Так Дима не выходил из ресторана. ПомЕр же он накануне. От передоза, че не знаете? говорил он о само-собой разумеющихся вещах.
Зашибись, ругнулся Макс.
Его похоронили? спросил Олег.
Понятное дело, похоронили, бомж достал пачку сигарет «Столичные» и со смаком раскурил.
Где, знаешь?
На северной стороне кладбища недалеко от свалки, мужчина выпустил кольцо дыма.
Место покажешь? зачем-то выяснял Олег.
А это стольник будет, сказал предприимчивый бомж.
Роберт нашарил в кармане деньги, протянул купюру:
Ну ты и хапливый, черт.
Алкаш неуверенно встал и, пошатываясь, пошел. Но ушатывало и всех присутствующих, то ли от местного колорита, то ли от действия этой дури. Командой зомби друзья шествовали по проезжей части и повторяли загзаги ведущего. И как-то от этого было даже неплохо. Теплый вечер, хардкорный городишка «Шингай», как его назвал мужичонка. В таком квесте Марта еще не участвовала.
Вы че, реально на кладбище собрались?! вдруг общий настрой прервала Криса.
На могилу Димкину глянем. Все равно мы в глюке, терять нечего, сказал Олег.
И какого?! взвизгнула Криса, провалившись каблуком в трещину.
Макс нашарил в карманах заношенных джинс пошарпанный смартфон.
Хрень какая-то, ксеоми. Народ, знаете, что это?
Он на ходу изучал новую игрушку для простых смертных. Ржал.
Фейсбук глючит, говорит, нет такого профиля, пробубнил Максим.
Какого профиля? Марта висла на плече Кузнецова, кое-как переставляя ноги на цапельных каблуках.
Моего, буркнул он и открыл фотогалерею. Блин! Это че? Катька!
Кто? спросила Криса.
Не знаю, кажись, жена моя.
Ты женат? навострилась Долина.
Нет вроде Но это Катька. Откуда я ее знаю?
Не отставать! бомж издал командный клич, от которого сразу всем захотелось построиться и маршировать ровной шеренгой.
Опустилась ночь, светила полная луна. Сквозь листву просматривались очертания крестов. Ушатанная колонна двигалась по кладбищу. Их коллективный глюк затянулся. Марта ждала что он вот-вот закончится, но он становился яснее и четче. Жуткие, впивающиеся в припухшие ноги туфли терли ноги, сохранять устойчивость на длинной шпильке Воронцова уже не могла. Она выкинула эту садистскую обувь: один туфель вправо, а другойвлево. Теперь шагалось легче и веселее. Немного знобило. Особенно странно топать босой по кладбищу. Марте казалось, что отовсюду к ней тянутся длинные руки мертвецов. Занятно, мертвецов Воронцова боялась меньше всего.
Памятников здесь не было, стояли лишь дешевенькие деревянные кресты. Бомж подошел к свежезасыпанной могиле.
Здесь ваш Спичкин. Он мне полтинник должен, может вернете? сказал он.
На деревянной табличке надпись "Спичкин Дмитрий Аркадьевич. 19872021"
Я предлагаю раскопать и убедиться, что Дима там, предложил Олег.
Капец! закатила глаза Криса.
А че, давай. Терять нечего, подхватил Макс.
Копать-то руками будем? спросил Роберт.
Так я вам струмент подгоню. Еще стольник накините?
Гони. Фонарь найдешь? Бирюков вытащил свой бумажник.
А то! обрадовался бомж и спешно побежал по тропе.
Лопат на всех не хватило, а Марта с удовольствием и покопала бы. Оттягиваться, так по полной, чего за представлением наблюдать, когда можно активно участвовать? Но вот босой несподручно как-то. Парни работали лопатами, девушки бродили поблизости.
Воронцова в столичной тусовке в доску своя. Она вхожа в богатые семьи, ее приглашают на закрытые вечеринки. И никто не знает откуда она появилась. При случае она привирает, что из семьи потомственных москвичей. На самом деле Марта из подобного провинциального городка, в котором сейчас оказалась. И все здесь навевает мысли о юности. В воздухе висит тот же привкус детских мечтаний, тот же запашок разочарований и несносной обиды на мать. И такие же магазинчики в стареньких двухэтажках с тошнотворным зловонием подкисшего молока, духотой и давкой в очередях, змеями, ползущих вдоль стен. И парк аттракционов, мимо которого они проходили, в точности такой же, как в детстве. Заросший деревьями и сорняком, со сломанными каруселями, где работали только лодочки. Видимо, не случайно в ее глюке был именно этот Шингай, подсознание хитрым образом возвращало ее туда, откуда она бежала. Комары кусали как-то остервенело, по-настоящему. Морило. Слишком все натуралистично для галлюцинации.
