Светлана ХорошиловаДевушки с палаткой
Обычно при виде машины скорой помощи возникает чувство тревоги, но только не у Олесипосторонившись, она взобралась на бетонный бордюр и проводила её безразличным взглядом, скорее безмятежнымвзглядом абсолютного спокойствия. Красная полоса по белому борту вмиг исчезла за углом семиэтажного строенияэто был главный угол на всей территории, туда постоянно шныряли скорые, так как за ним находилось крыльцо приёмного отделения. Девушке надоело балансировать на одной ногеона соскочила вниз.
После проливного дождя, который хлестал по асфальту, как из ведра всю неделю, в ложбинах скопилось обилие зеркальной дождевой воды. Как бы ни старалась Олеся обходить многочисленные лужи и грязь, перебираясь с бордюра на бордюр, всё равно умудрилась забрызгать облюбованные белые кроссовкиединственную удобную обувь в её и без того скромном гардеробе. Воздух щедро наполнился озономдавно погода не дарила такой роскоши, изнуряя летней жарой, изводя невыносимой духотой. Хотя духота была ещё вся впередивлага начала активно испаряться благодаря августовскому солнцу, ярко палящему с самого утра над панорамным горизонтом города. Небо сегодня было чистым, безоблачным.
Первый день после отпуска требовал великих усилийжелание идти на работу напрочь отсутствовало. Олеся выбралась из постели на седьмой трезвон будильника, а до того, почти вслепую, с полузакрытыми глазами, запускала повтор и вновь проваливалась в дремоту. Мучительный подъём откладывался до крайнего предела, чтобы с момента спускания ног на ковёр ей пришлось носиться по всей квартире очертя голову, в спешке собираться, скакать в одном кроссовке к стеллажу, на котором валялись забытые ключи, а затем в финале вальяжно, не торопясь дефилировать перед окнами родного стационара. Опять её ждали длинные сквозные коридоры, впитавшие в себя многолетние запахи санитарной химии, перебинтованные больные с кружками и тарелками, привычно курсирующие из палаты в столовую, из процедурного на процедуры
Распорядок не менялся годами. Каким он был ещё при Олесиной матери, сорок лет посвятившей профессии операционной медсестры, таким он остался при Олесе, сидящей на посту в травматологии, или «травме», как часто сокращал название персонал. С тех пор не так уж много изменилось. Разве что окна по всему комплексу поменяли на пластиковые, установили кровати современные на колёсах со скользкими клеёнчатыми матрацами, но достаточно широкие, оснащённые регулятором положения спины.
По пандусу крыльца приёмного отделения закатывали каталку со свежим прибывшим. Хотя возможно это была женщинапод простынёй топорщилась грудь, только лица было не разобратьуж очень оно напоминало кровавое месиво. Набрось на лицо край простыни, и тело сошло бы за трупв таком случае его переправляли бы в морг, расположенный отдалённо в одноэтажной постройке, но эту женщину везли не туда, а внутрь оживлённого корпуса, прямо в сердце стационара.
Здорово, Олесюндр! водитель скорой чуть не оглушил, проорав Олесе прямо в ухо. Девушка притормозила перед входом, развернулась к нему. Загорелая ты какая-то В отпуске что ль была?
Ага! Этим кратким «ага» она скорее отмахнулась при болезненном упоминании о скоротечном отпуске, но принялась разглагольствовать на ту же тему: Были бы наши отпуска месяца по три, как ты считаешь? А то получается: хорошего понемногу?
Подмигнув однобокой улыбкой, водитель выразил ей сочувствие:
Неохота наверно работать?
А тебе что, охота?! В диалог грубо внедрилась фельдшер со скорой. Вид у неё был уставший, лицо недовольное. Залезай, поехали! Хватит лясы точить!
Скорая тронуласькрасная полоса прокатилась по кругу, как на цирковой арене, разворачиваясь вокруг газонного островка с пестрящей клумбой по центру, в тот момент Олесю уже затягивало в корпус вместе с попутными посетителями через беспрерывно открывающиеся стеклянные двери.
Коллеги встретили её с энтузиазмомработа была приостановлена и не возобновлялась, пока у медиков не закончились те же вопросы по поводу происхождения её бронзового загара. Никто не верил, что получен он был не на морском побережье, а в родовом гнезде на садово-огородной плантации. Пришлось усмирять разыгравшееся воображение коллектива по поводу поездки на золотые пески с несуществующим кавалером, потому как средства ей этого не позволяли, да и спонсировать было некому.
