Ангелы времени - Валерий Гаевский

Ангелы времени. Антиапокалиптический роман

Часть первая

Фрагмент первый

Как теперь зовут Бога? Кто помнит о том, как его зовут? Имя, хотя бы одно Одно из тысяч, некогда звучавших в молитвах, под приношения, под дым воскурений и свет возжиганий Имя, слетающее золотыми бликами с нетленных росписей и скульптур в храмах тысяч народов! Имя, ранящее своим величественным тайнозвучием, хранящее память, быть может, только одного слога, почти вздоха Имя, непереводимое на язык чистых энергий, при тысячах толкований, имялабиринт для путеводных нитей, гром и молния Лепет безумства, вызывающего на бой мириады демонов, тварных и сотворенных Имя, слепящее незрячих и наполняющее слух глухим Имяповодырь

Имяклятва Имямладенец Кто теперь помнит, как зовут Бога? 

***

Дамиан Гомер мечтал о ребенке. Мечтал много лет. Еще когда сам был юношей и воспитывался в доме своего дядибогатого ростовщика, известного на все круги Догорающей звезды, Пергама Гридаса. Мечтал молодым человеком, когда с болью и ужасом пускался в странствия, получив от дяди короткое, но все объясняющее посланиене возвращаться домой на каникулы, не возвращаться ни при каких обстоятельствах, потому что дом будет разорен и разрушен прислужниками ревнивого к состоятельности своих сограждан герцога, так что вряд ли им уже увидеться. Ему, Гомеру, лучше оставить Академию, не предупреждая ни о чем ни наставников, ни добрейшего ректора Суллу Мануситху, ни друзей-сокурсников, никого

Мечтал уже взрослым, работая корабельным инженером на занюханном, но гордом своей «живучестью» каботажном галеоне «Неистребимый» (корабль попадал под обстрел пиратов восемнадцать раз и восемнадцать раз уходил почти невредимым, почти целым, в зависимости от удачи: то с простреленными дюзами, то с пробитым щитом антиграва).

Мечтал потом, когда попал в компанию к «возничим»одной из подгильдий утильщиков Пестрой Марыпланеты, где, по слухам, не особенно ценились священные узы брака

Мечтал, когда бежал с Мары, угнав из ремонтного дока «Помойницу»один из дракаров, купленных возничими у пиратов. Бедняга развалился после пятого выстрела в «спину», едва продравшись в ионосферу Гнилого Яблока

Мечтал, когда выживал в болотах этой планеты, сброшенный туда вместе с мусором с торгового триера «Меченый», прежде подобравшего его еле живого в обломках «Помойницы» Мечтал, когда выбрался на свет Догорающей звезды, подцепив метановую лихорадку, мечтал, когда встретил ее, будущую жену, медсестру в старом портовом госпитале Снежной Ладыпятой планеты Внешнего круга. Тогда ему исполнилось уже тридцать шесть. Он мечтал. Гелеспа не могла забеременеть многие годы.

Мир, и без того неладный, порочный, суетный, обреченный, доживающий мир у Догорающей звезды, уходил из-под ног, терял смысл даже в том полууродливом качестве, которое донашивал в себе, как стареющий демиург конца творения.

Дамиан мечтал о ребенке и тогда, когда Королевский флот, собрав пожитки со всего Двора, а точней с единственной планеты Внутреннего круга, выстроив по ранжиру первые семьдесят каравелл, салютуя плазменной радугой, уходил, покидал систему навсегда, оставляя мечты, надежды, несостоявшиеся планы еще без малого сорока миллиардам разношерстного населения, тысячам переплавленных народов, не помнящих имя Бога

Сам Королевский Двор это имя начал забывать также очень давно, но он, притом, позволял себе жить красиво, аристократично, со всей светской и привилегированной роскошью, хотя и роскошь эта уже без малого век имела привкус тлена. И все стало приобретать этот привкус. Тлен стал исходить от самой звезды. Звезда догорала. А Дамиан Гомер упрямо продолжал мечтать о ребенке

Гелеспа забеременела на Снежной Ладе, когда Гомеру исполнилось сорок восемь. С того дня, как он узнал эту поразившую его новость, время перестало для него иметь прежнее значение. Впрочем, со временем тоже начали происходить дивные вещи, так же как и с мыслями, как и со всем, что окружало его.

