Спецоновец ещё раз оглядел Рэма с головы до ног: высокий, крепкий, одет недёшево
И неохотно кивнул.
Эксами на Мах-ми называли и экзотов, и полуэкзотов.
Некоторые внешне взрослели долго. Рэм видел в школе немало преподавателей, выглядевших моложе собственных учеников.
Только глаза выдавали, но глаза у него сейчас были нехорошиеусталые, злые. Да и почти бессонная ночь сделала его черты острее.
Садись тогда, кофе попей, спецоновец кивнул на висевшее над резинобетоном кресло. Шлюпки, говоришь, нравятся?
Его товарищ исчезвидно, ушёл в здание полиции отметиться. Или они не отчитываются перед администратом?
Да спит он, отмахнулся спецоновец в ответ на незаданный вопрос Рэма. Рано ещё. Сейчас полисы оповестят горожан, что мы прилетели, и через час-двановобранцы подтягиваться начнут.
А кого вы берёте? осторожно уточнил Рэм.
А зачем тебе? засомневался спецоновец. Не похож ты на нашу клиентуру.
Не похож, кивнул Рэм. Вуз у меня. Но шлюпки
Он обернулся.
Чёрная туша постоянно притягивала его взгляд. Тёплая убийца. Она зачем-то спасла его, дала ему передышку.
Надо было допивать кофе и идти. У полисов есть на него ориентировка. Он туткак на ладони.
Хотя под носом у себя и не ищут. А тут можно дождаться, пока первые посетители потянутся в кафе.
В желудке подозрительно булькнуло. Ещё бы бутерброд. Или просто хлеба.
В кресле с домагнитной подвеской оказалось очень уютно. Рэм пригрелся, расслабился и очень захотел есть.
В голове стали преступно возникать разные вкусные вещибутерброды с ореховым маслом, жареный авокадо, курочка
А вы всех берёте? спросил он, чтобы не думать о еде.
В десантвсех, кому есть двадцать один.
А летать?
А летатьэто только на допобучение. На десять месяцев. И там уже заново народишься. Пилотом, усмехнулся мужик.
А отбор какой-то в пилоты есть?
Надо иметь права на вождение катера. Чтобы совсем с азов не учить.
О, как Ну, это правильно, согласился Рэм и нехотя встал. Первые прохожие, пересекающие площадь, уже сворачивали к кафешке на углу. Ну, я пойду. Я ещё не завтракал, а скоро на учёбу. Мы загулялись сегодня пояснил он скупо. Спасибо за кофе.
Кафешки теснились по обеим сторонам от здания администрата.
Здесь было самое бойкое местонарод спешил по делам, а заодно и соблазнялся горячим кофе с булками.
Булок Рэму сейчас совсем не хотелось, лучше бы что-нибудь посущественней. И он чуть не выбрал «Три розы», где подавали по утрам нажористые сэндвичи с мясом.
Он уже почти подошёл к разноцветной двери, когда его осенило, что «Три розы»кафе дорогое, и посетителей там обслуживают настоящие девушки.
А вот в соседней «Большой ложке»дешевле и автоматическая раздача. А значит, никто его не узнает, кроме камер над входом. Но камеры полисы будут смотреть потом, если вдруг какой-нибудь гад стукнет, что он в кафе.
Рэм быстро свернул к «Ложке», огляделся по сторонам, скользнул внутрь.
Народу было совсем немного, а полуизолированные кабинки из дешёвого пластика позволили ему забиться в угол и заказать кукурузную кашу, бутерброды и кофе.
Автомат быстро сформировал заказ. Чтобы забрать из ниши разнос с едой, нужно было сначала заплатить, и Рэм поднёс к автокассе коммуникатор.
Браслет звякнул, обмениваясь информацией. Рэм по привычке рассчитался социальной картой и тут же вздрогнул. Так ведь этот платёж сейчас пройдёт обработку, и полиция узнает, что он в кафе!
Каша была такая горячая, так вкусно пахла разваренной кукурузой, но Рэм схватил бутерброды и закрытый стаканчик с кофе и ринулся на улицу.
Вот ташип! Кретин лопоухий! Сам себя сдал!
Он петлял по дворам, пока стаканчик в руках не перестал обжигать ладонь. Забился в детский домик во дворе многоэтажки. Торопливо съел бутерброды, не ощущая вкуса. Словно бумаги наелся.
Рэм понимал, что комм придётся засветить ещё раз. Только один звоноки снова бежать по дворам.
Он быстро разблокировал коммуникатор и набрал Ули.
