Выстрел - Бондаренко Андрей Евгеньевич

Андрей БондаренкоВыстрел

На улице моросит дождик. Холодный, нудный, противный и доставучий, каким и полагается быть дождю в первых числах октября месяца.

Дожди, они вечные и правдивые подсказчики, как, впрочем, и вещие сны. Я верю дождям и снамкак не верю самому себе

В этом романе не будет глав, прологов, эпилогов и прочей, ничего не значащей ерунды. Только чистейший Поток сознания Автора (маленького такого«автора», совсем бесполезного и никчемного), несущийся с гор. С каких ещё, собственно, гор? Да, с тех самых. С высоких таких, неприступных и загадочных, увенчанных белоснежными шапками вечных и мудрых снегов.

Для тех, кто понимает, конечно же

Так же бесполезно угадывать и название города, где разворачиваются все описываемые ниже события и происшествия. И с датами я специально немного напутал. Вернее, очень даже и много

Видите ли, уважаемые мои читатели, за этим повествованием (на первый взгляд невинным, скучным и несуразным), действительно стоят конкретные события, произошедшиеотносительно недавнов одном из крупных российских городов. А также конкретные, очень милые, славные и симпатичные люди. Вернее, ужена сегодняшний деньобычные покойники. Молчаливые и, до безумия, беззащитные

Кто-то ведь долженрассказать правду? Воздать должное? Расставить все точки над «и» и над некоторыми другими буквами русского алфавита? Покарать, в конце-то концов, того, кого, безусловно, следует покарать?

И если это невозможно сделать по формальным человеческим законам, то пусть уж будет по неформальным, то бишь, по Божьим

Поздняя ночь. В смысле, матёрая и закостенелая в своей первобытной дикости ночь, наполненнаядо cамого краянезваной и предательской бессонницей. То ли неверный сон, то ли крепкая дрёма. То ли болезненный бред, то ли самая натуральная и настоящая явь

Телефонный звонок:

 Это я. Текст завершил, вычиталв первом приближениии отправил по электронке. Вам должно понравиться

 Должно?

 Не обязательно. Нопонравится.

Рассвет. Первые лучи робкого, белёсо-жёлтого солнца.

Ответный телефонный звонок:

 Это я. Текст прочёл. Поздравляю!

Вот так оно всё и было, если совсем коротко.

А потом прогремелвыстрел

Выстрел, и громкий стукот гвоздей, заколачиваемых в дубовый гроб с помощью молотков пьяных и грубых могильщиков

Железных гвоздей? Бронзовых? Медных? Коротких? Длинных? Толстых? Тонких?

А оновамнадо?

То-то же!

Тогда заткнулись, вытерли слюниоб слюнявчики в бело-синий горошек. Уже вытерли? Какие вы у меня молодцы! Ну, так и быть, слушайте.

Эта История. Ну, да, Историяс большой буквыначалась очень давно. Лет так сто пятьдесят тому назад. А, может, и все семь с половиной тысяч

Какая разница? Ну, лично вамкакая?

Ясен пень, что никакой.

Короче говоря, все легкомысленные, гламурные и приторно-сладкие удовольствия отменяются! Раз и навсегда

Почему? По неаппетитному капустному кочану, объеденному жирными и бесстыжими гусеницами!

Не будет ни розовых слюнейо неразделённой и несчастной любви. Ни пафосных рассказово невиданной и бескорыстной доблести

Только боль, слёзы, стоны, кровь, страдания и остро-пахнущий человеческий кал

Пардон, погорячился немного. Кала, как раз, и не будет.А, если и будет, то так, невзначай, без всяких неприятных ощущений.

В смысле, мироощущений.

Да, и вообще, я пошутил. Потому как в нашей великой и могучей стране царит полная свободавкупе с самой натуральной демократией. Хочу шутитьшучу, находясь в своём законном праве, закреплённом в Конституции

О любви, конечно же, будет речь.

Собственно, только о ней и будет.

Толькоо разделённой. Зачем нам с вамивзрослым и всё понимающим людямсдалась неразделённая любовь? Её и в повседневной жизни хватаетс избытком немалым..

Разделённойво всём многообразии этого философского понятия.

Для тех, кто понимает, конечно же.

И розовых слюней будетровно столькосколько захотите

Её звалиАнхелина Томпсон.

Впрочем, начнём по порядку. Ведь так, если я не ошибаюсь, принято в этом несовершенном мире?