Ему хотелось, чтобы Гелеспа оставалась в положении как можно дольше, чтобы он успел, успел все рассказать будущему ребенку, успел предупредить его о самых великих и самых низменных вещах, о Добре и Зле, о Памяти и Беспамятстве, о Свободе и Выборе.

Он хотел наговориться, не забыть ничего из того, что знал сам, передать, объяснить, внушить, освободить И так получилось, что он рассказал об этом всему человечеству в продолжении своего телешоу.

Каждое утро он приходил в комнату к любимой Гелеспе, приносил ей завтрак, целовал, гладил ее живот и говорил, говорил с ребенком, без устали, как заводной, как святой. Но он не был святым. Он видел много света в своем откровении. Он лучился. Пальцы его были нежней ковыля на летнем ветру. Они тоже лучились. Он изливал душу.

Гелеспа шутила, называла его своим сказителем, говорила, что любовь ее к нему бесконечна. Бесконечна И многие из этих сцен становились достоянием человечества.

Так нужно было ему, Дамиану Гомеру.

***

Самое меньшее, что мог сделать Сулла Мануситха для трех своих дочерей, Радхи, Лилиан и Делии, а также для их семей,  спасти их. Ректор инженерной Академии мог позволить себе такую роскошь по достаточно веской причине: Академия уже больше ста лет именовалась Королевской, немалыми стараниями и его, Суллы, она продолжала быть кузницей кадров для всех космических отраслей. Выпускники Академиикораблестроители, коммуникационные техники, материалоиспытатели, терраформисты, квантовые энергетики и еще не менее семидесяти самых продвинутых специализаций, поставляющих незаменимых профессионалов на службу Их величествамКоролевскому Двору. Выходцам из Внешнего круга учеба в Академии обходилась очень дорого. Разумеется, Сулла Мануситха гордился своими воспитанниками, и все бы имело смысл и никогда не обесценилось бы, не случись того страшного открытия, что стало заслугой одного из королевских астрофизиковРамзеса Имраэля. Именно он, десять лет назад, прочитал Великий Приговор системе и ее Нектарной звезде, превратившейся в Догорающую.

Имраэль подверг ревизии все существовавшие до него солярные исследования, переворошил всю гравиметрию Нектарной, пересчитал все флюктуации планетных магнитосфер за последние пятьсот лет. Он не хотел верить сам себе. Их Величества Королевский Двор дали ему в помощь целый штат таких же «вундермолодых людей». Результаты подтвердилисьНектарная стремительно догорала, годы ее превращения в белый карлик были сочтены и выведены с точностью до нескольких дней.

Никакого утешения не предвиделось. Эти десять лет превратились для почти сорокамиллиардного населения в сущий кошмар. Гуманитарная катастрофа повлекла за собой не только моральный упадокона стала воплощенной агонией, суицидальной Голгофой мятущегося обреченного человечества.

Удивительно, но все эти десять лет Академия не переставала работать, выпускать и готовить спецов для всей той глобальной мистерии, которую некогда называли техническим и научным прогрессом. Только огромная воля и влияние позволили ректору Мануситхе сохранять ничем не нарушаемый порядок в обучении, правда, для этого пришлось Академию военизировать, а некоторые отделения и факультеты строго засекретить. И хотя инициатива таких мер принадлежала Суллеконтроль над работой этих отделений и факультетов начал осуществлять королевский военный совет, а в Академии появился свой «серый кардинал», наблюдатель совета Лобсанг Пуритрамособа весьма одиозная в своих планах и поведении. Так фактически было положено начало двоевластия в инженерной и научной альма-матер.

Мануситха смирился, а господин Пуритрам стал втягивать ректора в несвойственное тому интриганство. Наблюдатель совета отличался необычайным честолюбием и подозрительностью, причем это последнее стенами Академии не ограничивалось, а распространялось на все мыслящее сословие системы.

Тем временем Их Величества Королевский Двор объявили о начале программы эвакуации и строительства первого в истории масштабного межзвездного флота, способного вместить ограниченное число граждан с планеты Внутреннего круга.

