Ничегони звука, ни иных запахов, кроме тех, что соответствовали нежилому строению. Глаза привыкли к темноте, она различила лестницу, пошла наверх, стараясь, чтобы ноги ступали бесшумно.
До поры до времени это удавалось, но через пару этажей под ноги угодила какая-то склянка. Грохот, казалось, всколыхнул весь дом. Роки замерла. Чертова склянка покатилась вниз, не собираясь утихать. Она скатывалась по тем ступенькам, по которым Роки только что поднималась. Грохот слабел, но не затихал, пока, наконец, через целую вечность оборвался.
Тишина, возникшая после шума, заложила уши. Померещилось ли ей или она слышала тихий-тихий смех? Звонок мобильника показался громче выстрела. Роки едва не выронила нож, доставая телефон. Телефон у нее был, это удивления не вызвало. Она даже знала, что ей вот-вот позвонят, что это должно произойти. Почему Роки не отключила мобильник до того, как вошла в дом? Это была ошибка, и она могла дорого стоить.
Перед тем, как снять трубку, она глянула на экран, но абонент был незнакомыйпросто цифры, никаких имен-фамилий. Она молчала, рассчитывая, что звонивший первым подаст голос. Она не хотела заговаривать первой, хотя Гидроциклу хватило катившейся склянки и звонка мобильникаон уже знает, что следом за ним кто-то вошел в дом.
Пауза затягивалась. Роки надо было отклонить вызов, отключить мобильник, но по неясной причине она этого не сделала. Она ждала, прислушиваясь к тишине на линии и в доме.
Пока не услышала тихий-тихий смех. Смех звучал и в доме, и на линии. Она невольно отстранилась от телефона, но смех по-прежнему различала. Кто-то был очень близко. Ближе, чем можно было предположить минуту назад.
Роки?
Она вздрогнула. Приятный мужской голос, глубокий, с легкой хрипотцой. И жуткий одновременно. Опасный что ли. Голос того, за кем она гналась, кого преследовала на реке и с кем теперь оказалась в нежилом доме один на один.
Что же ты молчишь, Роки? Невежливок тебе обращаются, смешок.
Где он стоит?
Не бойсяя не вооружен. Мне это не надо. Убить менясмешок. По сути своей это забавно. Хоть знаешь, зачем я тебе нужен?
Не важнослова вырвались быстрее, чем она осмыслила ответ. Не важно. Мне надо убить тебя, и я тебя убью!
Смех.
Надо же Твой напор, твоя уверенность, все это похвально, однако Все этопустые слова. Ты просто сделай то, что тебе надо, к чему все это разговоры?
Покажись, мать твою
Прям, как в Голливудских фильмах. Много насмотрелась? Твою мать, твою мать
Достаточно.
На этот раз ты оказалась более прыткой. Мои амбалы не успели. Что ж Признаться, это ничего не меняетвеселье только начинается.
Она нахмурилась, горло будто схватила невидимая рука. На этот раз? Что он несет? Она уже гонялась за ним? Где и когда? Или это его фишкасбивающая с толку болтовня? Он что-то еще сказал, но смысл слов она не разобрала.
Ей показалось, что она уловила легкую тень, правее и впереди. Он как раз болтал, и, хотя она рисковала, лучшего моментаесли только она не ошиблась с этой теньювряд ли дождется.
Роки бросилась вперед, полосуя мрак ножом. Враг увернулся. Глухое восклицание дало понять, что и для него веселье закончилось. Она едва не зацепила его. Она сделала второй выпад, третий, на этот раз наугад, вынудила его отступить. Он побежал. Она услышала его шагион отступил по лестнице, теперь ему оставалось бежать только наверх. Окрыленная, Роки побежала следом.
Он был быстрее ее. Звук его шагов слабел. Плохо. Он мог затаиться где-нибудь, на очередной площадке, за дверью одного из многочисленных комнат-офисов, ближайших к площадке. Затаиться и ударить ее в спину. Но выбора у нее не было. Она постаралась выжать из себя еще больше, хотя чувствовала, что задыхается, понимала, что рискует оступиться и повредить ногу, после чего станет легкой добычей для Гидроцикла. Она прыгала через три ступеньки, пот щипал глаза.
Она резко остановилась, когда ей померещился смутный звук в одной из комнат, ближайшей к очередной площадке. Какой это этаж? Здание само по себе не ниже семнадцати этажей. Она подалась к дверному проему, вздрогнула, застыла.