Так и принято. И окружающий нас с вами мирнесовершенен

Вначале был сон. Яркий такой, цветной, запоминающийся.

Впрочем, я почему-то уверен, что и финал этого необычного спектакля будет сыгран там же, на Заброшенных Крышах, между разномастных печных труб, обдуваемых всеми ветрами

Боли не было. Наоборот, присутствовала некая лёгкость и расслабленность во всём организме. Свежий ветерок, воздухкак после короткого июльского дождя в русской деревне.

Пахло чем-то свежим и влажным, совсем чуть-чуть угадывался аромат полевого разнотравья.

 Нуте-с, сударь мой,  совсем рядом раздался негромкий, очень певучий голос.  Как говорит в своих нетленках великий и ужасный Саня Бушков:«Открывайте глаза, голуба моя, ресницы-тодрожат!».

Ник послушался и приоткрыл правый глаз, а через секунду и левый, ошалело таращась на говорящего. И было, право, чему удивляться: в двух шагах от него, на старом деревянном ящике, восседал здоровенный, серый в полосочку, котяра.

 Здравствуйте, милый юноша!  пропел-промурлыкал странный кот.  Разрешите представиться. Меня зовутКот.

 А меняНик,  автоматически ответил Ник, затравленно озираясь по сторонам.  Николай, Николаша, Коля

 Да вы встаньте на ноги, любезный мой, освободитесь от рюкзака с парашютом,  подал Кот дельный совет.  Оглядитесь хорошенько, удовлетворите своё безмерное и праведное любопытство.

Ник поднялся на ноги, опираясь ладонью руки на какую-то узкую кирпичную стенку, и сбросил с плеч тяжёлый рюкзак.

«Так и есть, парашют, всё же, не раскрылся. А я жив почему-то!»пронеслось в голове.

Он внимательно оглянулся по сторонам, вокруг были только крыши: металлические и черепичные, гладкие и ребристые, явно новые и совсем ветхиесамых разнообразных цветов, оттенков и колеров. Сплошные такие крыши, тесно примыкающие друг к другу, без начала и конца. А узкая кирпичная стенка оказалось гранью обычной дымоходной трубы, одной из многих тысяч таких же, беспорядочно торчащих тут и там.

Молодой человек посмотрел на небо. Увиденное оптимизма не добавило: на западе горел малиново-оранжевый закат, и половинка солнца уже скрылась за линией горизонта, а на востоке теплился нежный розово-алый рассвет, и другая солнечная половинкаявно, только чтопоказалась на свет Божий. Разномастные облака, дружно выстроившись по неровным кривым овалам, медленно плыли в противоположных направлениях. Причём, похоже, вокруг того самого места, где они с Котом и находились.

Ник недоверчиво потрогал руками лицо, плечи, колени, на всякий случай ущипнул себя за ляжку. Да нет, всё было нормально, и боль очень даже ощущалась. Короче говоря, вокруг была только реальная действительность, данная нам в объективных и субъективных ощущениях. Как любил выражаться Фридрих Энгельсизвестный интеллектуал и оригинал.

«Но, всё же, чёрт побери, что это такое приключилось со мной? И где же это, собственно говоря, я нахожусь в данный момент?»,  подумал Ник и резко обернулся к нежданному напарнику.

Кот, как выяснилось, всё понимал правильно и заговорил, не дожидаясь глупых и бестолковых вопросов:

 Это место так и называетсяЗаброшенные Крыши. По своей глубинной сутиобычная перевалочная станция: дальше можно проследовать в любых, порой самых невероятных направлениях. Даже,  Кот сделал многозначительную десятисекундную паузу,  даже и Назад

 Следовательно, яумер?

 Да ладно вам, сударь!  Кот недовольно и чуть презрительно улыбнулся в роскошные усы.  Полноте, милый друг. Что есть, с философской точки зрения, все эти глупые сентенции? Живоймёртвый? Счастливыйнесчастный? Весёлыйпечальный? Настоящийпридуманный? Что, я вас спрашиваю?! Так, только глупые термины, наполненные бессовестной и наглой ложью. Всё относительно в этом бренном и неверном мире. Относительноко Времени, прежде всего. Сегодня вы глупы, туповаты и ограничены: конкретную дурацкую аксиому принимаете за непреложную истину в последней инстанции. А завтра поумнели немного инеожиданно для самого себяпоняли, что истин может быть несколько, или вовсе ни одной, к примеру

 Отдаю должное вашему недюжинному и могучему интеллекту, уважаемый Кот,  произнёс Ник, в глубине души несказанно удивляясь собственному спокойствию.  Но изложенное вами мне мало что объясняет. По всем классическим законом школьной физики я должен был расшибиться в лепёшку: падение с двух с половиной тысяч метров, да с нераскрывшимся парашютомдело очень серьёзное, знаете ли. А я тут стою себе на крыше, с котами разговариваю. Может, это просто такой элементарный предсмертный бред? А?

