(Аркуди): Мы преодолели пешком огромные городские пространства, но переход отнял много времени. Мы двигаемся со скоростью самого медленного из нас. Мы ищем средство покинуть этот мертвый мир, корабль, если такая вещь могла уцелеть. Но наши душевные и физические силы на исходе, Лорд Астартес. Мы перенесли такие трудности, такие ужасы
(Варрен): Мы не можем помочь вам. Мы здесь на миссии.
(Рубио): Бросишь их тут умирать?
(Аркуди): Умоляю, помогите нам, если вы действительно верны Терре. Я всегда верилИмператор защищает. Император защищает!
(Гарро): Что ты сказал?
Гарро размашисто шагнул к Аркуди, и старый солдат замер в страхе. Он не сопротивлялся, когда Гарро взял его руку и оттянул ветхий рваный рукав его формы. Вокруг запястья солдата была обмотана золотая цепь с символом аквилы.
(Гарро): Император защищает. Это действительно так, и здесь и сейчас мы троеинструменты Его воли. Вы пойдете с нами.
(Варрен): Гарро, это ошибка. Мы здесь не для того, чтобы спасать горстку раненых ободранцев.
Гарро жестко посмотрел на другого воина: Ты не знаешь буквы предписаний Малкадора для этой миссии, Пожиратель Миров. Или ты полагаешь, что лучше меня подходишь для руководства этой деятельностью?
Варрен не ответил ничего и в конце-концов отрицательно помотал головой, но кислое выражение его лица говорило само за себя.
На определенном уровне Гарро понимал, что другой Астартес был прав. Но было очевидно, что Аркуди и многие из его группы тоже были последователями Божественного Откровения, и, какие бы обязательства не имел боевой капитан перед Сигиллитом, он ставил веру в Императора выше их. Аркуди увидел что-то в его глазах и заговорил с ним осмотрительным заговорщическим тоном.
(Аркуди): Он послал тебя. Мы молились, и Он послал тебя. В тот миг, когда мы вновь увидели дневной свет, я понял, что спасение придет. Если бы только мы смогли отделаться от зверя
(Варрен): Зверя?"
(Гарро): "Палубный старшина, объясни свои слова.
Новый страх, цепкий и сильный, загорелся в глазах солдата, и он бросил обеспокоенный взгляд через плечо.
(Аркуди): Призрак, тот, что рыскает по руинам города, ужасное, чудовищное существо. Он выслеживает нас. Я видел егоогромный силуэт, укутанный в лохмотья плаща, от которого разит кровью и смертью. Он уже убил многих из нас, возвращаясь снова и снова, чтобы охотиться на нас. Я боюсь, он прикончит нас всех до того, как мы окажемся в безопасности.
Ужас Аркуди повис в воздухе, как пыль, поднятая ветром, и от его описания в уме Гарро зазвучал холодный, несмолкающий сигнал тревоги. Когда он заговорил снова, он обратился ко всем.
(Гарро): Этот призрак. Если вам не под силу победить его, мы сделаем это за вас. Мы не будем дожидаться следующей атаки. Варрен, Рубио, собирайтесь. Мы сами пойдем к зверю, чтобы сразиться с ним. Мы примем бой на наших собственных условиях.
(Аркуди): Все те люди, что пытались, погибли.
(Гарро): Мы не люди. Мы Астартес.
***
Здание в центре города, некогда бросавшее небесам вызов своей красотой, теперь стояло, обвалившись внутрь себя. Базилика, величавая и грандиозная, превратилась в гору пыльных спекшихся камней и битого стекла. Внутри обвалившегося сооружения все еще имелись пространства, похожие на пещерыпустоты со скошенными стенами, возникшие там, где несущие мраморные колонны треснули, но не упали. Повреждения, добавившиеся позднее трудами пожаров и обильных кислотных дождей, превратили разбомбленное здание в опасное место. От любого ошибочного шага могла обрушиться неустойчивая стена, или в мгновение ока разверзнуться провал. И все же воин возвращался в базилику снова и снова, притягиваемый силой, которую не мог ни объяснить, ни преодолеть.
