Боже мой! Посмотрите, мне удалось его заткнуть! Пожалуй, это самое значимое достижение в моей практикесо смехом сказала Сидниладно, давай перейдём к делу. Я видела, что ты разговаривал с этим типом Барри. Ты знаешь, кто он?
Отличный парень.
Опасный отличный парень. Он единственный, кого сюда привезли насильно. Его сопровождала целая группа конвоиров, анализы у него удалось взять только, использовав нейтрализатор, он постоянно говорит, что вируспроект правительства, который вышел из-под контроля, но его он ни за что не возьмёт, потому что он полжизни постигал разнообразные духовные практикиСидни пристально следила за тем, как я реагирую на её слова.
Продолжай.
Ты помнишь Сэма?
Того здоровенного санитара? В нём было не меньше 120 килограмм, такого не забудешь при всём желании.
Так вот твой дружок Барри вырубил его за секунду, мы до сих пор так и не поняли, как он смог открыть дверь. Не знаю, что бы он еще натворил, если бы у нас не было многоуровневой системы охраны с нейтрализующим газом.
Мы с ним поладили, он просто не хочет здесь находиться еще больше, чем я. Не у каждого есть доктор, который придаёт смысл жизния надеялся, что она поддержит мой шутливый тон и примет комплимент, но она строго смотрела на меня.
Он Александре как будто в голову залез, она вообще не соображает, что делает, если бы мы не были заперты здесь, её бы уже давно уволили.
А мне кажется, что она прекрасно понимает, чего хочет.
Да, послушай ты меня! голос Сидни задрожалЯ не хочу, чтобы ты вляпался во что-нибудь! Этот парень точно что-то задумал, он хитёр и, если он сближается с тобой, значит ему что-то нужно. Не натвори глупостей, Ник. Я наконец-то встретила достойного мужчину и не позволю тебе сломать свою жизнь, потому что Барри кажется тебе хорошим.
Какая она решительная. Пожалуй, даже чересчур. Если он сближается с тобой, значит ему что-то нужнозвучит правдиво, но не только по отношению к Барри.
Я почувствовал, как ко мне подкралось подозрение. Оно окутало моё сердце стальными путами и медленно сдавливало его. Я знал, что это чувство никогда не обманывает. Этот холодок внутри слишком часто был предвестником провала, и я давно решил для себя, что принимаю его, как послание из самых глубин своего подсознания.
Сидни, не переживай, я взрослый мужчина и смогу постоять за себя.
Только сейчас она убрала свою руку и спряталась за маской высококлассного профессионала.
Поступай, как знаешь, Ник, я желаю тебе только добрас горечью произнесла Сидни.
Я молча встал и вышел не попрощавшись. Стоило мне закрыть дверь, как меня буквально снесло потоком мыслей, я сел на пол, прислонившись к стене. Это была не приятная морская волна, а безжалостный шторм, который оставляет за собой развалины. Какой же у тебя дрянной характер, Ник. Как можно было молча уйти после всего, что ты ей сказал сегодня. Она же хотела тебя защитить, а ты опять ведёшь себя, как мудак, с теми, кто заботится о тебе. Что если ощущение обманчиво, какой же ты всё-таки тупой. Я просто сидел на полу, уронив голову на руки, когда увидел, как по мне приближается темноволосый силуэт в белом халате.
Мистер Баддс, вы в порядке?
Александра помогла мне встать и проводила меня в палату. Я смотрел в её умные карие глаза и не мог понять, какого чёрта она рискует своей работой и жизнью ради парня, с которым она едва знакома.
Даже не думайте говорить мне что-то про Барри. Это всё слухи, я не собираюсь оправдываться ещё и перед вами.
О чём ты, Александра?
Писать романы у вас получается лучше, чем врать, Ник.
Ладно, конечно, я в курсе этой истории.
Все в курсе, но никто не знает правдысказала она, нахмурив бровименя достало, что все шепчутся за спиной, вы хотя бы не стали отрицать, что знаете о чём речь.
Так в чём дело?
Доктор Вайлдс внезапно появился рядом и сказал:
Александра, вы свободны.
Она тут же ушла, оставив нас наедине.
Мистер Баддс, что с вами? У вас закружилась голова? Почему вы сели в коридоре?
Знаете, док, эти новомодные психологические штуки сводят с ума. Я просто устал.
А о чём вы говорили с Александрой?
