Я верну тебе твоё «я», кивнул Глен, видя его усилия собрать себя. Но ты возьмёшь его из моих рук. Один раз. Чтобы ты знал, как это бывает.
Он убрал ладонь с головы Дерена и встал. Протянул руку:
Бери. Или оставайся здесь.
Дерен сжал зубы, пытаясь подняться самостоятельно, но не смог.
Он застонал и протянул руку.
Глен снял с запястья браслет-змейку и надел на руку Дерена.
Когда ты научишься просить о помощиты сможешь его снять. Это мужской брачный браслет. Он символизирует духовное подчинение учителю.
Дерен кивнул. Он знал, что адепты многих культов заключают духовный брак между собой и богом. Дают обет высшего подчинения.
Но Союз Борге был духовным союзом людей. И воля Дерена была скована впервые в жизни.
Проводящий протянул Дерену руку, помогая подняться.
Ты слишком много берёшь на себя, повторил он терпеливо. Не можешь просить других, сделать что-то вместо тебя. Пообещай мне, что ты научишься?
Я выдохнул Дерен и ощутил, как в груди разливается тепло. Он снова был одним целым. Я научусь.
* * *
Рэм проспал до утра.
Никто его не будил. И когда он открыл глаза, солнце уже светило вовсю, заливая золотом пол спальни.
Рэм взглянул на браслет и увидел маячок Дерена. Тот мигал где-то совсем рядом.
Наверное, пилот его потерял!
Пацан подскочил, бросился на улицу и застыл в дверях.
Дерен сидел прямо на крыльце и играл с собакой.
Вернее, это собака играла с пилотом. Тот словно бы спал с открытыми глазами, а здоровенная, круглоухая, с чёрными и рыжими пятнами псина лизала ему руки, потом поставила лапы на грудь и взялась за лицо.
Брюхо у собаки как-то странно раздулось, и торчали здоровенные чёрные соски.
У неё щеночки будут? спросил Рэм.
Будут, очнулся Дерен и осторожно убрал собачьи лапы с груди.
А как её зовут?
Кьё. Это наша корабельная собака. Её капитану на Гране подарили.
Корабельная?! Рэм перешагнул невысокий порожек, присел на корточки и протянул собаке ладонь:А меня будешь облизывать?
Кьё понюхала его руку и решила, что можно и облизать.
Рэм рассмеялся.
И физиономию ей подставь, посоветовал Дерен. Но лучше умойся. Выспался?
Ага, Рэм наглаживал Кьё. Какая бархатная у неё шкурка.
Умывайся. Дерен встал. Эта девица может полдня лизаться, она это любит. Я хочу, чтобы ты поел и полетел со мной.
А куда?
Просто прогуляемся. Посмотрю, что ты умеешь.
Умываться пришлось у фонтанчика возле дома. Рэм просто не знал, где у эйнитов туалет.
А потом Дерен показал висящее на яблоне полотенце, и пацан понял, что с умыванием угадал.
Однако чистить зубы у фонтанчика было нечем. И не у кого спросить.
Амаль убежала куда-то. Наверное, на учёбуобщина жила своей жизнью.
Туалет он после некоторых раздумий нашёл, очень хотелось. Но там были совершенно незнакомые баночки и коробочки. Потому Рэм расчесался пятернёй и решил, что этого хватит.
Завтрак ждал на столе. Очень простой: каша из местных злаков, яичница и варенье.
Варенье Рэму особенно понравилось. Пёстрое, сладко-терпкое, из разноцветных ягодкрасных, зелёных, жёлтых.
Все ягоды были незнакомые. Особенно странный и ни на что не похожий вкус был у зелёных.
Рэм выловил несколько штук на блюдце, начал разглядывать.
Это орехи, а не ягоды, пояснил Дерен. Неспелые только.
Он вошёл в дом, устав ждать на крыльце. По-свойски сел на подоконник.
Откуда ты знаешь? удивился Рэм.
Мы часто бываем на Кьясне. У капитана здесь дочка.
Но это же?..
Рэм хотел сказать, «чужая территория», но осёкся.
Храмовая община была какой угодно, но только не «чужой». Ему были здесь рады. Ни одного косого взгляда Рэм не заметил, а ведь они с Амаль вчера долго стояли у могилы и видели множество местных.
Это же планета Содружества, нашёлся он. А у нас перемирие непостоянное: то воюем, то не воюем
Воюют правительства, пожал плечами Дерен. Эйниты вообще вне политики. Тут главное не попасться секторальному патрулюместные к нам привыкли.