Окруженный сумраком и влажным воздухом, он возвратился к месту своего второго рождения. Здесь, привалившись к остаткам сломанной ораторской трибуны, его ждало безмолвное искалеченное тело в покрытой шрамами броне.
(Кербер): Я снова здесь, брат. Кербер здесь. Поговоришь со мной сегодня?
Это здесь он умер, здесь очнулся вновь, погребенный под обломками и камнями. Здесь, внутри этого мемориала безудержной разрухе, он выкопался наружу, движимый упорством, граничащим с невменяемостью.
(Кербер): Если ты не будешь говорить со мной, брат, тогда я буду говорить с тобой. Я снова расскажу тебе историю и приму боль. Помнишь? Я знаю, что да. Сколько раз я должен просить, чтобы ты поделился со мной? Я ищу в собственных мыслях, и в них пустоты, пробелы, разбитые зазубренные осколки памяти.
Все попытки вспомнить приносили небывалые страдания. Лезвия, скребущие по поверхности ума, огонь, охватывающий душу и все-таки он по-прежнему старался ухватить смысл.
(Кербер): Я вижу, да, я вижуты и я в этих залах. Предатели у кафедры, ненависть в них, губительные силы, меч Меч в моих руках! Остановись, остановись, ты не должен! Останови руку! Не делай этого!
Он упал на колени, заново проходя через каторгу этих моментов во вспышке горького, страшного сопереживания. И все же, вопреки всем страданиям, что он выносил, его разрушенный ум не мог дать ему понимания, которого он так отчаянно жаждал. Ни одна капля истины не стала яснее. Драгоценное эфемерное знание себя всегда оставалось вне его досягаемости. Это смерть, которая не была смертью, сотворила с ним такое. От предательства и огня, клинков мечей и бомб, от ран, нанесенных всем этим, кровь его души, потерянной и забытой, вытекла на камни. И теперь он заново переживал этот миг.
(Кербер): Предательство, безумие и предательство, красное божество и тьма, тьма
В этой смерти, что-то сломалось внутри воина. Некая важная часть человека, которым он когда-то был, расщепилась, и фрагменты его, сломанные и обгорелые, рассыпались в пыли. Время баюкало его в своей колыбели, пока вокруг шла война. Стена пожара ушла дальше, и он остался позади, в испепеленной пустыне, сброшенный предателями со счетов.
(Кербер): Брат. Сородич. Каждый раз смерть подходит ближе, но я по-прежнему ею отвергнут. Ты знаешь, почему? Ты не скажешь мне? Смерть забрала тебя, а не меня. Почему не меня?!
Охваченный внезапной вспышкой неистовой энергии, он бросился по разбитым камням к месту, где лежало другое тело, обрушенное на кафедру.
(Кербер): Говори со мной!
Но ответа не было. Брат воина был мертв, разлагаясь с тех самых пор, как вспыхнуло восстание. Шея его собрата кончалась кровавым обрубком, отсеченная голова лежала на коленях. Бледные бескровные губы окружала почерневшая корка засохшей крови Незрячие глаза на обезображенном лице, попорченые мухами и медленным гниением, смотрели в никуда.
(Кербер): Я Я извиняюсь. Как жаль, что я не помню твое имя, брат. Прошу, прости меня.
Воин посмотрел вниз на свои руки. Его тело, казалось, действовало отдельно от мыслей, как-будто они принадлежали разным существам. И в этот миг, на короткое мгновение, его сознание прояснилось.
(Кербер): Что со мной сделали? Кто
Воин замолк, услышав движение где-то над головой, и момент был упущен.
(Кербер): Кто посмел? Незваные гости?
***
На разрушенные просторы города упала ночь. Сломанные шпили и опрокинутые башни стали гнездовьем теней и темных прогалов. Провалы выбитых окон смотрели, как черные хищные глаза, и ветер не переставая, дул ветер.