Олеся отправилась в служебное помещение переодеваться в отглаженный и аккуратно сложенный брючный костюм, переобуваться в мягкие, рассчитанные на долгую смену мокасины. Перед этим она оттёрла влажной салфеткой грязные брызги на щиколотках и кроссовкахаккуратность была ей привита с детства.
Рабочий день как всегда начался с беготни по всему корпусу. В отделении травматологии, где она работала седьмой год, начиная с две тысячи одиннадцатого, недавно затеяли плановый ремонт и часть палат раскидали по разным этажам: по две, по три Даже в отделении гинекологии самую крайнюю по коридору палату заселили побитыми травмированными мужиками, в которую медсёстрам так же приходилось таскать пешком врачебные назначения. Постояльцы этой обособленной палаты обрадовались приходу новенькойхорошенькой, белокурой, с чувством юмора, быстро поставившей всех на место и сразу завоевавшей авторитет. В ход пошли комплиментыОлеся отвечала ни них достойно: в комплиментах она купалась, работая здесь, не терялась и не краснела. Нигде, как в больнице, особенно в палатах, где обитает мужская публика, не получишь столь эффективного роста самооценки.
В ходе беготни её остановила рентген-лаборант. Обрадовавшись, что не придётся далеко ходить, лаборантка всучила ей свежие, запечатлённые на рентгеновской фотобумаге переломы, а заодно не в службу, а в дружбу, попросила занести пару снимков по пути в реанимацию. Лифт работал один, и тот приезжал не резвоего терпеливо дожидались только загипсованные на костылях, да персонал с обременительной техникой: креслами, каталками. Изредка перед лифтами маячили парни в спецодежде с инструментом в руках. Олеся наматывала круги по лестнице, бегала вверх-вниз куда быстрее основной массы, плетущейся размеренным шагом со ступени на ступень и озирающейся по сторонамне проскочили ли они нужный этаж Поэтому фигура у неё, особенно за период ремонта, приобрела подточенную формустройную, спортивную, и даже калории от маминых пирогов, накопленные за время отпуска, уйдут в этой беготне куда быстрее, чем они вяло сгорали при сборке колорадского жука на родительских грядках.
В отделении реанимации в безлюдном коридоре, где царили спокойствие и тишь, её встретила улыбчивая Сашамедсестра. Олеся знала её с детства: вместе росли в одном дворе, вместе с переменным успехом увлекались одними и теми же спортивными секциями, вместе подавали документы в медицинский колледж. В больницу тоже устраивались вместе по протекции Олесиной матери. Саша тогда согласилась на вакансию в реанимации лишь на время, а застряла похоже навсегда.
Ну-у-у Смотрю и не поймунегра что ль к нам занесло, или это Лопухина идёт по коридоруСаша расплылась в безразмерной улыбке и вскинула вверх ладони от удивления.
Сквозь тонкое полотно белого медицинского костюма на ней отчасти просвечивалось нижнее бельё. Руки, на которых не было ничегони колец, ни часов, ни покрытия на ногтях, держались уверенно, словом, у неё были достаточно крепкие руки. Ах, снимки нам несёшь А я-то, наивная, подумала, что ты специально решила ко мне заглянуть. Два отдельных фотолиста, вложенные в истории болезни, перешли в её руки.
К тебе я лучше зайду в нерабочее времяОлеся осеклась, вытянув шею, и уставилась на лежащую в коме молодую, лет девятнадцати, подопечную этого нерадостного отделения, едино связанную с аппаратамибезмолвное тело в многочисленных ссадинах и порезах, недавно обработанное антисептиками, лежало прямо по курсу. Вид у девушки был будто её тащили из-под обломков, вынимали из пожарища, или она вернулась с поля боя, ну в крайнем случае подверглась нападению демонической силы. Лопухина поинтересовалась:
А что это с ней случилось?
Сотрудницы больницы повидали всякое: в этих стенах появлялись вновь прибывшиекаждый раз они балансировали между жизнью и смертью, искалеченные внешне, или угасающие изнутри, появлялись и исчезали Некоторые запоминались надолгоим всегда сопутствовала резонансная история, но травмы их были понятными, объяснимыми в отличие от той, что сейчас наводила ужас одним своим видом.
