Мы не верим, что он в Паджароку,сказал я,ни один из нас. Я думаю, что он, вероятно, все еще в Вайроне, городе, который мы покинули, чтобы приехать сюда. Но советник Кабачок не так давно получил письмо из Паджароку, очень важное письмо. Я попросил его сделать для меня копию, и он сделал. Я думаю, тебе следует прочитать его.
Я достал письмо и протянул его Вайзеру, но он только постучал им, все еще сложенным, по краю стола:
Этот город, этот Вайрон. Оттуда вы пришли. Советник им рулит. Не так это?
Кабачок покачал головой:
Согласно нашей Хартии, делами в Вайроне руководил кальде. Мы не всегда следовали нашей Хартии, но так там написано. Ему подчинялось Аюнтамьенто, в состав которого входили советники. Когда мы с Рогом улетали, Шелк был кальде, и он велел нам идти. Люди из других посадочных аппаратов, которые прибыли позже нас, говорили, что он все еще был кальде, когда они уезжали, и убеждал их рискнуть и уехать.
Вайзер махнул сложенным письмом:
Одним из этих советников ты был, Кабачок?
Кабачок снова покачал головой.
Никем ты был. Когда этот Шелк придет, ты снова никем будешь. Зачем он тебе нужен, если ничем ты был?
Я начал было протестовать, но Кабачок сказал:
Это правда. Я был никем.
Вайзер проглотил половину бокала вина:
Так вот Шелк ты привозишь, где люди, которые никогда его не видели, его любят. Кальде здесь он будет, и совет как раньше ему захочется. Советник тогда ты реально есть.
Это может произойти.Кабачок пожал плечами.Но, вероятно, не произойдет. Ты всерьез думаешь, что мы посылаем Рога привести Шелка ради этого?
Меня этого достаточно.
Кто управляет твоим собственным городом? Ты?
Дорп? Нет. Своей лодкой я управляю. Для меня достаточно, что она есть.
Кабачок намазал маслом булочку, пока мы ждали, когда он снова заговорит:
Ты можешь знать ветра и ориентиры, но не знаешь людей. Не так хорошо, как ты думаешь.
Любой это может сказать.Вайзер взял себе еще одну оладью из корнеплодов.
Ты прав. Любой может сказать это. Даже кальде Шелк мог бы, потому что это правда.Кабачок поднял свой бокал и со стуком поставил его на стол.Я один из пяти, кто пытается править Новым Вайроном. Рог может рассказать тебе об этом, если ты захочешь услышать. Меня не всегда слушаются, никого из нас. Но я стараюсь, и наши люди знают, что я хочу лучшего для города. Ты говоришь, что кальде Шелк захочет новое Аюнтамьенто, если приедет сюда. Может и нет, у него было много проблем с нашими советниками дома.
Вайзер продолжал есть, не сводя глаз с лица Кабачка.
Если он этого не сделает, я снова стану никем. Ладно, займусь своей репой, и, если Шелк когда-нибудь попросит моей помощи, он ее получит. Если ему нужно Аюнтамьенто, он может захотеть, чтобы я был в нем. И это тоже будет хорошо. Если он попросит моей помощи, я могу выторговать себе место. А может, и нет. Это будет зависеть от того, какую помощь он хочет и насколько сильно в ней нуждается. Я не буду спрашивать, удовлетворяет ли тебя все это.
Хорошо это. Нет тебе спрашивать.
Я говорю, что не буду просить, потому что прошу твоей помощи не ради себя. Я прошу ее ради всех в моем городе, и ради всех на этом вывернутом наизнанку витке, на который отправил нас Пас. Если этого не достаточно, я прошу ее ради Рога, находящегося здесь. Он отправляется один в место, где никто из нас никогда не был, потому что есть шанс, что мы сможем заставить Шелка прийти сюда.
Кабачок указал на меня вилкой:
Посмотри на него. Вот он сидит и в течение недели может утонуть. У него есть жена и трое сыновей. Если ты знаешь что-то, что может ему помочь, у тебя есть возможность сказать ему. Если ты этого не сделаешь и он умрет, возможно, я буду единственным, кто обвинит тебя. Один старик в чужом городеэто ничто. Но, может быть, ты будешь винить себя. Подумай об этом.
Вайзер повернулся ко мне:
Эта жена, красивая молодая девушка она?
Я покачал головой и объяснил, что тымой ровесник.
Меня?Он указал на себя, ткнув большим пальцем в грудь.У меня есть красивая молодая девушка. В Дорпе она есть.
