Благодаря Льву и нескольким походам в шахматный клуб я его знал, а ещё знал, что поладить с Филиппом Гавриловичем точно не получится, вот и счёл нужным заметить:
В патовом положении невозможно сделать ход, здесь больше подходит поговорка «куда ни кинь, всюду клин».
Заведующий покачал головой.
Если экстраполировать шахматные условности на реальную жизнь, в патовой ситуации игрок любым своим действием подставляет под удар короля, что запрещено правилами. А у нас имеется свобода воли, долг, ответственность и прочие занимательные вещи, зачастую мало совместимые с инстинктом самосохранения.
Я ничего на это высказывание не ответил, и тогда Филипп Гаврилович замялся, будто бы даже собрался спросить о моих отношениях с Лизаветой, но ничего выяснять в итоге не стал, расписался, шлёпнул печать и объявил:
Если сам отнесёшь гарантийное письмо в бухгалтерию, чтобы они оприходовали его и согласовали смету, первую процедуру сможешь пройти уже сегодня.
Свободного времени у меня было в избытке, и заведующий велел разузнать у секретарши, куда следует идти, а после указал на дверь. Кудрявая красотка ограничилась инструктажем более чем просто лаконичным, но, как ни странно, в коридорах служебного крыла я не заплутал и вскоре уже стучал в дверь начальника сектора учёта нематериальных фондов, некоего Горицвета М. П.
Войдите! послышалось изнутри, и я переступил через порог.
Хозяин кабинета оказался господином средних лет, весьма изящного сложения, но при этом определённо тренированным и жилистым ровно воздушный гимнаст. Волевое лицо с прямым носом отличалось резким овалом скул, что отчасти скрадывалось усами и бакенбардами, а зачёсанные назад светлые волосы открывали высокий лоб. Я с ним уже определённо где-то встречался, вот и замешкался, пытаясь припомнить где именно.
Это секундное замешательство не осталось незамеченным.
Что-то не так, молодой человек? спросил Горицвет с лёгкой хрипотцой завзятого курильщика.
Извините, смутился я. Просто видел как-то вас в «СверхДжоуле». Михаил Прокопьевич, если не ошибаюсь?
Именно так. Что у вас?
Я протянул гарантийное письмо и составленную в лаборатории смету. Горицвет глянул сначала одни документ, затем другой и вздохнул.
Ох уж мне эта молодёжь! Торопитесь жить, уповаете на медикаменты и технологии и не понимаете, что эта спешка не даёт создать полноценный базис для гармоничного развития. Шагая через две ступени, легко порвать штаны! Михаил Прокопьевич поднялся и отпер несгораемый ящик, выложил на стол вытащенную из него папку и принялся подшивать гарантийное письмо, продолжая вещать: Поразительное дело, но самые отъявленные скептики это как раз операторы. Получив доступ к сверхэнергии, они сочли это чем-то новым, очередной ступенью развития, если угодно. Но ничто не ново под луной. У всего в нашем мире имеется основа. Традиционные практики творят чудеса! Медитации и мантры куда действенней таблеток и агрегатов, которые по сути своей мало чем отличаются от костылей. Истинная сила скрывается внутри нас. И один из путей достичь просветления это йога. Подумайте об этом. Подумайте, пока ещё не слишком поздно. Поверьте, созерцание зачастую превосходит по эффективности любые действия. Мои друзья и ученики демонстрируют поразительные результаты. Просто поразительные и совершенно необъяснимые с точки зрения теории сверхэнергии. Впрочем, о чём тут говорить, если этой теории без году неделя, а пути духовного развития совершенствуются на протяжении тысячелетий!
Горицвет вручил мне отпечатанную на печатной машинке листовку, после принялся листать бухгалтерский журнал. Я воспользовался моментом и с интересом огляделся. В углу не столь уж и просторного кабинета висели разнокалиберные бронзовые колокольчики весьма экзотического вида, а стены пестрели фотографиями и газетными вырезками. На некоторых снимках удалось разглядеть бухгалтера в компании чужеземца, экзотической одеждой и внешним видом неуловимо напоминавшего пахартских йогов. В большинстве заголовков упоминался некий «Махат Атман».
Впритык, но по смете укладываются, пробормотал Горицвет и начал шлёпать на смету печати и штампы. Каждый из нас сам выбирает свой путь, заявил он, поставив подпись. Вам ещё не поздно передумать. Приходите, буду рад помочь.
