Надо заплатить. У вас есть деньги?
Она обвела себя бутылкой по контуру.
Посмотри, где я, а где деньги. Он же меня выкинул в чем мать родила. Пошли, в квартире есть бабло.
Таксист заступил им дорогу.
Э! Вы куда?
Шеф, у нее деньги дома, я сейчас принесу.
Нет, так не пойдет. Пусть кто-то один останется.
Ты же видишь, она в одиночку не дойдет.
Это ваши проблемы. Оставьте что-нибудь в залог.
Виктор уговорил незнакомку оставить в залог мобильный и поднялся с нею в квартиру.
В квартире 36 незнакомка оставила спутника в прихожей, сама ушла в глубь длинного темного коридора.
Виктор долго ждал ее, рассматривая вделанную в мраморный пол прихожей черную звезду с золотой подписью «Ноздря».
Наконец терпение его лопнуло. Внизу же ждал таксист.
Эй, крикнул Виктор, гражданка!
Тишина была ответом. Он осторожно прошел по комнатам. Из распахнутого шкафа торчали каблуки розовых сапог. Виктор раздвинул шубы. Девушка спала в шкафу на спине, в руке ее торчала пачка купюр. Виктор выдернул их и поспешил на улицу.
Расплатившись с таксистом, он хотел возвратить спящей красавице телефон, но консьержка его не пустила.
Да я же только что заходил с ней
С кем?
Ну, с девушкой, с восьмого этажа.
С Ноздрачовой?
Наверно
Подождите, консьержка набрала на пульте номер квартиры.
Она не ответит, она спит. Мне надо отдать ей сдачу и телефон.
Оставьте мне, я передам, консьержка смотрела все более подозрительно.
Вам оставишь, так все пропадет. А ну вас!
Не слушая криков, Виктор вбежал в лифт, поднялся на восьмой этаж, вошел в квартиру, прошел к спящей хозяйке, вложил телефон и деньги ей в руку и пошел к выходу.
В животе засосало от голода. Неужели я не заработал хотя бы кусок колбасы, подумал он.
В холодильнике оказалась куча всякой вкуснятины. Виктор вынул непочатую палку салями и принялся грызть твердую колбасу. Когда первый голод был утолен и он собрался уже уходить, сбоку раздался мужской голос.
Руки!
* * *
Платон Федорович Лютиков, он же «Лютый», он же «Федорыч», один из трех исторических лидеров «буровской» ОПГ, возглавлял в группировке службу ДСП. Ничего общего с древесно-стружечной плитой эта структура не имела. Она расшифровывалась как Департамент Слияний и Присоединений. Иными словами, Платон возглавлял рейдерскую службу «бурых», а также силы быстрого реагирования в виде частного охранного предприятия «Центурион».
Рейд на Казанский вокзал Платон возглавил лично, ему требовался адреналин, причем, в больших количествах. За его «Хаммером» следовали джипы с бригадами Лепрекона и Десантника.
Александр Копейкин (Лепрекон) был позднего призыва. В яростные девяностые, когда на полях «стрелок» и «разборок» полег цвет русского народа, Саша подрастал в интернате для трудных подростков, насиловал мальчиков-дебилов и держал в страхе учителей. Из интерната он сделал первую и единственную «ходку» по статье 111, ч. 4«тяжкие телесные, причинившие смерть». В тюрьме судьба свела его с «Носом», вором-рецидивистом, который «подвел» его к «буровской» группировке.
Стажировку Лепрекон проходил в Подмосковном Жуковском (50 минут на электричке от Казанского вокзала), спалив за один год в разных районах города три кинотеатра (выкупленных затем за бесценок подконтрольными бизнесменами) и смертельно пугая предпринимателей уродливым лицом.
К началу 2000-го «Лепра» выбился в бригадиры. Его бригада в ЧОПе не значилась, потому что специализировалась на актах устрашения и состояла из «расписных» отморозков, один «синий, наколотый» вид которых вводил жертв в ступор. Владимир Кусакин (Кусок) и Метелев Виктор (Метла) отсидели соответственно 8 и 9 лет по ст. 105. ч. 2, «убийство с особой жестокостью». Водителем на джипе «Чероки» работал угрюмый качок Федор «Штанга» Новиков, помешанный на «железе». Вооружены «лепреконовцы» были чешскими скорострельными «скорпионами». Основательно, вплоть до гранатометов, была «заряжена» и бригада Кости «Десантника». Правда, арсенал ударной группы следовал в багажнике старенького «жигуленка», который, в отличие от кавалькады устрашающе дорогих машин, никак из автомобильного потока не выделялся.
В ГОСТЯХ У НОЗДРИ
Руки!
