После этого эпизода я сочла своего ученика почти готовым к возвращению в мир людейуже в качестве ангелийца, а не дикого существа, каким он показал себя при первой встрече со скальдами. Мы на каждом занятии вначале репетировали приветствие, закрепляя базовые фразы на скальдийском языке, и только затем переходили к расширению словарного запаса. Когда Гюнтер наконец изъявил желание посмотреть на пленника, Жослен был во всеоружии.
Небо хмурилось, назревала метель. Гюнтер с теннами уже несколько часов пьянствовал в чертоге, когда ему вдруг взбрело в голову проведать кассилианца. Он прихватил меня с собой, завернув в теплые шкуры, и в компании нескольких своих людей зашагал на псарню. Скальды пели, шутили и передавали по кругу мех с медовухой.
Дойдя до псарни, Гюнтер обнял меня и кликнул Жослена. Тот внезапно вынырнул из клубка вертлявых псов. На секунду оторопел, увидев меня в обнимку с Гюнтером, но все же сумел, сохранив бесстрастность, упруго встать и отвесить поклон.
Ну что, ангелиец, как успехи, а? Моя голубка научила тебя разговаривать по-человечески?спросил Гюнтер, стискивая мое плечо.
Я служу своему господину,медленно произнес Жослен на скальдийском языке с заметным акцентом и снова по-кассилиански поклонился Гюнтеру, держа кисти на тех местах, где должны были торчать рукоятки кинжалов.
Ага, значит, волчонок умеет не только рычать!засмеялся Гюнтер, и его тенны подхватили смех.Что будешь делать, если я спущу тебя с цепи, ангелиец?
Среди прочего я принесла Жослену обрывок веревки, чтобы завязать сальные волосы в хвост. Даже в обносках и на грязной псарне мой телохранитель умудрялся выглядеть истинным кассилианцем.
Я буду делать то, что прикажет господин,произнес он, снова кланяясь.
Да?скептически протянул Гюнтер.Хм, нужно носить воду и дрова, а Хедвиг жаловалась, что домашние слуги не поспевают. Пожалуй, работа для тебя найдется, волчонок. Но откуда мне знать, что ты сдержишь слово, а? Что не попытаешься сбежать или перерезать нас во сне, если я тебе поверю? У меня нет лишних людей, чтобы сторожить тебя и днем и ночью!
Жослен непонимающе заморгал от обилия незнакомых слов и слишком быстрой речи.
Господин хочет, чтобы ты дал клятву, что не попытаешься сбежать или напасть на его людей,перевела я.
Кассилианец задумался.
Скажи господину вот что,наконец произнес он.Пока ты в безопасности, я буду служить и защищать это поселение, словно родной дом. Я исполню все, что господин прикажет, только не стану сражаться со своим народом, за исключением людей дЭгльмора. В этом я клянусь.
Я перевела его речь для Гюнтера, говоря достаточно медленно, чтобы Жослен успевал улавливать суть и согласно кивать. Скальд почесал подбородок и задумался.
Мальчишка всем сердцем ненавидит Кильберхаара. Настолько сильно, что, боюсь, ради мести нарушит свою клятву, и неважно, насколько он сейчас искренен. Что скажешь, голубка? Сдержит ли волчонок данное слово?
Милорд,честно ответила я,он связан этой клятвой намного сильнее, чем можно выразить словами. Скорее рассыплются горы и коровы полетят, чем он ее нарушит.
Что ж, я тебя услышал.Гюнтер ухмыльнулся Жослену.Похоже, моя голубка укротила волка, что даже собакам оказалось не под силу. Я дам тебе, ангелиец, одну ночь, чтобы попрощаться с мохнатыми друзьями, а утром посмотрим, какой из тебя получится слуга.
Кассилианец явно понял общий смысл сказанного. Он снова поклонился и сел на снег, скрестив ноги и не обращая внимания на трущихся об него псов.
Буду ждать распоряжений господина,ответил он по-скальдийски.
Он что, так всю ночь и просидит?с любопытством спросил у меня Гюнтер.
Не знаю.Я уже по горло накушалась упрямой кассилианской чести и отчаялась понять логику, которой Жослен руководствовался.Он может.
Гюнтер покатился со смеху.
Вот ведь шальная голова! Обязательно покажу его на Слете, если будет служить как полагается! Волк и голубка, прирученные в селении Гюнтера Арнлаугсона! Даже Вальдемар Благословенный может позавидовать такой удаче!Пребывая в хорошем настроении, он повел теннов обратно в чертог, громко затянув песню о том, как щедро наградит его верховный вождь.
