Разнос, поднялся из кресла и энергично потянулся Дюран, что может бодрить сильней, чем хороший разнос, устроенный с самого утра.
Я распотрошил баул, на котором, кажется, осталась ещё жёлтая пыль проклятого города Отравилля. С тех пор как вернулся оттуда, я ни разу не доставал его из шкафа, разве что для того, чтобы перевезти с одной съёмной квартиры на другую. Но сегодня я решительно плюхнул его на пол логова председателя профсоюза докеров и взялся вдумчиво потрошить.
Зачем оно тебе? спросил у меня хозяин этого помещения, да и почти всех доков нашего урба. Ты всё сделал, зачем теперь лезть в драку?
Ты верно сказал, ответил я, вытаскивая из баула видавшую виды, но не потерявшуюся надёжности нательную броню, я заварил эту кашу вместе с чиновником из министерства труда, мне и расхлёбывать её. Особенно после того, что услышал этой ночью от кавдорского жучка. Ты ведь тоже мог остаться здесь, усмехнулся я, глядя, как председатель профсоюза проходится промасленной ветошью по стволам укороченного штурмового дробовика «Сегрен». Мог стоять тут у окна и наслаждаться видом на драчку, а не лезть на передний край.
Рябое лицо председателя скривилось, будто он особенно кислый лимон съел. Он махнул рукой Гриджаку, и гоблин, повинуясь жесту, обновил виски в наших стаканах. Я глотнул сильно разбавленной талой водой от нескольких кубиков льда янтарной жидкости, и принялся расстёгивать сорочку.
Нательная броня, которую мне удалось выиграть в карты у одного ушлого интенданта, вообще-то предназначалась для высоких армейских чиновне ниже дивизионного генералаи аристократов, за каким-то бесом оказавшихся на переднем краю. Она отлично защищала от пуль и осколков, могла спасти даже от снайперского выстрела, правда, только от одного. Небольшое техномагическое силовое поле выдерживало лишь определённую нагрузку, после чего отключалось до тех пор, пока не будет заменена питающая его батарея. Главное же достоинство нательной брониеё легко можно носить даже под рубашкой. Защитное снаряжение было достаточно лёгким и ничем не выдавало себя.
Застегнув поверх нательной брони сорочку, я вынул из баула запылённый плащ, который точно не доставал со времён визита в Отравилль. Встряхнув его, я оглушительно чихнул, когда в воздухе повисло целое облако красновато-жёлтой пыли, которой было пропитано всё в том проклятом городишке на границе Астрии, Веспаны и Исталии. Председатель профсоюза пробурчал себе под нос нечто нечленораздельное, но явно неодобрительное в мой адрес, глянув на образовавшееся на ковре пыльное пятно. Однако этим и ограничился.
Ни фига себе, кажется, вид простреленного шесть раз в районе сердца плаща впечатлил полуэльфа, кого ты убил за такой клёвый плащик?
Стреляли в меня, ответил я, откладывая до поры плащ на стул, а жизнь мне спасла нательная броня. А вот тебе советую разобраться с амулетиками, которые ты носишь.
А что с ними не так? удивился полуэльф, нацепивший перед дракой на шею не меньше десятка различный защитных амулетов. Они меня выручали прежде ничуть не хуже какой-нибудь штурмовой брони.
Я вижу на нескольких эльфийские руны, а мы идём драться против лигистов, ответил я.
Да ну тебя, отмахнулся полуэльф, будут ещё учить меня всякие.
Я только плечами пожал, а вот председатель профсоюза оказался не столь мягок.
А ну-ка снял все эльфийские цацки, быстро! рыкнул он, рывком допивая виски и делая знак Гриджаку обновить. Не хватало ещё мне сюрпризов в драке!
Полуэльф тут же подчинился, стянул для верности все амулеты с шеи и принялся перебирать, откладывая на бильярдный стол отмеченные эльфийской письменностью. Он явно не бывал на фронте, где главным принципом давно уже сталоне использовать оружие и снаряжение лигистов без крайней необходимости и никогда не использовать его против самих лигистов. Никто толком не знал, как работают те или иные приспособления и на что на самом деле способны амулеты, созданные народом сидхе.