(Аркуди): Вот это место. Зверь внутри.
(Варрен): Уверен?
(Аркуди): Я отрядил внутрь десять человек, чтобы убить зверя. Спустя какие-то секунды я услышал предсмертные вопли. Убийца прячется здесь. Иногда по ночам ветер доносит его крики.
(Гарро): Это не зверь, старик, но это убийца.
(Аркуди): Кем бы он ни был, дальше я не пойду.
(Гарро): И впрямь, возвращайся к остальной группе. Варрен, пойдешь с ним.
(Варрен): Что? Оставляешь меня в стороне?
Два Астартес скрестили взгляды, и Гарро понизил голос.
(Гарро): Я отдал тебе приказ, брат. Оставайся здесь, следи за Аркуди и его людьми. Будь настороже.
***
(Гарро): Рубио, что ты видишь?
Псайкер изучал останки упавших зданий, вглядываясь в камень, оценивая телепатический отклик окружающего их воздуха.
(Рубио): Я не уверен. В этом месте эмоции клубятся, как дым, и тяжело не обращать внимание на фон. Столь многие умерли здесь Так много голосов
(Гарро): Мне нужно, чтобы ты нашел всего один.
Рубио кивнул и закрыл глаза. Голубой ореол психо-матрицы вокруг его головы отбрасывал странные прыгающие тени. Гарро ощутил затрепетавший в воздухе металлический привкусслед псионической споры, толики имматериума, перешедшей в вещественный мир. Гарро наблюдал, как Рубио использует свои навыки. Руки псайкера двигались, как-будто он шарил во тьме в поисках чего-то невидимого. Таланты экстрасенсов, псайкеров и варп-провидцев всегда, даже в те дни Великого Крестового Похода, когда он сражался, как боевой капитан, казались ему странными и чужеродными. С выходом Никейского декрета Императора все боевые псайкеры в имперских Легионах Астартесэпистолярии, библиарии и кодициариибыли упразднены, но, наряду со многим другим, Ересь Хоруса Луперкаля ввергла все это в беспорядок. И сейчас приказы, раньше казавшиеся правильными и нерушимыми, постоянно менялись. Малкадор Сигиллит дал Гарро позволение использовать запрещенные способности Рубио так, как он сочтет нужным, без ограничений. Что это могло значить для будущего, Гарро мог только догадываться.
(Рубио): Здесь, с нами, что-то кто-то есть. Но отголосок ума необычен. В прошлом, я считывал недавно скончавшихся и видел эхо того, кем они быликак в случае со стрелком. Этот такой же, но ум все еще жив, почти как если бы его мысли были пойманы между жизнью и смертью.
(Гарро): Тогда разыщем его. За мной.
Но Рубио протянул руку и остановил Гарро до того, как тот успел войти в руины.
(Рубио): И, когда мы найдем его, что ты скажешь этой измученной душе? Император защищает?
(Гарро): Брат, если у тебя есть, что сказать мне, то я готов это выслушать.
Рука псайкера упала, но он выдержал твердый взгляд бывшего легионера Гвардии Смерти.
(Рубио): Варрен был прав. Аркуди и выжившиене наша забота. Мы должны сконцентрироваться исключительно на нашей миссии. Я усвоил этот жестокий урок, когда ты завербовал меня на Калте.
(Гарро): Приказы здесь отдаю я. Лорд Малкадор избрал меня своим главным исполнителем.
(Рубио): Да, это так. Но я уже не в первый раз слышу, как ты говоришь эти слова, Гарро: Император защищает. В них больше смысла, чем ты признаешь, и эти символы аквилыони тоже больше, чем просто побрякушки.
Гарро не сказал ничего, внимательно разглядывая младшего Астартес. Зондировал ли Рубио его поверхностные мысли в параллель со своей речью? Как он отреагирует, если узнает, что Натаниэль Гарро, Герой Эйзенштейна, избранник Сигиллита, запятнан верой в божество? Псайкер ответил на вопрос.