Я разок оглянулась. Ну конечно, Жослен так и сидел на снегу без движения, провожая нас взглядом.
Глава 43
Каким бы грубым и необузданным ни был Гюнтер, но слово свое он держал: на следующее утро с Жослена действительно сняли цепи. Проникшийся ко мне приязнью Кнуд привел меня на это посмотреть. Я не сомневалась, что кассилианец тоже сдержит обещание, но опасалась, что после долгого содержания в кандалах свобода опьянит его и лишит рассудка. Когда охранник разомкнул ошейник, Жослен дернулся. Мускулы его заметно подрагивали, выдавая желание взвиться, но кассилианская дисциплина быстро одержала верхмой воин взял себя в руки и смиренно поклонился.
Что ж, посмотрим, как он себя покажет, а?сказал Гюнтер и указал большим пальцем на одного из теннов.Торвил, сегодня ты пригляди за ним. Пусть займется домашней работой. Только не давай ему никакого оружия, понял? Если понадобится ломать лед на ручье, чтобы набрать воды, пускай ломает голыми руками. А когда докажет, что не замышляет против нас худого, может, поручим ему колоть дрова или вроде того.
Ага, Гюнтер.Торвил коснулся рукояти топорика на поясе и усмехнулся, обнажив дыру на месте пары зубов, выбитых в дружеском поединке.Я с него глаз не спущу, не бойся.
Судя по моим наблюдениям в тот день, Жослен не дал ему ни единого повода для беспокойства. Кассилианец охотно трудился, без устали таская с ручья ведра с водой, чтобы наполнить бочки в большом зале чертогазадание не из легких. Торвил же ходил за ним хвостом, насвистывая и чистя ногти острым концом кинжала.
А женщины из хозяйства Гюнтера таращились на Жослена, как зачарованные.
Никто из них до этого не видел его, если не считать первой ночи, когда пленника приволокли на веревке, озлобленного и облепленного снегом. Теперь же хуторянки смогли его как следует рассмотреть. Грязный и заросший, воняющий псарней, Жослен все равно выглядел истинным ангелийцем.
Должно быть, на вашей родине он был принцем!прошептала мне на ухо восхищенная Хедвиг, когда он с пустыми ведрами вышел из кухни.Не могут же все ваши мужчины урождаться такими красавцами!
Да, на нашей родине не все мужчины такие,сухо ответила я, гадая, как бы к ее словам отнесся Гюнтер. Одна из девушек помоложе по имени Айлса ухитрилась потереться грудью об Жослена и захихикала, когда он густо покраснел и выронил коромысло. Пожалуй, кассилианца слова Хедвиг задели бы даже больше, чем Гюнтера.
Хозяин и его тенны вернулись с охоты румяные и довольные, притащив с собой крупного оленя. Конечно же, по такому поводу устроили пир. Гюнтер много выпил, но не настолько много, чтобы забыть приковать Жослена за ногу к огромной каменной скамье у очага. «По крайней мере, внутри ему будет тепло»,подумала я, одновременно восхищаясь предусмотрительностью скальда и кляня его за нее. Уходившийся за день Жослен свернулся на камышовом настиле. Даже не будь он связан клятвой, сомневаюсь, что в ту ночь кассилианец сбежал бы, даже оставь Гюнтер дверь нараспашку, а его без оков.
Холодные зимние дни тянулись и тянулись, Жослен ни разу не взбрыкнул, и постепенно наша жизнь вошла в колею. Однажды, когда Гюнтер с теннами по обыкновению куда-то ускакали, мы с Хедвиг решили дать Жослену вымыться. Памятуя, как сама была благодарна за первое омовение в плену, не берусь даже вообразить его радость. Пришлось дважды опорожнить лоханьнастолько загрязнилась вода. Я в свое время досадовала на недостаток уединения в купальне, но в сравнении с кассилианцем я мылась словно за семью замками. Женщины всех возрастов, от хихикающей Айлсы до старой Ромильды, чьей улыбки я до того момента ни разу не видела, набились в комнату, чтобы хоть одним глазком взглянуть на нагого Жослена.
Тот юноша, каким он был в первые дни нашего знакомства, умер бы от стыда, но теперь кассилианец лишь покраснел и вежливо не обращал внимания на хуторянок, пытаясь сохранить жалкие остатки достоинства. Даже самая дряхлая старуха, темноглазая Турид, пришла на него посмотреть и кстати принесла шерстяной колет и штаны, оставшиеся от ее убитого в набеге брата.
