Это не будет иметь никакого значения.
Я должен достичь цели.
И, тем не менее, у тебя не выйдет.
Но я должен попытаться.
Биона Хенрикоса из Десятой роты Железных Рук не воодушевило жалкое состояние дивизий Армии. Люди были похожи на призраков, пропахших потом и покрытых коркой соли. Они были изранены, обескровлены и медлительны. Беспредельно медлительны.
Даже скитарии Механикум и батальоны сервиторов пострадали главным образом из-за слабости их элементов из плоти. Несколько сотен кибернетических существ были оставлены ржаветь на пути следования Армии; выбывших из числа Саваанских масонитов тоже бросили там, где они пали. Их похоронят пески.
Временный лагерь был поспешно разбит несколькими оставшимися бригадами трудоспособных рабочих сервов. Лазареты занялись случаями тепловых ударов и критического обезвоживания.
Хенрикос подсчитал больных и раненых солдат, лежащих на сеточных и парусиновых койках в палаткахих были сотни. Кто-то жалобно стонал, но большинство уныло молчали. Он не задержался, не обратил внимания на группы Доганских истязателей, опирающихся на пики под тентами, свисающими с бортов «Химер»; на отчаянные попытки механиков-водителей охладить двигатели машин; на тихие проклятья людей, счищающих со своего оружия комья утрамбованного песка. Один седой полковник, жующий пластинку табака, коснулся фуражки, приветствуя космодесантника. Он выглядел измученным, как и его люди. Но когда Железнорукий прошел сквозь толпу покрытых волдырями, обгоревших солдат, которые едва могли говорить пересохшими губами и раздувшимися языками, он почувствовал толику сострадания.
Это место было не для людей. Это был ад, а следовательно, сфера деятельности таких выкованных среди звезд воинов, как он. В отличие от большинства своих братьев, Хенрикос не обладал полным комплектом бионических усовершенствований. Его руку удалили и заменили механическим подобием, согласно ритуалу легиона, но остальная часть седьмого сержанта была органической. Он подозревал, что крупица сочувствия, которое он испытывал, пришла от этого пристрастия к биологии.
Хенрикос задумался, что если его более кибернетические братья положили на алтарь механической силы и стойкости больше, чем просто слабость плоти? Не отказались ли они также и от части своей человечности?
Хенрикос отбросил мысль, но она все же засела в его подсознании.
Палатки лазарета дополнились шатрами побольше, которые давали тень, но не спасали от столь ужасной жары. Фляги передавались по кругу, но этой воды не хватало, чтобы утолить жажду даже одного солдата, не говоря уже о целой дивизии. Блюстители дисциплины держались непоколебимо, являя собой пример для остальных, но даже эти, обычно стойкие, офицеры слабели. Хенрикос увидел, как один упал на колени, но все же заставил себя подняться.
Старый полковник стал напевать, но лишь немногие из ветеранов подхватили грубую песенку.
В общем и целом это было печальное зрелище, а ведь онитолько авангард. Куда больше солдат из состава главных сил все еще тащатся по пустыне.
В конце выровненной песчаной площадки высилась командная палатка. У входа стояли на страже двое изнуренных масонитских преторов.
Хенрикос не потребовал пропустить его и вообще не удостоил стражей взглядом. Он откинул полог, и в нос ударил спертый воздух. В углу парусиновой палатки вибрировал вентилятор, работающий на максимуме, из-за чего помещение было наполнено дребезжащим гулом.
Пятнадцать человек в офицерской форме, выглядевшие не лучшим образом, вытянулись перед вошедшим сержантом.
Один из нихгенерал, судя по богатству униформы и сидящему на его плече ручному зверьку шагнул вперед. Он держал инфопланшет и открыл рот, чтобы заговорить, но Хенрикос жестом предотвратил это. Он умышленно использовал бионическую конечность.
Сворачивайте лагерь. Выступаем немедленно, сказал он прямо. Эмоций в голосе железнорукого было не больше, чем в бинарном коде. Все.
Заговорил второй офицер с испуганным лицом. Его кираса была снята, а мундир расстегнут. Он явно предпочел бы остаться в лагере.
Но, милорд, у нас только
Хенрикос счел те три секунды, что он позволил говорить офицеру, как уступку, которую он не повторит.