Рэм оторвался от варенья.
Вот и отец говорил так же: воюют правительства. А ещё он говорил: «И эта война когда-нибудь кончится»
Дерен был уже не сердитый, а просто задумчивый, и пацан решился спросить:
Вальтер, а как ты думаешь: на Мах-ми правы центристы или конфедераты?
Дерен ответил, хотя мог бы, наверное, поторопить:
Основное занятие революционеровубивать тех, кто с ними не согласен, пояснил он. Кто тут может быть прав? Кто больше убил?
Я не знаю, Рэм выловил и съел орех. Но мы же воюем за Империю. Значит, правы центристы? Они ведь тоже за Империю топят.
Мы воюем с мерзавцами и предателями, покачал головой Дерен и уставился в пол. Боремся со всякой дрянью. Иногда эта дрянь воюет на стороне Содружества, иногда на стороне Империи. Мыспецон. Подразделение специального назначения. Нас для этого создавали.
А почему тогда война тянется уже восемь лет? Ну, поймали бы всех предателей? На Мах-ми же поймали Римова?
Дерен отвлёкся от созерцания пола, удивлённо посмотрел на Рэма и рассмеялся.
Ну как же тебе объяснить Он опустил руку, чтобы погладить собаку, ткнувшуюся в него мордой. Беда в том, что предать в определённых условиях способен почти любой человек. Нужно менять условия, а не затыкать дыры спецоном. Прекращать войну, наводить порядок на Юге галактики.
Кьё села и застучала хвостом.
Рэм отложил ложку, давая понять, что слушает.
Ты ешь давай.
А тырассказывай. Я хочу понять Ну Вот ты говоришь, почти каждый. Это значит, что и я тоже предатель? Так, что ли?
Рэма здорово задела эта странная мысль.
Что значит: почти любой? Типа, обстоятельства сильней человека?
Но ведь он в спецон записался, а не в таггеры! Хотя и дураку было понятно, что таггеры сдали бы пацана бандитам и за меньшие деньги, чем были назначены за его голову.
Может быть, и нет, легко согласился Дерен. По крайней мере, ковчег на твоей шее обнадёживает.
Рэм нащупал и сжал маленькую фигурку ковчега.
Но я не верю в Ну в Ноя, если ты об этом.
Думаю, ты носишь его для памяти, согласился Дерен.
Рэм вздохнул. У него и в самом деле не осталось другой памяти о семье, и маленький ковчег постепенно приобрёл особенную ценность.
Памятьодин из краеугольных камней человеческого, Дерен улыбнулся. Память расширяет наше понятие о мире. Человек не способен видеть мир таким, какой он есть, но память всё-таки даёт дополнительный бонус.
Почемуне способен? удивился Рэм. Я вижу дом, стол, стулья. Они настоящие.
Верно. Но ты даже в здешнем городе не был. Вся Кьясна для тебяэтот дом и часть храмового сада. Ты создал здесь свой маленький мир. Дерен наклонился и стал гладить Кьё. И так во всём. Мирслишком большой, слишком сложно устроен. А наш мозг маленький, он не может вместить все планеты, всех людей, все идеи. Он берёт из них по чуть-чуть и создаёт для себя собственный маленький мир. И человек живёт именно там, а не в мире вообще. Если в его маленьком мире считается, что предаватьнехорошо, он и не предаёт.
Но так же везде! Везде считают, что предаватьплохо!
А разве на Мах-ми доносчик не получает часть имущества того, кого предал?
Но начал Рэм и замолчал.
Доносчик защищён законом. Имя его не разглашается. Администрат заявляет, что это помогает выявлять таггеров, но
Вальтер, но почемутак? Ведь это неправильно!
Потому что нет в реальном мире хорошего и плохого. Стул просто стоит. Вода просто течёт. Это мы создаём внутри нас свой маленький мир и придумываем ему законы. Какие хотим. Неправильныетоже.
А зачем нам плохие законы?
Какие мытак и придумываем. В правительстверовно такие же люди сидят. Чтобы создавать более сложные и универсальные законы, нужно сначала изменить человека.
А на Экзотике люди лучше?
Разнообразнее. Но в целомтакие же. Будь они совсем инымимы бы не воевали.
А почему?
Глава 22
Ну, вот представь. Твой миртакая же комната, как вот эта. Что у нас тут? Стол, два стула, светильник на окне, шторки
Холодильник есть. В стене, подсказал Рэм.