Ты должен скучать по ней, я уверен.
Кабачок начал было говорить, но Вайзер остановил его, подняв руку:
Разве я сказал, что не расскажу? Нет!Он рыгнул.Это я тебе расскажу. Торговец, который держит свое слово, я есть. Кому и зачем знать хочу. Мое право, это. Но кто ты такой, я понимаю, Кабачок, и почему они здесь тебя слушают.
Он развернул письмо и потер его между пальцами:
Хорошая бумага. Где взял ты?
И снова Кабачок указал на меня.
Я ее сделал. Это то, что я делаю,сказал я.
Бумагоделатель ты есть?
Я молча кивнул.
Не моряк.Вайзер нахмурился.Почему не моряка он посылает?
Он и моряк, одновременно,сказал Кабачок.Едет он, а не кто-то другой, потому что мы ничего не выиграем, если наш посланец доберется до Паджароку, но не сможет убедить Шелка вернуться с ним. Рог единственный, или почти единственный, кто может это сделать.
Вайзер хмыкнул, не отрывая глаз от письма.
Есть еще два человека, которые могут иметь такое же влияние на кальде Шелка, а то и больше,сказал я.Хочешь услышать о них?
Если хочешь, я слушаю.
Они обе женщины. Однамайтера Мрамор, но она стара и слепа и верит, что заботится о внучке, которая заботится о ней. Ты бы хотел, чтобы я отошел в сторону и они могли отправить ее?
Вайзер издал грубый звук:
Не дальше Беледа она могла бы зайти.
Ты прав. ДругаяКрапива, моя жена. Она прекрасный моряк, сильная для женщины, и у нее больше здравого смысла, чем у всех мужчин, которых я знаю. Они собирались пригласить ее, если бы я не согласился, и, я уверен, она пошла бы.
Вайзер усмехнулся:
А ты дома сиди и готовь! Нет, ты должен идти. Это я вижу.
Я хочу идти,сказал я ему.Больше всего на свете я хочу снова увидеть Шелка и поговорить с ним. Я знаю, что Крапива чувствует то же самое, и, если мне удастся привести его сюда, она тоже увидит его и поговорит с ним. Ты сказал, что майтера Мрамор доберется не дальше Беледа. Беледэто город, где обосновались жители Тривигаунта, не так ли?
Совершенно верно,сказал Кабачок.
Это та сторона? Север?
Вайзер рассеянно кивнул:
Здесь об Он-держать-огонь я читаю. Обратно в Виток он заставит свой посадочный аппарат лететь. Как же это, такое он может делать? Другие люди этого делать не могут.
Понятия не имею,ответил я.Возможно, я смогу это выяснить, когда доберусь до Паджароку.
Рог хорошо разбирается в технике,сказал Кабачок Вайзеру.Он построил фабрику, которая делает эту бумагу.
В коробке это ты делаешь?Руки Вайзера указали размер.
Нет. Сплошной полосой, пока не кончится суспензия.
Хорошо! Посадочный аппарат здесь у вас есть? Посадочный аппарат есть у всех.
Есть несколько, но они всего лишь оболочки,сказал Кабачок.Тот, на котором Рог и я прибыли...он скорчил гримасу.Первые несколько лет все брали всё, что хотели. Проволока, металл, что угодно. Я сам брал.
Дорп тоже.
Раньше я надеялся, что приземлится другой. Это было до того, как пришел четвертый. У меня был план и люди, чтобы его осуществить. Мы прибудем раньше, чем уйдет последний колонист, и возьмем все под контроль. Обыщем их, когда они выйдут, и заставим положить обратно взятые карты, любую проводку, любые другие детали. Мы сделали это, и он улетел обратно.
Вайзер рассмеялся.
ОниПасне хотят, чтобы кто-то возвращался. Ты, наверное, это знаешь. Так что, если посадочный аппарат не отключится до его разгрузки, он вернется в Виток, чтобы привезти сюда больше людей.
Один хороший есть в Муре,задумчиво заметил Вайзер.Это я слышу. Только никого рядом они не подпустят.
Если бы мне это удалось,сказал ему Кабачок,я бы тоже никого к себе не подпустил.
И Дорп тоже. Наши судьи пытались там, но ничего они получили.Вайзер сложил письмо и вернул его мне.Паджароку идти, острая стража ты должен хранить, молодой человек. Легенду знаешь? О птице паджароку?
Я улыбнулся; уже давно никто не называл меня молодым:
Я постараюсь, и, если ты знаешь легенду, я бы хотел ее услышать.
