Дальше я почти не слушал, краем уха отмечая, как плавно и невыразительно звучит голос мастера Грея. Пожалуй, остальные адепты тоже впали в спячку от его объясненийпо крайней мере, тишина стояла мёртвая. На практической части я вынужденно очнулся, всё ещё думая о своёмпроклятии, способах его снять и госпоже Иннаре, к которой, как к столице Империи, стекались все путии приступил к бесплодным попыткам призвать духа вместе с остальными адептами.
Выплюнуть колдовские слова на хитросплетении гортанных альдских звуков оказалось труднобудто себе по горлу ножом полоснуть. Возможно, устал после предыдущих потуг исторгнуть из неумелого, бесталанного тела хоть каплю магической силы, а может, другая причина имеласьтолько из всех адептов я один опозорился собственной беспомощностью. В то время как у остальных возникали и исчезали призрачные сферы, я после первых же слов длинной формулы почувствовал странное головокружение, отвращение до тошнотыбудто языком дерьмо лизнули дикое ощущение падения в болотистую бездну: вроде падаю, но вроде ещё цепляюсь за склизкие стенки, ища спасения из смрадной утробы.
По послушно сложенным в колдовском жесте пальцам пробежали короткие разряды, глухо хлопнули под ладонью, обожгли открытую кожу. Я подавился глухим вскриком, прижимая обе руки к грудитам жжение оказалось ещё сильнее. Так и тянулись пальцы порвать тесную мантию, глотнуть свежего воздухагде-нибудь подальше отсюда
Ты зачем это принёс? змеёй подкравшийся мастер Грей коснулся пальцем мантии на моей груди, и я с трудом перевёл дыхание, мучительно соображая, что он имеет в виду. Ты знал, куда шёл, стонгардец. Значит, сделал выбор. Тогда к чему этот маскарад?
Ты о чём учитель? медленно подбирая слова, уточнил я.
Вокруг нас столпились адепты первого круга, с интересом прислушиваясь к разговору. Кажется, бестелесного духа призвали все, кроме меня, и повышенное внимание к беседе отнюдь не льстило. Как и недоброе выражение лица учителя, мерявшего меня неприязненным, но пока ещё спокойным взглядом. Чтобы смотреть на человека снизу вверх с презрением, требовалось особое умение; мастер Грей им владел в совершенстве.
Амулет Великого Духа, чуть скривился он. В значительной степени блокирует любой вид тёмной энергии. И как с таким якорем на шее ты собрался колдовать, стонгардец?
Я невольно ощупал выпиравший символ на груди, передёрнул плечами.
До сих пор получалось, учитель.
Мастер Грей усмехнулсяневыразительно, но крайне красноречиво. Мне тотчас стало стыдно за ложьчто я умел, лишь электрические шары пускатьно и отмахнуться от своих слов я уже не мог.
Допустим, что я поверил. Однако магия тьмыне та энергия, которая уживается с первозданным светом. Твой амулет препятствует слабым заклятиям и с трудом пропускает средние, а на сложные формулы тебя не хватит никогда. На моих занятиях или снимай свои побрякушки, или не приходи вовсе.
Ответа мастер Грей не дожидалсяразвернулся, направился к своему столу, махнув рукой остальным: продолжайте, мол. Я постоял ещё какое-то время на месте, затем молча направился к выходу: что я тут забыл? Колдуном мне никогда не стать, а заклинания призыва злобных духов никак не помогли бы в поисках нужных знаний для исцеления Олана.
За моей спиной юные адепты продолжили свои труды. Даже Зорана с Мартином не подняли глаз, чтобы отметить мой уход: увлеклись собственными успехами.
Я прикрыл за собой дверь в залу и, поразмыслив, направился в библиотекублаго, недалеко находилась. Широкие ступени вывели меня к знакомой двери; внутри горел камин, сидел за стойкой зеленокожий оглум, листая толстый фолиант, и больше никого в этом блаженном месте тишины и покоя не наблюдалось.
Что, от Грея сбежал? тотчас угадал библиотекарь. Ну и зря, варвар. Он хороший учитель. Да и другого всё равно нет.
Я пожал плечами и вынул из-за пояса сложенный список книг, которые посоветовал мастер Йоаким. Оглум с сожалением отставил собственный том и с неудовольствием принял мой помятый пергамент.
Магии тела и разума сегодня не будет, как бы между прочим прорычал зеленокожий, шаря по полкам. Госпожа Иннара срочно выехала из крепости, будет к завтрашнему утру. Просила малолеток предупредить и тебя.