Никаких исключений. Легион наступает, а значит, наступаете и вы. Соберите свои дивизии или предъявите свои возражения ему, он постучал по кожуху болтера на бедре. Приказ лорда Мануса.
Только главный медикус нашел в себе мужество возразить:
Если мы выступим сейчас, то обречем на смерть наших больных и раненых.
Он бросил сердитый взгляд поверх очков в проволочной оправе. К счастью для него, Хенрикос не воспринял его слова как вызов своей власти.
Да, они погибнут, сказал железнорукий, и дрожь сожаления в голосе удивила его самого.
Офицеры сели, точнее, рухнули. Хенрикос взял инфопланшет и одним взглядом охватил всю информацию. Затем он вышел.
Перед ним раскинулась пустыня, подобная позолоченному океану, залитому солнцем.
На вершине серповидного холма Феррус Манус изучал предстоящий маршрут. Вместе с ним была группа офицеров, в то время как ряды легионеров ждали внизу.
Примарх взглянул на топографический гололит, проецируемый с планшета в руке Сантара. Примарх изучал широкие дюны, базальтовые пещеры и бесконечные песчаные равнины в зеленом монохроме, после чего повернулся к пустыне.
На горизонте ничего пророкотал он, но затем прищурился, словно различив то, что только он, благодаря уникальному генетическому происхождению, мог увидеть. Но в воздухе есть помутнение, возмущение
Вероятно, теплообмен, милорд, сказал Рууман, всматриваясь в выжженную долину бионическими глазами. Гироскопические фокусирующие кольца стрекотали и щелкали, фасеточные апертуры клацали в различных конфигурациях, когда новые спектры накладывались на его зрение. Что предполагает наличие аванпоста или бастиона.
Я тоже вижу, сказал Десаан, анализируя обстановку через визор. Вероятно, аванпост каким-то образом замаскирован.
Сантар рассмотрел долину через магнокуляры. Она была покрыта скалами цвета кости, отбеленными солнцем. Некоторые выступали из земли, как пальцы скелета, или группами, напоминая грудную клетку какого-то огромного, давно умершего хищника. А еще ему казалось, что он видит рунические узоры в расположении скал.
Он должен быть там, сказал Феррус, прервав мысли первого капитана.
Пыльный вихрь медленно кружился по дну долины. Сантар увидел крошечные звездные вспышки в клубящемся облаке и неестественные тени, которые не могли быть вызваны солнцем. Он моргнули все исчезло, но пылевой вихрь словно сгустился.
Сантар выключил гололит и отдал планшет одному из немногих действующих сервиторов, а магнокуляры вернул Шадраку Медузону.
Даже если мы поспешим, наше продвижение по долине не будет быстрым, сказал он, оценивая все тактические варианты. Но обход займет еще больше времени.
Рууман провел быстрое вычисление.
Четыре целых восемь десятых километра от места спуска, первый капитан.
Сантар кивнул железнорожденному, но обратился к примарху.
Возвышенность дает больше преимуществ, но вынудит нас двигаться колонной. В долине наши части смогут рассредоточиться, но будут дольше находиться в досягаемости врага. В ней есть что-то невидимое для меня угроза.
Феррус оглянулся через плечо.
Суеверие уже стало заразно, да, адъютант? спросил он, словно поделившись знакомой шуткой с Сантаром. Примарх часто так делал.
Доверьтесь моим инстинктам, примарх.
За которые я не могу порицать тебя, эти знаки примирения не затронули холодных глаз Ферруса. Он тоже смотрел на долину, словно уже увидел то, что Сантар описал, но решил проигнорировать. Меня больше не задержат. Мы пойдем по долине.
Послать вперед скаутов для разведки? Мы не знаем, что там.
Ничего, ответил Медузон, держа в опущенной, расслабленной руке болтер. Черты его узкого лица были острыми, как клинок, и когда капитан нахмурился, это впечатление усилилось.
В разговор двух капитанов вмешался голос Биона Хенрикоса. Сержанта вызвали на импровизированный совет для того, чтобы выступить от имени дивизий Армии, поскольку ни один из их офицеров не смог сделать этого достаточно быстро для нетерпеливого примарха. Хенрикос был коренастым мужчиной с развитой мускулатурой и пластикой мечника. Подтверждением служил медузанский клинок, пристегнутый к бедру.