Даш, Даша! Где вы?! послышался издали крик Олега, Давай сюда!
В могиле, действительно, оказался гроб. Грубо сколоченный, из неотесанных досок. Как большая коробка из-под овощей. Макс воткнул совок лопаты в щель между крышкой и днищем, с нажимом надавил на черенок. Крышка легко поддалась. Та-дам! А внутри гроб оказался пустым.
Что и требовалось доказать, Соколов вытер с лица пот.
Светало, друзья сидели на скамейках во дворе хрущевской пятиэтажки и пили жигулевское пиво. Панельный квартал бетонным панцирем сдавливал островок живого. Жизнь теплилась среди старых деревьев в палисадниках, облепленных вороньем, она буйствовала среди своры орущих на мусорке котов, она в извращенной форме неслась благим матом из окон второго этажа.
С соседнего двора, спотыкаясь и пританцовывая, двигался дядя Саша. В клетчатой рубашке с закатанными рукавами и трениках, пузырящихся на коленях и обвисших на заднице.
«Эх, яблочко,
Куда катишься?
Ко мне в рот попадешь -
Не воротишься!» орал он на весь двор.
Когда весельчак поравнялся с друзьями, его занесло как подбитый истребитель. Описывая двухметровую дугу, он сделал мастерскую посадку Марте прямо на колени.
Славно приземлился, прокомментировал он.
Воронцова поморщилась. Разило сложным букетом сивушных масел и помойки.
Мужчина встал, пошатываясь:
Вашу ручку, мадам.
Дядь Сань, иди спать уже, Марта брезгливо одернула руку.
Эх, яблочко, да на тарелочке,
Надоела жена, пойду к девочке! продолжил петь алкаш.
Его приставания могли растянуться надолго, но взгляд мужика остановился на недопитой бутылке пива, стоящей на асфальте рядом с Мартой. Придерживаясь за ее коленку, он наклонился и поднял трофей.
Это убрать, мадам? спросил он.
Да забирай и вали уже, тебя тетя Тома искала, пригрозила Марта.
Томка? дядя Саша осмотрелся вокруг.
Не обнаружив своей боевой жены, закинул бутылку. «Бульк-бульк-бульк». Пустую тару, не глядя, бросил в урну, стоящую метрах в трех. К удивлению, не промахнулся.
Мастер! мужик поднял указательный палец, подчеркивая свою удаль.
Щас кто-то у меня огребет по полной! раздался громогласный женский голос с балкона.
Томочка, я иду, не волнуйся, подобострастно ответил дядя Саня и качающейся походкой спешно поковылял прочь.
Тетя Тома для проформы покричала вслед, да и угомонилась. Стало необычно тихо, коты перестали орать. И птицы, как по команде, притихли. Марте казалось, что в этой странной тишине она слышит не только биение своего сердца, но и сердца друзей. Они стучали вразнобой, образуя сложный замысловатый ритм. И, затаив дыхание, можно легко различить эту удивительную музыку.
Я все равно после Димкиной дури не могу в себя прийти. Как будто реально моделькой была, все в деталях помню, мечтательно сказала Криса. Только с Парижа прилетела.
Ее серое платье ниспадало с нее большущими складками, пряча в себя любые намеки на женское тело.
Неужели все померещилось? вздохнув, протянула Марта.
Достать бы еще этой шмали. Хочу снова на бэхе, да в Бриони! Макс обратился к Долиной. А рядом ты, Криска. Моднючая до безобразия!
Моднючая, блин, ему нужна. Сам-то только с села приехал, еще навозный душок не выветрил. В глюке и он был красавцем хоть куда. На галстуке, при костюме. Финансовый менеджер Кузнецов.
Олег под утро опять нажрался. Как ни старалась Даша его остановить, уделался в дымину. Голова склонилась на бок. Прищурившись, Соколов пытался навести резкость.
Все спать пора, едва проворочал языком и закинул руку на плечо Даше, пойдем.
Ну наконец-то, она уже несколько часов пыталась его увести домой.
