Развернувшись, он бросился на Человека-без-Лица, схватив его за горло. В ответ все так же сияла застывшая улыбка.
Невидимая рука несколько раз хлестнула его по лицу, но он не ослаблял хватку. По его носу и щекам начал колотить маленький кулачок.
Ощутив сквозь ужас реальную боль, он содрогнулся, будто эпилептик в первую секунду приступа.
Открыв глаза, он увидел перед собой испуганное лицо Полианны, которую держал за горло. Ее смятая постель промокла от пота, лицовсе в царапинах, на горле остались отметины, которые вполне могли превратиться в синяки. Она продолжала слабо бить его кулаком.
Бенджамин судорожно отдернул руки.
О господи, пробормотал он. Господи Исусе!
Выскользнув из постели, он немного постоял над Полианной. Дрожь не проходила. Холодный пот стекал по телу. Он схватил халат, но тот нисколько его не согрел.
Полли, милая Полли Прости меня. С тобой все в порядке? Мне снился кошмар хуже чем когда-либо. На этот раз он меня поймал. Прости. Я думал, что дерусь с ним. С тобой все в порядке? Тебе что-нибудь нужно? Он никак не мог остановиться.
Сердце отчаянно колотилось. Страх не уходил. Казалось, сейчас в комнату шагнет Человек-без-Лица.
Воды, кивнув, прохрипела Полианна.
Пройдя в ванную, он нашел стакан и лишь с третьей попытки наполнил его наполовину.
Полианна приподнялась на постели, потирая горло рукой и боязливо глядя на Бенджамина. Она взяла стакан.
Тебе нужна помощь, прошептала она. Нет! Не приближайся.
Это только сон Я бегу по улицам, зову на помощь, а надо мной все смеются А он все ближе На этот раз он меня поймал. Полли, я не знаю, что это значит. Мне страшно. Милая, не бойся, прошу тебя. Со мной уже все в порядке. Я не хотел сделать тебе больно. Я думал, что дерусь с ним.
Полианна расслабилась, но не до конца. Каждый раз, когда он придвигался к ней, пытаясь найти утешение в ее близости и тепле, она тут же отстранялась.
Полли, прошу тебя
Дверь открылась.
В Железной крепости была ночь. В тусклом свете из коридора виднелся лишь мужской силуэт с широко расставленными ногами и скрещенными на груди руками. От него исходила неприкрытая злоба.
Шлюха! взвизгнул Люцифер голосом на октаву выше обычного. Поганая шлюха! С моим собственным чертовым братцем!
Он ворвался в комнату. Прикроватная лампа осветила его лицолицо убийцы. Схватив Полианну за руку, он рывком поставил ее на ноги и ударил в живот. Она согнулась пополам, и он врезал ей в подбородок. Бенджамин застонал, услышав треск. Ему показалось, что Люцифер сломал ей челюсть.
На самом деле Люцифер сломал собственную кисть. Пискнув от удивления и боли, он уставился на свой кулак.
Бросившись к Люциферу, Бенджамин отшвырнул его от Полианны. Люцифер споткнулся о стул и упал.
Ах ты, сволочь, выругался он, поднимаясь. Оставь мою жену в покое. Убью!
Он кинулся на Бенджамина, хватая здоровой рукой нож.
Кто-то заглянул в дверь и тут же убежал.
Ошеломленный и испуганный, Бенджамин присел, ожидая нападения. Блокировав удар ножа, он ударил Люцифера и попытался схватить его за запястье. Люцифер отпрыгнул и тоже присел.
Оба прошли школу отца и были опытными убийцами. Постороннему наблюдателю их поединок показался бы весьма интересным.
Люцифер дважды сделал ложный выпад и нанес удар. Бенджамин скользнул в сторону и наткнулся на нож, оказавшийся вовсе не там, где он ожидал. По бедру стекла тонкая струйка крови.
Уж я об этом позабочусь! прорычал Люцифер, кивая на пах брата. Больше тебе не удастся оттрахать ничью жену. Даже собственную, самонадеянный урод.
Он начал заходить сбоку. Бенджамин ждал, весь в поту.
Бенджамин швырнул в лицо брата подушкой, но тот увернулся и шагнул к нему.
Поток ледяной воды отбросил Люцифера в другой конец комнаты. Бенджамин повернулся, и на него тоже обрушился водяной удар словно от сотни кулаков, отшвырнув к стене.
Прекратите, черт бы вас побрал! заорал он.
Водяной шквал утих.