(Рубио): Гарро, меня слабо волнует, что ты можешь скрывать. Каждого из нас терзают свои демоны, у каждогосвои секреты. Но убедись, что не позволяешь своим собственным планам вступать в противоречие с присягой, которую мы принесли Малкадору.
(Гарро): Этого никогда не произойдет.
(Рубио): Вот именно. Теперь показывай дорогу.
***
(Кербер): Предатели. Они вернулись. Идите, найдите меня, о, и вы сразитесь со мной!
***
Гарро первым вошел в обвалившуюся базилику, держа перед собой свой силовой меч Вольнолюбец. Его прищуренные глаза шарили по теням среди разрушенной каменной кладки. Здесь и там бездонные черные провалы уходили вниз в пространства под массивным зданием, туда, где подуровни обрушились один на другой. Тщательно выбирая места, куда ставить ноги, воин бросил взгляд вниз, на электромагнитное устройство, свисавшее с его пояса, и нахмурился.
(Гарро): Ауспик дает путаные показания. Металл в руинах сбивает сенсоры. Рубио, у тебя что-нибудь есть?
(Рубио): В этом месте есть призраки. Радуйся, что ты их не слышишь.
(Гарро): Что они говорят?
(Рубио): Что говорят все призраки? Они хотят отмщения.
Какое-то время Гарро изучал другого воина. Он не был уверен, говорит ли псайкер правду или поддразнивает его. Он решил не педалировать вопрос. Отворачиваясь, он заметил среди сломанных балок и потрескавшихся опор силуэт явно человеческих очертаний. Гарро узнал знакомые формы боевых доспехов модели Максимус. Он поднял меч и шагнул вперед.
(Гарро): Ты, поднимись и встань перед нами!
(Рубио): Если бы он это сделал, Гарро, это был бы кошмар. Душа покинула его. Он уже давно мертв.
Боевой капитан понял, что псайкер прав. Теперь он был ближе и мог видеть, что то, что казалось склоненной головой, на самом деле было неровным обрубком шеи. Он отвел взгляд, на лице появилось отвращение. Это было не то состояние, в котором Астартес должен остаться в памяти других.
Пока Рубио осматривался, копаясь в заваленных мрачных углах зала, Гарро исследовал поврежденную броню. Он увидел отметки от выстрелов и предательские зарубки, оставленные острием силового клинка.
(Гарро): Символика. Под пылью видны цвета и эмблема. Этот воин был капитаном Шестнадцатого Легиона.
(Рубио): Шестнадцатый. Легион Хоруса
Слова Рубио внезапно заглушил отвратительный кошмар в плаще, выскочивший из-под хлама у его ног. Не дав и мгновения, чтобы отреагировать, на него обрушился рычащий цепной клинок. Он подставил под него наруч, и керамит встретился с вольфрамом в фонтане искр. Перед глазами Рубио мелькнуло хмурое яростное лицо, и дикая атака возобновилась. На его голову обрушилось навершие рукояти цепного меча, дробя кость и разбивая псионический кристалл. Он пошатнулся и попытался восстановить равновесие, но атака была сумасшедшей по своему натиску. Он смутно сознавал, что Гарро спешит на помощь, но его противник захохотал и выхватил из лохмотьев своего плаща какой-то предмет.
(Гарро): Крак-граната!
(Кербер): Может скоро достаться вам, предательские ублюдки!
Воин в плаще сбил Рубио с ног и, развернувшись к ним спиной, помчался к обрушенному входу. Одним плавным движением Гарро подхватил гранату с того места, где она упала, и изо всех своих сил забросил ее в черные глубины ближайшей воронки.
(Гарро): Беги, чтоб тебя!
***
И наконец, после месяцев медленного обветшания, базилика была разрушена окончательно. Последний выброс черной пыли, всколыхнув воздух, опал в бездну, с грохотом разверзшуюся под ней. Земля поглотила руины, утащив их во тьму.
