У меня есть предложение.
Излагай.
Выведение из строя Балансирной станции всего лишь дало нам дополнительное время в отношении Кореллии. У нас есть максимум несколько месяцев, прежде чем она снова будет работоспособной, затем мы вернемся к тому, с чего начали, но теперь обиженная Кореллия пользуется большей поддержкой.
Это экстраполяция того, что ты видишь в Силе, Джейсен?
Нет, это просто очевидно до степени неизбежности.
Бен ощутил, как Омас сдерживает свою реакцию. Выглядело это тас, словно двое мужчин спорили, не выдавая это ни произносимыми словами или интонацией голосов.
Продолжай,сказал Омас.
Сейчасединственный момент, когда мы можем осуществить упреждающие действия, прежде чем оппозиция Галактическому Альянсу получит шанс организовать свои действия. Кореллия, Комменор и Чезин должны быть полностью переубеждены, переубеждены публично, чтобы доказать необходимость единства другим правительствама кроме того, должна быть полностью нейтрализована их способность вести войну. Должны быть уничтожены их космоверфи.
Бен был рад, что Джейсен сказал «уничтожены». Это был первый полученный им ключ к разгадке того, что подразумевалось под словом «переубеждены».
Это,медленно произнес Омас,очень напоминает разговор, который у меня только что состоялся.
То, как он сказал слово «разговор», дало понять, о чем он спорил с Ниатхал. Значит, она, так же как и Джейсен, хотела активных действий.
Мы «отшлепали» Кореллию, и сделали из нее мученика за идею,сказал Джейсен.Вооруженного мученика за вооруженную идею.
Но Кореллия увидела, на что мы способны, и это заставит ее правительство подумать дважды.
А мы увидели, на что способны они,сказал Джейсен.И я подумал дважды. Если вы отдадите под мое командование боевое соединение, я смогу уничтожить их главные верфи и положить конец этому конфликту прямо сейчас. Если мы сможем заставить повиноваться Кореллию, это будет сигналом для остальных о том, что ни одна планета не может иметь большее значение, чем Альянс в целом.
Джейсен, ты просишь меня объявить войну, а Сенат на это никогда не согласится. И я знаю позицию Совета джедаев по этому вопросу.
Война начнется в любом случае. Если мы направляем оружие на Кореллию, нам лучше быть готовыми использовать его. А мы направили оружие, когда вывели из строя «Балансир».
Омас хорошо скрыл свой страх, но Бен все же ощутил его. Чувствовалось, что Омас боялся не Джейсена; это был более неопределенный и бесформенный ужас, как будто эти события уже захлестывали его.
Кстати о кореллианцах, разве подобное нападение не вобъет клин между тобой и твоим отцом?
Очень может быть,ответил Джейсен.Но я джедай, а это именно тот вид личных мотивов, которые нас учили игнорировать.
Я приму это предложение к рассмотрению.
Я это понимаю, как отрицательный ответ,голос Джейсена был идеально ровным.Но с уверенностью, которую мне дает Сила, хочу вам сказать, что нежелание полностью избавиться от раскола сейчас приведет в ближайшие годы к смертям миллиардов. Сейчас мына поворотном пункте между хаосом и порядком.
Омас сцепил пальцы лежавших на столе рук, и пристально посмотрел на них.
Я согласен с тем, что ситуация неустойчива. Да, сейчас поворотный момент. Но я считаю, что обострение боевых действий как раз и приведет нас к войне, а не удержит от нее. Я помню Империю, Джейсен. Я жил в то время. И я боюсь увидеть, как мы становимся схожим типом правительства.
Джейсен слегка кивнул Омасу и встал, чтобы покинуть кабинет.Спасибо, что выслушали мои соображения.
Они долго шли по широкому коридору, вымощенному голубым и медовозолотым мрамором, к вестибюлю Сената, затем спустились на нижний уровень на турболифте, стены которого были отполированы так тщательно, что походили на янтарное зеркало.
Политика всегда такая?спросил Бен.Почему бы вам обоим не сказать, что вы действительно имеете в виду.
Джейсен рассмеялся.Тогда бы это не было политикой, правда?
И почему все продолжают говорить: «О, я помню Империю»? Дядя Хэн говорит, что тогда было плохо, то же самое утверждает Глава государства Омас. Если они оба боятся одного и того же, почему они по разные стороны?