В дверях стояли двое легионеров, держа пожарный шланг. Мимо них протолкнулась Фрида Шторм, лицо ее перекосилось от гнева. Своим видом она внушала не меньше страха, чем ее отец Кассий.
Бенджамин, оденься. И ты, женщина, тоже. Люцифер, поднимайся. Быстро!
Она дала ему не по-женски крепкого пинка.
Она не стала спрашивать, что случилось. Все было и так ясно.
Что с тобой, черт побери? набросилась она на Бенджамина. Совсем жить надоело? Сперва та хрень с крейсером Ричарда, теперь это
Мама, я
Да, это сделал Гомер. Но кто отвечает за Гомера? Кто ему позволил? Генрих, отведи Люцифера к врачам. У него что-то с рукой.
Она шагнула к Полианне. Девушка столь быстро одевалась, что путала застежки. Схватив за подбородок, Фрида повернула ее голову из стороны в сторону. Полианна избегала ее взгляда.
Что у тебя с горлом?
Это все я, пробормотал Бенджамин.
Что ты сказал?
Это я, мама. Мне снился сон На этот раз он меня поймал. И я с ним дрался.
Выражение лица Фриды слегка изменилось, и по нему пробежала тень страха.
Мне придется поговорить с мадам Эндор. Получить новые данные. Она опасалась, что может случиться нечто подобное.
Мама
Бенджамин, у тебя есть хоть капля приличия? Хоть сколько-нибудь здравомыслия? Это жена твоего брата. Это дом твоего брата. Молчи! Я знаю, что она чертова потаскуха. Я знаю, что она дает любому, кто попросит. Но тебе должно было хватить мозгов, чтобы ее об этом не просить. Ради всего святого, тебе должно было хватить мозгов, чтобы понять: эту ночь он захочет провести с ней. Завтра он покидает крепость.
Покидает? Я не знал
У моего отца есть для него поручение. Если бы ты хоть чем-то интересовался, кроме себя любимого Она повернулась к Полианне. Приберись здесь. Я пришлю кого-нибудь помочь. И предупреждаю: я намерена обсудить это с мужем, когда он вернется. Бенджамин, она взяла его за руку, идем.
Оказавшись в цитадели собственных покоев, Фрида крепко схватила его за плечи и раздраженно прошептала:
Бен, дорогой мой мальчик, зачем тебе все это? Я не могу постоянно вытаскивать тебя из передряг. Отец будет вне себя, когда об этом услышит.
Мама
Он обязательно услышит. Ради всего святого, да завтра об этом будет знать вся крепость. Бен, держись от нее подальше. Она словно течная кошка. Ей все равно.
Мама
Сядь. Вот так, хорошо. Я хочу, чтобы ты подумал, Бен. Как следует подумал. О себе. Об этой женщине. О Люцифере. Обо всем, что тут происходит. О проблемах твоего отца и деда. И самое главноео Майкле Ди. Майкл Ди здесь, Бен. Тебе не хотелось бы знать почему? На это есть причина. Он ничего не делает без каких-либо низменных причин. Твои отец и дед совершили ошибку, улетев, пока он здесь.
Мама
Молчи. Ничего не говори. Просто думай. Я приготовлю тебе выпить.
Пока он пил, Фрида сделала несколько вызовов по связи. Сперва она поговорила с мадам Эндор, привезенной с Новой Земли оккультисткой. Разговор был долгим, и, когда он закончился, Фрида побледнела.
Затем она связалась с арсеналом, разбудив главного оружейника, и приказала снабдить Бенджамина легким пуленепробиваемым «бельем». Фирма «Интерстеллар техникс» пыталась продать его мужу, чтобы тот носил его под обычной одеждой.
Меня не волнует, что мы его так и не купили, капитан. Если Легион не хочет платить, заплачу сама. И сделайте все нужные модификации. Утром он явится на примерку. Она рассерженно отключилась.
Сев напротив сына, она уставилась на него. Он не поднял взгляд и спросил:
Ты ведь звонила мадам Эндор?
Фрида кивнула.
Насчет моих снов? Что она сказала? (Фрида не ответила.) Что, все настолько плохо?
Бен, завтра первым делом пойдешь в арсенал. Капитан Фергус подгонит тебе по размеру бронебелье от «ИТ».
Мама
Делай, как я говорю, Бенджамин.
Мама
Я все сказала, Бенджамин.
Он вздохнул.
Его охватил внезапный страхвпервые за все время не во сне. Он невольно оглянулсяне приближается ли Человек-без-Лица?