Кот недоверчиво помотал ушастой головой, задумчиво прищурился и прошелестел едва слышно:

 А вы, милостивый государь, поведайте мне о ваших последних десяти-двенадцати минутах. О тех, которые имели место быть до вашего появления на Заброшенных Крышах. И, главное, о последних мгновениях.Тогда, быть может, я и смогу сказать вам что-нибудь дельное. Может, даже, спрогнозировать чего на Будущее.

Мокрая, тщательно подстриженная трава аэродрома, принадлежащего частному Авиаклубу. Самолёт неуклюже оторвался от взлётной полосы и неровными толчками начал набирать высоту. В этот момент у Ника громко зазвонил мобильник.

Инструктор Петрович скорчил недовольную и грозную мину, но, всё же, разрешающе махнул рукой. Мол, давай, поговори, бродяга, я сегодня необычайно добрый

 Да?  спросил Ник, нажимая на нужную кнопку.

 Здесь Заур!  оповестила трубка с лёгким кавказским акцентом.  Твоя обожаемая жёнушка у нас. Вах, какая красивая девочка, простоспелый персик! Три дня у тебя на всё. Хочешь получить свою женщину обратно? Рассчитайся полностью с долгом, будь мужчиной! Ещё сороковник баксов числится за тобой. Всё ясно?

 Всё,  прошептал Ник.

Короткие гудки, отбой..

«Похоже, действительно, всё»,  решил он про себя.  «Где взять сорок тысяч долларов? Негде, сожрал всё проклятый дефолт. Слопал и не подавился».

Ещё месяц назад Ник был богатым и вполне успешным человеком. Типичным, то бишь, среднестатистическим представителем хвалёного среднего класса. А нынче? Нынче онполный и безысходный банкрот, даже пришлось отписать в пользу неуступчивых кредиторов и пригородный коттедж, и две почти новые машины-иномарки, а долгов ещё оставалосьвыше крыши местного небоскрёба, проценты по ним набегали ежедневно, без перерывов и выходных

Денег не было совсем. Как вчерашнего правящего классапосле свершения сегодняшней успешной революции. Вот, хотел Ник обратно сдать годовой абонент на прыжки с парашютом, чтобы получить на руки хоть немного наличности, да не согласились с этим в Авиаклубе. Мол, денег у самих нет, а прыгать хочешьтак это другое дело. Пожалуйста, просим! Пока керосин в самолётных баках не закончился. Вот он и решил прыгнуть, раз всё равно уже приехал.

Любил Ник это дело, в смысле, прыжки с парашютом. Бездонное голубое небо над головой, домики крошечные проплывают внизу, свежий ветерок, воздухкак после июльского дождя в деревне: пахнет чем-то свежим и влажным, совсем чуть-чуть угадывается аромат полевого разнотравья

 Всем приготовиться!  строго велел Петрович.  Начинаю обратный отсчёт: тридцать, двадцать девять, двадцать восемь, , два, один, ноль! Первыйпошёл!

Голубой купол неба, восхитительное чувство свободного падения

Тут, в считанные секунды, Ник и понял, что надо делать. Года полтора назад, когда денег было навалом, он застраховал свою жизнь в солидной зарубежной компании, причём, со страховой премией родственникамв случае чегоболее чем солидной. Хватит, чтобы полностью рассчитаться с Зауром, и Машеньке ещё останется на безбедную и сытую жизнь. Нормально всё должно сойти. Какое такое самоубийство? Обычный и банальный несчастный случай, просто парашют не раскрылся. Дело насквозь житейское.

Рука разжалась, отпуская заветное кольцо

 Вот и всё,  промолвил Ник.  Кольцо отпустил, и, такое впечатление, что сразу же оказался на этой крыше.

 На Крышах!  педантично поправил Кот.  И, пожалуйста, с большой буквы! А история вашасовершенно обычна для наших мест: банальное самоубийство, но преследующее цели, безусловно, благородные. Знакомое, в общем-то, дело. Да уж, представьте!  Кот замолчал, словно бы вспоминая что-то по-настоящему важное.