Джейсен, казалось, нашел это очень смешным. Бен смутился.
Я же просто спросил, Джейсен.
Я смеюсь не над тобой. Просто очень приятно услышать когото, кто отбрасывает абсурдность ситуации, и задает реальные вопросы.
Итак, что мы будем делать дальше?
Джейсен проверил свой коммуникатор.Папа все еще не отвечает. Мне необходимо слегка прояснить отношения с ним. Он сердится изза «Балансира».
Я имел в виду ситуацию с Главой государства.
Мы проявим терпение. Решение станет яснымнам обоим.
Тебе и Омасу.
Нет, тебе и мне.
Бен был рад, что Джейсен всерьез принимает его мнение. Он сильнее, чем когда бы то ни было, настроился вести себя как мужчина, а не ребенок. Сейчас он знал, что больше никогда не будет играть.
Они прошли через колоннаду вестибюля Сената, и вышли наружу, на залитую солнечным светом площадь.
Выстроившись в неровную линию, перед зданием Сената собралась группа протестующих примерно в две сотни человек. Несколько десятков сотрудников Управления безопасности Корусканта построились в редкую цепь около здания, но все выглядело мирно. Раздающиеся время от времени выкрики: «Кореллияне ваша колония!», давали понять, кем были эти протестующие. Корускант был домом для существ почти со всех планет в галактике, и даже перед возможным приближением войны они оставались здесь. Бен решил, что это странно. Войны обычно предполагали линии фронта и затрагивали далекие планеты, а не людей, которые были во многом похожи на него и были практически соседями.
Чтото мне подсказывает, что нам лучше не останавливаться для подписания автографов,сказал Бен.
Джейсен остановился и оглянулся на митингующих.Как ты думаешь, сколько кореллианцев живет в Галактическом Городе?Один из митингующих спроецировал на стену здания Сената огромную голографию, гласившую: «КОРЕЛЛИЯ ИМЕЕТ ПРАВО НА САМООБОРОНУ».Пять миллионов? Пять миллиардов?
Ты думаешь, они представляют опасность?
Я просто размышляю, какие сложности вызовет эта война для Корусканта, учитывая, сколько кореллианцев здесь живет.
Но война не началась. Пока.
Не в той степени, чтобы затронуть правительства,согласился Джейсен.Но попробуй ощутить, что происходит вокруг тебя.
Способности Бена ощущать Силу были лишь долей способностей Джейсена, отточенные немногим больше, чем усиление физических навыков и изучение основ настоящей медитации. Он закрыл глаза и ощутил неясное покалывание в задней стенке горла, признак чегото опасного, находящегося далеко. Легкий ветерок, прошелестевший по площади, принес с собой запах листвы. Митинг протеста продолжился, уже немного погромче, но все еще мирно.
Я чувствую опасность, но она далеко.Бен открыл глаза, беспокоясь, что ответил не на тот вопрос.Ощущение похоже на то, что приближается очень сильная бура. Ничего больше.
Именно,подтвердил Джейсен.Миллиарды беспокойных, недовольных людей, готовых сражаться. Людей, которые хотят, чтобы все наладилось. Которые хотят мира.
Это ведь наша работа, так?
Да,ответил Джейсен.Это наша работа.
И я буду тебе помогать.
Бен хотел быть уверенным. Он уже получил первый урок того, что Джейсен называл «рациональностью». Несколько недель назад он был диверсантом, героем, настоящим солдатом, который помог устроить диверсию на Балансирной станции, и вызвал ярость правительства Кореллии. Теперь же ему приходится вести себя тихо и говорить только тогда, когда его спросят. Ему было нужно знать точно, собирался ли Джейсен обращаться с ним как с взрослым только тогда, когда ему было удобно, как это делал его отец.
На некоторых планетах подростки в тринадцать лет уже считались мужчинами и все тут; назад дороги нет, и не нужно волноваться о том, что скажут твои родители. На Мандалоре мальчишки становились воинами в тринадцать лет после испытаний, под руководством своих отцов. Джедаи тоже тренировались с самого детства, но испытания проводились намного позже. Бен знал, что он не станет рыцаремджедаем, пока ему не исполнится как минимум двадцать лет.