22. Годы 28442845
Все те месяцы, что Дит провел в плену, его поддерживало свойственное сангари умение ненавидеть врага, которое освещало путь, подобно факелу в ночи. Джексон порой был близок к тому, чтобы окончательно сломить Дита, и даже полагал, что это ему удалось. Но за внешней покорностью, игравшей роль защитной окраски, таилась ненависть. Он размышлял, строил планы и набирался терпения.
Через неделю после неудачной попытки побега Джексон взял его с собой в селение. И Дита оно потрясло намного сильнее, чем тот факт, что старику известна его тайна.
Само селение вполне соответствовало его ожиданиям. Оно состояло из десятка грязных примитивных хижин, в которых обитали полукочевые охотники и собиратели. Их было около сотни, от многочисленных детей до горстки стариков.
Вождю было около тридцати лет по летоисчислению Префактла. В цивилизованном мире его с трудом воспринимали бы как взрослого, но здесь он считался стариком. Жизнь в лесу была коротка и жестока.
До селения добрались около тридцати рабочих и племенных рабов Норбонов. Их состояние повергло Дита в ужас.
Эти дикие звери использовали сородичей в качестве рабов, причем куда более жестоко, чем Норбоны. Жители селения до сих пор шутили насчет их доверчивости.
Дит следовал за Джексоном, ходившим от хижины к хижине в поисках пациентов. Он видел, насколько жестоко обращаются с животными Норбонов. Девочку не старше его самого держали в яме за то, что она отвергла притязания вождя. Пытавшийся помешать этому полевой рабочий стонал и кашлял кровью, прибитый гвоздями к грубо сделанному кресту. Посреди селения лежал гниющий труп, покрытый насекомыми, его зажарили живьем.
У Дита весь день подступал комок к горлу. Как могли эти звери столь жестоко обращаться с себе подобными? У них не было к тому никаких причин.
Не потому ли его родители столь презирали человеческую расу?
Джексон, сам того не зная, оказал ему добрую услугу, помешав бежать. Он вполне мог наткнуться на что-нибудь намного худшее.
Джексон обрабатывал опухоль на шее вождя дымящимися вонючими припарками. Дит сидел в пыли снаружи, возле ямы, где держали девочку. Ее скрывали тень и спутанные, слипшиеся от крови когда-то светлые волосы. Плечи ее походили на сплошную запекшуюся рану. Над ней кружило облако насекомых. На вид она напоминала девицу для утех северной породыдешевый продукт массового производства.
Северянки пользовались постоянным спросом. Норбоны разводили их в больших количествах. Семейство могло похвастаться хорошим племенным фондом.
Норбоны обладали правами на несколько отличных пород, предназначавшихся для развлечения хозяев. Кофейные мулатки регулярно занимали призовые места на выставках.
Дит пожал плечами. То была другая реальность, происходило все это тысячелетие назад и за миллиард световых лет отсюда. И гордился достижениями семейства какой-то совсем другой Дит.
Эй, ты! буркнул он.
Девочка не ответила. Дит не сдвинулся с места. По ней скользила его тень, отбрасываемая ползущим по небу солнцем. Он чувствовал, как растет ее любопытство.
Подняв взгляд, девочка увидела веревку на его шее, и на ее покрытом ссадинами лице промелькнули страх и надежда.
Дит ее не знал, но она знала его. Он ободряюще улыбнулся.
На него нахлынуло некое странное, неуклюжее сочувствие, уходившее корнями скорее в школьную скамью, а не в подлинные эмоции. Его учили заботиться об имуществе семьи и поддерживать в порядке. Злоупотребления и бесполезные потери считались грехом. Родина была порой суровой и всегда бедной планетой. Ее ценности и институты направлялись на сохранение того, что имелось.
Дит мог без угрызений совести приказать убить тысячу рабов, если бы в том возникла необходимость. Но он не смог бы избить или умертвить кого-то ради развлечения. И не потерпел бы подобного от других.
Именно таким следовало быть главе семейства.
Теперь он стал самым старшим Норбоном на Префактле. Ответственность за благополучие и сохранение собственности Норбонов легла на его плечи.
Терпи, девочка, прошептал он. Держись. У нас с тобой еще все будет хорошо.
Он чувствовал себя крайне глупо. Его обещание не имело смыслаон не мог никому ни повредить, ни помочь. Как бы поступил отец? Или Рхафу?
Точно так же. Держался бы. И заботился об имуществе.
