Из раздумий Калачова вывел звонок Джужомы. Игорь Артёмович пригласил прогуляться в парке у Морского вокзала. Что-то новенькое. Встреч в его кабинете ему недостаточно? Или захотелось в шпионов поиграть?
Поначалу всё склонялось ко второму предположению. Увидев Калачова, начальник ФСБ двинулся навстречу, но, не подав руки, прошёл мимо, успев шепнуть:
За мной хвост. Через тридцать минут в кафе «Запах вампира».
Почему он выбрал именно это кафе, стало ясно, когда Геннадий Васильевич переступил порог заведения. Кафе славилось низким качеством пищи и высокими ценами. Но шеф ФСБ явно апеллировал не финансово-гастрономическими критериями. Судя по всему, «Запах вампира» привлёк его внимание из-за того, что здесь всегда многолюдно. Хотя «людно» сильно сказано. Вокруг сновала «нечисть». Она танцевала, ходила в туалет, сидела у стойки бара. Понтовалась друг перед другом кровавым макияжем, стильным зомби-прикидом и сатанинскими рисунками на теле. Казалось, что в кафе круглый год празднуют один и тот же праздникХэллоуин. И, судя по всему, почитателей этой древней иноземной традиции в Сочи было пруд пруди. Парочка «вампирчиков» с бутылками пива в руках обратила внимание на странно одетых по меркам этого места гостей. Проходя мимо, «вампирчики» синхронно оскалили клыки и зловеще прошипели в лицо Джужомы. Но тот не обратил никакого внимания на их выкрутасы.
Грохот сатанинской музыки гарантировал секретность разговора. Поэтому Игорь Артёмович начал с главного:
Сегодня ночью скончался Стрекалов.
Поворот событий был неожиданным даже для опытного командора:
Убили?
Пока не знаю. Эксперты стоят на том, что это естественный сердечный приступ. Доказательств вмешательства внешней стороны нет. Но не это сейчас главное.
Не это?
Стрекалова не вернёшь. Дальше мы двигаемся уже без него. Что будет дальшевот в чём вопрос.
Неприятности?
Не то слово. Положиться не на кого. Поэтому я встречаюсь с тобой, а не со своими заместителями.
Калачов промолчал. С одной стороны, он не хотел вникать в интриги высшего эшелона власти. А с другойне обладал достаточным объёмом информации, чтобы судить, что хорошо, а что плохо.
Молчишь? Скажи, на чьей ты стороне?
Генерал только развёл руками, явно намекая, что не на чьей. Джужома кивнул:
Возможно, что я сделал правильный выбор, обратившись к тебе.
Геннадий Васильевич вновь промолчал. Начальник ФСБ продолжил:
Я понимаю, что ты не придворный человек и тебе до фени все обстоятельства дворцовых переворотов. За это я тебя уважаю и даже немного завидую. Ты не связан клятвами и обязательствами. На твои руки и помыслы не наброшены путы. Я чувствую, что сейчас для России наступил час «Икс»: быть или не быть.
Джужома затих на время, сканируя реакцию собеседника, осторожно продолжил:
К моему большому сожалению, вокруг меня нет умных и преданных людей. Кругом завистники, рвачи и интриганы. Им плевать на всёлишь бы им было хорошо. Они держат нос по ветру и готовы переобуться в любую секунду. Раз! И они уже повесили за своей спиной портрет нового идола. Ну не опускай глаза, не отворачивай свою суровую рожу. Понимаю, что ты не такой и тебе мой рассказ не интересен. Но выслушай меня до конца, начальник ФСБ снова затих, собираясь с мыслями. Заговорил. Но голос его уже потерял былую уверенность, взгляд потух: Знаешь, можешь верить, а можешьнет, но я всю ночь не спал и думал, что будет дальше. Нет, не со мной. Со страной. Боюсь, что мои опасения сбудутся.
Калачов чуть повел подбородком:
Игорь Артёмович
Погоди. Не перебивай. Короче: завтра меня скинут. Но не это главное.
Для полного понимания сути этого разговора, я всё же перебью. Кто скинет? Почему?
Джужома вздохнул и выпустил пар:
Ах-ха-ха-ха-хах причудливой судьбе было угодно сделать так, что у нас теперь нет ни президента, ни приемника. Ты же знаешь, у Стрекалова не было законного наследника. После смерти в позапрошлом году премьера он совмещал сразу две должности. Вот и пришлось собирать экстренное заседание руководства страны. Думали, думали и надумали поставить исполняющим обязанности главы государства Калинина.