Он откашлялся и налил себе еще бокал вина:
Создатель все, он сделал. Как человек строит лодку. Все животные, трава, деревья, Пас и его старая жена, все. О Создателе ты знаешь?
Я кивнул и сказал, что мы называли его Внешним.
Хорошее имя для него, это. Вне его мы держимся, в наши сердца мы не позволяем ему войти.
Когда все он сделал, он начал раскрашивать. Сначала вода. Это просто. Потом земля, все камни. Немного сложнее. Потом небо и деревья. Трава тяжелее, чем ты думаешь, это маленькая кисть, которую он должен был использовать, и раскрашивать так, когда ветер дует цвет меняется, и разные цвета для разных видов. Потом собаки и зеленые олени, все эти разные животные. Птицы и цветы будут самыми трудными они есть. Это он знает. Так что напоследок их он оставляет.
Я кивнул. Кабачок зевнул.
В то время как другие вещи раскрашивает он, паджароку с большой совой на севере они делаются друзья. Ну, эта большая сова первая птица, которую окрашивает Создатель, потому что так быстро он может это сделать. Белый для перьев, глаз, ног и всего остального. Но эта сова не очень удовлетворен он, так что змееед-птица следующий он зовет. На сову смотрит птица-паджароку, и вся она белая. Больно ли это, паджароку хочет знать. Эта большая сова никогда не смеется. Разыграть она хочет, поэтому она говорит да. Очень больно, говорит она, но слишком быстро.
Так что паджароку, она посмотреть идет. Создатель змееед-птица окрашивает и два десятка цветов использует. Красный для хвоста, коричневый для крыльев, синий и белый спереди, желтый вокруг рта и подбородка, все, что у него есть использует. Так что паджароку прячется. Когда Создатель закончил, паджароку никто не может найти. Потому что она никогда не была окрашена и никто ее не видит, это так.
Кабачок хихикнул.
Так что Создатель сову и змееед-птицу призывает, и им паджароку искать он говорит. Сова ночью может смотреть, а змееед-птица при свете ее ищет. Но ее они никогда не видят, так что ее они никогда не найдут. Все время сова около ночи летает, и ку, ку она говорит. Никогда змееед-птица не заговорит, пока не появится где-нибудь там, где паджароку может приходить. И тогда: Паджароку?
Это хорошая история,сказал я,но если я тебя правильно понял, ты говоришь мне, что даже с твоими указаниями у меня может быть много проблем с поиском Паджароку.
Вайзер торжественно кивнул:
Это не то место, которое хочет, чтобы его нашли. Торговцы воровать вернутся, думают они. Если близко попадешь, неправильно их друзья тебе скажут.
Кабачок, съевший почти столько же, сколько и Вайзер, сказал:
Они пригласили нас послать кого-нибудь, одного мужчину или одну женщину, чтобы они полетели обратно к Витку длинного солнца и вернулись на этот. Ты видел их письмо, и это точная копия. Как ты это объяснишь?
Они это могут объяснить. Их спрашивают. Все этому молодому парню рассказать хочу, так что осторожнее он будет. Боишься ты, что столько много скажу, что не пойдет он?
Нет,ответил Кабачок, и я подтвердил, что ухожу.
Тебе вопрос я задаю.Вайзер покрутил в бокале остатки вина, глядя в него так, словно мог прочесть будущее по его спирали.Один человек может вернуться, твое письмо говорит. Этот парень Шелк сюда привезти ты хочешь. Будет двое.
Я кивнул:
Кабачок, другие наши предводители и я говорили об этом. Очень многие люди знают о патере Шелке. Мы считаем, что, когда он назовет себя, они позволят ему подняться на борт их посадочного аппарата.
Вайзер только уставился на меня, и я добавил:
Мы надеемся, что они, по крайней мере, позволят.
Ты надеешься,фыркнул Вайзер.
Мы надеемся,сказал Кабачок.Наш собственный посадочный аппарат вмещал более пятисот человек. Я сомневаюсь, что на их приглашение откликнутся двести человек других городов, но предположим, что они это сделают. Или, скажем, они получают сотню, а к этому прибавят еще четыреста своих людей. Посадочный аппарат благополучно достигает Витка длинного солнца, и сотня разбегается, каждый ищет свой собственный город.
Вайзер нахмурился:
Это ты должен закончить.
Когда придет время возвращаться, как ты думаешь, сотня соберется на посадочном модуле?
Вайзер покачал головой:
Нет. Не сотня там будет.