В селение с воем ворвалось животное, показывая куда-то за спину Дита. Пустая площадь тут же заполнилась. Животные поспешно прятали ценности, в особенности новых рабов. Появились луки и копья.
Джексон схватил веревку Дита и побежал прочь, не переставая тихо ругаться.
С дальней стороны в селение с лязгом въехали два транспорта с космопехотинцами. Над ними с ревом пронесся корабль поддержки, зависнув над площадью. Послышались крики и взрывы, стихавшие по мере того, как старик убегал все дальше.
«Не ищут ли они меня? подумал Дит. Знают ли, что я сбежал?» Он надеялся, что нет. Иначе, не дай Сант, за ним устроили бы охоту, пока наконец бы не настигли. Люди в этом смысле отличались крайней целеустремленностью.
Они добрались до пещеры. Джексон поколотил его, будто это он виноват в налете.
Дит выдержал.
Со стоном ползли месяцы, хромая, будто раненые левиафаны.
В роли раба Джексона Дит провел три четверти префактлского года. Каждую неделю они бывали в селении. После налета животные остались на местеони боялись мигрировать, опасаясь стать добычей более сильных племен.
Девочка-рабыня Эмили оказалась единственной из животных Норбонов, кого не забрала космопехота. Дит встречался с ней при каждой возможности, повторяя обещание ее спасти.
К ненависти добавилось чувство долга. И теперь они поддерживали его вместе.
23. Год 3031
В три тысячи тридцать первом году мертвые не всегда оставались таковыми.
Человеческий мозг пользовался спросом в растущей индустрии криокиборгической обработки данных. Лишенные личности и подключенные к компьютерным системам, килограммы нервной ткани заменяли тонны управляющей и вычислительной аппаратуры.
Средство от деградации нервной ткани пока что не изобрели. Криокиборгическая среда иногда лишь ускоряла ее разложение.
Именно временем жизни нервной ткани ограничивалась продолжительность жизни для людей вроде Гнея Шторма, имевших власть, деньги и доступ к лучшим технологиям омоложения и восстановления.
Число доступных для криокиборгизации мозгов никогда не удовлетворяло спрос. Недостаток пополнялся разнообразными путями. Старая Земля продавала мозги преступников в обмен на твердую валюту дальних планет. Кое-что можно было получить по подпольным каналам. Но в основном ценный товар изымали принудительно.
Десятки предпринимателей, подобно шакалам, рыскали по местам катастроф и вооруженных конфликтов, выискивая трупы для перепродажи органов. Вооруженные силы Конфедерации часто бросали солдат на месте гибели. Самим солдатам была безразлична судьба их телхотя они и были готовы на любой риск ради долгой жизни в отставке вдали от трущоб, где родились.
Агенты Гнея Шторма тоже обыскивали поля сражений, выбирая хорошо сохранившиеся трупы. Их замораживали, а потом оживляли и предлагали вступить в Легион.
Большинство воспринимали предложение с детской благодарностью. Путь из трущоб к воображаемой славе и светской жизни Железного Легиона, после того как они милостью Шторма избежали старухи с косой, казался им восхождением в рай. В голосети их называли Легионом Мертвых.
Хельга Ди вовсю пользовалась сотнями добытых мозгов. Лишь сами Ди знали емкость «информационного хранилища» Мира Хельги.
Шторм не сомневался, что емкость эта по крайней мере вдвое выше, чем Хельга заявляла публично.
Мир Хельги был мертвой планетой. Зараза человечества коснулась ее лишь однажды, создав обширную базу под названием Фестунг-Тодезангст. Именно там скрывалось сердце Корпорации Хельги, далеко простершей щупальца, глубоко под поверхностью далекой, остывшей в когтях энтропии каменной глыбы на орбите мертвой звезды. Никто не бывал там, кроме членов семьи, мертвецов, а иногда тех, кто, по мнению Ди, должен был исчезнуть. И никто не покидал планету, кроме самих Ди.
Оборонительная система Фестунг-Тодезангста вошла в легенду, будучи столь же причудливой и извращенной, как сама Хельга.
Те, кто оказывался на Мире Хельги, исчезали навсегда, подобно прошлогодним бабочкам-поденкам. И Гней Шторм намеревался проникнуть в эту замаскированную льдом адскую нору.
Он не ожидал, что Хельга встретит его с распростертыми объятиями. Она ненавидела его столь глубоко и яростно, насколько это было возможно. Все дети Майкла ненавидели Шторма, и все они вынуждали его так или иначе отвечать взаимностью. Его преступление заключалось в том, что он каждый раз выходил победителем.