Пока полуэльф разбирался со своими цацками, я надел подмышечную кобуру, рассчитанную на два пистолета и по паре запасных магазинов к каждому. В одну я сунул тот, что ношу всегда, во вторуюего брата-близнеца, только с рукояткой, переделанной под левую руку. После извлёк из баула кобуру с астрийским пистолетом Фроммав нём оставалось всего четыре патрона, вот только каждый из них стоил примерно столько, сколько я зарабатываю за год. Удачный год. Вместе патроны представляли собой приличное состояние, правда, я вряд ли сумел бы их продать, даже если бы захотел. Но сегодня они вполне могут мне пригодиться.
Тот самый, усмехнулся председатель профсоюза, у меня осталось с тех времён с полкоробки патронов с белыми свечками. Сегодня я зарядил ими свой «Сегрен».
Надеюсь, он выдержит температуру, заметил я, накидывая плащ и отмечая про себя держаться подальше от председателя, вооружившегося боеприпасами с белым фосфором.
Не боись, ухмыльнулся тот, я стволы давно заменилновенькие, ещё ни разу не стрелял с ними белыми свечками.
И всё же я решил держаться подальше от негона фронте будущий председатель профсоюза докеров заслужил репутацию не вполне адекватного человека, склонного сначала расстрелять всё, что принимает за врага, а уж после разбираться, был ли он прав. Наверное, благодаря и этому качеству в том числе, он сумел пробиться наверх такой организации, как профсоюз портовых рабочих.
Tamejfan! прервал нашу короткую, но содержательную беседу с председателем рёв толстяка, который с тех пор, как я пришёл, возился со штурмовой бронёй. Эти jävliga ремни снова усохли! Я не могу втиснуться в кирасу!
Наконец ты признал это, друг мой, развёл руками полуэльф. В длинных пальцах его, словно по волшебству, появился выкидной нож с перламутровой рукояткой. Давай же я помогу тебе с твоими ремнями.
Он подошёл к пытающемуся стянуть на объёмистом чреве ремни штурмовой брони полугиганту и принялся ножом ковырять в них новые дырочки, ближе к концу.
Смотрю, друг мой, тебе мирное время идёт только на пользу, усмехнулся полуэльф, когда кираса застегнулась-таки на толстяке. Вот только с боков теперь сквозить будет.
Он сунул два пальца в боковое сочленение, где сходились грудная и спинная пластины.
В дверь постучались, и тут же в комнату без приглашения вошёл Инноценз Вальдфогель. Он удивился, увидев меня среди представителей профсоюза докеров.
Так вот как вы ведёте расследования, покачал головой чиновник из министерства труда. Вот уж не думал, что столь нужная проверка надзорной коллегии ваших рук дело. Я, между прочим, выговор схлопотал из-за вас.
А как бы иначе вы оказались здесь, развёл руками я, да ещё и так быстро.
Все документы для срочной проверки сухогруза «Милка» готовы, прошёл мимо меня Вальдфогель и хлопнул на стол перед председателем профсоюза несколько бумаг, осталось только завизировать их у вас.
Председатель поставил пару своих размашистых подписей и шлёпнул печать. После обернулся к Гриджаку, но когда тот уже шагнул к столу с бутылкой, отмахнулся от выпивки.
Хватит тебе официанта тут изображать, бросил он гоблину. Хватай свою винтовку и дуй на позицию. Мы на пирсе будем через пять минут.
Гриджак оставил бутылку на столе, подхватил стоявшую в углу снайперскую винтовку длиной почти в два его роста и выскочил через неприметную дверь.
Всё настолько серьёзно? удивился Вальдфогель, глядя, как набросивший поверх штурмовой брони просторный плащ толстяк пакует в объёмную сумку пулемёт Манна и пару барабанных магазинов к нему. Туда же председатель добавил свой дробовик, а полуэльфдлинный пистолет-пулемёт «Принудитель» альбийского производства.
На всякий случай, неприятно ухмыльнулся председатель, и мы все вместе вышли из комнаты.
И это Вальдфогель ещё не знал о двух десятках кавдорцев, которых скрепя сердце председатель пустил в порт. Они сейчас собирались вокруг причала, где стояла «Милка», переодевшись обычными докерами и позабыв на время о синих клобуках. Я точно знал, что среди них есть как минимум пятеро искупителей, жаждущих поквитаться за так и не пришедшего в себя товарища, и сам тан.