В дверях кухни стоял охранник в камуфляжной форме и наводил обеими руками пистолет. Виктор поднял рукив одной была зажата обглоданная колбаса.
На пол.
В смысле?
На пол мордой, я сказал!
Виктор улегся на мраморный пол.
«Руки за спину».
На запястьях щелкнули наручники. Его охлопали по карманам.
Убили! раздался из глубины квартиры испуганный женский крик.
Лежать! охранник бросился на голос.
В квартире что-то грохнуло. Затем послышался хрипловатый голос разбуженной «спящей красавицы». Она вошла на кухню в сопровождении консьержки и охранника.
Этот? охранник пистолетом указал на лежащего Виктора.
Этот, этот, затараторила консьержка, ворвался, угрожал
Хозяйка квартиры Виктора спьяну не узнала.
Я вас привез на такси, напомнил он.
Кто? Ты? Да я тебя впервые вижу!
Э-э! Виктор сделал попытку подняться, но охранник шнурованным ботинком прижал его к полу. Я ваш мобильный телефон спас, на Казанском вокзале, у вас его выхватил карманник! А потом привез сюда на такси. Вспомните, вы что! Меня же засадят за мою же доброту.
Мобильный? девушка надула и без того пухлые губы и вдруг хлопнула себя по лбу. Точно, блин! Вспомнила! Леонидовна, он со мной, не кипятись. На вот тебе, за верную службу, она сунула в руку бдительной консьержке смятую банкноту и выпроводила из квартиры.
Наручники снимите, напомнил поднявшийся Виктор. Охранник отстегнул наручники и ушел вслед за консьержкой.
Ты вообще кто? красавица нетвердо опустилась на стул.
Перед ней стоял, растирая запястья, длинноволосый скуластый парень в модной щетине. Взгляд его поражал. Зрачки были черными, а раек вокругпочти прозрачный. Так смотрят волки. Обалденный типаж.
Ты откуда? Из подподтанцовки?
Из-под чего?
Подтанцовки
Девушка вдумалась в смысл слова и засмеялась.
Под под-тан-цовка Во, блин, заговорила, как Черномырдин после банкета
Слушай, ну ты кто ва-абще?
Я не знаю.
Очень приятно, похмельно представилась хозяйка квартиры, Ксения Ноздрачова. А скажи мне, «Я не знаю», имя у тебя есть?
На вокзале меня зовут Виктор.
Меня звали Виктор, пробормотала Ксения. И че?
Она оглядела простенький прикид незнакомца.
Слушай, может, ты модель?
Модель чего?
Ксении опять стало смешно.
А ты при-при-прикольный, заикала она сквозь смех. Модель чего? и с досадой на саму себя закончила. Модель человека, блин.
Ксении часто приходилось просыпаться в чужих домах в окружении незнакомых людей, поэтому ее не особенно встревожило появление в доме нового персонажа. Но его тупые ответы и манера поведения совсем не походили на тусовочные. Ей стало не по себе. С кем она вообще сидит один на один на ночь глядя?
Хочешь выпить? спросила Ксения.
Парень занавесился чубом с четким клоком седины.
Мне нельзя.
Здоровье не позволяет?
Меня отравили клофелином на водке. Я ничего о себе не помню. Пить нельзя, иначе память не восстановится.
А-а, обрадовалась Ноздря, то-то я смотрю, ты странный какой-то. И че, ничего не помнишь? А как за девушками ухаживать, тоже забыл?
В голове туман, парень сказал это так подавленно, что Ксении расхотелось шутить.
Ничего, она бодрячески потерла ладони, клин клином вышибают. Клофелинкофейком. Клептоманиюклаустрофобией.
Незнакомец шутки не оценил.
Ты чего не смеешься? спросила Ксения. Продвинутые тут обычно смеются.
Знаешь, что такое клептомания?
Нет.
А клаустрофобия?
Тоже нет.
Понятно. Шутка тонкая, не для всех.
Ксения сделала закладку покрепче, чтоб протрезветь, и пока орудовала вокруг кофейного экспресс-автомата, отвлекала «гостя» болтовней.
Между прочим, я очень быстро трезвею, говорила она, хлопая дверцами навесных шкафчиков, практически мгновенно. Закалка. Телевизионная муштра. Бывает, припрешься на корпоратив, ну никакучая, а как только крикнут «На сцену», или «Эфир!» или «Мотор!», вмиг напрягаешь анус, зажимаешь желваки и всетрезвая, как сталь! Ну, ты меня узнал? Я Ноздря. Это мой медийный псевдоним. Псевдонимкак презерватив, предохраняет при многочисленных контактах с публикой. Тебе сколько сахара? Ох, блин, как ноги болят, она уселась с чашкой кофе на диван. Это не итальянские, а «испанские сапоги». Инквизиторы ими пытали. Ног не чую на фиг. Помоги, девушка протянула Виктору ноги, он отставил чашку кофе и помог стащить нежно-розовые сапоги.