Я сама недавно заступила, толком не знаюСаша пожала плечами. Подождёшь меня здесь? Сменила она тему. Угощу тебя яблоками из деревни.
Давай, только в темпе!
Реанимационная медсестра торопливо удалилась в конец коридора, постукивая зелёными шлёпками из кожзама, ударяя каблучной частью о пятки, сзади костюм просвечивался вдвойне. Реанимация была отдельным миром, святая святых, спальней стационара, здесь было всё, как в кругу семьи, поэтому персонал и выглядел, как в спальне, одетым по-домашнему Здесь не сновали больные с тарелками и передачамигастрономическими изысками от родственников, не вышагивали мастера с перфораторами, перекинутыми через плечо Возможно здесь кто-то блуждал невидимыйпризраки умерших пациентов, но о них никто не говорил, лишь предполагал, что больше всего их в этом, специально отведённом для призрачных скитаний месте.
Олеся снова взглянула на тело, на вид кажущееся бездыханным, выставленное, как на погребальном костре, и у неё мелькнула мысль: может этой девице довелось участвовать в ритуальном обряде и хуже всего то, что ей досталась роль жертвы для заклания На оголённом плече красовались четыре борозды от длинных ногтей, на скуле явный ожог, от запястья криво тянулись раны, нанесённые таким же кривым предметом, снова ожоги, по форме напоминающие пальцы.
Пытаясь понять природу их появления, она старалась прочесть, если это слова, различить сходство с любыми символами. Никогда ей не приходилось видеть ничего подобного за всю многолетнюю практику. Каждый, кто поступал в ту же травматологию особо не удивлял: по кому-то проехалась машина, кто-то улетел с высоты и неудачно приземлился, кому-то просто накостыляли. Но это юное создание подверглось необъяснимому, побывало в эпицентре инопланетной атаки или невесть в каких разборках
Что же с тобой случилосьвырвалось у Олеси вслух. Со стороны это выглядело как пустое, глупое обращение к бессознательному телу. Жертва заклания молчала. Едва заметно поднималась и опускалась грудная клеткавнутри сохранялась жизнь. Кто знает, может она всё слышит и чувствует, может она намекнёт, даст знак, где кроется ключ к разгадке
Внезапно Лопухину сзади обхватили за плечикто-то бесшумно подкрался и обнял, чем заставил вздрогнуть от неожиданности. Рентгеновские снимки взлетели в воздух, чуть не выпав из рук, при этом они издали звук полёта бумеранга.
Какие люди и без охраны! расплылся в улыбке грузный усатый врач-реаниматолог, Муромец в плечах и Обеликс в брюшке.
Здрасте, Пётр Сергеич! с облегчением выдохнула Лопухина, одновременно успокаивая сердцебиение, держась за грудину одной рукой.
Что же ты, радость моя, забыла в нашем предбаннике ада? Посмотри какие тут лежат экземпляры, как раз в тему.
На радость Олесе разговор сходу зашёл о поступившейтой самой жертве неслыханного нападения, и завёл его сам специалист. А кто, как не он, должен быть в курсе истории болезни, и как знатьнаверняка он давно сделал выводы: что да откуда Глаза любопытной с рождения Лопухиной сразу загорелись от нетерпения, она вообразилавот сейчас то ей всё и откроется.
Что это с ней случилось, Пётр Сергеич?
Тот пожал плечами в точности как Сашаспециалисты сами не ведали кого лечат.
Да шут её знает Ты дальше под простынёй не видела.
Лопухина сразу ухватилась за появившуюся возможность:
Покажете?
Реаниматолог издал продолжительные пыхтящие и свистящие вдохи-выдохи, после чего обломал всю затею:
Шла б ты отсюда, радость моя, от греха-то подальшеЕго увесистая рука снова устроилась на её плече, намекая на выпроваживание: Кстати, в твоей «травме» сестра её лежит Говорят, немногим лучше, разве что в сознании.
Как фамилия?
Да-аотмахнулся реаниматолог, они не родные. Только что следователь приходил вот к этойОн злорадно заулыбался, пританцовывая тучным телом: А мы его не впустили-и-иЗакончив плескаться в вверенных ему полномочиях, он снова посерьёзнел и продолжил излагать: Тогда он почесал к тебесестру допрашивать.