Когда Дашуня уходила, Роберт на прощанье подмигнул ей. Будто с намеком.
Криска в глюке худая была, модель, прямо высший класс! А в жизни Марте никогда не нравилось, как одевается подруга. Все мешковатое. Да и фигура у нее так себе. Рыхлые бедра, животик. Еще немного ватрушек, можно и в баржу превратиться. Но любила Долина кулинарить, хоть и одна жила. Из своего магазина много списанных продуктов таскала. Наестся плюшек, а потом горюет, что мужика нет.
Кристина, ты себя в глюке видела? Марта взяла за руку Кристину. Давай худей, и на подиум!
Да, ладно, проехали, подруга наклонилась к Воронцовой и шепнула. Как там у тебя? Ты все еще на этого урода батрачишь?
Марта пожала плечами.
Завяжу я с этим. Но сначала срублю бабла и Герду назад заберу. Будем жить мы с ней вдвоем счастливые
Она чмокнула Криску, встала и пошла усталой походкой. Обернулась, послала оставшимся воздушный поцелуй:
Аривидерчи, мои кролики!
Свою общарпанную тесную однушку Воронцова ненавидела. Темно-синие местами ободранные стены в прихожей навевали тему школьного туалета, где в детстве одноклассницы курили и дрались.
Босиком прошлепала на кухню. Крутанула тугой железный кран, налила холодной воды. И с жадностью выхлестала сразу три стакана. После этой дури дико сушило горло. Зазвонил мобильный, это Вазгеныч.
Ало, ответила Марта.
Чо вчера трубку не брала?! Сегодня вечером в восем прихади. Тут человек хароший тебя просит, зло прорявкал армянин.
Какой человек?
Нормальный человек, не боис, я его знаю. Все харашо сделаешь, половина долга спишу. Поняла?!
Поняла.
Марта положила трубку, стянула удавливающее платье и без сил свалилась на кровать. Глаза слипались, она погружалась в сон. Опять мерещился полет в пространственно-временном туннеле.
Глава третья
Москва.
Марта с Крисой сидели за дальним столиком в новомодном ресторане «Хёли» на новом Арбате. Из панорамных окон красовалась Москва во всем ее царственном хаосе. Разноцветных огней на этой улице столько, что, наверное, их энергии хватило бы на полет ракеты до Луны. Улица как застывающая лава уставшего вулкана двигалась еле-еле. Машины стояли, увязнув прочно и надолго. И громогласно голосили своими клаксонами оттого, что не могли выбраться на свободу.
«Вдова Клико» ударила фейерверком в желудке и весело разбежалась по сосудам. Приятная истома, умиротворение. После дикого сна эта жизнь казалась истинным раем.
Приснится же такое. Мы нищие, живем в каком-то Шингае, рассказывала Марта.
В Шингае, поддакнула Криса, Спичкина искали на кладбище!
Долина говорила, а ее глаза все больше и больше округлялись, как глаза зеленого кролика-мутанта с Димкиной футболки. Наверное, Марта выглядела так же.
Ни хрена себе! иначе как ругательством, Воронцова не могла выразить эмоцию. И как это понимать?
Может бывают общие сны, предположила подруга.
Она без умолку лопотала, вспоминая детали их общего сновидения. Как оказалось, все сходилось до «грамма». Подруга достала планшет и гуглила интернет соответствующими запросами. Когда Криса зачитывала очередную изотерическую статью, Марта уже не слышала ее, взгляд сосредоточился на другом. В зал вошел мужчина в модном льняном костюме. Это красавец Полесский. А под руку его сопровождала красотка, не менее блистательная, чем он. В костюме оверсайз мужского кроя она смело светила своим декольте. И это Снежана! Та самая пиарщица, после встречи с которой Павел пропал из поля зрения Марты. Он стал снова постоянно занятым, как и прежде. И куда девались их близость и доверие, что чувствовала Воронцова в последнее время? Хостес подвел парочку к свободному столику.
Криса, заметив остолбеневшую Марту, обернулась и увидела Полессокго.
Вот видишь. Я же говорила, торжествующе сказала подруга.
Да ладно, они по работе, Марте не верилось, что она могла быть списана со счетов, и, как говорит Долина, перейти в разряд «старых телок».