Бухгалтер вернул согласованную смету, я с благодарностью принял её, попрощался и покинул кабинет, а в коридоре подумал-подумал и комкать листовку не стал, аккуратно сложил её надвое и сунул в портфель. После поспешил обратно в лабораторию, намереваясь пройти первую из процедур и успеть на следующую пару, благо до начала той оставалось ещё чуть больше часа.
Нужная мне лаборатория располагалась уже не на нулевом этаже, а в подвале и, подозреваю, не на самом верхнем его уровне. По крайней мере, спускался лифт как-то очень уж долго. В холле без окон помимо молодого лаборанта с тонкими чертами лица меня встретили два охранника и не увальни-вахтёры, пусть и наделённые сверхспособностями, а подтянутые ребята с пистолетами-пулемётами и в полной боевой выкладке. Один занимал позицию сбоку от выхода из лифта, другой расположился за перегородкой как бы ещё не бронированной.
Это ко мне! объявил предупреждённый заведующим лаборант, но не тут-то было. Пришлось предъявлять карточку вольного слушателя, подлинность которой проверили звонком в службу охраны.
После этого меня повели в святая святых, и лаборант проворчал:
Перестраховщики!
Впрочем, насчёт «святая святых» я погорячился. Сначала был холл, потом обычная на вид раздевалка с рядами одинаковых шкафчиков. Пришлось избавляться от одежды и взвешиваться на стоявших тут же весах. Назвавшийся Леопольдом лаборант записал показания в блокнот, указал мне на стопку простынок и позвал за собой. Рядышком лежали тапочки, надел их, пошлёпал следом.
Пришли мы в буфет, такое впечатление, по крайней мере, поначалу сложилось. Там за круглыми столиками пили чай с полдюжины замотанных в простынки пациентов обоих полов, некоторые были раскрасневшимися, словно после бани, другие казались слегка озябшими, так же как и я.
Заправляла хозяйством дородная тётка в белом фартуке поверх белого же халата с закатанными рукавами, открывавшими мясистые предплечья. Именно она принялась отмеривать на аптекарских весах какие-то травки и сушёные ягоды, когда лаборант объявил:
Сборы три и четыре в равных пропорциях.
Уже пару минут спустя я получил фарфоровый чайник и металлическую кружку, расположился за свободным столиком и принялся ждать, пока заварятся травы. Лаборант указал на странного вида часы, на циферблате которых помимо часовой и минутной стрелок с тихими щелчками сменяли друг друга таблички с секундами.
Через две минуты выпей кружку, потом иди в третью парную, предупредил Леопольд. Там посидишь до сигнала, попутно прими ещё столько же настоя. Чтобы не путаться, наливай в кружку сразу до риски. Остатки выпьешь после возвращения.
Я ожидал совсем другого, каких-нибудь замысловатых агрегатов, и немного даже растерялся.
А потом?
Суп с котом, отшутился лаборант. Увидишь.
Я решил не настаивать на объяснениях, выждал озвученное время, наполнил кружку травяным чаем и сделал осторожный глоток. Вкус показался знакомым и при этом ничего подобного прежде пробовать точно не доводилось. Тянуть не стал, влил в себя содержимое кружки, вновь наполнил её и отправился к двери с табличкой «1-3». Насколько успел разобраться, для барышень предназначались четвёртая, пятая и шестая парные.
За дверью обнаружился небольшой предбанник с душем и круглый бассейн с холодной водой. Сидевший за столом с песочными часами банщик оторвался от газеты, глянул на меня и спросил:
Первый раз? А после утвердительного кивка предупредил: Там часы песочные, не забудь время засечь. Если жару плохо переносишь, садись пониже. На выходе ныряй в бассейн.
Откуда-то из соседнего помещения донёсся пронзительный девичий визг, и дядечка поднял вверх указательный палец.
О, занырнула! Только ты не визжи, очень прошу.
Я только плечами пожал и зашёл в парную, в которой оказалось не так уж и жарко, но при этом одуряюще пахло травами и сосновой смолой. Перевернул одни из песочных часов, забрался на верхнюю полку, а уже пару минут спустя спустился чуть ниже и отхлебнул травяного чая. Возникло ощущение, будто неведомым образом перенёсся в окрестности Эпицентра, очень уж знакомо прогревало изнутри. Пропотел вмиг. Ещё поймал себя на ожидании, что вот-вот на зубах знакомо заскрипит пыль, даже глотнул настоя, стремясь избавиться от наваждения.