Министра обороны?
Да, Лёвушку, будь он неладен.
Калачов развёл руками, давая понять, что он не в курсе, кто «ладен», а кто «неладен». Игорь Артёмович махнул рукой и опрокинул в глотку содержимое коньячного бокала. Слегка поморщившись, продолжил:
Объясню. У Льва Николаевича в нашей конторе всего один фаворитПроскурин. Они давние друзья, однокашники и сестролюбы. Женаты на близняшках. Поэтому не сегодня-завтра меня скинут и поставят на моё место Генриха Эрнстовича. А ты у него тоже в чёрном списке. Странно всё это, но он тебя не просто не любит. Он тебя ненавидит. Уж не знаю за что. Думаю, это природный антагонизм совершенно разных людей. Ты не знаешь, почему он тебя так не любит?
Калачов пожал плечами. Это была новость, которая не очень его волновала: «Не любит и не любит. Я же не женщина, чтобы волноваться по этому вопросу. Хотя, если честно, Проскурин мне тоже был всегда неприятен. Беспричинно, просто так».
Начальник ФСБ продолжил:
Поэтому тебя тоже скинут. Но тебя просто снимут с должности, а меня ещё и запрут. В этом разница. А я не хочу, чтобы всё полетело в тартарары. Я не кривлю душой. Мне не очень хочется быть скинутым этой шушерой. Эх-хэ-хэх, м-да Но боюсь, что не только мне после этого переворота придёт кирдык. Кирдык придёт всему. Ты меня слышишь?
Более чем.
Поэтому я решил передать тебе наиболее важные документы. Даже если ты окажешься не у дел, я уверенты распорядишься ими правильно и рационально.
Он взял салфетку, сделал вид, что высморкался в неё и положил на стол:
Не смотри на неё. Я вложил в эту салфетку микрофлешку. Раз ты не заметил, значит, никто не заметил. Будем расходитьсяприхватишь. На ней наиболее важные на мой взгляд документы. В том числе компромат на всю нашу верхушку. А также ценная информация о действиях и намерениях внешних доброжелателей. Не хочу, чтобы эта инфа попала не в те руки.
И что мне с этим делать?
Гена, ты умный, ты сообразишь, и без перехода спросил: Что с Шелиховым?
Ничего. Он пропал. Вероятно погиб.
А остальные?
Калачов засомневалсяговорить или нет. Подумал и решил скрыть правду о том, что его ребятам удалось найти логово, где возможно держат Бузмакова и Кузнецову. Решение было рациональным и никак не связанным с тем, что он не доверял или доверял Джужоме. Если начальник прав и его завтра скинутто эта информация для него пустой звук. И если сейчас с ним делиться инфойто это просто повышать шансы, что она станет общедоступной. Чего не хотелось бы. Очень не хотелось бы. И он помотал головой:
Близки к разгадке, но пока нет результата.
А по Паганини?
Работаем. Есть несколько перспективных версий. Одна из них связана с новым президентом. У Калинина итальянские корни. Его предокНиколо Коллини.
Джужома задумался и ответил не сразу:
Ты считаешь, что наши американские партнёры дали Лёве кличку Паганини из-за того, что у него итальянские корни?
Я ничего не считаю. Это разрабатываемая версия.
Хм. С одной стороны, не особо логично. Коллини и Паганини семантически никак не связаны, кроме общего итальянского происхождения и общего имени «Николо». С другой стороны, кто знает, что взбредёт в их дурные бошки. Погоди, погоди КоллиниПаганини, НиколоНиколо Хм. И плюс мы знаем о плане внедрения этого самого Паганини в высшие эшелоны власти. Помнится, ты докладывал, что они дали отмашку для проведения операции «Паганини». Когда это было?
Вчера.
Да, вчера А как будто целая вечность прошла. Вчера запустили, а сегодня у нас уже новый президент. Шустро. Возможно, ты правнаш Лёва и есть тот самый Паганини. Что скажешь?
Есть вероятность.
Джужома потёр лоб:
Хм, плохо. Очень плохо. Ладно, подумаем, что нам предпринять. Сейчас расходимся. Завтра в это же времяздесь, он указал глазами на столик. Да смотри, хвоста не притащи.
Глава шестьдесят вторая
19 апреляХутор Смородинский
Давай, парень, торопись!
Ахтаров завёл пленника на кухню и усадил на стул. Сам взял табурет и сел напротив. После чего включил голофон на запись:
Говори, где вы держите Бузмакова?
