Может быть. Но он ведь ничего толком не знает. Ни черта не знает. Не так давно его начало грызть собственное невежество, стало казаться серьезным препятствием на том пути, какой он для себя наметил. Он не особенно задумывался об этом раньше, но он же и вправду ничего ну, в общем, ни о чем не знает. По правде говоря, пока он не начал топтать деку, ему казалось, он знает все, что нужно. Прямо как готики. Вот почему они отсюда никуда не денутся и будут сгорать на «пыли» или насмерть меситься с фоннатами, и естественный отбор оставит в результате какой-то процент, который непонятным образом превратится в следующую волну барритаунцев, рожающих детей и покупающих кондо, чтобы все шло по новой.
Онкак ребенок, который вырос возле океана, воспринимая его как нечто само собой разумеющееся, как небо над головой, но ничего не зная ни о течениях, ни о маршрутах перевозок, ни о прихотях погоды. Деками он пользовался еще в школе, считай игрушечными. Тебя, как на ракете, выносило в беспредельный космос, который не был космосом, в немыслимо сложную консенсуальную галлюцинацию человечествав матрицу киберпространства. Киберпространства, где огромные корпоративные базы пылают, как неоновые сверхновые, данные в которых нагромождены так плотно, что, если ты пытаешься разглядеть нечто большее, нежели простейший силуэт, у тебя начинает раскалываться голова.
Но с тех пор, как взялся за деку всерьез, кое-что он стал понимать. Ну просто до смешного мало он знает о том, как все это работает. И не только в матрице. Каким-то образом это понимание выплеснулось через край, и он начал задумываться, задумываться и задавать вопросы. Какой механизм управляет Барритауном? Что поддерживает на плаву мать? Почему готики и фоннаты с такой энергией пытаются перебить друг друга? Или почему Дважды-в-День чернокожий и живет где-то в Новостройках и что это меняет?
Идя к выходу, Бобби не переставал искать дилера. Белые лица, снова белые лица. В животе урчало. Бобби подумал о свежей упаковке пшеничных отбивных. Дома, в морозильникеподжарить бы их с соей и разорвать пакет с вафлями из криля
Проходя мимо киоска, он снова сверился с кока-кольными часами. Марша уже, конечно, дома, погружена в лабиринт хитросплетений «Важных мира сего», в жизнь героини сериала, которую делит с ней, благодаря разъему, вот уже более двадцати лет. Ньюсфакс «Асахи Симбун» все прокручивался в своем окошечке, и Бобби подошел поближе как раз в тот момент, когда выскочило первое сообщение о взрыве в блоке «А» на третьем уровне «Ковина-Конкорс-Кортс», Барритаун, Нью-Джерси
Потом сообщение пропало, убежало вниз, а вместо него вылез репортаж об официальных похоронах кливлендского босса якудза. Традиции незыблемы. У всех в руках черные зонты.
А он всю свою жизнь прожил на третьем уровне блока «А».
Над городом нависло огромное нечто, нависло, чтобы раздавить в лепешку Маршу Ньюмарк и ее «Хитачи». Но, конечно же, взорвать хотели не ееего.
Да, кто-то не теряет времени даром, услышал он собственный голос.
Эй! Братан! Счет! Ты что, обдолбался, брат? Эй! Ты куда?
Глаза двух динов вылезли из орбит, провожая взглядами его паническое бегство.
7Город в пустыне
Конрой резко крутанул руль влево, заставив синий «фоккер» свернуть с выветренной ленты довоенного шоссе, и сбросил скорость. Петушиный хвост бледной пыли, тянувшийся за ними от Нидлеса, начал оседать. Затормозив, ховер опустился на свою воздушную подушку.
Вот и место сбора, Тернер.
Что тут стряслось? Что прикончило этот город?
Прямоугольник бетонной площадки убегал к неровным стенам полуразвалившихся выгоревших зданий.
Экономика, отозвался Конрой, еще до войны. Его так и не достроили. В десяти минутах езды к западуразметка на целые кварталы, под мостовые и фундаменты. И никаких домов, ничего.
Сколько человек в команде?
Девять, не считая тебя. Плюс медики.
Какие еще медики?
Из «Хосаки». «Маас» занимается биотехнологиями, так? Кто знает, чем они могли начинить нашего мальчика? Так что «Хосака» собрала небольшой, но профессиональный нейрохирургический бокс, обслуживают его три спеца. Двоелюди компании, а третья, кореянка, собаку съела на подпольной медицине. Трейлер хирургов в том длинном бараке. Он указал влево. Там сохранилась часть крыши.