Одно только это заявление об ограниченном числе повлекло за собой ужасающий социальный хаос. Все прекрасно понимали, что если до гибели звезды остается десять лет, а время строительства флота спасения не может превысить этот срок, время же максимально рассчитанного перелета к другой ближайшей звезде составит никак не меньше восемнадцати лет, ясно, что такой флот может быть рассчитан на выживание только ограниченного числа беженцев.

Ясно было также и то, что в число спасаемых попадут явно не добровольцы. Надежд на сверхоткрытия в ближайшие годы так называемого гиперпространственного скачка вся глобальная наука Догорающей звезды не имела. Экспорт же подобной технологии из других цивилизаций не предвиделся вообще, по той простой причине, что мыслимая граница существования таких цивилизаций отодвигалась во временном отношении лет на сто в будущее.

Малоизвестная секта звездных фаталистов, ряды которой, кстати, как ни странно, в значительной мере составляли выпускники Академии, так вот эти, как они себя величали, Оракулы будущего утверждали, что до так называемой эпохи контактов человечество Догорающей звезды, по очевидной фатальной предрасположенности, не дотянуло на ту самую сотню лет. И перепрыгнуть барьер фатума может позволить только чудо, упование на котороевсе, что остается разумным обывателям «догорельцам».

Вслед за Королевским Двором о программе строительства флота спасения обьявила Республика Независимых Астероидов. Из планет Внешнего круга такую задачу могли осуществить только Княжество Поющая Нимфа и утильщики Пестрой Мары. Ни либералы Снежной Лады, ни теократы с планетоидов Громоподобной Наковальни, ни уж конечно никакие вожди и царьки Гнилого Яблока не могли замахнуться на столь масштабные планы.

Консульствам Королевского Двора на этих планетах удалось получить точную картину того, каким количеством эвакуационных кораблей могла бы располагать система на момент начала коллапса Нектарнойшестьдесят семь тысяч кораблей класса звездных каравелл, с программным жизнеобеспечением на тысячу человек каждая, при продолжительности полета в восемнадцать-двадцать лет.

Итак, пресловутое ограниченное число покидающих систему и спасающихся должно было составить не более семидесяти миллионов, из которых более половиныизбранное население Королевского Дворапланеты Внутреннего круга. Столь ошеломляющая своей малостью статистика была, тем не менее, объективна и ужасна. Сжиться с ней, принять ее как что-то неизбежно естественное и окончательное предопределение было не просто трудно, а мучительно для таких людей, как Сулла Мануситха.

Разобщенность миров системы, их неслаженность в совместных действиях, их порой закосневшая ограниченность только своими узкими политическими интересами, иногда даже откровенная враждебность друг к другу, не только осложняла даже такую «благополучную» статистику, но и внушала опасения в возможности ее достижения

Теперь, когда Сулла Мануситха мог изредка позволять себе вспоминать свою жизнь, он вспоминал именно эти годы апокалипсической стойкости своего духа, проявившейся в его ежечасной, ежеминутной потребности помогать людям, помогать проекту Спасения достичь хотя бы тех целей, что были возможны.

Сулла побывал во всех населенных мирах системы, посетил сотни орбитальных верфей, лично уговаривал выпускников Академии принять участие в работе над программой. Он добился бесплатного обмена технологиями между Королевским Двором и Независимыми астероидами, унифицировал и внедрил сотни засекреченных изобретений, он примирял политиков и военных, врачей и юристов, он добивался разрешений, виз, посольских обменов, расширенных научных советов и консультаций. Он снял десятки эмбарго на ввоз и вывоз продуктов и товаров с планеты Внутреннего круга на планеты Внешнего и наоборот, но он как огня боялся только одной миссииподбора и составления списков избранных к спасению.

Сулла не замечал или не хотел замечать, как гиена Хаоса незаметно просачивается в человеческие души, как пожирает этот Хаос любые, даже самые благие дела и мысли, как безверие и анархия берут верх над любыми законами, как слепнет надежда и забывается имя Бога

Спустя семь лет такого мученического подвига, уже после того как систему покинули без малого сорок тысяч кораблей, Сулла Мануситха встретил одного из своих бывших студентовДамиана Гомера. До коллапса Нектарной оставалось чуть меньше двух лет.

