НЕ будь эгоисткой, я прошу тебя, послушай, почему ты не веришь мне?
Я не верю никому, сказала ты.
Почему то я думал не долго, единственное раздумье было по поводу КАК, но этот вопрос я решил скоренько.
Следующая.
Я достал небольшой пистолет, купленный с рук накануне, и не думая выстрелил в нее. Но осознание того что же я наделал, пришло буквально через секунду. Я опустился рядом с тобой на колени, обнял тебя и заплакал. И понял, что тоже хочу умереть. Я потянулся было за пистолетом, но был уже скручен кем-то ненавистным мне, и я кричал, отпустите меня, я хочу к ней, но укол в руку успокоил меня.
Следующая салфетка.
И вот я снова стою у окна, здесь мне разрешают думать, иногда дают бумагу и карандаш, и у меня есть возможность писать тебе, моя любимая, моя единственная женщина, врач сказал, что возможно я скоро поправлюсь, лет через сорок он обещал меня выпустить, и тогда я обязательно познакомлю его с тобой, с моей доброй, с моей красивой, с моей женщиной. Ночами я пишу тебе стихи, я очень хочу к тебе, но доктор сказал, что пока не следует принимать таких вот решений, но я все же планирую.
И пишу тебе и люблю тебя, и.
Следующая.
Здравствуй мой дорогой человек, здравствуй отрада моих глаз, смысл моей жизни, моя любовь, и мое проклятье. И снова ОДНА женщина как-то ночью зашла ко мне в палату.
Я, сказала она, могу снова вернуть тебя назад, но мне хотелось бы, чтобы ты уже начал думать. Куда ты идешь, что ты делаешь, да и вообще кто ты такой? Дорогу в рай не находят за пять минут, сказала она, а дорога в ад порой и широка и легка, и твой выбор, ты идешь, ты и принимаешь решение, так что давай, принимай.
Следующая.
И я снова стою у окна, за окном тихо, и самое больное во всем этом что я все это помню, и первую жизнь и вторую, и вот снова ты звонишь, и возможно я дурак, но я опять бегу к тебе, и обнимаю и целую, и ничего не могу поделать с собой, и пускай я снова отравлюсь, или же убью тебя и сойду с ума, плевать. Все за эту ночь я отдаю сегодня, и свой разум и свою любовь, и всего себя как свою жизнь, ничего уже не значащую. И только эта ночь, и я и ты, и от этой отправной точки я снова начинаю жить, мотор снова набирает обороты, и что-то нежное разливается в животе, и нега двигается вместе с пульсом в крови, и одно дыхание на двоих, и мы тихонечко срастаемся кожей, становимся одним целым, мы любим друг друга, и ангелы завидуют нам.
Позволь я напишу дальше, а то у тебя опять все закончится через одно место, запротестовал я. Она же молча, посмотрела мне в глаза и пододвинула ручку. Я быстро начал писать.
И эта ночь закончилась, но не было уже никаких серьезных разговоров. Я просто взял и уехал.
Мне здесь уютно и хорошо, я привязался к местному церковному приходу, хожу на службы, помогаю людям, чем могу.
Кому словом, а кому и делом. Научился гончарному ремеслу, с ребятишками лепим вечерами разные фигурки из глины, я их расписываю и обжигаю, но иногда я все же вспоминаю о тебе.
И здесь я встретил ТУ женщину. Она как-то невзначай возвращала меня к жизни. А здесь она даже не была похожа на волшебницу или святую, она просто улыбалась людям, и мне показалось, что все мы, все кто живет с ней в этом приходе, все живут уже не первую жизнь. И по воле ее, или же кого-то могущественного, опять имеют шанс прожить эту жизнь, ну вот как-то так, не затейливо, для людей не оставляя себе ровным счетом ничего, не накапливая греха в душе, и злобы в сердце, но при всем этом я все же иногда думал о тебе.
Ну уж нет, рявкнула недовольно она, это мой рассказ, и закончится он по-моему.
Она вырвала у меня ручку и принялась писать дальше.
И однажды ты приехала, с тобой была девочка, лет пяти, аккуратные банты, платьице в голубой василек, синие сандалии, знакомься, сказала ты, это твой папа.
Почему ты не сказала мне, что будешь рожать, я то был уверен что ты поступишь по другому. И я плакал, и обнимал свою маленькую, прекрасную девочку. И выяснилось, что ты уже одна, ты все рассказала своему мужу, он оказался понятливым и просто ушел, а ты осталась одна, и вот почему то спустя пять лет, ты приехала ко мне. И нет, ты не ждешь понимания, ты по-прежнему никому не веришь, и тебе даже не трудно одной воспитывать мою дочь, и зачем же ты тогда приехала, зачем?