Вот-вот. Ты обставил эту комнату мебелью, покрасил стены, занавесочки какие-нибудь повесил. Всё как у других. Он посмотрел на Рэма. А вот любимая одежда, ковчег на шееэто уже только твоё. И вот я прихожу и говорюмебель твою на свалку, одежду дадим другуюраздевайся. И тот, у кого есть хотя бы ковчег на шеетак просто не разденется. Но остальные начнут выбрасывать столы, стулья, ведь им дадут новые, ещё лучше. Они предадут свою картину мира сразу.
Но, может, они правы? Может, твоя картина миралучше?
Да откуда? Она такая же маленькая. Раз я не могу вместить две и хочу убрать твою, значит, я примерно такой же, как ты. Нисколько не умнее. Просто мне хочется выкинуть твою мебель и отобрать твою любимую одежду.
И мы начинаем воевать?
Иногда. Но чащенами начинают воевать те, кто поумнее. Кто заберёт выброшенную тобой одежду и мебель.
То есть Мыдураки? Недоразвитые? И потому воюем?
Или человечествов массе большие дети. Мы почему-то считаем, что тот, кто достиг некого роста и весавзрослый. Но впадать в истерику от того, что твоя внутренняя картина мира не совпадает с реальнойэто младенческая реакция. Маленький ребёнок, когда родители выходят из комнаты плачет, ведь комнатавесь его мир. Но мир взрослогобольше комнаты.
А если ребёнок наоборот бежит от родителей?
То он перепутал «пространство» и «взрослость». Возможность убежать из комнаты с родителями не делает его старше. Родители уходят из комнаты ребёнка не для того, чтобы показать, что они взрослее. Просто им нужно работать, любить. А ребёнок, вырываясь из тесной комнаты, убегает и ставит себе «галочку»он сумел выйти. Это не добавляет ему опыта в познании мира. Он убегает всё дальше, но в голове у него тот же стол, стул да занавески.
Рэм покачал головой. Сумел он убежать, ага Едва не прибили. Но не поругайся он в тот вечер с отцомдаже хоронить было бы нечего
Ну да, улыбнулся Дерен. Мир-то был не в теме, что убежавший из домауже взрослый. Повезло, что он не сумел тебя прожевать.
Рэм чуть вареньем не подавился.
А как ты мысли читаешь? насмелился спросить он.
Я вижу выражение твоего лица. Ощущаю эмоциональный отклик. Ты подумал о том, что убежал из дома, но потому и уцелел.
Но я-то и в самом деле не очень-то взрослый, полупризнался Рэм. Потому и думал, что убежатьэто круто.
Даже двадцать одинэто же немного? Вон у экзотов совершеннолетие в сорок два.
Наверное, большая часть человечества у нас тоже не очень взрослая, согласился Дерен. Почему бунтует Мах-ми? Население узнало отрывочные сведения о жизни на Экзотике. Кто-то увидел красивый стул и захотел себе такой же. Ему не дали, и он впал в истерику, как ребёнок, которому родители не купили игрушку. На Мах-ми никто не мешал до войны переселяться на планеты экзотианского подчинения. Не мешает, в общем-то, и сейчас. Но конфедераты решили, что стулья должны поменять все. И тогда выяснилось, что центристы дорожат не только стульями. И началось.
Рэм фыркнул.
Если бы к отцу пришли и сказали: «Мы вам стулья хотим поменять»он послал бы всех далеко-далеко!
Вторую мысль он озвучивать не стал.
Отец не был ни центристом, ни конфедератом. А что если к нему и в самом деле пришли, хотели заставить выступить на стороне конфедератов, а он отказался менять убеждения? И тогда его вместе с семьёй?..
Но почему юрист продолжал охотиться на Рэма? Ведь уничтожив отца, он отомстил достаточно?
Сложно всё это, сказал Рэм. В жизнисложно. А со стульями как-то уж больно примитивно выходит.
Ну не так уж и примитивно, улыбнулся Дерен. Вот представь, что эта комнататвой мир. И вдруг тебя просят сменить стулья. Ты вносишь чужие стульятесно, выносишь своижалко. Оставилсоседи говорят, а почему ты не с нами? И вот весь твой мир сводится к тасканию стульев. Пока не придут те, у кого есть оружие, не переломают всю твою мебель. И вот это уже война.
Это ты к тому, что не надо менять мебель, если она кому-то не нравится?
Это я к тому, что в твоём доме должно быть что-то поважнее стульев. Ты поел? Пойдём. Надеюсь, устройство двойки тебе знакомо лучше, чем теория стульев.
В шлюпке Дерен сел слева, и Рэм растерялся, услышав команду «принять управление».