За последними песчинками, падавшими из верхней колбы, я с живейшим интересом наблюдал уже с самой нижней полки. Под конец начало откровенно припекать, а прыгнул в бассейн и будто в прорубь ухнул, до того холодной оказалась вода. Когда выбрался и замотался в простынку, из соседней парилки вальяжной походкой вышел студент на пару лет постарше, встал под душ.
Я заподозрил розыгрыш и обратился к банщику.
А в бассейн сигать это обязательно?
Тот оторвался от газетки, смерил меня раздражённым взглядом и заявил:
Из третьей процедурной обязательно.
Задерживаться в предбаннике я не стал, вернулся в зону отдыха, в несколько глотков допил чай и огляделся в поисках лаборанта. Тот помахал мне рукой от дальней двери.
Травы собраны на территории Эпицентра, дерево на полки привезли оттуда же, пояснил Леопольд. Ты сейчас не просто в бане посидел и чайку попил, но и восприимчивость к сверхэнергии повысил. Теперь проще будет с упражнением справиться.
Мы пошли по коридору, и в лицо повеяло сухим тёплым воздухом, задувал он решительно со всех сторон, даже снизу, и пришлось придержать рукой простынку, дабы та не взлетела к поясу. Сопровождавшая веснушчатую студентку лаборантка тётенька уже в возрасте не удержалась от ехидной реплики:
Да не жмись ты! Хозяйство проветривать надо!
Её подопечная отчаянно покраснела и засеменила, зажав собственную простынку меж коленей. Я тоже растерялся, даже не нашёлся с ответом.
За следующей дверью в небольшой комнате обнаружился пульт с несколькими переключателями и рычагами, присматривавший за ним молодой человек играл сам с собой в шахматы, точнее разбирал этюды из журнала. Он мельком глянул на меня и сказал:
Мальчики налево, девочки направо.
Стас, ты где тут девочек увидел? возмутился Леопольд. Совсем уже со своими шахматами сбрендил!
Ну, если тебе не интересно, где девочки, иди к мальчикам, прозвучало в ответ, и мой сопровождающий даже задохнулся от возмущения.
Урод, пробурчал он, поворачивая налево, где после небольшого перехода обнаружилась очередная развилка с тремя дверьми. Я сейчас тебя везде проведу, в следующий раз будешь сам ходить. Не заблудишься.
Не заблужусь, подтвердил я без особой, впрочем, уверенности.
Дверь второй процедурной оказалась массивной, изнутри её покрывал материал, похожий на слюду, а саму процедурную словно вырубили в толще огромной глыбы соли. Круглое помещение с куполообразным потолком и симметричной ему выемкой пола не имело никаких видимых источников освещения, но темно в нём не было: казалось, свет проникал прямо через стены. В центре высился помост, от двери к нему был перекинут мосток.
Заходишь, садишься, пытаешься расслабиться и ощутить присутствие сверхэнергии. По сигналу входишь в резонанс. Сегодня просто попытаемся полностью раскрыть уже наработанный потенциал, поэтому энергию удерживай в себе.
И что с ней потом делать?
Потом выплеснешь. И чем быстрее, тем лучше.
А тут ничего
Я неопределённо повертел в воздухе рукой, и Леопольд понимающе улыбнулся.
Тут ничего, даже когда операторы шестого витка процедуры проходят, уверил он меня и сделал приглашающий жест рукой.
Оставалось лишь пройти на помост, тогда лаборант вытянул мосток и закрыл дверь. Навалилась неестественная тишина, и я сообразил, что не уточнил насчёт сигнала, но тревожиться на этот счёт не стал, постелил простынку на доски и уселся сверху. Потянулся к сверхсиле и пусть не сразу, но всё же уловил её чуть ослабленное и при этом какое-то очень уж чёткое, не сказать сфокусированное, присутствие.
Подивился необычным ощущениям, а миг спустя донеслось металлическое дребезжание звонка.
Сигнал? Он самый!
Я резко вдохнул и чуть замешкался, поскольку в процедурной не оказалось никаких источников освещения и пришлось перебарывать привычку вгонять себя в резонанс через эффект стробоскопа. И вновь подивился непривычной чёткости ощущений, которое не пропало даже с ростом пропускной способности входящего канала. Единение со сверхсилой оказалось столь полным, что невольно задался вопросом, каким образом умудрялся оперировать ей до того, а попутно взвинчивал потенциал и разгонял энергию по организму, смягчая её давление, а после и вовсе закрутил волчком, дабы не позволить выплеснуться вовне.