Вызов шёл долго. Так долго, что Рэм чуть не вырубил коммуникатор, опасаясь, что вызов пытаются переадресовать. Но наконец экран посветлел, и раздался хриплый голос:
Ты чё, больной? Шесть утра!
Ули, мне нужна метрика, 21 год, совершеннолетний, родом с Мах-ми, иначе подозрения будут.
Коммуникатор молчал. Рэм понял, что приятель открыл дэп, и на него вывалились все новости последних часов.
Он бы и сам на них глянул, но дэп-реальность сразу обозначит его местонахождение. Уж лучше не знать, что там говорят «живые газеты».
Ты охел мне звонить! выдавил наконец Ули. Да тебя по всему городу ищут! Кто-то слил, что ты выжил. За тебя три тыщи эрго дают за живого и пятьза мёртвого!
Ули, мне больше не к кому обратиться. Помоги, а? Ты же понимаешь, что мне надо отсюда линять.
И как ты сбежишь? Билеты на кортименные. Таггеров будешь искать? Да они тебя сдадут, как только бабло отдашь!
Я знаю. Я в спецон хочу завербоваться.
Чё? Ули завис.
Ну а как я отсюда выберусь? Юристищет, бандитыищут, полициятоже ищет. Мне нужна метрика. В спецон только совершеннолетних берут.
Ули засопел в динамик и выдохнул.
Тыща свободных.
А с правами на вождение катера?
Полторы.
Ули, ты охренел? Нету у меня полторы. Всё, что есть1 384 эрго. Ну и социальные. Но
Тогда вали. Я тебегде возьму? Это не мне деньги, это платить, чтобы чип перепрошили.
Ули, я тебе все свои социальные переведу. Официально. Как за услугу.
Ты чё? За какую услугу?
Якобы ты со мной занимался в школе, подтягивал.
Я? Тебя?
Ну а как они догадаются? Я прямо сейчас переведу. До полудня идёт вчерашним числом. А сегодня ты меня больше не видел. Явсё, пропал, умер. Там тысячи три будет социальных, всё, что у меня сейчас есть.
Ули шумно засопел размышляя.
Так мне всё равно менять потом, выводить. Это уже не три будет. Ты мне всё равно торчишь, понял?
Понял, кивнул Рэм, словно Ули стоял сейчас перед ним. Я перевожу уже. А очищенные скину продавцу.
Ладно. На углу меня жди. Помнишь?
Рэм помнил про «на углу». Это было их местечко. На крыше полуразрушенного дома на улице Зимнего договора.
«На углу» его назвала очередная тёлочка Ули, рыженькая и смешливая.
Ули был худой, прыщавый, но с десяти лет помогал отцу с бизнесом, и деньги на девочек и выпивку у него были почти всегда.
Как и у Рэмаему отец выделял на неделю то десять, то двадцать свободных, чтобы привыкал обращаться с деньгами. Отец говорил, что иначе хорошего торговца не вырастишь.
Из-за денег Рэм и Ули не то чтобы сдружились, но стерпелись друг с другом.
Ули тянуло к «богатой» жизни, Рэмав трущобы. Эрго на девочек и приключения водились у обоих.
Без денег никакой жизни в Ярбурге просто не было. Но до знакомства с Ули Рэм и не знал, что девчонки из бедных кварталов за деньги соглашаются на такое, что не в каждой порнухе покажут.
Ули-то знал, как это бывает, когда в доме нет вообще никакой еды. И девчонками вертел как хотел. Мог подарить на вечер друзьям или загнать нагишом в холодную реку.
Рэм девчонок жалел и не одобрял слишком уж идиотские эксперименты, вроде тех же ночных купаний или секса на самом краешке крыши. Особенно в сухую грозу.
Конечно, Рэму и Ули было весело, когда сильный удар грома встряхивал полуразбитое здание, но девчонки визжали и плакали. И даже убегали с крыши.
Однако голод был очень противным дядькой, а пацаныпросто малолетними дураками, и девчонки продолжали по-собачьи таскаться за Ули.
Рэм вроде и не отказывался поразвлечься, но иногда срывался, и его всё бесило. И девчонки к нему не липли. Боялись, что ли?
Сейчас он смотрел с крыши на просыпающийся город и думал о том, что раньше Ули всегда знал своё место в их странной компании, а теперь Рэму приходится просить его о помощи. А он никогда ему особо не доверял. И вот как вышло.
А что, если кинет? Не придёт? Или, хуже того, сдаст полисам?
Глава 5
Тлять, я с тобой всю ночь прое ал! выдохнул Ули, тихо подкравшись сзади. Он был в отцовской чёрной толстовке с капюшоном, заспанный, злой. Ты мне торчишь, понял!