Жослен расстроился, когда его серые кассилианские лохмотья бросили в угол с очевидным намерением попозже сжечь их, поэтому я бережно собрала его грязные тряпки. Я-то понималаэто все, что у него осталось в память о доме.
Не волнуйся,ободрила я.Твоя старая одежда будет выстирана и починена, даже если мне придется сделать это своими руками.
Я говорила по-скальдийски, как и всегда, когда рядом были варвары. Жослен уже неплохо овладел их языком, и его словарный запас с каждым днем увеличивался.
Я бы тебя поблагодарил,усмехнулся он,только уже наслышан о твоих швейных талантах.
Женщины засмеялись. Действительно, Хедвиг не раз пыталась научила меня шить, чтобы привлечь к бесконечной починке одежды, но пока что я в этом деле не преуспевала.
Давай я все зашью,лукаво вызвалась Айлса и забрала у меня вонючие лохмотья, строя Жослену глазки.Помогать обездоленным чужакамэто добродетель, которая вознаграждается.
Сидящий в лохани кассилианец беспомощно моргнул, глядя на меня, и подтянул колени к груди, чтобы скрыть интимные места.
Так тебе и надо,сказала я ему на ангелийском и добавила по-скальдийски, обращаясь к номинальной хозяйке:Хедвиг, я прослежу за тем, чтобы этот грязнуля оделся и причесался, если ты одолжишь мне гребень.
Она с сомнением смерила Жослена взглядом.
Пусть еще разок намылится и сполоснется,наконец последовало решение.Не нужны нам тут блохи от гюнтеровских собак. И так от них тошно.
Хедвиг принесла гребень и весьма любезно велела женщинам выйти из купальни, чтобы Жослен мог домыться без помех. Я расчесала ему волосы, с трудом раздирая колтуны.
Расчесывание, как ни странно, успокаивало меня, навевая воспоминания о детстве в Доме Кактуса. Чистые и разглаженные, волосы Жослена светлым шелковистым водопадом ниспадали до середины спины. Я не стала сооружать тугой кассилианский пучок, а заплела ему толстую косу и перевязала веревочкой. Жослен терпеливо сидел, впервые за долгое время доверив себя заботливым рукам.
Вот так,пробормотала я, машинально перейдя на ангелийский.Пусть теперь эти клуши на тебя посмотрят!
Он скривился, но решительно вышел из купальни. Если раньше женщины с любопытством пялились на него, то теперь откровенно поедали глазами, и я понимала, почему. Чистый и ухоженный Жослен, казалось, светился посреди безыскусного большого зала. Неудивительно, что тенны Гюнтера так мною восхищалисьдолжно быть, для них я выглядела столь же прекрасной, как мой ангелиец для скальдийских женщин.
Так как на его купание ушла почти вся вода из бочек, Жослену пришлось заново их наполнить. Он грациозно ходил с коромыслом к ручью и обратно, всякий раз отряхивая снег с башмаков перед тем как войти в зал.
Сидящая за шитьем в углу Айлса наблюдала за ним и улыбалась.
Раньше Гюнтер ничего такого не замечал, но тем вечером он мигом разглядел перемену. Лежа со мной в постели после совокупления, он об этом заговорил. Меня с самого начала удивляла его привычка болтать, насытившись, если вечерние возлияния не смывали его мысли.
Бабам-то приглянулся твой ангелиец,сказал он.Что они, интересно, нашли в этом безбородом юнце?
Значит, вот почему он считал Жослена мальчишкой.
У нас не принято отращивать бороды, как у скальдов. А у представителей старинных родов, в которых течет кровь Элуа или его Спутников, обычно совсем не бывает растительности на лице. Жослен давно уже взрослый,пояснила я и с улыбкой добавила:Похоже, ваших женщин сложнее ввести в заблуждение, чем мужчин.
Но Гюнтер был не в настроении шутить.
А Хедвиг тоже находит его симпатичным?спросил он, задумчиво хмуря светлые брови.
Она восхищается его красотой,честно призналась я,но не строит ему глазки, как, к примеру, Айлса, милорд.
Айлсаэто сущее наказание,проворчал он.Скажи-ка, твой ангелиец так же обучен постельным делам, как и ты? Люди Кильберхаара ничего об этом не сказали.
Я едва не рассмеялась, но сдержалась, предвидя, что Гюнтер поймет меня неправильно.
Нет, милорд,ответила я.Жослен дал клятву никогда не возлегать с женщиной. Это часть его обета.
Брови Гюнтера взлетели вверх.
Серьезно?