(Варрен): Трон и кровь! Гарро, Рубио, слышите меня?
В бусине вокса в ухе Варрена звучал лишь треск статики. Когда гигантское облако пыли окутало лагерь выживших, который он караулил, он перевел взгляд на болтер в своей руке.
(Варрен): Эй, вы! Все пригнитесь! Закройте лица и не двигайтесь.
(Аркуди): Мы их предупреждали. Зверь идет!
(Варрен): Замолчи, старик! Оставайся внизу!
(Аркуди): Слышишь? Смотри вон туда, в облако пыли.
(Варрен): Я сказалзамолчи!
Помрачневший Варрен поднял свой болтер к плечу и прицелился в хмарь, выискивая любое случайное движение, которое могло бы послужить мишенью. Все прочее было забыто, беспокойство за судьбу боевых братьев ушло, и всем, чего он искал сейчас, был враг, который, как он знал, приближался.
(Кербер): Единственная цена за предательствосталь, и вы заплатите за то, что отринули Императора!
Нечто пришло в движениесилуэт, похожий на скачущего волка или хищную птицу, встающую на крыло. Варрен заметил тусклый блеск поднятого цепного меча и открыл огонь. Астартес увидел подбегавшего врага.
(Аркуди): Зверь!
(Кербер): Тыпокойник! Вы всепокойники!
(Варрен): Стой! Ты не можешь сражаться
(Кербер): Именем Императора, я уничтожу вас!
В тренировочных ямах Легиона Пожирателей Миров Варрен сражался с воинами всех категорийот здравых умом и телом до доведенных до грани безумия лоботомирующими вставкам и нервным имплантам. И все же он был ошеломлен чистой, незамутненной злобой, с которой напал этот новый враг.
Каждый Адептус Астартес, независимо от того, к какому Легиону принадлежал и какого примарха звал своим повелителем, сражался, чтобы выжить и победить. Но не этот зверь. Этот бился, как безумец, без всякой мысли о выживании. Он являл собой чистую ярость. Он сражался так, как-будто жаждал объятий самой смерти, но в его глазах было нечто. Нечто потерянное.
(Варрен): Будь ты проклят!
(Кербер): С этим ты опоздал!
Прежде, чем Варрен смог остановить его, он был сбит с ног и отброшен к сломанной каменной колонне. Варрен зашатался, полуоглушенный силой удара, и выронил болтер. Он развернулся, принимая защитную стойку, чтобы закрыться от любого добивающего удара, но его враг покинул его.
(Кербер): Это подойдет!
(Варрен): Что ты делаешь? Они же гражданские!
Потрепанный воин подобрал упавший болтер Варрена, и ни тени сожаления не мелькнуло на покрытом шрамами лице, когда он открыл огонь.
(Кербер): Я Кербер, хранитель врат преисподней! Я правосудие!
(Гарро): Не в этом мире. Рубио, давай!
Псайкер обратился к волнению, поднимавшемуся из сердцевины его тронутой варпом души, и обратил его в молнию. По взмаху его руки дуга потрескивающей голубовато-белой энергии рванулась по усыпанной осколками почве и вскрыла ее.
Пыль медленно оседала, покрывая все толстым слоем песка и пепла. Ощущая, как спазмы жуткой боли от раны пронзают его с каждым шагом, Варрен дохромал до края новой воронки и посмотрел вниз. Он увидел лишь тени.
(Гарро): Он мертв?
(Варрен): Нет, тогда осталось бы тело. Я мог бы сказать то же самое про вас. Руины обрушились
(Рубио): Нас заблокировало обломками, но мои способности позволили нам спастись.
(Гарро): Чтобы убить Астартес, требуется нечто большее, чем обрушившееся здание. Что здесь случилось?
(Варрен): Рубио ударил зарядом, попал, но камень под ногами врага провалился. Весь этот горододни лишь слои обломков и руин, один поверх другого.