Она просто помогла мне дойти до палаты, мне нужно отдохнуть
Я вошёл в палату, чувствуя на себе подозрительный взгляд доктора Вайлдса. Какого хрена здесь происходит?. Я стоял перед зеркалом, прокручивая в голове наш разговор с Сидни. Она будто что-то хотела сказать мне, но не могла. Еще и док с Александрой вели себя странно. Чёрте что здесь происходит. Видимо все так заигрались в Клинику, что забыли зачем мы здесь. Скорее бы узнать болен ли я и свалить отсюда нахрен, домой или на кладбище, всё лучше, чем в этом грёбаном Изоляторе. Мы будто застряли в чистилище, не живые и не мёртвые. Я вновь подумал о Сидни. Я хотел бы свалить отсюда вместе с ней и никогда больше не сталкиваться ни с кем из здешних обитателей.
Прошёл тридцатый день моего заключения. Дни тянулись невыносимо медленно, а теперь, когда оглядываешься назад, кажется, что это были лишь отдельные вспышки событий среди безжизненного пространства, сотканного из множества часов, потерянных навсегда. Я рассчитывал, что сегодня уже выберусь отсюда. Симптомы у меня не проявились, но я всё ещё в этой сраной палате. Дело тут нечисто, ни у одного из нашей группы не было ни одного признака страшной болезни, которая за последние полгода скосила шестьдесят процентов населения Земли, а нас всё ещё держат взаперти, ежедневно берут анализы и пичкают таблетками и инъекциями. Либо мы ещё живы только благодаря этому, либо Барри не такой уж параноик.
Глава 3.
И грянул гром.
Я проснулся от нечеловеческого крика. Это было что-то среднее между звериным рыком и боевым кличем. Я чувствовал, как моё лицо окаменело от напряжения. В коридоре зажгли свет, я выглянул и увидел трёх бегущих санитаров и доктора Вайлдса. Крик сменился громкими причитаниями и плачем, я узнал голос Филипа. Боже, неужели началось. Говорят, что от некоторых мыслей идёт холодок по коже, так вот я сейчас чувствовал себя грёбаной ледяной глыбой посреди Антарктики. Это вторая фаза заражения: беспокойство и головные боли перетекают в истерические проявления, в основном это наблюдается ночью во время глубокого сна, а наутро пациент ничего не помнитэти слова навсегда въелись в мою память. Вторая фаза погубила многих одиночек, они просто не знали о чём шепчут по ночам и как громко рыдают, а люди в наше время так привыкли к крикам и плачу за стеной, что просто не обращали внимания.
РОЗИ! МОЯ РОЗИ! Я ЗНАЛ, ЧТО ТЫ ВСЁ ЭТО ВРЕМЯ РЯДОМ! НЕТ, НЕ ТРОГАЙТЕ МЕНЯ! ДАЙТЕ МНЕ ПОБЫТЬ С ЖЕНОЙ! ТЫ, ГРЁБАНЫЙ СУКИН СЫН, УБЕРИ ОТ МЕНЯ РУКИ, ПОКА Я НЕ ВЫРВАЛ ТЕБЕ КИШКИ ЧЕРЕЗ ТВОЮ ГНИЛУЮ ПАСТЬ
Если бы я не знал, что справа по коридору от меня только палата Филипа, я бы в жизни не подумал, что это он рычит и исторгает ругательства. Вдруг всё затихло. На современном новостном языке сказали бы медицинский персонал максимально лояльно и безопасно для потенциально заражённого нейтрализовал угрозу, но я говорю, что они накачали его хрен знает чем, да так, что он тут же повалился с ног. Вообще мысль о том, что моя комфортная палата в секунду может стать современным аналогом газовой камеры не покидала мою голову. О здоровье моём они заботятся, как жезлобно прошептал я.
Я никогда не ощущал подобного, я не был революционером по натуре, обычно моё недовольство ограничивалось едким сарказмом и последующим принятием событий. Но за последний месяц я понял, как сильно ценю свою свободу. Сейчас я был готов биться за возможность самостоятельно решать, что мне делать, за возможность ошибаться и исправлять свои ошибки! Я был готов взять Сидни за руку и пробиваться плечом к плечу с Барри через неприступные стены изолятора. Но я мог лишь надеяться, что сам вскоре не буду биться головой об стены, изрыгая проклятья.
Неужели я прошёл свой путь, чтобы беспомощно сидеть, сложив руки, пока гибнут люди? Разве так нужно выживать? Как бы иронично это не звучало, но именно в изоляции я стал к обществу ближе, чем когда-либо в своей жизни, я чувствовал единство со всеми, кто заперт, со всеми, кто болен, со всеми, кто потерян. Я встал с кровати, подошёл к широкому панорамному окну и почувствовал, как моя ярость медленно угасает в стенах больничной палаты.