Я так резко сел в кресло, что оглум даже вздрогнул.
Ты что, тугодум? поинтересовался он. Расстроился?
Зеленокожий угадал трижды, но я виду не подал. Да, расстроилсяпотому что столь необходимых мне занятий не будет, новых знаний, которые бы помогли Оланутоже. Расстроилсяпотому что уходило драгоценное время. Расстроилсяпотому что где-то там, продираясь через ледяной ветер, пробирающий влажный воздух и собственное нездоровье, скиталась моя единственная надежда на чудогоспожа Деметра Иннара, неофициальная глава стонгардской гильдии магов.
Я открыл первую же книгу из списка, принесенную оглумом, и углубился в теорию. Слова сливались с рисунками, символы с иероглифами, а перед глазами стояло лишь одно: заснеженная деревня на северо-востоке, где меня ждали четверо сыновей. И диким усилием я заставлял себя вникать в чужие и непонятные слова, каждое из которых готовило мой заржавевший ум к крохотному шагу вперёд, к спасительным знаниям.
Мало-помалу, переворачивая нежеланные страницы, я отгонял и кислую досаду, возвращая непослушные мысли от бруттской женщины к скучным до отвращения текстам по теории элементарной магии. Мало-помалу разбирал смысл прочитанного. Мало-помалу поддавался мой непривычный к такой нагрузке, хилый, как новобранец, но когда-то пытливый ум
Любопытная компания подбиралась всё ближе. Я уже слышал, как они перешёптываются, улавливая тихие голоса в промежутках между собственными выдохами. Они всё ещё находились достаточно далеко, чтобы, даже стоя к ним спиной, я успел бы уклониться от пущенного заряда или огненного шара. Может, даже вовремя вспомню охранное заклинание и укроюсь прозрачным щитом. Последнее, к слову, получалось у меня неплохо. «Рождён быть защитником!»похвалила меня мастер Сандра на последнем занятии, когда призрачно-хрупкая стена, выстроенная мною вокруг группы адептов, оказалась неожиданно крепкойпущенные пухлой, но умелой рукой мастера ледяные стрелы разбились на сотни мелких осколков, не долетев до нас, учеников.
Это единственное, чем я мог с большой натяжкой похвалитьсяу остальных-то эти заклинания получались ещё лучшеи то немногое, что я накопил за три недели напряжённой учёбы в гильдии. Занятий по столь необходимой мне магии тела, духа и разума выходило не так уж много: Деметра и в самом деле оказалась слишком занята, чтобы возиться с нами. Я то и дело наблюдал, как низкорослая бруттка стремительным шагом проносится по коридорам, сурово хмуря тонкие брови. Меня она, казалось, не замечала в упор; лишь раз, буквально столкнувшись со мной в коридоре, она на миг утратила жёсткую маску чопорной руководительницы.
Я помню, Сибранд, вместо приветствия проронила Деметра. Прости, что долго.
Она больше ничего не добавила, а я и не просил: какое моё право давить на госпожу Иннару? Позволили в гильдии остаться да постигать тёмные искусства, как умеюи на том спасибо. Всё остальноетолько добрая воля людей, с которыми столкнула судьба. Хоть и хочется порою наполнить своим страданием весь мир, но пока ещё вовремя отрезвляю себя: моя больтолько моя, а остальные вовсе не обязаны ею жить.
И всё же общества госпожи Иннары не доставало всё больше. Отчего так, сам не понималдолго ли знаю эту женщину, чтобы скучать по каждому брошенному, как собаке кость, слову, по тёплой и родственной тишиной на двоих, по уверенному, бесстрастному взгляду? Чего искал я в её присутствии? Покоя ли? Да ну к Тёмномукакой покой, когда я даже на шаг не приблизился к своей цели
Эй, варвар!
Я сделал очередной выпад, атакуя невидимого противника. Верный двуручник спасал по вечерам, когда уставшие от занятий молодые колдуны сидели в общем зале, коротая время перед сном. Я же уходил на задний двор крепости, где в запустении таяли вместе со снегом деревянные постройки старых складов, и тренировался до изнеможения, несколько часов подряд, чувствуя злую радость от боли в мышцаххоть в чём-то от меня есть ещё толк! Я жил без проклятого колдовства почти три десятка зимпроживу и все оставшиеся годы! Но воиномвоином я не перестану быть никогда. День, когда я не смогу держать меч в руках, пусть станет последним в моей жизни!