Варрен бросил взгляд в сторону Аркуди и тех, кто остался от его группы выживших. Многие были мертвы, другиесерьезно ранены. Он прекрасно понимал, что, если бы не вмешался Рубио, тот, кто звал себя Кербером, прикончил бы их всех. Он заметил Гарро и зафиксировал на нем жесткий взгляд.
(Варрен): Это был не зверь, боевой капитан. Это был один из нас, Астартес, генетически-созданный прирожденный воин.
От этого предположения глаза Рубио округлились, и на лице псайкера появилось кислое выражение.
(Рубио): Он назвал нас предателями. Там, внизу, я видел его лишь мельком. Гарро, скажи нам правду. Этот врагто, что я думаю?
Лицо Гарро затвердело. Казалось, что от тяжести вопроса он постарел.
(Гарро): Да. Но теперь я понимаю, что он зашел слишком далеко. Он впал в безумие. То, что случилось здесь, повредило его рассудок. Его нужно убить.
(Варрен): Что?
(Рубио): Ты видел, что он творил. Он откровенно пренебрег нами, чтобы напасть на беззащитных гражданскихстариков, женщин и детей.
(Варрен): Ты не смотрел ему в глаза, псайкер. Ты не видел то, что я видел: мучения и тьму. Может твой колдовской взгляд разгадать это? Те слова, что я сказал раньше я был не прав. Он зверь, человек, ставший животным, но он все еще один из нас. Он не предатель.
(Рубио): Я не смог коснуться его умаслишком велико в нем смятение. Оно подобно гигантскому вихрю.
Варрен протянул руку и сжал предплечье боевого капитана. На его грубом лице зажглась целеустремленность.
(Варрен): Гарро, послушай меня. Из-за этого раскола, в этой проклятой кровавой войне мы потеряли так много боевых братьев. Изменника я убью без колебаний. Но мы не говорим о предателе. Наш собрат заблудился. Ты должен
(Гарро): Что я должен делать? Что я должен делать, так это выбор. Этот долг мой и только мой, Варрен. Если я отдам приказ, то так и будет. Ты понял?
(Варрен):я понял.
***
Медленно занимался рассвет. Слабое свечение далекого солнца проливало на разрушенный город лишь толику призрачного света. Пыль и облака обесцветили все предметы, выкрасив их в серое. Единственными клочками цвета были потеки крови вокруг тел мертвых и раненых. Пока Гарро и Варрен стояли на страже, Рубио ходил среди выживших. В его нос бил отдающий медью запах их жизненных соков. Он разыскал Аркуди, который перевязывал рану на руке куском грязной тряпки. Его окружали изнуренные остатки его команды.
(Рубио): Я могу дать тебе аптечку. В ней есть бинты.
(Аркуди): В этом нет нужды, Астартес. Это пустяки, в худшем случаецарапина, не заслуживающая беспокойства.
(Рубио): Как пожелаешь. Возможно, для кого-то другого? Я вижу, что у некоторых из твоей группы имеются более серьезные раны.
(Аркуди): Мы благодарны за твое предложение. Но я должен его отклонить. Пойми, пожалуйстатаков наш путь.
(Рубио): Истекать кровью?
Псайкер жестко посмотрел на пожилого человека. Он почувствовал в мыслях Аркуди то, что могло быть тончайшим налетом лжи, но не был в этом уверен. Прежде, чем солдат успел ответить, Рубио ушел к черте трупов, уложенных в ряд. Он опустился на колени перед ближайшим из них, движимый порывом, который не мог внятно объяснить, наполовину сформировавшимся подозрением, поднимавшимся у него в груди. Рубио бережно взял руку мертвой женщины, и задрал рукав. Его взгляд прошелся по бледной руке и обнаружил нечто.
(Рубио): Что это?