Как его сюда затащили?
Привезли из Тусона внутри бензовоза. Изобразили аварию. Выволокли из цистерны, закатили внутрь. Для этого понадобились все имеющиеся руки. Ушло минуты три, наверное.
«Маас»? спросил Тернер.
Конечно. Конрой заглушил моторы. Неизбежный риск, произнес он во внезапно наступившей тишине. Может, они его и проморгали. Наш пареньшофер бензовозавсе время ругался по рации с тусонским диспетчером, что этот сраный теплообменник у него в печенках уже сидит и сколько, мол, понадобится времени, чтобы его наладить. Уверен, они это слышали. Знаешь способ получше?
Нет. Поскольку клиент желает, чтобы эта махина стояла тут. Но мы торчим посреди зоны покрытия их спутников.
Сердце мое, фыркнул Конрой, а может, мы просто остановились потрахаться. Привал по дороге в Тусон, да? Здесь как раз такое место. Знаешь ли, тут люди останавливаются, чтобы пописать. Он сверился с черным хронометром «порше». Я должен быть там через час, обратный вертолет на побережье уже, наверно, ждет.
На платформу?
Нет. За твоим чертовым истребителем. Решил сам с ним разобраться.
Хорошо.
Я, правда, выбрал бы экранолет «Дорнье». Оставил бы его ждать чуть дальше по дороге, пока не увидим, что Митчелл на подходе. Экранолет подкатывает, когда медики уже почистили Митчелла. Мы забрасываем его внутрь и летим к границе Соноры
На дозвуке, сказал Тернер. Не выйдет. Ты отправляешься в Калифорнию покупать истребитель с вертикальным взлетом. Наш мальчик вылетит отсюда на многоцелевом боевом самолете, который еще даже не успел устареть.
У тебя есть пилот на примете?
Я. Тернер постучал по разъему за ухом. Там управление полностью интерактивное. Тебе продадут софт для интерфейса, а я подключусь напрямую.
Не знал, что ты умеешь управлять самолетом.
Не умею. Но до Мехико можно и без летного опыта.
Ты все тот же рисковый парень, а, Тернер? Знаешь, ходят слухи, что тебе там, в Нью-Дели, взрывом член оторвало? С холодной и делано невинной ухмылкой Конрой повернулся, чтобы взглянуть в лицо Тернеру.
Тернер выкопал из-за сиденья парку, достал револьвер и коробку с патронами. Он уже начал было заталкивать парку назад, но Конрой сказал:
Возьми с собой. По ночам тут адский холод.
Тернер потянулся к замку, Конрой уже снова запускал моторы. Поднявшийся на несколько сантиметров ховер слегка качнулся, когда Тернер резко откинул дверцу кабины и выбрался наружу. Слепящее солнце и горячий бархат воздуха. Вынув из кармана синей спецовки мексиканские противосолнечные очки, Тернер надел их. На нем были белые теннисные туфли и тропический армейский костюм. Коробка патронов пошла в один из боковых карманов штанов. Револьвер он оставил в правой руке, парка свернута под локтем левой.
Иди к длинной постройке! крикнул Конрой, перекрывая шум моторов. Там тебя ждут.
Тернер спрыгнул внизв доменный жар и сияние пустынного полдня, а Конрой, развернув «фоккер», вывел его назад на трассу. Тернер смотрел, как ховер набирает скорость, уходя на восток, его уменьшающийся силуэт перекашивало дрожащим маревом поднимающегося от асфальта жара.
Когда «фоккер» скрылся из виду, стало совсем тихо. Никакого движения. Тернер повернулся к развалинам. Меж двух валунов метнулось что-то маленькое и серое.
На расстоянии метров восьмидесяти от трассы начинались зазубренные стены. Утрамбованной площадке перед ними когда-то предстояло стать автостоянкой.
Пять шагов вперед Тернер остановился. Внезапно он услышал море, грохот прибоя, мягкие взрывы, с которыми опадали волны. Пушка в рукеслишком большая, слишком реальная, металл уже греется на солнце.
Нет моря, сказал он самому себе, никакого моря, ничего здесь не слышно. Он пошел дальше, теннисные туфли скользили по россыпям битого оконного стекла, сдобренного бурыми и зелеными кругляшами бутылочных осколков. Ржавые диски, бывшие когда-то бутылочными пробками, сплющенные прямоугольникитрупы алюминиевых банок. Над низкими островками кустов роились насекомые.