Советник по-прежнему тяжело дышал:
Вы обещали оказать мне помощь.
Ничего, меня тоже ранили, Влад слегка повёл голову в сторону раны. Вот расскажешь всё, и мы тут целый лазарет устроим. Говори!
Помоги сначала, я чувствую, как истекаю кровью.
Вот и поторопись.
Развяжи хотя бы руки, я зажму рану.
Хорошо, если ты расскажешь всё без утайки.
Советник кивнул. Как только подполковник ФСБ снял ремень, пленный тут же ухватился рукой за плечо, зажмурил от боли глаза и издал стон.
Говори! вновь потребовал Влад. Бузмаков жив?
Да, жив. Мы держим его в частном доме в переулке Рахманинова, он назвал адрес.
Сколько человек охраны?
Постояннойпять.
С размахом, однако, оценил фээсбэшник работу противника: Пароль для входа.
Перевяжи сначала. Видишь, я всё рассказываю.
Влад по-прежнему сидел в полном обмундировании арктического исполнения. В доме было жарко. Пашка постарался. Плюс заканчивалось действие энергетической капсулы. Болезнь возвращалась слабостью и жаром. Он вытер пот:
Хорошо, сейчас только разденусь.
Ахтаров бросил голофон на стол, а сам встал и стал стягивать куртку и бронежилет. Что произошло дальше, Ярослав до конца так и не понял. Всё произошло мгновенно. В голове только отпечатались статические картинки: резко вскочивший американец; локоть подполковника с размаху бьёт его в нос; пленник отлетает к стенке. И последний кадр: автомат в руках Влада. Тук-тук-тук-тук-тук! Ярослав даже не сразу сообразил, что это выстрелы, а не стук в дверь. В воздухе витал дымок, подполковник продолжал стоять вполоборота к Шелихову, а американец развалился в углу, широко раскидав ноги и свесив голову на грудь. Из его безжизненной ладони выпала окровавленная финка.
Рука Влада машинально ощупала пояс и нашла там только пустые ножны. Он повернулся лицом к Ярославу и попытался что-то сказать, вместо звука из его рта тут же хлынула кровь. Подполковник грузно сел на табурет и поманил Шелихова левой рукой. Правой он держался за шею. По пальцам текли алые ручьи. Ахтаров вытер пот, взял свободной рукой голофон и стал быстро набирать текст в блокноте. Набрав, тут же показал Шелихову. И сразу стал набирать следующие предложения. Он писал до тех пор, пока не «сказал» всё, что хотел. Текст гласил: «Прямо сейчас всё бросаешь, садишься на снегоход и едешь на юг. Ничего никому не объясняй, а просто уезжай. Здесь тебе опасно. Никому не звони. Вообще никому. Не выходи в интернет, не называй своего имени и не показывай документы. Это обязательное условие. Всё очень серьёзно. Бросив снегоход, далее езжай на перекладных. Доберёшься до Сочи и сразу дуй к генералу Калачову. Он сидит вот по этому адресу. Проект у тебя с собой? Хорошо, попроси хозяйку его спрятать. Надёжно спрятать. Проект в дорогу не бери. Оставишь ей записку с номером телефона генерала. Если в течение недели сюда не прилетит сам Калачов, пусть позвонит ему. Всё. Передашь генералу мои приветы и наилучшие пожелания. Да, возьми этот телефон, в нём зашита моя банковская карта. Сейчас я сниму все блокировки. Оплачивай только ей».
Передав Шелихову аппарат, Влад начал захлёбываться кровью. Он энергично завертел рукой, что означало: давай, парень, торопись. Ярослав не стал расстраивать умирающего. Через пятнадцать минут он уже управлял мчащимся на юг снегоходом.
Глава шестьдесят третья
20 апреляСочи. Конспиративная квартира ЦРУКогда хочется петь!
Вчера этот противный американец, этот франт, всегда одетый ярко, как петух, сказал, что Ярослав жив. Это правда? Нет, не может быть. Я целую вечность провела на краю пропасти. Если бы он был жив, я бы услышала. Я бы почувствовала. Нет. Врёт. Они знают, что я его люблю. И теперь хотят этим воспользоваться. Хотят, чтобы я не наделала глупостей. Американец так и сказал:
У тебя есть хороший стимул жить дальше. Завтра мы привезём сюда твоего Ярослава. На послезавтра намечен ваш вылет в Майами. Готовься. Всё у вас будет хорошо. Вы будете жить в большой счастливой демократической стране.