Не слышишь, что ли?! К тебе обращаются!
Шаг, разворотмелькнули лица молодых парней, не рискнувших подходить ближе для задуманногои последний выпад. Я их узналадепты второго круга, учившиеся вместе с рыжим Бруно. Парень, кстати, оказался четвёртым человеком, который принял меня в узкий круг. Ужинали мы обыкновенно впятером: холодная красавица Дина, Мартин, Зорана, я и серокожий полуальд. Только наблюдая за весёлой компанией по вечерам, я сумел наконец разобраться в сложных взаимоотношениях: Мартин вовсе не ухаживал за смуглой сикирийкой, как показалось мне вначале, но заглядывался на её дальнюю родственницу, Дину. Та, если и догадывалась о чувствах моего земляка, виду не подавала. Зато младшие наши товарищиБруно и Зоранакажется, вполне понимали друг друга. И частенько убегали вдвоём на ближайший балконлюбоваться яркими звёздами. Подшучивать над ними оказалось некомумы с Мартином разговорчивостью не отличались, а красавица Дина полностью отдавалась магическим искусствам, не оставляя толстых трактатов даже во время ужина. Что оправдывалосьпо свидетельствам Бруно, Дина была сильнейшим магом второго круга, и готовилась пройти испытание третьего.
Да он боится!
Молчит, а сам глазом в сторону ближайшей башни косит! Бей его, пока не удрапал!
Слышишь, увалень? Мало нам одного Мартинаты ещё явился! Знаешь, где место таким, как ты? Прав Турраллис: ваше делотрудиться над мостовыми да камни ворочать, а не лезть в магические искусства! Эй! Оглох, что ли?
Чего мы ждём? Чем больше шкафтем громче падает!
Ну, варвар, покажи, на что способен! «Маг», как же! Напялил нашу мантиюи думаешь, будто тотчас поумнел?!
Как бы мне не задеть вас, дети мои как бы не искалечить
Защитное заклинание пришло на ум позже, чем его вытолкнули губы. Серебристая дымка укрыла меня вовремяоб неё тотчас разбились ледяные иглы, электрические заряды и огненные шары. Двуручник вгрызся в деревянные перилаотдохни пока, друга соседняя балка полуразвалившегося сарая тотчас оказалась в руках. Дерево поддалось на удивление легко, с треском, будто и не питала его постоянная влага снегов и влажного, стылого воздуха.
То, как я одной рукой вырвал доску с покосившихся перил, похоже, сильно поразило моих соратников. Их оказалось пятеро, самоуверенные адепты второго кругано слегка ошарашенные встречей со стонгардской силой.
Я нянчиться с ними не собирался: никогда не делал скидок на возраст. Нашкодилполучи. Будь то младенец или древний старецпрости меня, Великий Дух, заповедавший нам смирение и любовь! спуску я не давал никому. Кто ещё поучит этих мальчишек, не вдыхавших вонь настоящей битвы, разуму и осторожности? Да и нехитрому правилу: не переоценивай свои силы, не считай, что противник слабее, потому что не обладает твоими преимуществами! У него, поди, собственные имеются
Балка описала круг, врезаясь в первого неосторожного мальчишкутот, охнув, улетел в сугроб подтаявшего грязного снега. Остальные укрылись щитами, но доброе дерево всё ещё работало, проламывая колдовскую защиту то тут, то там. Помнится, в первый раз, столкнувшись с колдовством, мы, легионеры, ударились в панику: не берут их наши луки и стрелы, не секут мечи, не достают дубины и собственные руки И только самые безрассудные обнаружили, что мало-помалу поддаётся стонгардскому упрямству магическая броня, и из тел колдунов хлещет точно такая же, как наша, обыкновенная красная кровь
Ох, и недаром дядя Луций говорил, что главный врагэто ты сам! Как же сложно перебороть собственную леность, трусость, безумные тёмные страсти! Как трудно сдержать то, что внутри! Особенно, когда долго ему спуску не давал
Моя защита дрогнулаотвлёкся от непрерывного чтения заклинанияи языки пламени лизнули рукав колдовской мантии, которую я так и не удосужился снять перед тренировкой. Балка в моей руке нашла следующую цель, и второй юнец рухнул в ледяную лужу подтаявшего снега и грязи, не сдержав болезненного стона.