У меня есть предложение, милорд, сказал он, опустившись на одно колено, но задрав подбородок и выпрямив плечи. Бион получил звание сержанта недавно, и впервые обращался напрямую к примарху.
Встань, сказал Феррус, неодобрительно взглянув на коленопреклоненного сержанта. Ни один из моих сыновей не должен преклонять колени предо мной, сержант, если только он не просит прощения.
В рядах Армии есть скаутыДоганские Истязатели, сообщил Хенрикос, поднявшись.
Мы лишь впустую потратим время, вмешался Десаан.
Хенрикос повернулся к нему.
Люди имеют здесь важное значение.
Десаан неодобрительно посмотрел на единственный бионический имплантат сержанта.
Да, этот камень на наших благородных шеях тянет нас в болото. Они не нужны. Доверяй железу, не плоти.
По-твоему, я не доверяю? Хенрикос старательно сохранял нейтральный тон.
Если бы Десаан мог прищуриться, он бы это сделал.
В тебе слишком много плоти, Бион, слабости, которая затуманивает твои мысли.
Хенрикос словно ощетинился в ответ на завуалированное оскорбление. На скулах заходили желваки.
Могу заверить тебя, брат-капитан, я вижу отчетливо.
Громкий смех, жесткий и полный буйного веселья, снял напряженность, как молот, раскалывающий наковальню.
Вот это дух, мои сыновья, прорычал примарх, но приберегите свой пыл для врагов. Нет смысла тупить клинки друг о друга. Прекратите, или мой адъютант посрамит вас обоих перед братьями-легионерами.
Выговор был строгим, но лишенным настоящего гнева.
Медузон примирительно кивнул. Взгляд капитана смягчилсястал всего лишь колючим, а не пронзающим.
Мы можем подождать армейские дивизии и объединиться с ними здесь. Вероятно, доганцы будут в авангарде.
Хенрикос кивнул, соглашаясь.
Это воодушевит их и даст им цель, заверил он, не обращая внимания на неодобрительное выражение лица Десаана.
А какова наша цель? Вопрос примарха прозвучал резко. Задержек было достаточно. Больше никакого ожидания! раздраженно рявкнул он, затем выдохнул.
Собери легион, первый капитан, приказал Феррус. Мы поведем морлоков по долине, тяжелые дивизионы в резерв, чтобы занять высоту и обеспечить прикрытие для сил, продвигающихся за нами. Капитан Медузон, ты поведешь остальных двумя полубатальонами по склонам этой возвышенности и соединишься с нами у выхода из долины.
Сантар четко отсалютовал своему повелителю и отправился выполнять приказы.
Серповидные склоны широкими длинными пологими складками спускались ко дну долины. Сантар вспомнил тени в песчаном вихре и решил, что морлоки справятся, что бы там не скрывалось.
За исключением одного, все вероятные местонахождения узла, установленные Механикум, оказались ложными, миражами, созданными эльдарским колдовством. Усилия легиона Железных Рук, чей темп выдерживали лишь немногие дивизии Армии, вознаграждались очередной засадой.
Вполне вероятно, что обнаружение этого последнего узла повлечет за собой то же самое.
Стальной взгляд Ферруса обратился к далекому горизонту и дымке, замеченной раньше. Больше нельзя терять время.
Мы спускаемся немедленно. Армия может проваливать.
Семь разных аванпостов не обнаружили признаков узла. Следуя координатам Механикум, легион провел несколько ожесточенных боев. После последнего, Феррус был вынужден сообщить об отсутствии прогресса братьям-примархам. Вулкан был любезен, даже предложил помощь, которую Феррус решительно отверг. Переговоры с Мортарионом оказались менее теплыми. При таком темпе пройдет не один день, пока силы легионеров смогут объединиться и покинуть Один-Пять-Четыре Четыре. Медленное продвижение армейских дивизий не прибавляло энтузиазма. Феррус не мог не ценить силу их орудий, они были полезны, но он сетовал на слабость людей. Столь многие остались позади Он сомневался, что они вернутся.
«Эта пустыня пожирает людей», с горечью подумал он.
