будто вылитая из фарфора. Маленькие ручки с розовыми ноготками. Нарядное, модное, с большим вкусом пошитое платье из розовых, светло-сиреневых и сероватых шелков. Вся в кружевах и ленточках нежных цветов. На смоляных, уложенных крупными блестящими волнами волосах - крохотная прелестная шляпка с цветами и перьями. На гладком выпуклом лбу сетчатая вуаль кремового цвета.
И личико, хорошенькое личико, беззащитное и трогательное, как у олененка.
Маленькие яркие губки, огромные бархатно-карие глаза, черные брови
- Великолепное платье, мадам! - похвалил галантный Тристан, и у дамочки слезы брызнули градом.
- Это подарок Ричарда. Ричард, - произнесла она дрожащим, тонким, беззащитным голосом, - был очень щедрым и внимательным Он не отказывал мне ни в чем. Не хотел, чтобы я нуждалась
Софи же от этих слов вспыхнула от ярости. Оглядев себя, свою простую юбку, невзрачную блузу, свой корсет, она вдруг поняла, что на фоне изящной, утонченной любовницы Ричарда выглядит как грубая крестьянка. Софи давненько не покупала себе новых платьев, а все деньги, что приносила ее гостиница, «щедрый Ричард» отдавал этой фифе! Покупал ей шелковые чулки и духи, которыми уже весь сарай пропах!
- Ваш щедрый Ричард, - выкрикнула она гневно, - ни дня не работал, а жил на то, что я ему даю! И если вы кого-то хотите поблагодарить за красивую шляпку, то мне скажите спасибо!
Девушка перевела взгляд на разъяренную Софи и промокнула мокрые глаза.
- Простите, - выдохнула она еле слышно. - Я не знала я не думала, что так получится
В ее образе, в ее словах и в голосе не было слышно никакой злобы и агрессии, никакой силы - только трогательная, даже какая-то больная беззащитность. Казалось, если ее ударить, она всего лишь отшатнется и замрет, рыдая, не понимая, за что с ней так жестоки.
- Я понимаю ваши чувства, - прошептала она, переводя взгляд прекрасных глаз на Софи, - наверное, больно узнать в такой момент, но я могу взять на себя все расходы, связанные с похоронами Ричард мне был очень дорог, и я хотела бы что-то сделать для него напоследок.
- Да что вы?! - язвительно выкрикнула Софи. - Ричард так много наворовал у меня и перетащил к вам, что хватит на его похороны и на вашу безбедную жизнь?! Это так великодушно с вашей стороны!
- О простите, - снова беспомощно прошелестела девушка, опустив глаза. - Я не подумала, правда но мое предложение в силе. Зачем вам тратиться извините
Она отступила назад, видимо, собираясь покинуть место, где ей не рады, но оступилась. Каблучок ее нарядной маленькой туфельки поскользнулся на соломе, нога подвернулась, и девушка - нет, не вскрикнула, на это у нее было слишком мало сил, - болезненно охнула, согнувшись и припав на больную ногу.
- Вы поранились?
- Нога, - беспомощно прошелестела девушка. - Кажется, я подвернула ногу, господин инквизитор извините
Тристан тотчас же оказался рядом с нею, поддерживая под локоть, и Софи ощутила вдруг чудовищнейшее чувство в своей жизни - ревность. Ревность к тому, на кого она не имела прав, но уже подспудно считала своим. К тому, кто с таким пылом целовал ее ночью и брал с такой страстью, что одно воспоминание об этом грело сердце.
Инквизитор, строгий, отстраненный и молчаливый, упрятанный в черное строгое пальто, принадлежал ей! Только ей! Он ото всех скрывал свое нежное сердце, и свое страстное тело под одеждой, но она-то, Софи, видела, знала, каков он на самом деле! И она очень не хотела бы, чтоб этот нежный, слабенький шелковый цветочек с заплаканными глазками ухватил Тристана и вытряхнул его из одежды с тем, чтобы выпить его страсти и исцеловать его белоснежную кожу, разгладить его грудь и исцарапать спину!
Ревность терзала ее и кусала ее сердце так больно, что слезы сами собой покатились по щекам Софи, когда она увидела, как Тристан легко, даже не раздумывая, подхватывает разряженную в пух и прах девицу на руки - о господи, какой же он, оказывается, крепкий и сильный при своей кажущейся хрупкости! - и как она доверчиво обвивает его шею руками.
Его точеный, четкий белый профиль в сравнении с яркой, будто разукрашенной девицей, казался вырезанным из кости, отлитым из серебра. Его белоснежные ладони, придерживающие девушку под колени и под спину, казались расслабленными и изящными, словно выписанными старинными художниками на полотне.