Да, милорд. Он родился в знатной семье, но воспитан как священнослужитель, как монах, отрекшийся от суетных наслаждений. Таково обязательное условие его служения.
Значит, мальчишка не обучен ублажать женщин, как тымужчин,задумчиво протянул Гюнтер.
Нет, милорд. Он обучен искусству воина и телохранителя, а меня научили доставлять наслаждение в постели,объяснила я и добавила:Как мужчинам, так и женщинам.
Женщинам?удивленно переспросил скальд.Какой в этом смысл?
Если у милорда возникает такой вопрос,немного обиженно отозвалась я,то, полагаю, ответа он не заслуживает.
Наверное, я задела Гюнтера, поскольку он отвернулся и какое-то время молчал, явно о чем-то размышляя. Глядел в потолок и рассеянно теребил бархатный шнурок, на котором висел бриллиант Мелисанды.
Я всякий раз доставляю тебе большое удовольствие,наконец прищурился он на меня.Хотя ты говоришь, что это дар твоего святого покровителя.
Порою дар, а порой проклятие,пробормотала я.
Таковы все дары богов,пожал он плечами, не сводя с меня немигающего взгляда.Но я тут вот что подумал, а вдруг ты это сказала только затем, чтобы я разрешил тебе повидаться с ангелийским мальчишкой, а?
Иногда было сложно не упускать из виду, что, хотя Гюнтер скальд, он бесспорно умен. Я покачала головой.
Я вам не солгала, милорд.
Конечно, не все мои слова были правдой: я ведь не знала наверняка, может ли Стрела Кушиэля не слететь с тетивы. Но я совершенно точно была ее жертвой.
Значит, по-твоему, я не сумею ублажить ангелийскую женщину, если она не обладает твоим проклятым даром?
На всем свете я единственная, кто им обладает,прошептала я.Милорд желает, чтобы я ответила честно?
Да,резко кивнул он.
Я вспомнила, как Сесиль когда-то отозвалась о Хильдерике дЭссо.
Милорд занимается любовью, будто кабана заваливает,сказала я: для скальда это не звучало таким оскорбление, как для ангелийца.Геройский натиск редко приятен для женщины.
Гюнтер обдумал мои слова, рассеянно поглаживая усы.
Ты могла бы показать мне какие-нибудь премудрости,наконец лукаво усмехнулся он.Если, конечно, ты действительно так хорошо обучена ублажать, как все время рассказываешь.
При этих словах я опять чуть не рассмеялась, хотя на этот раз смех был бы горьким. Лежать бы мне в могиле, не сумей я исключительно ублажить Мелисанду Шахризай, чьи собственные умения не уступали искусности любого из посвященных Двора Ночи.
Да, милорд, я могла бы, если вам так угодно,согласилась я.
Будет интересно научиться чему-нибудь новенькому.Его губы по-прежнему кривила ухмылка, но на сей раз я без труда разгадала прозрачную хитрость. Я уже знала, что Хедвиг трижды отказывала Гюнтеру. Если он и вправду подарит меня Вальдемару Селигу на Слете племен, то, несомненно, попытается с ней сойтись и в четвертый раз. После наших с ним жарких ночей не думаю, что Гюнтер Арнлаугсон сможет долго довольствоваться холодной, одинокой постелью.
Но это также и небезопасно,внезапно выпалила я, однако он уже повеселел и лишь посмеялся над моими словами.
Значит, прям завтра начнем, хорошо?спросил он и жизнерадостно добавил:А если кому-нибудь об этом сболтнешь, голубка, я отправлю твоего дружка назад на псарню.
Закончив со мной, Гюнтер перекатился на бок и вскоре захрапел. Я лежала без сна, закатывая глаза при мысли о завтрашней ночи, и молилась Наамах, прося ее совета и помощи.
Да уж, миссия мне предстояла архисложная.
Так началось мое второе учительство в земле скальдов, и, смею сказать, мой ученик неплохо продвинулся, во всяком случае, для варвара. И за все время я ни разу не слышала, чтобы он жаловался или досадовал на меня. Но это породило новую опасность.
Первый ужас для рабарассердить господина, а вот второйему угодить. Под ласковой рукой довольного хозяина слишком легко забыть обо всем, что его не касается, но важно для тебя. У скальдов другой календарь, а по ангелийским меркам до собрания племен, именуемого Слетом, оставалось еще несколько недель, и, освоившись во владениях Гюнтера, мы с Жосленом попали в ловушку привыкания к своим новым ролям. Кассилианец носил здесь маску рабской покорности так долго, что иногдая виделазабывал о том, что это всего лишь маска.