Ты чего орёшь? нахмурился Рэм. Я тебя за язык сюда не тащил, ты сам согласился. Отдам, когда заработаю. Там зарплатазнаешь какая?
Знаю, огрызнулся Ули. Ещё двести с тебя. Я комм опять скинул. Вдруг отследят твои последние звонки?
Да не успели они. Полисы запросы в администрат с утра подают. Там закрыто.
Это полисы не успели. А бандиты? Ули упёр указательный палец в ладонь и крутанул его в неприличном жесте.
Сам ты злое словечко Рэм всё-таки сдержал. Если не Ули, то кто ему сейчас поможет?
Ули из-за отца знал всю местную мафию по торговле девочками, детьми, документами.
Ну не подумал Рэм про коммуникатор. У него всегда был один, «белый», это Ули менял свои чуть ли не каждый месяц из-за сделок отца.
Ну а как иначе крутиться? Все эрго отец Ули проводил через малолетку, его ж не посадят, если накроют.
Пошли, Ули дёрнул Рэма за руку.
А они меня не сдадут?
А им зачем контору палить?
Рэм согласно кивнул и шагнул к узкой пожарной лестнице.
Стой! Ули дёрнул его за рукав куртки. Снимай своё барахло, сильно приметное.
Он стащил через голову толстовку, и Рэм увидел воткнутый за пояс станнер.
Станнер был игрушкой очень недешёвой. И очень желанной для пацанов: не сканируется, и реальный срок за него не дадут. А пользы в драке вагон.
«Ладно, подумал Рэм. Всё равно в спецон со станнером не возьмут. Лучше так».
Он снял куртку и, прежде чем отдать её Ули, обшарил карманы. Ничего ценного там не нашлосьпрезерватив, жвачка с лёгким наркотиком, ковчег в палец длинной. Маленькая религиозная хрень на цепочке. Сестра подарила.
Рэм вспомнил белую взвесь пепла в воздухе. Почему пепел-то был такой белый? И переложил ковчег вместе с жвачкой и презервативом в карман штанов. А потом без сожаления протянул Ули куртку.
Приятель был прав. Куртка приметная. Дорогая. Городская молодь сразу же её опознает. Да и толстовка оказалась теплее: здоровенная, с длинными рукавамисамое то.
Ули поёжилсякуртка была ему велика, а кожа псиорга плохо держала тепло. Ничего, он до неё дорастёт, если не прибьют. Наследный бизнес у Ули был человекозатратный.
Можешь продать, вот и будет тебе 200 эрго, Рэм оглядел приятеля скептически.
И понял по насупленной физиономиине продаст. Ули тянуло к богатой жизни, а не к тому, что навязывал отец.
Похожий на отца и на крысу сын, в душе завидовал Рэму. Он хотел быть богатым торговцем.
А Рэм чего хотел? Да ничего. Только чтоб не убили.
Он вздохнул и стал спускаться по лестнице.
На крыше он чувствовал себя почти в безопасности, а вот городские улицы с восходом солнца постепенно превращались в ловушку.
Его могли узнать. Хорошо, что Ули надоумил про куртку.
Мрачные парни в подвале заброшенной школывысших школ в городе за войну сильно поубавилось, подростки рано начинали работатьдаже смотреть на Рэма не стали.
Эрго есть?
Рэм в толстовке Ули, с капюшоном, опущенным на лицо, кивнул.
Голос подавать не хотелось. Будут перепрошивать социальный чипвсё равно узнают, кто он такой.
Он перевёл продавцу половину запрошенной суммы, так они договорились с Ули.
Остальную сумму за чип перечислит приятель. А хвост ему Рэм скинет уже на другой комм.
Увидев, что деньги пришли, парни успокоились и стали настраивать допотопный биосканер. Здоровенный белый ящик с площадкой биопрошивки, куда можно было засунуть даже башку.
Руку пихай?
Рэм сунул руку в отверстие сканера по плечо. Так было надёжнее. Хотя перепрошивка возможна и на расстоянии, но сканер уж больно старый.
Руку защекотало, наверно, процесс пошёл. Рэм уже и не помнил, как это было в двенадцать лет, когда ему обновляли чип.
Чип завибрировал, и он поёжился.
Как только администрат отреагирует на запрос полиции, чип станет опасным. Даже перепрошитый, он биологически будет соответствовать данным Рэма. Полисы просто увидят, что теперь ему не шестнадцать, а двадцать один.
Для более серьёзной перепрошивки нужны другие деньги и нормальное оборудование. Эти дураки вряд ли даже в социальную базу его внесут. Битый возраст будет только на чипе. А полная идентификация сразу расставит всё по местам. Главное, слинять, не дожидаясь её.