В моей голове вертелась только одна мысльМожет произойти всё, что угодно, и от меня это никак не зависит. Что чувствует лабораторная мышь перед инъекцией смертельной дозы вируса? Или крыса к мозгу, которой подключен датчик, чтобы считывать её реакции на раздражители? Они уж точно не причитают по ночам вместо того, чтобы спать, мистер Баддссказал бы Фил. Не знаю, услышу ли я его теперь.
Окончательно подавленный воспоминаниями о своём старом, возможно прямо сейчас умирающем, соседе, я вернулся в постель, но ещё долго не мог заснуть. Мне мерещились спутанные, едва различимые образы, я то проваливался в сон, то, вздрагивая, приходил в себя. Я видел маленького Ника, которого родители пытались подружить с соседскими детьми, вспоминал, как оставался один во время школьных перемен. Будто сам Господь решил поиграть в режиссёра, склеил самые постыдные моменты моей жизни, а теперь транслировал мне свой шедевр прямиком в голову. Как ни силился, я не мог переключить канал. Сегодня в эфире Жизнь Николаса или хроники бездарного одиночества. Вот я игнорирую девушек, которые, несмотря на все мои странности, проявляют ко мне симпатию, вот я напиваюсь один, чтобы попытаться понять, почему люди так увлечены алкоголем. Один миг, и я уже собираю вещи и уезжаю из родительского дома, мать провожает меня скорбным взглядом, в котором безусловная любовь борется с банальным непониманием, а отец даже не смотрит на меня, закрывая дверь. Я не звонил им, даже когда стал известным и доказал всему миру, что бросить всё и уехать было правильным решением. Мне проще было наслаждаться своей собственной жизнью, чем обернуться и увидеть, какую дыру я оставил в их сердцах. Сейчас, казалось, что она затягивает меня, лица родителей становились всё более расплывчатыми, последнее, что я видел было, как мать тянется ко мне, чтобы обнять, а я отдалялся от неё, и пытался понять, хочу я, чтобы она дотянулась или нет. Я закрыл глаза и наконец заснул.
Разбудил меня отвратительный, но, к сожалению, уже привычный сигнал подъёма. Я не хотел вставать. Я никогда не любил просыпаться и предпочитал поваляться в постели ещё пять минут, даже, когда уже опаздывал на важные встречи. Я всегда хотел растянуть эти благословенные минуты истинного счастья на весь день.
Однажды я так и сделал, у меня была запланирована встреча с Джессикой, моим литературным агентом, а я остался лежать в постели. В итоге я проспал полдня, и проснулся, только когда пара полицейских во главе с Джессикой выбили входную дверь. Уж не знаю, что она им наплела, но копы явно не ожидали увидеть меня, мирно лежащего на кровати, а уж когда я приветливо помахал им и предложил пропустить по стаканчику бурбона, они встали на месте тупо пялясь на меня. Джессика же наоборот вела себя очень уверенно, она сказала: Спасибо, джентльмены, видимо сегодня у него не было приступа эпилепсии, простите за беспокойство, сходите, купите себе по пончику и протянула им сто долларов.
Мисс, это ложный вызов, вы сказали, что он умирает, что у него приступ
У него ведь мог бы быть приступ, офицер? Вы что думаете, что лучше бы он сейчас умирал? Возрадуйтесь жизни и займитесь своими делами! на мой взгляд Джессика сильно рисковала, но она отлично вела себя в стрессовых ситуациях и имела большой опыт общения с полицейскими.
Копы переглянулись, старший, с которым говорила Джесс, покачал головой, и они молча ушли.
Спасибо, что заглянули! этой фразой я сделал ситуацию ещё более нелепой, но они даже не обернулись.
Ты что совсем охренел, Ник? в голосе Джесс была скорее даже не злоба и не разочарование, а забота, которую не оценили.
Я заметил, что она похожа на мою мать, но отогнал от себя эту мысль.
О чём ты? Я только проснулся и ещё не успел охренеть, несмотря на то, что ты взяла мой дом штурмом.
Если я не продам твой роман, который ещё даже не закончен, то через пару месяцев мне будет некуда врываться, дорогойязвительно заметила она
Роман закончен, просто я обдумываю несколько вариантов концовок
Бла-бла-блапередразнила меня Джессикаты пропустил встречу с возможным покупателем, придурок.
Эй, не обзывайся.