И сестра такая? удивлённо спросила Олеся.
А я видел?!
Они услышали за спиной знакомое постукивание шлёпок: подруга бережно несла в обеих руках прозрачный пакет, наполненный большими отборными яблоками. Пётр Сергеевич многозначительно уставился на содержимое её рук.
А-а?! издал он вопль. Наши яблоки теперь травматология будет жрать?
У подруги покраснели щёки, она застопориласьотдавать или нет.
Да я ещё принесу, Пётр Сергеичрастерялась Саша.
Да шучу я, шучу! расплылся в улыбке реаниматолог. В стационаре он слыл любителем розыгрышей, в частности неожиданных, на пустом месте, лишь бы вогнать коллег в трепет от очередной его провокации. Массивные ручищи в знак примирения потрясли Сашу за плечи. Мне ничего не жалко для таких красивых девушек. А если не хватит, своими угощу!
В травматологии в освободившейся палате проводила уборку вечная санитаркапятидесятилетняя Наина, работающая под слоганом: «Врачи приходят и уходят, а санитарки остаются!» Её местонахождение всегда определялось по пронзительному лязгу ручки о металлическое ведрошвыряла она её небрежно, чем часто будила спящих.
Чтобы не сверять дни поступлений больных и даты рождений, и не обходить все палаты подряд, Олеся пошла коротким путёмзаглянула к Наине с целью добычи информации: где-то у них в отделении должна проходить лечение недавно поступившая не совсем обычная пациентка, состоянием которой возможно интересовались все, кому не лень Санитарка не дала ей даже договорить:
Одной малолеткой интересуются все, кому не лень Ходют и ходют, выясняют чего да откуда Надоели уже! Ручка с грохотом ударилась о ведро. Её положили в четырнадцатую.
Наина была в курсе любого события, знала про всех, включая больных, детальные подробности, даже за пределами отделения, так как любила перекинуться словцом с другими санитарками, и за пределами больницы тоже, так как имела массу знакомых, у которых она всегда выступала посредником для подхода к врачам, поэтому была на хорошем счету. Столь высокий авторитет за ней закрепился благодаря огромному стажу работы в одном и том же стационаре. Жалко следователь был не в курсек кому здесь надо обращаться в первую очередь.
Она поступила ещё вчера, продолжала докладывать санитарка, не отрываясь от дел, сначала была напугана, вся в истерике Теперь вообще молчит, отвернулась, ни с кем не желает разговаривать Сейчас под капельницей спит лежит. Не поднимая головы, Наина с усилием тёрла пол, подходила к ведру, отжимала тряпку и снова грубо шлёпала ею о линолеум. Единственное, чего сказала, пока везли в неотложке: «Помогите сестре». А сестра где-то на речке осталась Говорят, нашли уже Правда, без сознания.
Санитарка прервала уборку, вытянула шею из дверного проёма, прищурилась, заговорщицки произнесла:
Вон он идёт! Журналист! Молодой мужчина с сумкой через плечоскорее всего просочившийся в стационар инкогнито, поравнялся с палатой. Да спит она! громко крикнула Наина, обращаясь к нему. Под капельницей Нельзя к ней сейчас! Тот остановился, сообразив, что его разоблачили, резко развернулся и пошёл в обратном направлении. Вечная санитарка была здесь главной, не разрешилавсе повиновались.
Вижу, пока меня не было, у вас тут прямо мексиканские страсти разыгралисьсказала Олеся, после чего с руками в карманах побрела по коридору. Проходя мимо четырнадцатой она притормозила, затем сделала шаг назад. Поначалу она колебалась, планируя двинуться дальше, но дверь была заманчиво приоткрыта, тогда она бесшумно туда скользнула.
В двухместной палате царила тишь в отличие от остальных многолюдных палат-муравейников. На данный момент пациентка обитала в ней однапод одеялом угадывались очертания загипсованного плеча. Видно было, что повёрнута она лицом к стене, на голову был накинут край одеяла. Капельница израсходовалась где-то наполовинуОлеся её проконтролировала, наклонилась над больной, замерла Эффекта от зрелища, такого же, как в реанимации, не произошлонеродная сестра скучно сопела, выставив напоказ спину. Медсестра так же осторожно прикрыла за собой дверь и лицом к лицу столкнулась с заведующим отделением в сопровождении подтянутого седовласого мужчины с папкой в руках.