Мейлы жене и на работу приравниваются к рапорту в СВР: внедрение состоялось. По идее, на этом этапе полагается получить дальнейшее задание. Например, спереть и притащить в Москву один терминал для общения с усопшими. Или пусковую установку ракет. Но если не зубоскалить и смотреть правде в глаза, засланец Родины начисто отрезан от заславших, скорее всегонадолго. То есть задание надлежит придумать себе самому.
Но какое? И главноеиз каких интересов исходящее? Отвечающее текущим потребностям СВР и России, за что Фёдору свет Степановичу опустят долгожданную генеральскую звезду на погон? Или нашей стране в перспективе, учитывая, что никто толком не представляет, что у неё за перспектива?
Что вообще меня связывает с Россией, кроме детских воспоминаний и крепкой, для многих вполне самодостаточной констатации «ярусский»? Олюшка, самое светлое, что сохранилось с московской жизни, всплывает в памяти репликой, произносимой прямо на пороге квартиры, когда возвращался с работы: «Папа, почему ты маму не любишь?» А, вот ещё детские перлы: «Почему ты маме так мало денег даёшь? Тратишь на другую тётю?» Ребёнок не виноват, конечно. Представляю, что она выслушивает обо мне от дуэта благоверная плюс мамадорогая. Дочь не тянется ко мне, наоборот. Остаётся надежда, что когда-нибудь повзрослеет, захочет сама разобраться Ню-ню.
Очень хочется закурить. Доктор-ремонтник отвинтил у меня физиологическую привычку к курению. Более того, никотиновый дым вызовет дискомфорт. Но не забыть сладости первой затяжки, после ночи или долгого перерыва, успокоения, словно совершил некий ритуал Ровно также не хватает спиртного. Нужно порой оборачивать эмоции в мягкую вату опьянения, чтобы не терзали изнутри.
Единственный грех доступен в этом стерильном Национальном парке, и этот грех идёт ко мне, цокая высокими каблуками.
Привет, Ксюха.
Прежнее имя «Оксана» не подходит Элеоноре абсолютно, оно осталось в прошлом, вместе с тем обликом, что запечатлела старая фотка. Ксюхой я зову её редко, поддевая. Настоящую фамилию мне не сказала, очевидноиз опасения, что заклюю насмешками насмерть.
После первой нашей близости, по форме и характеру больше смахивающей на изнасилование, она относится ко мне странно. Женщины часто угадывают на уровне интуиции, кто из новых знакомых с ними переспит. Секрет прост: они заранее решают, кто будет удостоен успешного штурма неприступной крепости. Мне она мысленно отдалась ещё в Тель-Авиве, но, похоже, не ожидала, что шампанское, свечи, цветы и конфеты будут заменены на похотливое рычание самца-павиана, едва очнувшегося после комы.
Смотрю, Элеонора тоже только что мучила покойника. У всех после терминала немного задумчивое и ошарашенное выражение лица. К общению с жмурами невозможно привыкнуть до конца.
Вообще, в этом тропическом раю нервы ни к чёрту. Я кричу во сне, если ко мне приходит Мэрилин и приставляет к глазу ствол. Или резвый усопший выпрыгивает из монитора, вслед за ним торопится загробный мир в полном составе, включая чертей и демонов. Элеонора спит спокойно, по крайней мерев те ночи, что мы проводим вместе.
Да, у нас странные отношения. Не любовь, даже не близко. Целуемся только в качестве прелюдии к сексу. Никогда не говорим о каких-либо чувствах, обходимся без проявлений нежности. Конечно, в постели я чту Камасутру как Остап БендерУголовный кодекс, отрабатываю на все сто, хоть порнофильм снимай. Но по окончании утех шлёпаю её по аппетитному заду и больше не касаюсь вообще, пока не придёт время вновь завалить в койку.
Та-ак, судя по призывному покачиванию бёдер, этот момент приближается со скоростью крылатой ракеты. Она ставит ноги чуть картинно, с лица окончательно уходит замешательство от контакта с Некросом.
Устал? Я тоже. Надо немного отдохнуть.
Без дискуссий оставляю в покое пальму и послушно шагаю к спальному корпусу. По пути фея рассказывает о продолжении проверок.