Прошло. Кончено. Есть это место. Нет времени.
Он опять остановился, подавшись вперед, будто выискивая то, что помогло бы ему назвать нечто неуклонно в нем нараставшее. Какая-то пустота
Этот город мертв вдвойне. Отель на мексиканском пляже все-таки был когда-то живым, хотя бы один сезон
За автостоянкойзалитый солнцем выгоревший блок, дешевый и бездушный. Выжидающий.
Они сидели на корточках в узкой полоске тени от серой стены. Трое. Еще до того, как их увидеть, Тернер почувствовал запах кофе, закопченный котелок ненадежно балансировал на крохотном примусе. Конечно, запах предназначался емуэто значило, что его ждут. Иначе развалины оказались бы пусты, а потом он умер быкаким-то образом, очень тихо и почти естественно.
Двое мужчин и женщина. Потрескавшиеся ковбойские сапоги. Грубый хлопок одежды настолько засален, что, наверное, даже не пропускает воду. Мужчины бородаты, нестриженые волосы стянуты сзади сыромятными шнурками в выгоревшие на солнце пучки. Волосы женщины разделены на прямой пробор и убраны с обветренного, в шрамах, лица. К стене прислонен древний мотоцикл «БМВ»хромировка в пятнах грязи и ржавчины, облупившаяся краска замазана пятнами пульверизаторной эмали бежево-серого пустынного камуфляжа.
Он отпустил рукоять «смит-и-вессона», дав револьверу прокрутиться на спусковой скобе вокруг указательного пальца, ствол в результате уставился назад и вверх.
Тернер, сказал, поднимаясь, один из мужчин, во рту у него сверкнул дешевый металл. Я Сатклифф. Легкий акцент, австралийский, что ли.
Передовая команда? Он поглядел на остальных.
Передовая. Запустив большой и указательный палец в рот, Сатклифф извлек пожелтевший протез со стальными коронками. Его собственные зубы были белыми и совершенно ровными. Ты вывез Шове из «Ай-Би-Эм» в «Мицу», сказал он, и еще, говорят, вытащил Семенова из Томска.
Это вопрос?
Я работал в службе безопасности «Ай-Би-Эм» в Марракеше, когда ты взорвал гостиницу.
Тернер встретился с ним взглядом. Глаза у Сатклиффа были голубые, спокойные и очень яркие.
Это осложняет дело?
Ничуть, усмехнулся Сатклифф. Просто хочу сказать, что видел тебя в деле. Он щелчком поставил протез на место. Линч. Кивок в сторону второго мужчины. И Уэббер. В сторону женщины.
Какой тут расклад? спросил Тернер, задвигаясь глубже в клочок тени. Он присел на корточки, все еще не выпуская из рук револьвера.
Мы приехали три дня назад, начала Уэббер, на двух байках. Подстроили так, чтобы у одного из них сломался кардан, на случай, если нам понадобится предлог, чтобы разбить здесь лагерь. Население здесь редкое, временное: кочующие байкеры и сектанты. Линч прошел шесть километров на восток с катушкой оптоволоконного кабеля и подключился к телефону
Частному?
Платному, ответил за нее Линч.
Мы отправили тестовый пакет, продолжала женщина. Если бы не сработало, ты бы уже знал.
Тернер кивнул.
Входящий трафик?
Ничего. В самый раз для большого спектакля, что бы это ни было. Она вопросительно подняла брови.
Побег.
Что довольно очевидно, снова вмешался Сатклифф, устраиваясь рядом с Уэббер спиной к стене. Хотя общий тон операции заставляет предположить, что нам, шестеркам, не положено знать, кого мы извлекаем. Так, мистер Тернер? Или мы услышим об этом только в новостях?
Тернер его проигнорировал.
Продолжай, Уэббер.
После того как мы разобрались на местности и протянули кабель, по одному-двое просочились остальные. Последний проинструктировал нас относительно консервной банки с япошками.
Грубая работа, вставил Сатклифф. Не стоило так высовываться.
Думаешь, мы засветились? спросил Тернер.
Сатклифф пожал плечами:
Может, засветились, может, и нет. Перебросили мы ее довольно быстро. Хорошо еще, тут оказалась какая-никакая крыша, было где спрятать.
Как насчет пассажиров?
Они выходят только ночью, сказала Уэббер. И знают, что мы убьем их, если они попытаются отойти дальше чем на пять метров от трейлера.
Тернер взглянул на Сатклиффа.
Приказ Конроя, ответил тот.