***

Хрустальный дворец Академии выглядел еще красивей, чем на рекламных голографических щитах. Сферическое здание диаметром не менее двух километров, окольцованное орбитами скоростных лифтов, доставляющее студентов на любые уровни«широты»от «экватора» до «полюсов». Осью этого храма инженерного гения служила колонна, покрывшая бы своим основанием несколько кварталов какого-нибудь тихого городка на Снежной Ладе, планете, ставшей для Дамиана второй родиной и домом его любви. Но Снежная Лада теперь далеко, как и Гелеспа.

Гомер поймал себя на том, что впервые в жизни пересек границу Внутреннего круга как турист, если сейчас такое понятие было правомерно. Впервые легально прошел досмотр, впервые предъявил свой личный жетон с гербом Снежной Лады, впервые был индетифицирован как гражданин юридического государства.

Мизрахстолица Королевского Дворакишмя кишел военными патрулями. Вновь заведенный порядок, впрочем, выглядел сейчас явным анахронизмом. Да и военные были уже не те, что раньше. Королевская гвардия утратила свой бывший лоск и бравый вид, изрядно захирела и опустилась. Наркотики и пьянство прореживали ее ряды с штормовой периодичностью в месяц или два. Принудительные расформирования и добровольные отставки тысяч и тысяч офицеров являли собой картину общего распада прежней мощи Королевского Двора.

Что же до всей этой архитектурной изощренности и величияони пока единственное, что сохраняло свой «статус-кво», в отличие от наполнения и содержания. Академия практически пустовала, и стимулов подняться у нее, по-видимому, не будет уже никогда.

Дежурный канцелярии, куда Гомера привезли несколько эскалаторов из мегахолла, сидел за огромным экраном, воспроизводящим объемную модель Академии, беспрерывно вращающуюся, высвечивающую все этажи и помещения, и щелкал по клавишам кибертера, похожего на орган. Музыка, естественно, не звучала, но в модели все время что-то менялось, вспыхивало и погасало.

Дежурный выглядел удрученно и измотанно, обруч связи на его голове досадно контрастировал с выражением лица, обруч был сделан в виде старинной драгоценной короны с частоколом из ажурных золотых листьев, перевитых серебряными косичками.

Два офицера гвардии с небритыми помятыми физиономиями сидели за отдельными пультами и о чем-то оживленно спорили. Работа дежурного их не интересовала вовсе. Ребятушки посасывали из трубочек высоких пластиковых криотермосов возбуждающий напиток, жестикулировали, тыкали друг в друга пальцами, ругаясь при этом через слово.

Гомер подошел к невысокой стеклянной загородке, встал на круг спецпроверки. Дежурный бросил на него беглый пустой взгляд.

 Цель визита?  вопрос не отличался оригинальностью. За все время своего пребывания во Внутреннем Круге Гомер слышал его уже в десятый или двенадцатый раз.

 Встреча с ректором Академии господином Суллой Мануситхой. Желательно сегодня.

На лице дежурного промелькнул секундный интерес, но тут же растворился, уйдя как заряд некой эмоциональной молнии в «громоотвод» глубокой морщины над переносицей.

 Кто вы?

 Его бывший студент. Очень давний.

 Вы со Снежной Лады?

 Да. А как вы догадались?

 Растягиваете слова

 Странно Не замечал

 Заметить не трудно, хотя какое это все имеет значение! Ваше имя?

 Дамиан Гомер.

 Значит так, господин Гомер Лифт голубой линии из сектора «Зет». Посмотрите на макет. Видите голубую линию? Она идет безостановочно на «полюс» Академии. В приемной ректора сообщите, что ваш код доступа ноль восемьдесят, запомнили? Сулла Мануситха примет вас через пятнадцать минут.

 Так быстро?  кажется, Гомер был обескуражен.

 А вы бы хотели выстаивать многочасовую очередь? Так было, но сейчас, знаете ли Никто никому не нужен. Обычно ректор бывает в длительных разъездах, но в последнее время он практически не покидает Академию.