Ксения в наслаждении пошевелила сомлевшими пальцами. Скомандовала. Не нюхай, это не у меня, это сапоги так воняют, они новые просто. Покупалиничем не воняли, только надела, чуть вспотела, такое амбрэ из этой «Дольчегабаны» поперло, будто их лошадь носила. Выбрось их на балкон. Вон там балкон. А лучше с балкона. Мне их Гуляш подарил. Специально, гад, купил такие вонючие. Запомни, самая подлая скотина в Москвепродюсер Владик Куляш. Выкинуть девушку из машины. Ночью! Спасибо тебе, что помог, нет, серьезно. Меня там могли и ограбить, и изнасиловать, я ничего же не соображала. Мы с корпоратива ехали. Отпахала полночи, устала, укаталась по полной, а он меня выкинул! Слушай, ты че такой побитый? Ты с кем подрался? С вором, который мой телефон украл, да?
Нет.
А с кем?
Виктор, запинаясь, припомнил события первой ночи на вокзале, постепенно разговорился, рассказал, как очнулся, как бродил по перронам и подземным переходам, как на него напал человек без носа, как бил его ногами, как в пустой голове вдруг возник Голос и дал приказ завопить зверем, как он реванул дурным голосом, как из него выпрыгнул Ягуар, самый настоящий хищник, и исполосовал нападавшего когтями. Девушка внимательно слушала. С каждой минутой она трезвела все больше.
Какая глючная фигня, сказала она со вздохом. Встала, поманила Виктора за собой. Он послушно пошел следом. В прихожей Ксения открыла дверь и сделала приглашающий жест наружу. Виктор вышел на лестничную клетку.
Лифт видишь? спросила девушка.
Да.
Нажмешь на кнопочку и спустишься вниз. И поедешь к себе на вокзал. Понял?
Да Вы не могли бы?
Что?
Дать мне немного денег на метро
Метро уже закрылось. Подожди, я дам тебе на такси.
Дверь захлопнулась.
* * *
Если бы было можно, я хотела бы умереть от оргазма, избыв последние содрогания наслаждения, прошептала начинающая певица Тая, получившая от продюсера Владлена Куляша сценический псевдоним «Атая».
Я сделаю из тебя звезду, пообещал Владлен, целуя девушку в пушистый затылок.
А как же твоя Ноздря?
Я же тебе говорил, я выкинул ее из машины и своей жизни! Ей конец!
Тебе ее не жалко?
Неблагодарная зазнавшаяся дрянь! молодой продюсер встал с постели и надел на безволосое тело стеганый халат. Она клоунесса, а не певица. Я знаю только один удачный пример, когда конферансье стала певицейэто Лолита. После нее эта тема закрыта и умерла. А для Ноздри я сделаю все, чтобы в шоу-бизнесе от нее даже след простыл.
* * *
Порез на боку ныл все сильнее. Видимо, беготня за вором разбередила рану. Виктор задрал свитер, осторожно принялся отлеплять присохшую к порезу майку.
Дверь открылась, Ксения протянула деньги.
А ну, покажи, она вышла на лестничную клетку и осмотрела почерневший от крови тампон. Постояла, колеблясь. Вздохнула. Ладно, пошли.
Виктор шел за ней по квартире, как цыпленок за наседкой. В ванной комнате Ксения приказала ему раздеться и вышла.
Вернулась она с коробкой, полной медикаментов, резким движением сорвала присохший к ране бинт. Виктор охнул, она шикнула и ваткой с перекисью промокнула черный порез с блестящей в глубине сукровицей. Перекись вскипела. Ксения подула на рану, наложила влажный марлевый тампон, смоченный желтой дезинфицирующей жидкостью, сверху заклеила медицинским скотчем. Полюбовалась своей работой и мощным телом нового знакомца. Широкие плечи, крепкая, волосатая грудь, бугры бицепсов, кубики на животе.
А ты ничего, одобрила девушка. Подкачанный. Лезь теперь в душ. Да рану не мочи. Мы твою одежду кинем в стиралку, она у меня с сушкой, через час все будет чистым.
Виктор залез в прозрачную душевую кабинку, блаженно принял горячий душ. В заполненной паром комнате тихо гудела стиральная машинка. Он снял с блестящего полотенцесушителя махровое полотенце и крепко растерся. Заглянула Ксения, он прикрыл полотенцем бедра.
На, сказала она, надень пока.