Неприятный удар в спинуледяная игла прошила насквозь и рубаху, и мантию, вонзившись в плотьи резкий разворот к наглому колдуну. Верное заклинание отправило электрический шар в сторону хаотично разбегавшихся магов. Под руку теперь никто не лезбили с расстояния. Сплюнул ещё несколько заклятий послабеемои жалкие огненные светлячки вреда наделать не сумели бы, зато отвлекали внимание зарвавшихся адептовнакинул на себя колдовскую защиту и, развернувшись, метнул уже бесполезную дубину в зазевавшегося мага позади себя. Тот рухнул на землю, которая тотчас обагрилась кровью из рассечённой головыВеликий Дух, надеюсь, не убила я обернулся к оставшимся героям.
Те казались растерянными и злыми одновременно. Простите, ребятане в том настроении меня поймали. Я всё ещё надеялся, что они уйдут с миром, чтобы позаботиться о раненых товарищахно они и не думали отступать. Сговорились наконеци ударили сдвоенными разрядами, накрыли меня сверху огненным дождём. Мой защитный панцирь такого не выдержал, слабо хлопнув на прощание, и жидкое пламя пролилось на спину, на плечи, наполняя взор алой пеленой нечеловеческой боли.
Малолетние глупцы даже обрадовались, видя мои мученияслышал их довольные голоса, видел зубастые ухмылкии потому даже ахнуть не успели, когда я с места прыгнул вперёд, одним махом покрывая расстояние между ними и мной. Молодые колдуны заверещали, как поросята, когда пламя с моих рук перекинулось на их головызапахло палёным волосоми огненная лава, льющаяся сверху, тотчас иссякла.
Я их отпустил не раньше, чем испугал напоследок, едва не придушив всё ещё тлеющими руками. В выпученных глазах я видел неизбежный страх и безмерное удивлениеобыкновенные чувства на пороге смерти. Разжал пальцы я вовремя: никто из судорожно цеплявшихся за мои запястья парней не успел даже сомлеть.
Поднявшись, я огляделся. Кажется, не убил никого: оклемаются, никуда не денутся. Затем посмотрел на свои обожжённые рукирукава мантии сгорели дотла, также, как и рубашкаповёл обгоревшими плечами, чувствуя прохладу стремительно подступающей ночи. Огонь унялся самсбил, когда повалялся на земле с неумёхами-колдунами. Хорошо хоть, кожаные штаны остались нетронутымииначе срамота. Хотя лохмотья, оставшиеся от мантии и нижней рубашки, заменить теперь нечем: приехал в гильдию оборванцем.
Сибранд! Ты что здесь устроил?!
Я обернулся: к нам знакомой стремительной походкой приближалась госпожа Иннара, за спиной которой прятался, прилипая то к одному, то к другому кусту, бледный как смерть Бруно. Полукровка, видимо, желал бы оказаться на краю света, только бы не здесьвот только ослушаться неофициальную главу гильдии не решался. Он ли привёл сюда дочь Сильнейшего, или она захватила его по пути, уже не имело значения: бедняга оказался не в то время и не в том месте.
Хоть не убил никого? охватив быстрым взглядом «поле битвы», всё так же резко поинтересовалась Деметра. Великий Дух, у Гастона кровь! Кто-то ещё ранен?
Ранеными оказались все пятеро, не считая, конечно же, меня, и Деметра нахмурилась ещё сильнее.
Зачем, Сибранд?
Я вспыхнул. Кровь ещё не успокоилась после горячей стычкигорячей в самом прямом смысле, раздери меня Тёмный!
У них спроси, госпожа Иннара! резче, чем хотел, отозвался я. Зачем отобрали у меня время, которое и так утекает, как вода сквозь пальцы!
Деметра даже растерялась от моего напора, отступила на шаг назад: видно, страшен я был.
Прости, варвар, невнятно пробормотал кто-то из юнцов. Так, пошутить с тобой хотели
Я не удержался, сплюнул. Глянул на примолкшую бруттку. Сколько слов вертелось у меня на языке в тот миг! Столь разных, что я сам себя испугался: не брежу ли после драки? Выругаться бы, что теряю здесь время, напомнить бы про обещание, высказать, что думаю про их гильдию, потребовать более частых встреч
Хвала Духу, промолчал. Выхватил свой двуручник из балки, осторожно отодвинул низкорослую женщину с дороги и направился к конюшням. За мной никто не шёл, вопросов лишних не задавал: в этом заключалось главное преимущество и основной недостаток здешнего негласного кодексане лезть в чужие дела. Вот и в мои никто соваться не стал.