Долина внизу выглядела странной. Другие не замечали этого, но она выходила за пределы обычных чувств. Тем не менее, Феррус ощущал притяжение, которое влекло его к воображаемой бездне. Что-то царапало его мысли, за пределами осознания. Он хотел схватить это, раздавить в кулаке, но как он мог раздавить ощущение?
Там, на песчаной равнине, на дне долины, оно ждало его.
Возможно, оно всегда ждало.
Трепет, гнев и решимость слились в однонеобходимость.
Надо встретиться с ним и убить.
Это путь Горгона, по которому он всегда шел. И умрет он так же, в этом можно быть уверенным. Никто никогда не брал над ним верх. Решимость определяла его.
Я иду за тобой, пообещал он и возглавил спуск.
Затухающий свет, отражаясь от костяных стен их психического святилища, осветил хмурые лица собеседников.
Его воля и целеустремленность исключительны.
Ты по-прежнему считаешь, что он на неверном пути? спросил другой.
Связь близка пробормотал первый.
Как ты убедишь его в этом? Мон-киособенно такой, как этотнедоверчивы по своей природе.
Когда линии его плана начали соединяться, подобно хромосомам эмбриональной жизненной формы, первый собеседник сощурился.
Тут понадобится хитрость. Он должен поверить, что это его решение. Это единственный способ изменить его путь.
Паутина, которую ты плетешь, ущербна.
Первый встретился взглядом со вторым, и вспышка энергии высветила вопрос в его миндалевидных глазах
на который второй охотно ответил:
Ты пытаешься превратить камень в воду, заставить ее течь по твоему замыслу. Камень не может согнуться, он может только сломаться.
Первый был непреклонен.
Тогда я разрушу его и придам новую форму.
Когда они приблизились ко дну впадины, воздух словно застыл. По обе стороны от морлоков поднимались крутые скалы, и широкая долина быстро превратилась в ущелье, в которое едва проникал солнечный свет.
Куда мы забрались? голос Сантара был не намного громче шепота.
Здесь царила густая, всепоглощающая темнота. Долина превратилась в более суровый, чем даже пустыня, ландшафт из могильных камней и похожих на крипты монолитов. Пески в тенях были почти черными, и Сантар вспомнил о снах примарха. Даже чистое сияние белоснежных скал потускнело.
Морлоки оглядывали изменившиеся окрестности. Все они были ветеранами, опытными и дисциплинированными, и Сантар почувствовал, что они покрепче сжали болтеры.
Спокойно, Аверния, передал он по воксу, а затем переключился на канал Десаана:Держи своих легионеров наготове, брат-капитан.
Две роты маршировали бок о бок, растянувшись в цепи, но густые тени и полная тишина в долине создавали ощущение огромного расстояния между ними.
Куда делось солнце? спросил Десаан. Здесь черно, как в Древней Ночи.
Сантар поднял глаза. Сфера по-прежнему пылала на небе, но ее свет словно отфильтровывался густым туманом, став серым и приглушенным.
Я потерял из виду Медузона и Руумана, добавил капитан.
Сантар задрал голову, но увидеть гребень холма было практически невозможно.
Долина оказалась глубокой, намного глубже, чем можно было подумать. Вокруг его ног поднимались песчаные вихри, напоминая железные опилки, слетающие с наковальни. Долина также была более протяженной, чем говорил Рууман, а железнорожденный обычно не ошибался в таких вопросах. Но в этом месте все было необычно.
Напоминает Призрачную Землю, пророкотал примарх.
Даже без радиосвязи громоподобный голос Ферруса Мануса разносился далеко. Примарх вдохновлял обе роты. Он был их стержнем вместе с эскортом своих непоколебимых преторианцев, возглавляемых Габриэлем Сантаром.
Я не вижу призраков, примарх, сказал первый капитан, стараясь снять напряжение.
Призрачная Земля на Медузе была суровым местом, населенным тенями умерших и призраками. Подобные слухи разносили суеверные люди, слабые и доверчивые. Железные Руки считали иначе. В труднодоступных глубинах этой территории находились великие обелиски из камня и металла, чье предназначение терялось в веках. Чудовища бродили по темным, неизведанным ущельям, это правда. И безумие подстерегало опрометчивых и безрассудных. Сравнение получалось неутешительным.