Виктор поймал охапку одежды. Когда развернул белую майку из добротной материи, увидел на лицевой стороне поющее изображение новой знакомой. Точно такой портрет был наклеен на джип. «Это моя фирменная маечка, пояснила Ксения, она дорогая. Что, не похожа? Я это, я, Ноздря. Вот, смотри, девушка развернула майку рядом со своим лицом, показала на брилик, вделанный в правое крыло ее носа, и потом показала точно такой же страз на своем портрете. «Маечка сто баксов тянет. Так что зацени».
Когда Виктор повернулся спиной и натянул майку на голову, он почувствовал прикосновение ее руки. Замер. Обернулся. Она оттянула край влажного полотенца и разглядывала татуировку висельника у него на пояснице.
Это что?
Виктор пожал плечами.
Не знаю. Я же ничего не помню.
Какая глючная фигня! А это что?
Виктор взглянул на плечо, на татуировку «ВДВ-1994».
Воздушно-десантные войска.
Так ты десантник?
Виктор снова пожал плечами, дескать, и рад бы вспомнить, да грехи не дают. Ксению осенило.
А можешь кое-кому морду набить, а? Если я попрошу?
Могу, наверно.
Я себе недавно тоже сделала татушечку, хочешь посмотреть? Вот моя мулечка!
На смуглом копчике меж двух изящных полупопий Виктор увидел изумрудную саламандру.
ТРОЦКИЙ И РЕЙСНЕР В САЛОН-ВАГОНЕ
(Триптих Народного художника СССР Ивана Ледовских «Гражданская война в России. 1918»)
Паровоздело нехитрое, самоходный самовар на колесах. И придумал его мужик Ползунов, который чаевничать любил. Паровоз-то и топили, как самовар, углем да дровами. Он и пел, как самовар. И пар пускал. А еще машинист Гаврила Махров представлял, как подъедут к станции три богатыря, такие громадные, что солнце закроют, и попросят у него чайку. Вот он и нальет из тендера в три вагонетки кипятку, вот и напьются богатыри. Товарищ «Троцкай» тоже представлялся Махрову богатырем, огромным, как Илья Муромец.
Я всегда мечтала жить на ковре-самолете. Мечтала улететь от всех, чтобы все смотрели на меня снизу вверх. Показывали пальцами и восхищались. Вот, моя мечта сбылась. Я живу на миноносцах, бронепоездах, я лечу над землей. Мое имя значит знаешь, что значит имя «Лариса»?
Рейснер коснулась руки глубоко задумавшегося Троцкого. Вагон покачивало, стучали колеса, погромыхивали сцепки, и это монотонное движение вводило в состояние гипнотического оцепенения.
Чайка, сказала Рейснер. Лариса значит «чайка».
Хриплые, жадные, сварливые птицы, брюзгливо сказал Троцкий.
Лариса рассмеялась.
Я все равно не обижусь. Ты нарочно так говоришь, да? Почему ты не в духе?
Как же я могу быть в духе, если на нашей шее захлестнулась петля вражеских фронтов! нарком сильно хлопнул себя ладонью по ссутуленной шее.
Тем славнее будет победа! Ты же прекрасно знаешь, что победиммы.
Побеждают те, за кем идет народ. А народ идет за нами.
Ты знаешь почему?
Потому что за нами правда.
Лара, поморщился вождь, не повторяй хоть ты эти благоглупости! Мы не на митинге. Запомни, народ идет за нами, потому что возглавляю фронтыя!
Я и это знаю, покорно сказала Рейснер. Хочешь, я поставлю музыку, чтобы улучшить тебе настроение?
Она подошла к патефону, принялась перебирать пластинки.
Обожаю плохую музыку. В Петербурге курсисткой я ходила в синематограф и часами слушала тапера, он так неумело бренчал по клавишам, а мне нравилось.
В дверь постучали.
В личный вагон Предреввоенсовета не мог войти никто, кроме жены Троцкого Натальи Седовой и фаворитки Ларисы Рейснер. Если бы отчаянные балтийцы или угрюмые латышские стрелки смогли хоть одним глазком заглянуть в таинственный вагон, то увидели бы ненавистный мирок царской роскоши, против которого они, в сущности, и воевали.
Стальные стены были затянуты экзотическими тканями и увешаны дорогими коврами, кровать в спальном отделении застелена голубым атласом, на рабочем столе, инкрустированном золотом, стояла пишущая машинка, громоздился ворох телеграфных серпантинов, россыпью валялись листы рукописей, походные дневники, толстенный древнегреческий словарь, карта-трехверстка, наган, гардемаринский палаш, морской бинокль. Далее стоял обеденный стол, уставленный драгоценной посудой из мейсенского фарфора с вензелями царской семьи, а в углу поблескивал алмазами настоящий ханский трон, конфискованный из музея. Гостиную часть вагона отделяла от спальни ажурная перегородка.