Свечение соляных стен стало чуть ярче, начали проявляться какие-то тени, прожилки и цветные пятна, а потом я взлетел на пик мощности, попытался зацепиться за этот краткий миг, но могущество просочилось сквозь пальцы, сгинуло. И осталась лишь тяжкая ноша набранного потенциала.
Я шумно выдохнул и выплеснул из себя всю удерживаемую энергию разом. Свечение стен потускнело, а в следующий миг от них отразилась волна морозного воздуха, и в процедурной ощутимо похолодало, даже кожа мурашками покрылась, а сбившееся дыхание начало вырываться с паром. К счастью, долго сидеть на помосте не пришлось: распахнулась дверь и мне перекинули мосток.
Тридцать три секунды! Нормально! оповестил меня Леопольд. Ты тогда иди, а мне ещё замеры сделать надо.
Иди? Я просто опешил. И за это с меня содрали двадцать пять рублей? За травяной чай, десять минут в парилке и сидение в соляной комнате? Серьёзно?
Это всё? уточнил я на всякий случай.
На сегодня да, подтвердил лаборант. Запишись у администратора на следующую неделю.
А что это вообще было? обвёл я рукой соляные стены процедурной.
Соль с болота на двенадцатом витке Эпицентра, просветил меня Леопольд. Она стабилизирует поток энергии за счёт отсечения части диапазона, оперировать сверхсилой становится немного проще. Ты тут сейчас просто навыки нарабатывал. Как на велосипеде ездить один раз получилось, дальше уже само собой выходить начинает. И организм привыкает. Всё, иди! Работать надо!
Испытывать терпение лаборанта я не стал и отправился в раздевалку, а на выходе заглянул в кабинет администратора и забронировал время посещения процедур, коих на следующей неделе было запланировано четыре.
На курсах тезисно рассказали о работе с осведомителями и продолжили раскрывать отдельные моменты организации наружного наблюдения и ведения допросов, а под конец устроили проверку наших вымышленных историй о якобы случайном знакомстве друг с другом. Герман Харитонович давал технику создания ионного облака, которой я и без того владел, но выслушал лекцию с большим интересом. И всё бы ничего, но по итогам проверки кинетических экранов он устроил всей группе настоящий разнос и даже попросил заведующего учебным центром не выдавать при отработке техники закрытой руки ватников.
Пусть поймут каково это пулю схлопотать! заявил он напоследок и ушёл, в сердцах хлопнув дверью.
На наше счастье Денис Гаврилович этот совет проигнорировал, и лишать нас защиты при обстреле каучуковыми пулями не стал. Ну а до того мы и сами палили по мишеням, прицельно и на время, и вот тут уже мне персонально настоятельно посоветовали больше упражняться с выхватыванием из кобуры табельного пистолета. Пообещал принять к сведению.
На вечерней тренировке сначала вдумчиво работал с гантелями и штангой, затем отрабатывал удары и уклонения, ну а потом отпросился, поскольку никак иначе отвезти Валентину в ресторан не успевал. А так и стрелки на брюках отгладил, и полуботинки начистил.
За медсестрой прикатил сразу на извозчике, плюнув на переплату, и не прогадал, удостоился от девушки благосклонной улыбки. Это был хороший знак, по той простой причине, что, несмотря на предупреждение Георгия Ивановича, я всерьёз рассчитывал перевести наше общение в плоскость личных отношений.
Ну а почему нет? Симпатичная, ладная, свободная. Плохо разве?
Если без чувств, исключительно для здоровья?
Пусть даже в общежитии условия для встреч отсутствуют, мы по пути вполне себе приличную на вид гостиницу проехали не разорюсь, если придётся ночь там провести. Не просто же так деньги вдобавок к выданной Альбертом Павловичем тридцатке с собой прихватил.
Но это всё потом. Сначала в «Гранд-отель».
Наряженный в ливрею с золочёным позументом вахтёр посмотрел на меня свысока и точно собирался посоветовать поискать заведение попроще, но перевёл взгляд на Валентину и услужливо распахнул перед нами дверь. Хотя, наверное, всё же не перед нами, а перед ней. Сам я себя мальчишкой на чужом празднике жизни ощутил.