Казалось, что до этого еще целая жизнь. Внезапно он почувствовал зависть к никогда не виденным им мандалорским мальчишкам.
Да,наконец ответил Джейсен.Конечно, будешь. Это не всегда будет просто, но ты справишься. Я знаю, ты сможешь. Некоторые вещи, о которых мы будем разговаривать должны остаться между нами, но с военными вопросами всегда так. Ты готов на это?
Можно подумать, он обсуждает свою жизнь с отцом. С недавнего времени он даже с матерью не очень охотно обсуждал некоторые вопросы.
Вроде адмирала Ниатхал?
Джейсен улыбнулся. Бен снова сделал верную догадку.Да, вроде адмирала, и я думаю, она будет нашим союзником.
Я понимаю, Джейсен. Я знаюэто серьезно.
Хорошо. Именно это я и должен был знать.
Бен просто светился от похвалы, хотя знал, что не очень правильно радоваться, поскольку они говорили о войне. Сейчас он очень хорошо понимал огромную разницу между тренировкой со световым мечомчто воспринималось как играи реальным боем. Люди уже погибали. В будущем погибнуть еще многие. Когда возбуждение от битвы прошло, он много об этом думал.
Сейчас ему хотелось знать, что действительно случилось с Брайшей, странной женщиной, которая не понравилась ему с первого взгляда, и с джедаем по имени Нилани, с которой они путешествовали. Джейсен сказал только то, что их убилибез подробностей и объясненийно ничего из произошедшего Бен не помнил, хотя он был уверен, что был гдето вместе с ними.
«Неужели Джейсен сказал только папе, а не мне?»
Это угнетало его. Он терпеть не мог забывать то, что считал важным, а это событие действительно было серьезным и стоило того, чтобы его помнить.
Чтото тебя беспокоит,сказал Джейсен, когда они пошли прочь, оставив митинг позади.
«Да: Брайша и Нилани». Но Бен решил, что частью взросления является умение подчиняться приказам не как ребенок, который не знает, как лучше, а как солдат, который понимает, что иногда есть вещи, которые тебе знать не следует.
Ничего важного,ответил он.Совсем ничего.
Кабинет министра Коа Не, комплекс клонирования, город Типока,
Камино, десять стандартных лет после юужаньвонгской войны
Вы умираете,сказал врач.
Боба Фетт видел в его отражение в огромном, во всю стену листе из транспаристали, пока пристально смотрел на неспокойную поверхность моря. Светлобежевый пиджак, белые волосы, бледное лицо: должно быть, он гадал, почему Фетт для проведения дополнительных обследований вызвал его сюда.
«Потому, что я считаю, что мне необходима особая экспертная оценка каминоанцев, а не только твоя. И я прав».
Город Типока представлял собой жалкие остатки того воплощения элегантности минимализма, каким он был во времена его отца, но его несколько поврежденных башен до сих пор были для Фетта в большей степени «безопасной гаванью», чем когдалибо мог стать Корускант. Он сосредоточился на темной поверхности моря, и на несколько секунд задержал взгляд, пытаясь увидеть, не собираются ли айвы в стаи снова, затем зафиксировал и обдумал слова врача.
Они имели знакомый вкус неизбежности, но все же вызвали холод внутри. Он заставил свои лицевые мышцы неподвижно застыть и повернулся к доктору с выражением лица не менее непроницаемым, чем шлем его мандалорской брони.
Доктор Белюин был одним из немногих, кто когдалибо видел его без шлема. Доктора могут воспринимать уродства намного проще, чем большинство других.
Разумеется, я умираю,сказал Фетт.Я плачу тебе, чтобы ты мог сказать, что я могу с этим сделать.
Белюин сделал паузу и Фетт увидел, как он обменялся быстрыми взглядами с Коа Не, каминоанским ученым, возглавлявшим этот клонный комплекс, который сейчас являлся лишь тенью своего прошлого. Возможно, Белюин боялся сообщить профессиональному убийце, что он незлечимо болен, а может быть это была пауза, которую делает добрый доктор, пытаясь как можно осторожнее сообщить пациенту плохие новости. Фетт отвернулся от огромного окна, и поднял исчерченные шрамами брови в безмолвном вопросе.
Белюин подал голос.
Ничего.
«Ты быстро сдаешься, доктор».