С настоящего момента все приказы Конроя недействительны, сказал Тернер, за исключением этого. Что они за люди?
Медики, сказал Линч, подпольные врачи.
Именно так, отозвался Тернер. А что остальные члены команды?
Мы натянули пару навесов из маскировочного брезента. Спят посменно. Тут не хватает воды, и мы не можем особо рисковать с готовкой. Сатклифф потянулся за кофейником. Часовые на местах, и мы периодически проверяем кабель, нет ли где обрыва. Он плеснул кофе в красную пластмассовую кружку, которая выглядела так, как будто ее жевала собака. Так когда наш выход, мистер Тернер?
Мне надо взглянуть на вашу жестянку с ручными медиками. И осмотреть командный пункт. Вы ничего не сказали о командном пункте.
Все устроено, сказал Линч.
Прекрасно. Вот, Тернер передал Уэббер револьвер, попробуй сообразить для него какую-нибудь кобуру, хорошо? А теперь Линч покажет мне этих медиков.
Он так и думал, что это будешь ты, сказал Линч, без усилий взбираясь по низкому гравийному откосу; Тернер шел следом. У тебя та еще слава. Молодой человек оглянулся на Тернера, тряхнув челкой грязных, выгоревших на солнце волос.
Даже слишком, ответил Тернер. Сколько бы ее ни было, всегда чуть слишком. Ты раньше с ним работал? Скажем, в Марракеше?
Линч боком протиснулся сквозь расселину в стене шлакоблока, Тернер едва не наступал ему на пятки. Пустынные растения пахли дегтем; если их задеть, они норовили прилипнуть или вцепиться колючкой. Через пустой прямоугольный проем, предназначенный под окно, на Тернера глянули розовые вершины гор; тут Линч заскользил вниз по склону.
Конечно, я работал на него раньше, сказал он, остановившись у подножия оползня. Древний на вид кожаный ремень висел у него по-ковбойски на бедрах, тяжелая пряжкапочерневший серебряный череп в центре креста из тусклых пирамидальных шипов. Марракешэто было еще до меня.
И на Конни тоже, Линч?
То есть?
На Конроя. Ты работал на него раньше? Или, если быть точным, ты сейчас работаешь на него?
Тернер медленно и неуклонно съезжал по гравию; камешки крошились и выскальзывали из-под подметок теннисных туфельненадежная опора. Тернеру был виден изящный маленький игольник в кобуре под парусиновой жилеткой Линча.
Линч облизнул сухие губы:
Это Сатов контакт. Сам я с Конроем не встречался.
У Конроя есть одна проблема, Линч. Он не способен делегировать ответственность. Любит с самого начала подсадить в команду своего человека, кого-то, кто сторожил бы сторожей. Всегда. Это ты, Линч?
Линч мотнул головойабсолютный минимум движений, требующийся, чтобы выразить отрицание. Тернер стоял вплотную, чувствуя за деготной вонью пустынных растений запах его пота.
Конрой провалил на этом два извлечения, я свидетель, тяжело проговорил Тернер. Ящерицы и битое стекло, а, Линч? Как по-твоему, хочется тебе здесь умереть? Он занес перед лицом Линча сжатый кулак и медленно вытянул указательный палец, указывая прямо вверх. Мы, считай, у них на прицеле. Стоит подсадке Конроя хотя бы пикнуть, и они тут же сядут нам на хвост.
Если уже не сели.
Верно.
Сатвот кто тебе нужен, выдавил Линч. Это не я, и вряд ли это Уэббер. Сломанные, с черными ободками ногти рассеянно поскребли в бороде. А теперь: ты привел меня сюда только для этой беседы или все еще хочешь поглядеть на нашу жестянку с япошками?
Пойдем поглядим.
Линч. Это был Линч.
Когда-то в Мексике, много-много лет назад, Тернер зафрахтовал переносной прогулочный модуль французского производства на солнечных батареях. Семиметровый корпус модуля походил на бескрылую муху в панцире из полированной стали. Глазадве одинаковые полусферы из затемненного фоточувствительного пластика; Тернер сидел за ними, а двухвинтовой русский грузовой вертолет летел вдоль берега, сжимая в челюстях модуль и едва-едва не задевая им кроны самых высоких пальм. На пятачке удаленного пляжа с черным песком Тернер провел три дня в комфортном уединении узкой, обитой тиком кабины, готовя еду в микроволновке и бережливо, но регулярно обливаясь холодной пресной водой. Прямоугольные клумбы солнечных батарей вращались, следуя за солнцем, и он научился определять время по их положению.