Сухогруз «Милка» относился к той же серии, что и корабли, на которых нас перевозили из одного театра боевых действий в другой. Здоровенные суда, вмещавшие тысячи солдат и десятки единиц бронетехники или артиллерийских орудий, имели высокую осадку и могли подходить достаточно близко к берегу. Нередко нам приходилось высаживаться прямо с них на занятое неприятелем побережье.
Пока мы шли к пирсу, здоровяк-полугигант отстал, присоединившись к внушительной толпе докеров, отиравшихся неподалёку. На пирсе перед кораблём дежурили несколько неприветливого вида матросов совсем не веспанской наружности. Крепкие ребята со светлой кожей, одетые в моряцкие робы и кепи, под которым видны были стриженые виски и затылки. Ни одного брюнета среди моряков не было.
Держитесь ближе ко мне, сказал мне Вальдфогель, сойдёте за моего заместителя. С этими громилами из профсоюза у вас ничего общего.
Я кивнул, не став спорить с чиновником по пустякам. В конце концов, он меня нанялему виднее.
Матросы, отработанным начальственным тоном процедил Вальдфогель, когда мы приблизились к пирсу, я должен немедленно видеть капитана. Дело срочное.
Что за дело? словно из вечерних теней соткался невысокого роста веспанец в чем-то похожем на флотский мундир со споротыми знаками различия. Вы не имеете права доступа на корабль и на пирсздесь уже суверенная территория Веспаны.
По какому такому праву? рыкнул председатель профсоюза, не привыкший, что в его порту может быть ещё чья-то территории.
По праву вдоль борта, тут же нашёлся веспанец. Двадцать метров от борта корабля считаются территорией государства, под чьим флагом он ходит.
Отлично знавший это Вальдфогель кивнул и жестом успокоил хотевшего уже вступить в конфронтацию председателя.
Мы не нарушаем ваших прав, сказал чиновник, однако здесь у меня предписание о срочной проверке вашего корабля. Он протянул веспанцу бумагу с парой гербовых печатей. Прошу обратить внимание на печать надзорной коллегии и отметку инспектора о срочности. Я не имею права уйти отсюда, не поднявшись на борт вашей «Милки» и не осмотрев её самым тщательным образом.
Это невозможно, покачал головой веспанец, на лице которого было написано искреннее сожаление. Капитан уже спит, и будить его никто не станет. А без него никто не пустит вас на борт, какие бы бумаги вы не предъявляли.
Сегодня с самого утра распогодилось, однако ближе к вечеру резкий, порывистый ветер нагнал тучи, и я ждал нового дождя. Вот только тот не спешил проливаться нам на головы. Вместо дождя в небе зарождалась сухая грозато и дело тучи освещали ветвистые молнии и гремел пока ещё тихий гром.
Нет проблем, улыбнулся Вальдфогель, нам же проще, верно? Он убрал в портфель одну бумагу и вынул вторую, протянул её веспанцу. Завизируйте письменный отказ от проверки и осмотра у вахтенного офицера или подпишите сами, если вы сейчас старший офицер на борту «Милки», и мы тут же уберёмся восвояси.
Я буквально слышал, как скрипят зубы у председателя профсоюза докеров, и улыбался про себя. Всё-таки тот ничего не смыслит в бюрократии, хоть и забрался так высоко. А вот Вальдфогель отлично умеет играть на этом поле.
Всенепременно, снова улыбнулся веспанец и передал бумагу одному из матросов. Тот без лишних слов отправился искать вахтенного офицера.
Ждать офицера долго не пришлось. Лишь пару раз в небе сверкнули молнии, да чуть громче, чем раньше забормотал гром. Вахтенный офицер, также оказавшийся веспанцем, явился в сопровождении эльфа такой высокомерной наружности, будто он был принцем крови, снизошедшим до общения с простыми смертными.
На каком основании вы хотите провести осмотр корабля? тут же перешёл в наступление офицер.
На основании жалобы, поступившей на твоё грёбаное корыто! взревел председатель профсоюза. Ты считаешь, что имеешь право нанимать мальчишек в моём порту и убивать их! Да если бы не эти чинуши!..
Успокойтесь, осадил его Вальдфогель, председатель злобно засопел, однако больше не рвался в драку.
Никаких детей на нашем корабле никогда не было, вскинул руки вахтенный офицер. Это какая-то ошибка. Мы не нанимали никого из местных.
Вот давайте и проверим этот факт, улыбнулся Вальдфогель.