Он был красив породистой, странной, пугающей красотой, завораживающей, приковывающей взгляд. Даже Ричард при всем его сочном, ярком великолепии мерк в сравнении с бледным, но таким чарующим инквизитором.
И этого самого инквизитора эта ушлая слезливая девица уводила у Софи из-под носа тоже! Вслед за Ричардом! Очарованная его необычностью с первого взгляда, она тотчас включила все свое трогательное обаянием, и строила глазки, глядя на Тристана восхищенно и доверчиво, доверяя всю себя его рукам.
«Тот сломался - подавайте нового! - яростно думала Софи, глядя, как девушка смотрит на ее Тристана - благоговейно, восторженно, даже не дыша. - О, какая ушлая хищница! Как ядовитая бабочка! Смотрите, как она его подманивает! Так и слышу, как она восторженно вздыхает и говорит «да, господин инквизитор!» на любое его слово! Мужчинам очень нравится, когда им поддакивают, а наш инквизитор тщеславен до безобразия! Пара дней - и он растает от ее сладенького щебета! Впрочем пусть тает, мне-то что за дело! Бери себя в руки, Софи! Секс - еще не повод для знакомства. Что ж, господин инквизитор, вы сами будете виноваты, если сунете свою голову в пасть этой хищной, прожорливой мухоловки! Сначала она вас накормит сладким нектаром, а потом захлопнет зубастую пасть и оттяпает то, что вы в нее сунули!»
- Благодарю вас, господин инквизитор, - пропищала девушка нежно, глядя своими трогательными глазами в алые глаза Тристана. - Вы очень любезны.
От хорошенькой прелестницы пахло розами. Тристану был хорошо знаком этот запах - дорогое розовое масло, которым она надушила тонкие запястья.
Сама девушка была на удивление легкая, воздушная, и улыбалась так трогательно, хотя губы ее дрожали от боли.
- Вы такой сильный, - прошептала она. - И очень великодушный
Она очень обаятельно улыбнулась. Любой мужчина тотчас же растаял бы от ее милой улыбки, но только не Тристан. Его лицо осталось непроницаемым и бесстрастным. Впрочем, девица не делала больше попыток с ним позаигрывать. Она будто бы очень уважала его личные границы и не спешила агрессивно вторгаться, стараясь собой заполнить все его мысли.
- Мне в самом деле ужасно неловко, - доверительно и серьезно произнесла она, нежно обнимая Тристана за шею. - И я действительно чем-то хочу помочь вам
«Говорит обо мне, - злобно подумала Софи, - а сама глаз не может оторвать от него! Кому ты врешь, что тебе неловко?! Ловчее мошенницы я не видела!»
- Я готова отдать все! - девица вдруг спохватилась, выдернула из хорошеньких розовых ушек сережки, сверкнувшие бриллиантами. - Возьмите! Нет, право же. Если все так, как вы говорите, то они точно должны принадлежать вам! Я правда все готова вам вернуть! Только прошу - позвольте мне похоронить его.
Софи недобро покосилась на изящные вещицы, сверкающие в протянутой к ней ладони. Значит, тоже подарок «щедрого» Ричарда. Вот же проклятье! И сколько еще на этой дряни вещей, купленных Ричардом? Сколько раз она еще раз ткнет ее, Софи, носом в тот факт, что Ричард ее не любил и изменял ей? И сколько из этих раз будет произнесено при Тристане?
«Да на словно подчеркивает, что лучше меня! - сообразила Софи. - Что Ричард готов был весь мир к ее ногам бросить, а мне не подарил и простенького серебряного колечка Вот же змея!»
- Нет, благодарю, - сухо ответила она. - Не принимаю в дар ношенные вещи. Да и ваши серьги мне не пойдут. А Ричард буде лежать там, где ему и должно - в семейном склепе. Я не настолько бедна, - усмехнулась Софи, - чтобы моего мужа хоронили его любовницы. Как-нибудь сама справлюсь!
- Но эти осколки Извлекать их из тела дорого да и магия. Я не уверена, что вы справитесь.
Софи смерила ее презрительным взглядом.
- Целый инквизитор в моем доме, - процедила она. - Он мне не откажется помочь. Не так ли, ваша милость?
- Безусловно, - поддакнул Тристан серьезно. - В такой трудный для вас час я вас не оставлю. Потерять мужа - это удар.
«Вот подлец! Он еще дразнит меня!»
На густых ресницах девушки снова блеснули слезы, губы ее обиженно и горько затряслись.