Гидроцикл был здесь, и Роки не сразу поняла, что он делает. Странность его действий вынудила ее потерять несколько важных секунд, и она не успела.
Он вскочил на подоконник распахнутого окна, и лишь после этого Роки догадалась: он надел на себя ранец с парашютом. Она поняла это интуитивнополумрак не позволил рассмотреть детали, при этом Гидроцикл не был похож на того, кто готов покончить жизнь самоубийством в ситуации, когда его шансы предпочтительней, чем у девушки-подростка.
Бай-бай, Роки. Так говорят в твоих фильмах? Верю, мы еще встретимся.
Она рванула к нему, хотя понимала, что не успеет. Он просто сделал шаг назад, продолжая улыбаться, и полетел вниз, спокойный, как если бы делал это каждый день своей жизни. Роки показалось, что он снова помахал ей рукой, прежде чем дернуть нужную штуку, которая выпустит парашют на свободу.
Роки выругалась, побежала назад к лестнице.
Он выглянул из-за дерева, помедлил, отступил, вжался в ствол. Его заметили? Непонятно. Десять минут назад оба ребенка играли во дворе, их мать за час лишь однажды выглянула из окна, теперь оба исчезли, и дом кажется пустынным. Затаились?
С чего бы это? Кто может знать о том, что он задумал? Разве что догадаться Но он в это не верил. Он ни с кем не говорил на эту тему, даже жене высказался смутно и неопределенно. Он сам ничего не планировал еще день назад. Тогда в нем говорили эмоции. Он напоминал того, кто угрожает, но не сделает. И они не знают его в лицо. Тот ублюдок, глава семейства, с ним лично не встречался. И он слишком обеспокоен за свою шкуру, чтобы запомнить чье-то лицо. Ему даже на детей своих чихать, на жену, иначе озаботился бы тем, чтобы они не были сейчас такой легкой мишенью.
Где же сам ублюдок? Прячется? По делам отъехал? Воскресенье все-таки. Конечно, он знал, что выкрутится, что ничего ему за Нину не сделают, ничего, что он заслуживает, однако страх все равно был. Понимала сволочь, что за такое всякое бывает. У него лишь один шанс: Нина выйдет из комы, поправится, и все будет, как прежде. Только все знают, что этоидеальное развитие событий, такого просто-напросто не будет. Нина может не выйти из комы в ближайшее время, и последствия окажутся необратимы. Даже в лучшем случае того, что ублюдок совершил с девочкой, достаточно для смертного приговора. Он в этом не сомневается.
Как он не пришел к такому решению раньше? Все дело в скорби? Подавленность, такая мощная, что ему было не до мести. В первые дни для него существовала только Нина. Он еще надеялся, что назавтра, когда он прибудет в больницу, кто-то из медперсонала скажет: девочка очнулась, она поправится. Время шло, ничего не менялась, и внутри зашевелился его глубинный разум, четко подталкивавший к тому, что надо сделать.
Иди и отомсти. Сделай хоть что-то, что в твоих силах. Неважно, что ты этого раньше не делал. Всегда что-то случается впервые. Хорошее, плохое и нечто крайне сложное, что вынуждает отодвинуть хотя бы на время понятия «хорошо» или «плохо». Для этого ублюдка можно найти какие-то оправдания, но даже серийных маньяков, после которых остаются десятки жертв, защищают здравомыслящие адвокаты, если дело доходит до процесса. Можно выбелить кого угодно, только, если совести нет, ее не отстирать.
Он снова выглянул из-за дерева. Никого. Нетерпение усилилось. Что если они что-то почувствовали и вот-вот уйдут через другую дверь? Женщина и дети ему не нужны, онилишь страховка, на всякий случай. Но если сбегут они, куда подевается ублюдок? Переполошится и спрячется.
Он вышел из-за дерева, пошел к задней двери. Хотелось бежать, броситься вперед, но он сдержался. Не спеши! Увидят его бегущим, им все станет ясно. Если же человек идет уверенно, не спеша, им придется хотя бы выяснить, кто он такой, с какой целью пришел. Он суматошно прикидывал, что делать, когда он окажется внутри, но ублюдка так и не обнаружит. Взять его семейство в заложники? Сколько он так продержится?
Звонок мобильника. Он чертыхнулся, отступил назад, к дереву. Глянул на экран. Так и естьженушка. Какого черта ей надо? Она сидит возле Нины, но о каких-то мелочах можно попросить даже медперсонал. Ее поймут, ей пойдут навстречу.
Где ты? в голосе страх и негодование.
Такой она не была, когда он уходил.