И зачем? Я пристально всматривался в мою недавнюю знакомую. Она же вытерла платочком свой вечно шмыгающий носик, написала следующее:
Просто я захотела тебя увидеть, банально ответила ты, и я обнимал тебя и целовал, и если захочешь, сказала ты, можешь приезжать ко мне, твоей дочери нужен отец, но только так, мне же не нужен никто. И ты уехала. А я долго думал, и решил уехать к тебе, может ты все же поверишь мне, и все у нас с тобой получится, я собирал вещи неспешно, а ТА женщина, будто невзначай сказала мне:
Неужели ты не понимаешь, живя уже в третий раз, что она тянет тебя в ад.
Но я снова пишу тебя и люблю тебя, и.
И что дальше?
А дальше, было так, увлеченно воскликнула она, и снова взялась за письмо:
Я проснулся, неспешно встал, посмотрел на часы, без двух минут двенадцать.
И я снова стою у окна, я открыл его, и вдохнул полной грудью свежий ночной воздух, застрекотал сверчок, сверху мне нежно улыбнулась луна, и приветственно машет лапой ель, как всегда не спится вечным искателям любвикотам. И вместе со всем этим, я полусонный снова стою у окна, и вновь задребезжал телефон, и я все понял. Я опять должен принимать решение, и видимо уже в миллионный раз, но я тупо смотрю на вибрирующую трубку сотового телефона, как же я люблю тебя милый мой человек, как же я хочу тебя увидеть и обнять и поцеловать.
Но я принимаю решение, и выбрасываю телефон в раскрытое окно. И поэтому пишу тебе.
Не обижайся на меня дорогой мой человек, что я не звоню тебе и не пишу злополучные СМСки, а просто и банально пишу тебе это письмо. Просто бумага стерпит все, а вот на счет сотовой связи я не уверен, вот и пишу тебе и люблю тебяи
Значит, он бросил ее? тихо спросил я.
Значит эта история бесконечна, прошептала она, и, собрав все салфетки в кучу, смяла их, и выбросила в пустую корзину у барной стойки.
Бесконечнакак сама жизнь.
Как ты там? пискнул планшет.
Я смотрел на пустую комнату, и на вновь пришедшее сообщение.
Сестры твоей нет, смело написал я, что делать то?
А ее и не было. Прочел я сообщение от нее.
Это дурная игра? Что ты задумала прошивка?
Успокойся, высвечивалось на экране. Ты уже слишком далеко зашел, слишком далеко чтобы забыть все то, ради чего ты погрузился в это состояние. Ты же пропитываешься ее, ты сам становишься ее. Очнись, слышишь, я уже не прошу тебя, я кричу тебеочнись!!
И еще крылья, понимаешь, спрашивала она меня. Когда человек любит у него вырастают крылья. Ты думаешь, что они как у ангелов? Белые и меховые? Да нет же, она весело бегала по кругу и смеялась, они как у стрекозы. Тоесть их несколько. Как минимум четыре. И они прозрачные и перепончатые, и переливаются на солнышке. Когда ты машешь ими быстро, быстро, они переливаются на солнышке. И ты тогда можешь летать, но тебе немного жаль. Жаль, что крылья твои только лишь твои.
Очнись, слышишь, очнись.
Лернона трясло как в лихорадке, он закатил глаза и потеряв сознание упал на пол.
А как ты можешь запомнить все это? Ты же не записываешь. Ты же вообще никогда и ничего не записываешь. Вот к примеру про снежинку, я же тебе сотню раз рассказывала про мою снежинку. Про единственную в своем роде. Как я жду всегда ее прилета. Стою зимними вечерами и задрав голову вверх, жду прилета ее, моей и только моей снежинки. А знаешь, у каждого же есть она, его снежинка. Она прилетит к тебе, и умрет на твоей ладони. Потому что для тебя понимаешь, для тебя.
Очнись. Лернон.
ОЧНИСЬ!!!!
И глаза, я буду помнить только глаза. Это все что останется в моей памяти. А ты? Что будешь помнить ты? Руки? Губы? Слова? Сколько нужно сказать слов, чтобы остаться в памяти? А я буду помнить только глаза, они не могут врать, и не надо опускать их внизне надоты же не бросишь меня.а?