Кабачок издал тихий звук, выражающий удовлетворение:
Тогда почему бы не позволить Шелку занять одно из свободных мест?
Потому что ничего может быть. Не сотня, говорю я. Две сотни, может быть. Когда об этом городе, который вы сделали, я спрашиваю, они говорят что? Ты знаешь? Первым этот был. Первый спускаемый аппарат с Витка пришел и здесь приземлился. Правда это?
Нет,ответил я ему.Еще один посадочный аппарат ушел незадолго до нашего, с группой, возглавляемой человеком по имени Гагарка. Они тоже были из Вайрона. Ты когда-нибудь слышал о них?
Вайзер покачал головой:
483. Где-нибудь в другом месте приземлились они, может быть.
На Зеленой,ответил я.По крайней мере, мне так сказали. Был также еще один посадочный аппарат, который ушел одновременно с нашим. Один посадочный аппарат не мог вместить всех нас, а у нас было достаточно карт, чтобы восстановить два, поэтому мы взяли два. Он пришел сюда с нами, но мы так и не узнали, что стало с Гагаркой.
Вайзер наклонился ко мне, положив локти на стол, его большое квадратное лицо покраснело от солнца, ветра и вина:
Ты слушай. Вот уже двадцать лет ты здесь. Для менядевять. Там наверху,он указал на потолок,там, где Длинное солнце, они имеют такое, что не ты знаешь. Так это было, когда я уезжал. Всех вон Пас хочет. Шторма, все ночи в неделю он дает. Даже меня, вон он гонит. Всех! Те посадочные аппараты, которые у них есть? Нет хорошего! Нет хорошего! Вы карты имели, это ты сказал. Достаточно назад положить, и он летит. Правильно?
Я кивнул.
Вайзер перевел взгляд на Кабачка:
Посадочные аппараты вот у вас, говоришь. Но провода вытащили, сиденья тоже. Карты, трубы, стекла, все такое. Опять лететь, не сможешь их заставить. Те посадочные аппараты наверху? Что с ними, ты думаешь? Прежде всех вы пошли так лучшие из них вы взяли. Тот, на котором я езжу, какой он есть, ты думаешь? Сорок восемь мест для нас оставаться. Сорок восемь для шестьсот тридцать четырех. Этого я никогда не забуду. Вверх мы летим, и пятнадцать трупов у нас есть. Никакой еды, кроме того, что мы приносим. Нет воды. Трубы, краны, то, на чем сидишь каждый день, все исчезло. Когда сюда доберемся, как наш посадочный модуль пахнет вы думаете? Дети все больные. Все больны или мертвы. Это ужасно. Ужасно! Так зачем же ехать? Потому что мы должны.
Он оглянулся на меня и ткнул коротким толстым пальцем:
Не все возвращаются, ты думаешь. Так что больше мест есть. Может быть, не все приходят. Но те... семья там у тебя есть?
Мой отец, если он еще жив. Дядя, две тети и несколько двоюродных братьев. Возможно, к этому времени они уже ушли.
А может, и нет. Друзья?
Да. Несколько.
Отец. Дядя. Тетя. Друг. Двоюродный брат. Без разницы кто. Отец, мы говорим. На колени он встает. Он плачет. Что ты будешь делать? Об этом ты должен подумать. Когда-нибудь тебя они молили? Твой отец, встал перед тобой на колени? Плачет? Тебя умоляет?
Нет,ответил я.Он никогда этого не делал.
Двадцать лет. Очень молодой человек, тогда ты. Может быть, мальчик, когда ты идешь, да?
Я снова кивнул.
На своего отца смотрел ты, своего отца видел ты. Человек не такой, как ты, он был. То же самое для меня, когда я мальчик. Не больше! На этот раз ты видишь свое собственное лицо, но ты старый. Не сильный, как двадцать лет назад. Слабый теперь он. Плачет, умоляет. Слезы по его щекам текут. Рог, Рог! Меня ты должен забрать! Моя собственная плоть ты!
Вайзер некоторое время молчал, наблюдая за моим лицом:
Никаких дополнительных мест там не будет. Нет. Даже одного.
Кабачок снова крякнул, и я сказал:
Я понимаю, что ты имеешь в виду. Это может быть очень трудно.
Вайзер откинулся на спинку стула и допил остатки вина:
В Паджароку ты идешь? Все же?
Да.
Такой же упрямый, как и я, ты. Хорошего путешествия, тебе. Что-нибудь нарисовать у тебя есть, Кабачок?
Кабачок позвал своего клерка и велел ему принести бумагу, перо и бутылку чернил.