Там, в пустыне, пока ждали вертолёт
По уважительной причине я эту сцену не помню.
Само собой. Так вот, Войцех успел обрезать видеозапись до смерти твоего коллеги, точнеедо пыток, сжал и переслал в СВР. Прямо на их открытое мыло.
На Ютюб не выложил? Чтобы народ развлекался! делаю вид, что хвост держу пистолетом, а внутри всё обваливается. Это кошмар! Теперь в России и сопредельных странах меня ждёт арест с очень долгим созерцанием тюремных коридоров.
Он покончил с собой при задержании, в посмертии не сказал почти ничего, Элеонора стрельнула глазами, проверяя мою реакцию на шокирующую новость, но никак не прокомментировала. У неё самойни Родины, ни флага, всё заменила Корпорация. Я теперь тоже такой, с предыдущей минуты.
В жилом корпусе нам отведены микроскопические квартирки, больше похожие на гостиничные номера. Заходим к ней, у меня не убрано. Смотрю на эту красивую тварь и думаюс твоей подачи лишился всего. Ну, держись!
Элеонора сладострастно стонет. Наверно, специально подгадала, чтобы вывалить гадостную новость накануне секса, возбудить во мне низменные чувства. Любишь грубо? Получай!
Отомстив и наказав со всей пролетарской ненавистью, возвращаюсь к невесёлым мыслям, пока коллега по работе плещется в душе. В СВР я списан в предатели. Не имеет смысла искать контакта с ними, тем болееждать связного с паролем «не вы ли заказывали такси на Дубровку». Спецслужбы Родины отныне представляют собой только угрозу и головную боль.
Прелюдия седьмая
За месяц пребывания в Лас-Вегасе Виктор скопил пять тысяч долларов. Он арендовал сейф в местном банке, открыть счёт не рискнул. Нелегальному мигранту счёт не положен.
Начинал с небольших ставок, прихватывал с собой не более трёхсот баксов. Если выигрыш превышал полтысячи, излишек спускал, понижая ставки. Покойные картёжники и мастера рулетки предупреждали многократно: казино ведёт себя честно, только когда выигрывает, если проигрываетможно ждать любой пакости.
Виктор жил в пригороде, старался по возможности не выделяться. Каждый день он мысленно здоровался с «Виком из Вегаса» на Фримонт-Стрит и отправлялся в очередной игорный зал, обходя их по сложной траектории, чтобы не слишком опустошать отдельно взятое казино. «Сахара», «Тропикана», «Фламинго», «Сандз»город с этими названиями представлялся русскому мусульманину полем боя.
На шестой неделе его ограбили прямо на выходе, отобрав всё до ниткии бумажник с символической десяткой, и спрятанные во внутренних карманах шесть с половиной сотен. Двое охранников казиноздоровенные латиносы в формесозерцали действо через стекло вестибюля и палец о палец не ударили не то чтобы помочь, но даже и вызвать полицию. Кто знает, не они ли навели негритянскую банду на клиента с деньгами. Общаться с копами, правда, Виктору улыбалось ещё меньше, чем темнокожим громилам.
В бурном человеческом котле, кипевшем в Лас-Вегасе, несложно было найти проходимца любого профиля, в том числе готовых состряпать липовые водительские права какого-нибудь Мичигана, внешне не отличимые от оригинала. Но в случае серьёзных неприятностей один звонок в полицию того штата повлёк бы неприятности ещё большие. Конечно, Виктор обладал суммой, достаточной, чтобы специалисты своего дела подыскали бы ему документы реального человека, разумеетсясвежеусопшего. Или даже отправили бы подходящую личность на тот свет. Но они абсолютно не вызывали доверия. Осесть в США надолго по липовым бумагам и зависеть от порядочности уголовников?
Ровно по той же причине нельзя превращаться в профессионального игрока. Они известны, дают интервью, за их спинами в казино ошиваются репортёры. Казино их не обманывает: освещённые в прессе выигрыши служат прекрасной рекламой. О том, что Виктортихушный и никому не нужный счастливчик, его конкретно предупредил шеф охраны отеля-казино «Золотой Самородок». Отель был декорирован в духе Золотой лихорадки, глава безопасности выглядел под стать той эпохе, когда единственным орудием законности служил кольт в руке шерифа.