Подождав секунд тридцать-сорок, Ник громко покашлял, привлекая к себе внимание:

 Извините, любезный Кот, но, всё же, объясните более внятно. Если вас, конечно, не затруднит

 Всё дело в том, что кто-то из Главных Верхних, причём не обязательно, что и Сам, а просто кто-то из Них, засомневался в правильности вашего благородного поступка. Почему, спрашиваете, засомневался? Да кто же их, Умников, знает? Наверно, были важные и весьма значимые причины. Вот Они и решили сделать некую паузу в течение вашей Судьбы, заморозить ситуацию, так сказать

 Но для чего заморозить, зачем?

 Бог его знает,  подчёркнуто лениво зевнул Кот.  Они же считают себя добрыми, могучими, справедливыми. От того постоянно и сомневаются: так ли всё происходит в этом многогрешном Мире, не надо ли, случаем, переделать чего? Может, фортель с нераскрывшимся парашютом был насквозь глупым и напрасным? Вы, Николай, уверены, что ваша драгоценная супруга, действительно, несчастная пленница? Может, она претворялась? А на самом деле является сообщницей коварного и подлого Заура? Только не надо, ради Бога, смотреть на меня так гневно и рассержено! Если я неправ, то извините покорно! Котам простительно. Скажу вам, шевалье, по большому секрету: очень часто жертвы, рождённые избыточным благородством, являются глупыми и неоправданными. И примеров томуне счесть! Обмануть честного человекалегче лёгкого. Безоглядное благородство, как говаривал один мой знакомый колумбийский философ, есть верх глупости человеческой. По крайней мере, так всегда бывает на практике. Итак, теперь Они думать будут, а вы, мон шер, парьтесь на Крышаххоть до заговенья морковкиного. Я вот, к примеру, лет триста пятьдесят, а то и все четыреста здесь прохлаждаюсь, с одним единственным перерывом, а Они всё думают, все обсуждают:«Что делать с этим наглым животным?». А, может, и забыли совсем про меня? И правильно, я же простокот, а тут и всяких разных хватает, заслуженных и важных до тошноты. Наполеоны в ассортименте, Байроны, Есенины, блин!  Кот разошёлся уже не на шутку.

Помолчали. Ник задумчиво чесал в затылке, пытаясь переварить полученную информацию. Кот же рассержено и презрительно фыркал, разбрасывая вокруг себя яркие изумрудно-зелёные искры, злясь на неких Всесильных, ленивых и хронически забывчивыхпо его частному мнению

 Может, и свою историю расскажете?  вежливо попросил Ник.  Ну, если это удобно, конечно.

Кот, если так можно выразиться, легкомысленно передёрнул «плечами»:

 Да полноте! Какие ещё сантименты между своими? Здесь, если честно, больше и заняться-то толком нечем. Слоняешься, слушаешь, в свою очередь рассказываешь всякое, делишься впечатлениями, даёшь советы, утешаешь, сплетничаешь. Библиотеку, правда, лет так сто двадцать тому назад удалось «пробить» на заброшенном чердаке. Сходим как-нибудь, обязательно. А история моя проста и незамысловата

Много лет тому назад (вы, люди, это время называете Средними Веками), проживал я в одном симпатичном замкев качестве любимого котёнка графской дочери. Её звалиМари. Славная такая девчушка: добрая, ласковая, улыбчивая, кудряшки светлые. Она меня любила, ну, и я, соответственно, души в ней не чаял. Хорошо жили, беззаботно так, радостно

Потом началась жестокая война, враги окружили замок, образовалась полная блокада, наступил голод. Нам-то, котам, много ли надо? Тут мышку поймал, там, извините за неаппетитные подробности, десяток-другой мух слопал. А людям приходилось совсем плохо, умирали ониодин за другимдесятками, сотнями. Тогда-то мне и пришлось спрятаться в глубокий подвал замка: от греха подальше, чтобы не съели в запарке.

Сижу это я у себя тихонечко, никого не трогаю, умываюсь. Тут графская жена, шатаясь от слабости, спускается по ступеням каменной лестницы. Матушка моей Мари, то есть.

 Маркиз! Маркиз! (это моё тогдашнее имя),  зовёт ласково.

А в руке, заведённой за спину, стилет держит острый.

«Вот оно даже как!»,  думаю, продолжая умываться.  «Нашли дурака! Как же, выйду. Фигу с конопляным маслом вам всем! Неблагодарные и двуличные твари!».