- Извините, - снова прошептала девушка. - Я не хотела ничего плохого правда!
- Я отнесу вас в ваш экипаж, - сказал Тристан, сочтя сцену законченной.
Но девица и тут его удивила. Она не спешила выпускать инквизитора из своих цепких рук.
- Но у меня нет экипажа, - хлопая невинно глазами, прошептала она. - Я пришла пешком прибежала как только узнала, что произошло ноги меня сам принесли. Я даже не подумала взять экипаж Я не дойду обратно сама. Была бы очень вам признательна, если б вы посмотрели и вправили мне ногу. Я немного передохну и пойду обратно.
«Та-ак! - подумала Софи, нахмурившись. - А это, кажется, продуманная и спланированная акция! Она так и льнет к Тристану, так и льнет! Заставляет возиться с ней Не бросит же он ее на дорогу!»
- Хорошо, как скажете, - покладисто ответил Тристан и перевел взгляд на Софи. - Софи, посмотрите хорошенько, не пропало ли чего у вашего мужа. Мало ли. Зеваки, ловкачи. Они могли вытащить деньги, часы, какие-то дорогие вещи
Тристан долго и пристально посмотрел на Софи, и та согласно кивнула.
- Да, да, - сказала она, сообразив, что он намекает ей обыскать получше карманы мужа. И делает это так, чтобы девица не поняла его намеков! Ага, значит, не доверяет ей! - У него были при себе золотые украшения да
«А ведь и в самом деле, - ликуя, сообразила Софи. - Эта профурсетка ведет себя так, будто хочет заполучить тело Ричарда, будто у него в карманах есть что-то очень важное! Ключ от банковского хранилища? Или нечто больше?»
Но профурсетка будто бы не расстроилась. Она снова обаятельно улыбнулась Тристану, обвивая его шею гибкими, чудными белоснежными руками, которые могли бы поспорить своей белизной с кожей Тристана.
- Несите же меня, мой рыцарь, - проворковала она нежно. - Жюли. Можете называть меня Жюли! А как зовут вас, ваша милость?
- Тристан Пилигрим, - вежливо ответил Тристан.
- О, какая прелесть! - девица разве что в ладоши не захлопала, как ребенок. - Какое красивое, необычное, романтическое имя!
Софи едва не ругнулась в голос, багровея от ревности, наблюдая, как Жюли взбивает тонкими пальчиками белые волосы Тристана, заботлив убирает пряди, упавшие ему на глаза.
«Вот же жаба! - подумала она, погибая от вида Тристана, уносящего красотку прочь из сарая. - Нет, серьезно!? То льет слезы по погибшей любви, то тотчас же вешается на шею другому мужчине! Какой он тебе рыцарь?! Ты его просто не знаешь!»
Однако, Тристан ушел, и надо было действовать скорее.
Она подошла к Ричарду и осторожно, чтобы не пораниться об осколки, обшарила его карманы. Ничего этакого не нашла. Несколько монет, цепочка - наверняка опять подношение этой жабе! - и ключ от комнаты.
Коснувшись ключа, Софи почувствовала, что он теплый и словно магнитом притянут к телу.
- О, - произнесла она, пытаясь его поднять. Ее пальцы хватали ключ, но не могли его даже подцепить. Он отчаянно путался в сорочке, в ткани кармана, и никак не сдавался Софи. - Зачарован
В чем-то Жюли была права - Софи недоставало магических умений, чтобы справиться с ключом, и она оставила это занятие.
«Пойду, скажу Тристану об этом ключе. Интересно, что там, в его комнате? От кого он зачаровал его? От меня? Что он там прятал?»
***
Но в комнате Тристана Софи ждал пренеприятнейший сюрприз.
Еще на лестнице она услыхала веселый смех Жюли, ее нежный серебристый голосок, выговаривающий что-то Тристану, а после - томные, полные неги слова, будто девушке, еще недавно хнычущей от боли, вдруг стало непередаваемо хорошо.
Услыхав ее веселые, игривые взвизгивания, Софи словно окаменела. Ноги ее сделались тяжелыми, она еле передвигала их и едва смогла дойти до дверей, которые были заманчиво полуоткрыты.
«Я знаю, что подсматривать нехорошо», - твердила про себя, но сдержаться не могла - чуть приоткрыла двери и одним глазком глянула вовнутрь.
Красотка, источая ароматы роз и сладенькие улыбки, сидела на столе, нескромно задрав юбки и раздвинув ножки красивых кремовых чулках. А инквизитор, весьма двусмысленно сидел на полу, сосредоточив свое внимание на ее коленях. Там, где у прелестницы совсем не должно было болеть