Мы позволим забрать тебе выигрыш. И даже убраться из города. Но больше не возвращайся.
В подвальчике, сыроватом, тёмном, со стенами из неструганных деревяшек, Виктор сидел на скрипучем стуле, за плечи его держал толстый тип с мускулатурой отставного борца. Собеседник дышал в лицо сигарным дымом.
Я выиграл всего полторы сотни!
У насда. Сегодня. А три часа назад в отеле «Фримонт»? А вчера? Врубайся, парень, сюда приезжают спускать деньги, но не зарабатывать. Умники вроде тебя Вегасу не нужны. Понял?
Да, сэр
Проваливай, мать твою!
Виктор не забыл уроки деда в раннем детственельзя позволять другим помыкать собой. Но силы не соизмеримы. Дело даже не в горилле напротив и мясистом холуе. Слишком удачливого игрока заметила и выдворяет Система.
Интуиция велела внести деньги за сейф на год вперёд и приберечь в нём пару тысяч. Остальные у Виктора забрали попутчики, едва их машина миновала рубиновую звезду на выезде. Вроде и встретились с ними в городе совершенно случайно, и казались обыкновенными парнями, и участливо слушали россказни, как после рулетки ни шиша не осталось в кармане
Штатыстрана великих возможностей. Но не для всех.
Глава восьмая,в которой герою распахивают объятия и пытаются в них задушить
Огромное счастьевидеть настоящую кровавую героическую жизнь и в ней не участвовать.
Женщинавторая ошибка Бога.
В Алжире чувствую себя дилетантом среди профессионалов и поэтому весьма уютно. Точно также было в Сколково. Особенно здесь изумляет выбор неведомого мне руководства Корпорации относительно персоналий в Службе Безопасности, она же представляет собой основу спецслужб Центральноафриканской Республики. Невидимые мне мудрые начальники решили, что лучше перевербовать опытных агентов иностранных разведок либо нанимать уволенных, нежели брать желторотиков для борьбы с тиграми.
Но! Как говорил мне один заслуженный дед, заставший живого Сталина, бывших кагэбешников не существует. Они уходят на пенсию, снимают форму, а синие полоски лампасов вросли в кожу как татуировки. Касательно перебежчиков и изгоев: какой процент из них сохраняет связь с бывшими работодателями? Инцидент в пустыне Негев доказывает, что очень существенный. Конечно, все за всеми следят и стучат, наши милые зайки с барабаном. И, уверен, то был не единственный случай разоблачения засланцев. Но в СВР меня уверяли: близко к головке Коопорации никто не подобрался.
Ко второму туру борьбы за Алжир эта головка сменила политику безопасности, что мы с Элеонорой ощутили на собственной шкуре. Точнеекаждый ощутил, нет никакого «мы». Все получили возможностьвыезжать из Национального парка, в Банги и дальше. Корпорация приступила к агрессивным продажам. В Центральной Африке остались заводы по выращиванию микрочипов. Меня уверяют, что без оригинальных модулей не заработает ни одна из игрушек, продаваемых Корпорацией, поэтому копирование бесполезно, как и попытка воспроизвести чип, даже если над ним корпит половина Китая. Поживём-увидим, а пока просиживаю штаны в Алжире и жду очередной американской агрессии.
В декабре здесь здорово похолодало, градусов до пятнадцати выше ноля. Народ ходит с соплями, я радуюсь: контраст между плюс пятьдесят в тени и прохладой под кондиционерами меня основательно утомил. Американцы долго кричали и возмущались по поводу нашей помощи местному диктатору, ввели экономические санкции против Алжира и Центральной Африки. Наши ответные санкции плотно перекрыли всё побережье от Марокко до Туниса. Каждый блок санкций контролирует воздушное пространство в радиусе двухсот километров. В общем, и до двухсот в высоту, где воздуха нет.
Перед Рождеством меня переводят в город Лагуат, это довольно далеко от столицы на юг. Здесь, на северном выезде с проспекта Независимости, развёрнут командный пункт противоракетной обороны, занимающий первый этаж невзрачного муниципального здания, вокругтакие же скучные цивильные постройки. Отцы-командиры сочли, что на побережье нам угрожает обстрел корабельной артиллерией 6-го флота США. Лагуат охраняется бригадой алжирской пехоты, это на случай внезапной вылазки антиправительственных повстанцев, непримиримых воинов ислама, которых поддерживают Штаты.