Как он и ожидал, на ней были ушибы и шрамы, но плоть трупа явила и нечто большееповреждения, каких Рубио еще не видел. Он не был Апотекарием, но до этого сталкивался и с радиационными ожогами, и с раковыми опухолями. Следы на плоти напоминали их, но его поразил узор. Что бы ни заразило мертвую женщину, оно проявилось в виде тройных групп, выглядевших почти как умышленная метка. Рубио исследовал другое тело, затем третьеу каждого обнаружилось такое же странное заражение, скрытое от чужих взглядов.
Подошел Гарро, и Рубио поднял голову. На лице боевого капитана было вопросительное выражение.
(Гарро): Рубио, чем ты занимаешься?
Псайкер продемонстрировал ему отметки.
(Рубио): Гарро, ты когда-нибудь видел что-нибудь подобное?
Еще не закончив вопрос, Рубио уже увидел ответ на него в выражении другого воина. Отвращение, злость, ненавистьвсе эти эмоции пронеслись по лицу Гарро в течение одного мгновения. За его спиной Аркуди и прочие уцелевшие прекратили свои занятия и развернулись, чтобы посмотреть на Астартес.
(Гарро): Я видел такую метку прежде, Рубио, и это глашатай ужаса и гибели.
В пучинах варпа, на борту фрегата Эйзенштейн, Натаниэль Гарро и его боевые братья сражались с существами, которых затронул тот же самый тройной символ. Это были мертвецы, предатели из Легиона Гвардии Смерти, тела, в которые некая темная сила из Имматериума вновь вдохнула тлетворную жизнь. Неумирающие, оживленные болезнью и неукротимой ненавистью, движимые разложением И теперь та же сила кишела здесь, в руинах, скрываясь прямо под носом.
(Аркуди): Метка не предназначалась для твоих глаз. Но теперь ты тоже получишь благословление Дедушки. Он ожидал тебя НАТАНИЭЛЬ.
Как один, выжившие откинули назад свои головы и закричали.
Кожа Аркуди сползла с его лица пергаментной маской крошащейся распадающейся плоти. И везде вокруг, сбрасывая с себя личины человеческих существ, преображались его товарищи. По их лицам разливалась бледность, множественные тройные струпья стремительно превращались в трупные пятна. Они сбросили свою маскировку и явили свой истинный облик. Какой бы темный потенциал не удерживал их до этого на грани жизни, сейчас он прекратил это занятие и затем ускорил их разложение. То, что мгновение назад казалось людьми, превратилось в ковыляющие стонущие остовы. И, рядом с ними, задергались и встали на ноги остывшие трупы, чья окровавленная плоть свисала клочьями, а конечности были повреждены болтами.
Подбежал Варрен с оружием наготове. Его появлению предшествовал порыв, похожий на шепот.
(Варрен): Этот звук
(Гарро): Зов для их собратьев. Нас предали, братья! Будь я проклят, дурак.
(Варрен): Боевое круговое построение. Они окружают нас!
(Гарро): Уничтожить этих тварей! Именем Императора!
(Варрен, Рубио): Есть!
(Рубио): Их только горстка. Мы им не по зубам.
(Варрен): Погоди говорить, псайкер.
(Аркуди): Мы бессчетные мертвецы. Присоединяйтесь к нам!
Они лезли изо всех темных углов, выкапываясь из обломков, спеша из руин, появляясь из каждой неглубокой могилы. Орды завывающих неумирающих накатили волной, сминая Астартес своим количеством.
(Аркуди): Присоединяйтесь к нам!
(Гарро): Огонь!
Вольнолюбец пел в воздухе. Меч Гарро взлетал и падал, снося голову очередному трупу, но на месте каждой жертвы, с которой он разделывался, возникали три другие. Напор мертвой плоти принуждал их отступать, отрезая все пути к спасению. Рубио обратился к своим способностями, чтобы метнуть в толпу разряды рычащей энергии, но он был не в состоянии сдержать поток.
(Рубио): Так и лезут!
(Варрен): Мы что, должны сразиться с каждой жертвой вирусных бомб? Как они могут быть мертвыми, и все еще жить?