Как долго?
У вас осталось один или два стандартных года, если не будете сильно напрягаться. Меньше, если будете.
Без догадок. Я оперирую фактами.
Доктор нервно моргнул.
Сэр, в прогнозе всегда присутствуют неопределенности. Но деградация тканей вашего организма ускоряется, даже в вашей трансплантированной ноге, у вас повторяющиеся опухоли, и препараты не могут больше поддерживать функционирование вашей печени. Это может быть связано с необычной природой вашего происхождения.
С тем, что яклон, ты имеешь в виду.
Да.
Я понимаю это как «не знаю».
Белюин, вышколенный на Корусканте очень дорогой и первоклассный врач, выглядел так, как будто был готов бежать к двери.Вполне понятно, если вы захотите услышать другое мнение.
У меня уже есть одно,сказал Фетт.Мое. И мое мнение состоит в том, что я умру, когда сочту нужным.
Я сожалею, что сообщил вам плохие новости.
Я слышал и хуже.
Если бы я имел доступ к исходным записям каминоанской лаборатории, тогда возможно
Мне нужно поговорить об этом с Коа Не. Проводите доктора к выходу.
Каминоанский политик, серокожее воплощение грации и вежливой бесчувстственности, показал на дверь, и доктор проскользнул между створками еще прежде, чем они полностью открылись. Он явно очень хотел уйти. Двери, зашипев, закрылись за ним.
Итак, где данные?спросил Фетт.И Таун Ве?
Таун Ве покинула нас.
«Да уж, вот сюрприз». Фетт знал ее не хуже остальныхдля человека, во всяком случаеи она всегда казалась верной соственной расе. Она приглядывала за ним в отсутствие его отца, когда он был ребенком. Она даже нравилась ему.
Когда?
Три недели назад.
Были причины для ухода именно в этот момент?
Возможно, нынешняя политическая нестабильность в галактике.
Значит, она, в конце концов, сбежала, так же как и Ко Саи.
Я признаю, что некоторые из моих коллег изъявили желание получить работу в другом месте.
Каминоанцы не оченьто любили путешествовать. Фетт не мог представить, где за пределами их замкнутого мира они могли найти приемлемые для себя условия.
И они забрали твои данные с собой.
Коа Не, казалось, заколебался.Да. Мы так и не обнаружили исходные исследования Ко Саи.
Что же тогда забрала Таун Ве?
За исключением ее профессиональных знаний по исследованию эволюции людей? Большое количество маловажной информации.
Каминоанцы потеряли свою репутацию лучших в галактике специалистов по клонированию более пятьдесяти лет назад, когда их ученые покинули Камино, однако их тогдашнего уровня не достиг никто. Любой, кто сможет снова получить эти знания, разбогатеет, причем настолько, что сможет поднять экономику целой планеты, а не просто увеличить свой банковский счет.
Если бы он не был при смерти, Фетт, возможно, испытывал бы серьезное искушение использовать этот шанс.
Тебя не беспокоит, что Белюин может заговорить?спросил Коа Не.
Он не скажет больше, чем мог бы сказать мой оружейник или бухгалтер.Фетт снова смотрел на айвов, отвлекаясь, чтобы привести в порядок мысли, и интуитивно определяя порядок действий, которые ему придется предпринять теперь.Им платят за молчание. Да и что такого в том, что он распространит по галактике новость, что я умираю? Меня уже считали мертвым.
Это создаст нестабильность.
Где?
Среди мандалорцев.
Для тебя не имеет значения, что с нами происходит.
Коа Не, как и все каминоанцы, не заботился ни о чем, кроме Камино, независимо от того, какое впечатление производила их внешняя вежливость. Чем старше становился Фетт, тем больше его двойственное отношение к каминоанцам сдвигалось в сторону неприязни. Они были наемниками, так же, как и он когдато. В свое время он сам получал деньги за сомнительные дела. Но все же отношение к расе, которая выращивала других существ, чтобы они сражались за них, было далеким от восхищения.
Мы всегда поособому относились к тебе, Боба.
Ему не нравилось, когда Коа Не использовал его первое имя. «Остались ли у тебя образцы тканей моего папы? Ты все еще хочешь както их использовать? Нет, ты бы не смог так долго хранить их нетронутыми, правда?»