Я слоняюсь по КП и дурею от безделья за пятьсот евро в день. Два раза в день по графику меня осаждают журналисты, задают стандартные вопросы и получают не менее стандартные ответы, фиксируют их как божественное откровение, затем торопятся донести до читателей-зрителей.
Государственный Департамент Соединённых Штатов осуждает антидемократическую политику президента Алжира и поддерживает оппозиционное движение. Почему Центральная Африка способствует сохранению диктаторского режима?
Президент Ламари избран демократическим путём. Суннитская террористическая группировка «Новый джихад» в контролируемых ей южных районах Алжира уничтожает граждан, подозреваемых в лояльности к правительству. Центральная Африка защищает людей, американская армияамериканские интересы. Мы за установление мира и решение внутренних проблем Алжира цивилизованным путём.
Формулировка одобрена МИДом, повторена раз тридцать и нависла на зубах, но кто-нибудь из репортёрской братии непременно поднимет тупой вопрос о демократах с авианосцами в Средиземном море. Господа, задавайте следующий вопрос, если возможноменее тупой Как бы ни так.
Президент Соединённых Штатов по поручению Конгресса утвердил перечень санкций по ограничению ввоза в страну электронного оборудования, производимого Корпорацией. Планирует ли Центральная Африка предпринять какие-либо шаги по нормализации отношений?
Улыбаюсь возможно шире, стараюсь придать морде снисходительное выражение, будто воспитательница детского сада в окружении энергичных детишек с замедленным умственным развитием.
Наше правительство приветствует любые шаги по преодолению кризиса. К сожалению, экономические санкции не способствуют взаимопониманию. Поставляемые нами высокотехнологичные продукты не имею аналогов в мире. Соединённые Штаты, отказываясь от них, неизбежно превращаются в отсталую страну. Фактически вы ввели санкции против самих себя.
Как только заканчивается желчь у американских энтузиастов, слово берут наши союзники или нейтралы. Их больше всего заботит: сможем ли мы уберечь Алжир от флотских ракет. Заверяю их в этом в самых энергичных тонах, привожу в пример сектор Газа, где за пять месяцев ни единая ракета не долетела до земли Израилевой. Умалчиваю, что сравниваю кое-что неприличное с пальцем, самоделку палестинских террористов с американской Х-51, что летит в пять раз быстрее скорости звука.
Тут, на здоровенном расстоянии от главных целей ракетных ударов, мы увидим войну издалека. Где-то будут рваться заряды, сыпаться раскалённый металл, а группа бездельников продолжит с глубокомысленным видом рассуждать об укреплении мира.
Я распинаюсь перед журналистской братией в местном кинотеатре как кинозвезда на премьере блокбастера. Остальное условно рабочее время протекает в командном пункте, туда допущена полудюжина избранных, включая очаровательную негритянку из Эй-Би-Си, то бишь из лагеря противника. Какой смысл в рослых сержантах на входе и шлюзе-турникете, если пропуск выписан очевидному шпиону?
Майор Рашид Салех, заведующий пунктом, более сдержанный в оценках нашего превосходства. Во-первых, он помнит, что некоторое количество ракет таки долетело до цели во время первой атаки, а американские воякине хронические идиоты, как их изображает Голливуд в попытке представить крутыми. Опыт они учли и наверняка готовят что-то другое.
Во-вторых, когда журналистская братия не водила жалом поблизости, он развернул карту. От увиденного у меня чо-то ледяное пробежало между лопатками.
Глядите, месье Ген. Лаугат в двухстах тридцати километрах от ближайшей пусковой установки.
То есть непосредственно не прикрыт?
Майор тщательно выбрит и вообще исключительно надраен. Онкак бы лицо нашей армии перед оком вражеских телекамер. Сейчас на его лощёном челе собираются неуставные складки задумчивости. Ещё в России мне вдолбили намертво: военный должен не раздумывать, а приказ выполнять. Так как армия централизована, то её главнокомандующий обязан мыслить за всех!
Генерал Мохаммед Маджид заявил: если ракеты не преодолеют прибрежную полосу обороны, здесь гарантирован полный штиль.