Если ты забил на свою жизнь, то нечего меня затягивать в болото! Допиши свой сраный роман, продадим его, а потом хоть вообще не вылезай из постели, я и слова не скажу.
Сраный роман. Это что выдержка из твоей презентации для продажи? Неудивительно, что его не покупают.
Да пошёл ты, Ник! вскрикнула Джессика, но я разобрал в её злобном тоне нотки смеха и успокоился.
Расслабься, Джесс, роман готов, а сегодняшний покупатель далеко не самый крупный игрок на рынке, послезавтра у нас встреча с Гарри Слоуном, он владелец крупнейшего издательства, там я и раскрою все карты.
Ты название-то хотя бы придумал, шулер недоделанный?
Конечно, Непроходимая пелена, как тебе?
От воспоминаний меня оторвал голос Александры, которая с явным раздражением целую минуту барабанила по моей двери.
Мистер Баддс, если вы не спуститесь вниз через 2 минуты, то останетесь без завтрака.
Бегу, Александра! Ради такой красотки я готов на что угодно!
Она не купилась на мою дешёвую лесть, посмотрела на меня, как на самого тупого парня в её жизни и ушла.
Я быстро почистил зубы, умылся, накинул защитную мантию и побежал вниз. Все уже стояли единым строем перед доктором Вайлдсом, он, как обычно, опрашивал всех и проверял состояние предположительно заражённыхтаково было официальное имя нашей банды заключённых. Я улыбнулся Барри, он кивнул мне, и тут я увидел стоящего рядом с ним Филлипа.
Интересно, что с Филомэта мысль кольнула меня прямо в сознание. Я почувствовал, что все мои утренние воспоминания пришли мне в голову, только чтобы оградить от ужасающих ночных криков и худших утренних новостей. Что с Филом. Что с Филом. Что с Филом. Что с Филом. Я не заметил, начал повторять эту фразу вслух, словно магическую мантру, которая способна спасти нас всех.
Николас, да что с тобой? Я здесь, со мной всё в порядкес удивлением сказал Филлип, и его надломленный, старческий голос был для меня в тот момент песнью надежды, вдыхающей жизнь в мой измученный разум. Но едва взглянув на него, я пришёл в ужас. Глаза были красные от лопнувших капилляров, челюсть беспокойно ходила из стороны в сторону, глаза без остановки блуждали, не в силах сосредоточиться на чём-то.
Филлип, как ты? этот вопрос звучал жалостливо и голос был будто не мой, хриплый, лишённый всякой уверенности, он мог принадлежать только очень слабому человеку.
Я же говорю, всё в порядкесказал он, но отчаяние в его глазах кричало об обратном.
Он прекрасно понимал, что с ним. До этого утра я видел в его глазах лишь обречённую покорность, но отчаяниеязык души, которая хочет бороться, но знает, что не справится. Я не мог смотреть на него и отвёл взгляд в сторону. Все мои ночные кошмары вернулись в один момент. Что если завтра я проснусь наполовину мёртвым? Что если весь этот месяц меня водят за нос, играя на страхе? Что если я уже умираю? Внутри меня извергался вулкан, только вместо пепла паника чёрными хлопьями осела на всём моём естестве, а вместо лавы по моим внутренностям растекался холодный, липкий ужас.
Мистер Баддс, опять вы заставляете нас всех ждатьледяным тоном сказал доктор Вайлдс
Мистер Вайлдс, вы когда-нибудь слышали внезапный крик какого-нибудь долбанного ребёнка в супермаркете? Когда вы спокойно выбираете себе бутылочку дешёвого виски на ужин, или чем вы предпочитаете заливать осознание своей никчёмности? Неважно. Представьте, вы никого не трогаете, и тут раздаётся устрашающий, внезапный вопль, будто врата ада разверзлись прямо за вами. Представили?
Николас, вы переходите все мыслимые и немыслимые границык моему удовольствию доктор сменил тон, он был не готов к такому резкому ответу.
Я уже месяц не переступал даже границы нашего лагеря, что уж говорить о немыслимом. Вы представили? Можете не отвечать. Так вот я бы предпочёл вечность слушать демонический ор ребёнка, который тщетно пытается привлечь к себе внимание равнодушных родителей, чем хотя бы ещё минуту своей жизни потратить на выслушивание бреда, который вы льёте нам в уши. Что здесь происходит, док? Какого хрена Филлип, не проявлявший никаких симптомов тридцать грёбаных дней, стоит еле живой всего после одного приступа? Какого хрена мне вкалывают три раза в день разную дрянь, если вы не уверены, что я болен?