Америкосы зациклены на своей «демократической» пропаганде. И дня без неё не проживут. Нет, они врут. Всё плохо. Ярик мёртв. Вит меня презирает. Есть за что. Я сама себя презираю. Что же мне теперь делать? Умирать? Верёвка найдётся и перекладина тоже. А если он не соврал и Славка жив? Тогда я с ним сегодня увижусь
Мара не находила себе места. А почему бы и нет? Да, в Майами. Но разве это предательство? Лет десять назад в её окружении часто заводился один и тот же разговор. Все были не против покинуть холодную, плохо приспособленную для жизни Россию и уехать в тёплые страны. Америка чаще всего возглавляла список притягательных мест. Это не предательство. Я никому ничего не обещала. И никаких клятв не давала. Сейчас все борются за своё существование. Все стараются выжить. Но в этой стране выжить практически невозможно. Население за последние двадцать пять лет сократилось в десять раз. Ну, похоронят тебя здесьвот и всё. Это и будет исполнением патриотического долга. А там мы будем жить долго и счастливо. Счастливо, счастливо Ой, ли?! Сомневаюсь я в этом постулате. Ох, как сомневаюсь. Не будет Яр счастлив. Я его знаю. Возможно, что я и Славка будем всегда вместе. Возможно, что мы будем жить богато и работать над грандиозными проектами. Но я представляю эту нашу жизнь. Как он будет смотреть на меня? Счастливо? Беззаботно? Нет! Я представляю Славкин взгляд. Взгляд, стыдливо отведённый в сторону. Взгляд, затюканный совестью. Нас будет подспудно мучить одна и таже мысль: мы предатели. Мы купились на сладкую приманку. В этом корень предательства. Любого предательства. У предательства нет оправданий. И не может быть. Либо ты здесь, либо по другую сторону барьера. Другого не дано. Да А американцы доконают нашу родину. Это точно. Я не рьяная патриотка, но я этого не хочу. И главное, что Славка этого не хочет. И точно не захочет. Жить там, за океаном, беззаботной жизнью перебежчика и наблюдать, как добивают страну, откуда растут твои корниэто не так-то просто. Чтобы смотреть на такое спокойно, надо освободиться от химеры, которая называется совестью. Нет, не хочу. Не хочу А Вит? Ты видела, что они с ним сделали? Видела? Вот то-то и оно. Ты не сможешь спокойно спать на шикарной постели в Майами. Вит, его глаза, его опухшее лицо и содранные ногти не дадут тебе спать. Не дадут. Что же делать?
Надо дождаться Ярослава и вместе с ним решать, что делать. А если не получится? А если уже не будет выбора и нас, словно мешки с картошкой погрузят в самолёт? Нет, надо не дать ни малейшего шанса нашему предательству. Почему нашему? Моему Мне надо сбежать. Сбежать. И тогда Славка не пойдёт на сделку с совестью. Эта сделка может состояться только из-за меня. Я приманка для Шелихова. Они всё рассчитали. Вот фиг вам! Надо бежать. Он поймёт, из-за чего я сбежала. Раз я сбежала, значит, и у него появятся силы противостоять обстоятельствам. Побег и только побег
Но как? Легко сказать. Нелегко сделать. Они всё предусмотрели. Они нацепили на мою шею электронный браслет, начинённый пластитом. Американец объяснил:
Для нас он безопасный. Внутри дома он не взорвётся. Он взорвётся только в том случае, если ты выйдешь за ограду. Тебе оторвёт голову. Мы не пострадаем. Но обязательно пострадают невинные люди на улице. Ты хочешь стать самоубийцей? Тогда готовься уйти на тот свет, прихватив с собой жизни детей и стариков. И в таком случае тебя будут вспоминать как Кровавую Мару. И проклинать. Я думаю, что ты разумная девушка и всё прекрасно понимаешь.
Да, трудно сделать выбор. Никому не пожелаешь мучиться от подобной дилеммы. Быть или не быть. Жить или не жить. И как переступить черту? Как решиться на риск? Предавать легко. А остаться собой? Остаться собой тяжело. Очень тяжело. Практически невозможно. Никогда не думала, что мне в жизни придётся столкнуться с проверкой самой себя. Проверкой на дороге жизни. Теперь ты знаешь, чего ты стоишь. Нет. Нет! Нет!!! У меня ещё есть шанс! Есть шанс остаться человеком