Что? Что ты имеешь в виду? шептал сквозь пелену Лернон, где ты? ГДЕ ТЫ?
ОЧНИСЬ,ОЧНИСЬ,ОЧНИСЬ.
Очнись, ну, как ты себя чувствуешь?
Я открыл глаза. Девушка в белом халате пристально и улыбчиво смотрела на меня. Она прощупала своей легкой рукой пульс на моем запястье и снова переспросила, как ты себя чувствуешь?
Голова немного кружится, сухо ответил я, а в общих чертах, вроде нормально.
Значит так, девушка достала отчет по погружению и начала монотонно и слаженно декламировать. На этот раз в состояние ты ушел быстро, в последние разы ты вообще уходишь довольно таки скоренько. Здесь у нас проблем уже нет. Я рада. А вот дальше проблемка. Как только ты доходишь до встречи с ней, все у тебя обрывается. Задача твоего погружения избавиться от этих переживаний, просто встретится с ней, и поговорить, возможно, предварительно пережив прошлое. Кстати, что там с прошлым?
Она умерла, три года назад, сухо ответил я.
Значит, мы моделируем ее проекцию, как живую. Но пойми, когда ты начал писать вместе с ней, тебя начало перетягивать в ее сторону, а это нарушение, ты же так с ума сойдешь. И даже я не помогу, вот и приходиться тебя вытаскивать искусственно.
Что же теперь поделать? Я постоянно моделирую ее с одной и той же фразой. Она все время снится мне и шепчет. Не оставляй меня одну не оставляй меня одну.
Давай, давай попробуем еще разок. Ну, закрывай глаза.
Она медленно ввела мне препарат внутривенно, и тихо начала говорить. Любовь это в прошлом. Любовь, это сложно.
Любовь это
* * *
Возле кушетки где лежал Лернон стояла медицинская сестра и доктор. Доктор аккуратно снял очки и спокойно спросил:
Сколько на этот раз он пробыл в состоянии?
Четыре дня, рапортовала сестра, проверяя приборы.
Сколько на этот раз убил? так же спокойно спросил доктор.
Как всегда, улыбнулась она, правда для меня до конца не ясно, почему он их убивает?
Просто, спокойно ответил доктор, он создает ее проекцию, или это его подсознание ее создает, что в сущности не имеет значения. И, так как целью нашей является частичная, точнее выборочная потеря памяти. Он ее и убивает. А как он ее еще должен забыть, по-вашему?
Вы доктор, вам виднее.
Тото же, нравоучительно сказал доктор, суть моего метода проста. Ко мне обратился некий господин Лернон. Просьба его была проста. Он очень хотел забыть какую то свою возлюбленную. Его любовь была очень мучительна и не давала ему покоя. Я погрузил его в состоянии транса. И его подсознание само начало придумывать различных персонажей. Все смешало в кучу и детство и взрослую жизнь. Только вот все эти персонажи и есть он сам. То есть наш Лернон. И каждый раз появляется ОНА. И Лернону приходится убивать ее. А потом самому же и расследовать убийство. Гонятся за творцом, то есть за самим собой. Самому себе в желтом доме диктовать письма и самого себя арестовывать.
Что-то чересчур все запутано. Не проще было просто стереть ему память?
Отнюдь милочка, парировал доктор, я только запускаю процесс. А как отреагирует подсознание пациента, я предугадать не в силах. Вот Лернон реагирует так.
Тогда продолжим, доктор, обратилась к нему сестра и набрала в шприц очередной препарат.
Давайте милочка доведем все до абсурда, зло-радостно улыбнулся доктор и сам воткнул приготовленный шприц в систему пациента, ему осталось убить последнюю, кстати, она уже на подходе!
* * *
Лернон очнулся. Он лежал на полу, мокрый и испуганный. Над ним стоял майор и неспешно лил ему на голову воду из графина:
Что, лучше стало?
Спасибо, безжизненно прошептал Лернон и поднявшись уселся на свое прежнее место.
В это мгновение в кабинет вошла я. Лернон обернулся и лицо его похолодело. Руки задрожали. Я смотрела на него и плакала.
Чтото не так? заинтересованно спросил майор.
Это он, тихо прошептала я, мой мужчина. Тот, что передавал мне письма. Тот, с которым я встречалась в новогоднюю ночь, слезы застилали мне глаза и я не могла с ними бороться. Боже, как же я была рада его видеть. Именно сейчас. Не смотря ни на что.
Катя?! Тихо и ошарашено проговорил Лернон и схватив со стола шариковую ручку, бросился в мою сторону.