Если полисы подадут запрос в десять утра, то к обеду администрат уже может выдать разрешение на социальную идентификацию.
А спецон сколько будет торчать на площади? А что, если до вечера? А ему куда прятаться?
А что если у полисов со спецоном всё договорено? Тогда Рэма просто передадут из рук в руки. И что? Тюрьма?
Он покачал головой. Да нет, на тюрьму он пока не набегал. Его просто придушат прямо в обезьяннике. И скажут: недосмотрели, подрался
Тащи назад.
Рэм вытащил руку. Потёр невольноместо, где был вшит чип, всё ещё чесалось.
Хорошо, что эти социальные штуки такие маломощные. По чипу идентификация возможна, только если носом уткнёшься в полиса.
Продавец вынул из ящика под столом полицейский сканер и поднёс к плечу Рэма.
Запястье кольнуло: сигнал от перепрошитого чипа дёрнул мышцы.
Работает? спросил продавец. Дёргается рука?
Да, отозвался Рэм. Отвечает.
Ну, норм, гоните вторую часть денег, осклабился продавец.
Ты ничего не менял, только возраст? уточнил Рэм.
За что башляли. Права на катер и возраст. А уж твоё дело, чтобы не влететь с этим по горло. Ули сказал, ты линять надумал. А куда?
Отвали, огрызнулся Рэм. Не твоё дело, куда.
Данные сканера покажи, Мемо? Ули достал свой комм, но деньги переводить не спешил. Поди налажал, и никакой возраст не поменялся?
Парни напряглись. Тот, кого Ули назвал Мемо, сутулый и смуглый, неохотно протянул полицейский сканер. Нате, мол, сами проверяйте.
Ули поднёс сканер к собственному плечу, потом к плечу Рэма, хмыкнул и набрал на коммуникаторе вторую половину суммы.
Рэм выдохнул. Развод лоховдело тонкое, но Ули этих отморозков вроде бы знал. Понятно, что их прошивка была кривая, но тут бы хоть с планеты слинять. А там
Говорят, что из спецона выдачи нет, суметь бы попасть.
Когда они вылезли из подвала, Рэм отметил, что утро всё-таки наступило. Вылезло лохматое солнце Мах-Ми, Колечко, такое живое и бодрое.
В толстовке сразу стало жарко. Рэм снял шмотку и хотел было вернуть Ули, Хэд с ней, с курткой
Но тот отпихнул его руку.
Да бери же!
Рэм не понял, чего приятель дурит. Отцовская же.
Ты чё, собрался жить только до вечера? буркнул Ули.
Он был сегодня какой-то дёрганный и злой. И на себя непохожий.
Да нужна она мне, пожал плечами Рэм. Там же форму дадут.
Завербуйся сначала. Ули бросил ему шарик жвачки. Я же сказалпотом сочтёмся.
Когдапотом?
Если выучишься удачно и работать начнёшь, там зарплатаэрго немереные, тогда и спишемся.
Рэм про зарплату не думал. Вернее, думал, но мысли сразу перескакивали с денег на опасности, что поджидали в городе.
А ведь сейчас опять придётся идти в центр. А там, наверно, толпа. Сегодня же какой день?
Рэм задумался и понял, что забыл, какой сегодня день.
Его комм был выключен, дэп-подсказки не загорались сами собой, и он потерялся в реальности.
Вот вчера было что? Вчера до всего этого кошмара они с отцом поссорились. И как раз потому, что маячил конец недели, отец требовал отчёт по учёбе, пытал про планы
Значит, сегодня уже выходной? И на центральной площади стоит уже не только палатка спецона, но и переносные торговые павильончики, играет музыка и молодёжь суетится?
Хэ-эд, протянул Рэм и затормозил.
Ули обернулся.
Чего встал? спросил он сердито. Пошли уже. Чё тут тянуть? Если надумал повеситься, не фиг рубашку гладить.
Натикало сколько? спросил Рэм.
Ули стукнул пальцем по комму, и над ним загорелись цифры.
Во-от, констатировал Рэм. На площади уже ярмарка. И как я туда пойду?
Толстовку наденешь, капюшон надвинешь и просочимся. Впервой, что ли? Вспомни, как малолетками на площадь на танцы бегали? Башку в землю и идёшь, как будто тебе надо. Да и народу там пока мало ещё. Пошли!
Рэм вздохнул и натянул толстовку. Надел капюшон, опустил голову.
Сгорбись ещё, велел Ули. Спина у тебя прямая, заметная.