Но уведенное свидетельствовало о другом. Между ними явно были отношения, причем не деловые. Снежана флиртовала, он велся. Даже через его спину читалось, как он смотрит на новую телку, пускает слюни. Марта влипла в свое кресло, не отводя от них глаз. Что следовало сделать? Устроить скандал она не могла, Полесский не потерпит этого. Окружить своим влиянием тоже не могла, поскольку была отстранена от тела. Нахлынула злость за свою наивность и выдуманную историю про несуществующую любовь. Мир конъюнктурен, и ей ли этого не знать?!
Снежана достала из портфеля карточку, размером с конверт и протянула Полесскому. Павел рассматривал ее некоторое время. Потом нежно заключил ладонь спутницы в свои.
Да у них там лямур, прервал оцепенение Марты голос Крисы.
Воронцову в действительности постигла участь «старой телки». На фоне до блеска деловитой Снежаны Марта чувствовала себя деревенщиной. Тупой и вульгарной.
Не кипятись, успокойся, Долина схватила за руку Марту, будто боялась, что она вскочит и побежит разбираться. Надо по-тихому устранить соперницу, Полесского не трогай. Ты же не хочешь его потерять!
Потерять?! Конечно же, она его уже потеряла. Точнее, не его, а веру в любовь. Дура, позволила себе влюбиться. А ведь отношения с ним были похожи на настоящие.
Марта соскочила со стула и решительным шагом двинулась к их столику. Снежана и Павел, увидев ее, не изменили своих блаженных гримас. Им фиолетово. Воронцова, не мешкая, выплеснула воду из бокала в лицо соперницы.
Ну и сука же ты! Марта вперилась в нее злым взглядом.
Прекрати! рявкнул Полесский.
Снежана, давясь слюнями и возмущением, бурча под нос что-то невнятное, подскочила и кинулась в уборную.
Взгляд Марты наткнулся на карточку, лежащую на столе. Фото УЗИ с беременностью. Она схватила снимок и демонстративно на глазах разлюбившего ее принца разорвала в клочья. Полесский грубо сжал ее запястье.
Остановись, я сказал!
Мир вновь стал убогим. В загашникеновая обида. Ни один мускул на лице Марты не дрогнул. Она диким волком смотрела на Павла. Он разжал хватку. Воронцова одернула руку и убежала к выходу.
Моросило. Капли стекали по волосам и лицу, по обнаженным плечам. Дождь, казалось, проникал внутрь тела. Грудь предательски вздымалась. Марта быстрым шагом шла прочь от этого места. И почему ей хотелось верить в ложь?! Ведь любовь с Полесским она выдумала сама. Не могло быть никакой любви. Всякая любовь живет только до «новой телки». Быстротечно как мотылек.
Да стой же ты! сзади окрикнула Криса.
Подруга подбежала и, преградив путь, обняла Марту. Волны в груди бились сильнее и выплеснулись горьким рыдом.
Беременная сучкане стенаподвинется, заверила Долина.
Знакомая Крисы похлопотала и назначила у мадемуазель Фреэль сеанс вне очереди. Дело было сделано, и в час икс Долина приволокла сопротивляющуюся Марту к знаменитой кудеснице. Дом, в котором жила мадемуазель, находился в уютном дворике на Хохловском переулке возле Чистых прудов.
Кристина подвела Марту ко второму парадному, в палисаднике кустились желтые пионы, словно многочисленный выводок цыплят, вспушившихся от налетевшего ветерка. На свежевыкрашенной скамье сидела женщина неопределённого возраста. Неопрятная, морщинистая и сигаретой во рту. Она выбивалась из образа благополучного квартала.
Вы в семьдесят шестую? спросила она хрипловатым голосом.
Не ваше дело, надменно ответила Долина.
Бестолковые, буркнула женщина.
Марта встала, не хотелось идти дальше. Зачем ей это? Кристина взяла ее за руку и властно дернула за собой.
Прекрати сомневаться, а?!
На четвертом этаже светло-бежевая с резным орнаментом дверь открылась, подруг встретила рослая девушка в коротких шортах, обнажающих ягодицы и майке алкоголичке без лифа. Ее груди свободно колыхались под рыхлым трикотажем.
Заходь, сказала она по-пацански, с акцентом и пропустила их внутрь.
В прихожей тускло горела небольшая лампочка, коридор и комнаты стояли в полумраке. Похоже, что квартиру искусственно затеняли.
Пр-роходите в зал, мне надо пер-реодеться, сказала девица и удалилась в комнату.