(Гарро): Кербер! Он знал! Держитесь ближе, братья. Если мы здесь погибнем, то мы умрем вместе.
Но не успели слова слететь с его губ, как к хору безумия присоединился новый голос. Подобно воззванию к мифическому созданию, упоминание имени привело Кербера к месту схватки.
(Кербер): Я вижу вас! Я иду за вами!
Он был вихрем, заключенным в доспехи, сносившим головы и разрубавшим тела. Он рвал неумирающих чудовищ на клочки, отрывал конечности, рассекал кожу вращающимися бритвенно-острыми зубьями цепного меча. Астартес в своей поврежденной броне был черным призраком, он бился, как сам дух отмщения, без устали, без запинки, не обращая внимания на полосующие его когти и удары кулаков. Из многочисленных ран хлестала кровь, и все же он продолжал сражаться, убивая мертвецов, отправляя марионеток из сгнившей плоти назад в разбомбленные могилы, из которых они повыползали. В его глазах была видна лишь ненормальная абсолютная сосредоточенность настоящего безумца.
(Гарро): Удвоить сопротивление! Стоять твердо! Мы должны выжить. Мы должны исполнить свой долг!
(Варрен): Их слишком много!
(Гарро): Рубио! Варрен, останься с ним.
Псайкер дрогнул под напором волны гниющих тел, и они опрокинули его на землю. Рубио исчез под массой рычащих неумирающих, его броню раздирали когтистые пальцы.
(Рубио): Уберитесь с меня!
Волна телекинетической энергии обратила тварей в новые сугробы порошкообразного пепла. Взмахами меча Варрен обезглавил тех врагов, которые еще двигались, и подошел, чтобы поднять своего товарища на ноги.
(Варрен): Это последний? Во имя Терры, скажи мне, что эти гниющие уроды кончились!
(Рубио): Битва еще не завершена.
(Варрен): Гарро! Что он творит?
Цепной меч опустился, подвесив в воздухе нить застаревшей гнилой крови. На руины снова упала тишина, нарушаемая лишь нескончаемыми ветрами. Воин, звавший себя Кербером, поднял взгляд, пылающий жаждой убийства, и обнаружил приближавшегося к нему Астартес в серой броне, лишенной украшений.
(Гарро): Довольно. Дело сделано. С врагом покончено.
(Кербер): Ты смеешь командовать мной? Предательская свинья, я напою землю твоей кровью!
(Гарро): Опусти меч. Не принуждай меня сражаться с тобой.
(Кербер): Никогда! Я не остановлюсь никогда, я прикончу всех, кого Хорус посылает мне в испытание!
(Гарро): Это твой последний шанс. Отбрось его, и ты умрешь.
(Кербер): Покажи, на что способен!
Он напал, и оказалось, что ярость, которую он выказал мгновения назад, была лишь искрой огня, пылавшего внутри него. Их мечи встретились, зазвенели и столкнулись вновь, и Гарро увидел, чем была на самом деле эта потерянная душа. В урагане ударов, в искрах, высекаемых металлом, скрежетавшим о металл, он видел осколки человека, мелькавшие за ширмой безумия. Каждый выпад и каждое отражение подвергали искусство владения Гарро мечом доскональной проверке. Он мгновенно понял, что из всех, кого ему доводилось встречать на арене боя, это противник был самым смертоносным. Каждый его удар был отбит, каждый выпад был встречен вовремя. Воин против воина, они сражались и сражались. Время исчезло, и, в конце-концов, остались только мгновение и поединок, пойманный внутри него. Они боролись с переменным успехом, выискивая места для крошечных надрезов и ран, но не находя возможности нанести решающий удар. Каждый был для другого равноценным противником. Они продолжали битву в поисках крошечной бреши или момента невнимательности, подразумевавших смертельный удар. Они скрестили мечи и, неожиданно, удерживая их в таком положении, продолжили напирать друг на друга изо всех сил своих взбугрившихся улучшенных мышц.