Проверишь ты, как же! снова завёлся председатель. Детки давно уже тю-тю, на дне морском! Ничего ты уже не найдёшь, чинуша! Поздно припёрся!
Словно аккомпанируя его словам, в небе прозвучал первый по-настоящему громкий раскат грома. Гроза приближалась.
А те люди, указал офицер нам за спину на трущихся неподалёку от пирса крепких докеров, они тоже пришли осматривать наш корабль?
Это неравнодушные подданные, родители предположительно пропавших на вашем корабле детей. Они не нарушат закона и тому порукой присутствие здесь представителей профсоюза работников порта.
Как удобно, усмехнулся вахтенный офицер, и главное, как удачно разыграно, словно по нотам. Он обернулся к молчавшему всю дорогу эльфу. Боюсь, что у них и в самом деле есть право осмотреть корабль.
Подпишите бумажку, и пускай убираются отсюда, процедил эльф, почти не разжимая губ.
Вы не разбираетесь в бюрократии, увы, покачал головой офицер. За дело взялась надзорная коллегия, а это очень серьёзно. Подпишем эту, как вы выразились бумажку, и развяжем руки вот этому господину. К утру здесь будет рота жандармов и человек с таким предписанием о досмотре, что мы вынуждены будем пустить его на борт.
Тогда заканчивайте этот фарс, поджал эльф губы ещё сильнее, хотя мне казалось, что это уже невозможно, они и так у него от едва скрываемого гнева превратились в тоненькую ниточку.
Снова грянул уже во всю силу громи офицер обернулся к нам.
Видят святые, вздохнул он, я не хотел этого.
И началось!
Есть такие секунды, которые тянутся вечностьи это не преувеличение и не идиотизм в духе «остановись, мгновенье, ты прекрасно». Я не говорю о первом поцелуе, свидании с любимой или даже оргазме, ну и всякой прочей половой чепухе. Я говорю сейчас о замершей секундной стрелке в тишине, воцаряющейся после завершения артобстрела. Когда снаряды перестают рвать землю на куски и над перепаханным сталью полем между нашими и вражескими траншеями повисает удивительное безмолвие. Ты смотришь на циферблат наручных часов, следишь за секундной стрелкой, а она, слово издеваясь над тобой, почти останавливается. Ведь когда она достигнет отметки с цифрой «XII», тишину разорвёт пронзительный визг сотен свистков, один из которых наливается свинцом в твоей правой руке.
Но эта вечность имеет свой конецстрелка пересекает цифру XII, и начинается. И вот что удивительно, у меня из памяти начисто пропадает целый кусок. Я никогда не мог запомнить, как выбираюсь из траншей впереди своих солдат, как бегу на огонь вражеских орудий и пулемётов, как рядом падают первые раненные и убитые. Я всегда находил себя в каком-нибудь укрытии, обычно в воронке или за остовом разбитой бронемашины, пытающимся продышаться и понять, где я нахожусь и что вообще вокруг меня происходит.
Вот и сейчас всё случилось точно так же, как на фронте или в проклятом городке Отравилль. Я пришёл в себя, сгорбившись за литым кнехтом. Судя по полегчавшим пистолетам, я успел выпустить из обоих по половине магазина. Рискнув высунуться из-за кнехта, о который то и дело звенели пули, я увидел отступающих по сходням матросов, палящих из непривычного вида пистолет-пулемётов. Они буквально заливали всё пространство перед собой свинцом. Оба веспанца валялись на грязной земле пирса мёртвымив них успели сделать с десяток дыр, прежде чем они схватились за оружие. А вот эльфа нигде видно не было, однако я смутно помнил, что в ту самую растянувшуюся на вечность секунду он пропал во вспышке магического огня.
Решив, что не зря рискую, я выпустил в лигистовтеперь никакого сомнения в том, кем были матросы «Милки» не оставалосьвсе оставшиеся в обоих пистолетах патроны. Вряд ли попал хоть в кого-то, зато отвлёк, давая шанс вооружённым докерам и кавдорцам атаковать в полную силу. Я даже не ожидал, что матросы, попросту не обращавшие на меня внимания, вдруг обрушат на кнехт, за которым я сидел, всю свою огневую мощь. Их угловатые пистолет-пулемёты буквально залили всё пространство вокруг меня свинцом. Пули звенели о кнехт, прошивали полы плаща, превращая их в решето, и я сразу понял, в чём причина их неистовства.